MGPD Preferences

В тот день он врывается к тебе с непривычно громким грохотом. Ты подскакиваешь и несешься на кухню, натыкаясь на фигуру худого парня. Тот стоит к тебе спиной, но костюма на нем нет, и ты чувствуешь, как сердце начинает биться гораздо быстрее. Непонятно только, боишься ты или ожидаешь чего-то. — Птиц? — тихо спрашиваешь ты, разглядывая рыжий затылок, перетянутый какими-то черным ремешком. Только теперь ты замечаешь длинный белый нос маски последователя и поспешно отступаешь назад. Неужели к тебе действительно пробрался кто-то из сторонников Чумного Доктора? — Да, — слышишь ты хриплый голос из-под маски. — Где твой костюм? — ты стараешься держаться подальше. На всякий случай. Почему-то видеть его вот так, в какой-то простой черной водолазке и обтягивающих черных джинсах, гораздо страшнее, чем в полном обмундировании. — Послушай, — Птица продолжает равнодушно глядеть в окно, сложив руки на груди, ты подходишь чуть ближе к нему и присаживаешься на табуретку. — У меня проблемы. — Я могу как-то помочь? — тихо спрашиваешь ты и видишь, как двигаются его плечи, когда он посмеивается. — Нет, боюсь, не можешь. Ты сжимаешь зубы, трешь лицо руками, чувствуя, как сердце быстро-быстро стучит в груди. У твоего любимого человека проблемы. Возможно, он даже в серьезной опасности. Но ты никак не можешь ему помочь. — Насколько все серьезно? Птица молчит какое-то время, и твое волнение только усиливается. Ведь если он не говорит, значит… Значит, все совсем плохо, да? Черт, кажется, парень был прав, ты действительно чертовски бесполезна… — Один назойливый полицейский узнал, кто я, и пришел ко мне. Ты задыхаешься от ужаса. Птицу посадят. Его точно посадят, и он, вероятно, проведет за решеткой не один десяток лет, учитывая то, с какой жестокостью он совершает свои убийства. И никакая народная любовь, никакие последователи не смогут его защитить. Потому что убийство есть убийство, какие бы цели ни преследовал человек. — Он не арестовал тебя? — хрипло спрашиваешь ты. Птица снова посмеивается и качает головой. — Нет, один мой… друг его нейтрализовал на время, — он молчит несколько мгновений, а затем добавляет: — Мы надели на него мой костюм и оставили на последнем месте восстановления справедливости. Ты закашливаешься, услышав последнюю формулировку. Птица так верит в свои убеждения, так горит им, что убийства для него не кажутся преступлениями. — Вы подставили его? — тихо переспрашиваешь ты, а сердце в пятки уходит. На что вообще способен этот человек, сколько преград он готов устранить самыми разными способами? Птица сдержанно кивает. — Он сам виноват. Ему не стоило ко мне приходить. — Он делает свою работу, — ты практически шепчешь это, но парень отлично слышит сказанное и резко разворачивается. Тебе чудится, что даже сквозь маску видна охватившая его ярость. Он смотрит на тебя, затем в два коротких движения оказывается рядом, наклоняется и грубовато хватает тебя за подбородок, чуть сжимая. Ты морщишься, сглатываешь и испуганно смотришь в его глаза. — Он мешает мне вершить справедливость, — шипит он. — Я думал, ты понимаешь, насколько мое дело важно. — Я понимаю, — твой голос дрожит, срывается на писк, и ты чувствуешь, как все тело трясти начинает. Правда страшно, что он может сделать что-то… что-то жуткое. Птица молчит, сжимает подбородок сильнее, и ты жмуришься, потому что… Потому что больно, страшно, волнительно. Тебе очень хочется верить ему, хочется поверить, что он не безумный убийца, а настоящий народный мститель… Только вот супергерои из всех этих глупых фильмов людей не убивают. Они наказывают зло другими способами. А убийство — это совсем не выход. — Но ты подставил невиновного… — Для того, чтобы остаться на свободе и довести дело до конца, — он говорит угрожающе тихо. — Чтобы быть с тобой. Разве ты этого не хочешь? Хочешь, конечно. Ты бы солгала, если бы сказала, что не хочешь. Потерять Птицу страшно. Но еще страшнее — то, как далеко он может зайти. — Но если его поймают… — Его уже поймали, — в голосе парня звучит улыбка. — Теперь ведь тебе ничего не угрожает? Ты не можешь поверить, что действительно это говоришь. Но черт, как же сильно ты хочешь, чтобы он был рядом. Он усмехается, наконец отпускает твой подбородок, мягко проводит рукой по твоей щеке, а ты льнешь к этому прикосновению, стараясь продлить его… Когда Птица наконец тихо, хрипло отвечает, ты дрожишь, потому что совсем не этот ответ ты хотела услышать. — Нет. Зная его, он сделает все, чтобы снова до меня добраться. Но если меня поймают… вероятнее всего, меня попытаются убить, а моего знакомого, который мне помогал, отправят за решетку. — Зачем им тебя убивать? — Это сложно объяснить, — Птица отворачивается, снова поглядывает в окно, а затем наклоняется к тебе, и ты смотришь в его яркие желтые глаза, не скрытые больше линзами, какими была оснащена маска его костюма. Последователи не настолько прячут свои личности. Его глаза смотрят на тебя зло, совсем по-звериному, словно парень вот-вот на тебя набросится, а ты наконец собираешься с силами и осторожно проводишь рукой по рыжим волосам. Мягкие. Птица на мгновение шокировано раскрывает глаза, а затем трясет головой, скидывая свою руку. Ты разочарованно вздыхаешь. Хочется запомнить больше, хочется узнать о личности парня, хочется защитить его. — Я не хочу, чтобы ты умер, — тихо и по-детски искренне говоришь ты. — Не оставляй меня. Пожалуйста. Он хмыкает и мягко, ласково берет твою руку в свою, неотрывно разглядывая твое лицо. Птица словно тоже запомнить тебя пытается напоследок. — Прости, Т/И. В тот день он выходит от тебя так, как обычные люди, через дверь, а ты еще долго стоишь на пустой лестничной клетке и не чувствуешь ни одной эмоции. Ты словно сама отпустила любимого человека умирать, а от этого гораздо больнее. На следующий день, уже совсем поздно вечером ты зачем-то включаешь новости. Нельзя сказать, что это твое обычное времяпрепровождение, но какой-то всезнающий внутренний голос практически заставляет тебя сделать это. Ты смотришь на озлобленное лицо Сергея Разумовского, известного программиста, филантропа и миллиардера, и не слышишь текста, произносимого диктором. Ты вглядываешься в экран, улавливаешь что-то про раздвоение личности и психбольницу, в которую его теперь, вероятно, поместят… и плачешь, потому что глаза Разумовского на видео желтые-желтые, злые и жутко знакомые. Еще через день ты вглядываешься в кадры с судебного заседания, останавливаешься глазами на безутешной невесте Сергея, даже немного сочувствуешь ей, когда журналисты ловят ее у выхода из здания суда и начинают задавать глупые вопросы. Но в груди разрастается ярость. Потому что эта девушка, возможно, и любит Сергея, того самого филантропа и миллиардера, но Чумной Доктор любит тебя. Птица любит тебя. Ты принадлежишь ему, и этого не изменить. Ты ведь не глупая и знаешь, что такое раздвоение личности. Только вот эти две совершенно разные души живут в одном теле, и вы вряд ли сможете их поделить.