MGPD Preferences

— Какой же ты идиот! — восклицаешь ты, врываясь в кабинет Разумовского и включая везде свет. Сережа виновато мнется на пороге, не решаясь войти, пока ты скачешь по кабинету, затем выходишь и несешься по коридору в вашу спальню. Кажется, там была аптечка. Когда ты возвращаешься, Сережа уже сидит на диване, вытянувшись и, кажется, не решаясь расслабиться и откинуться на спинку дивана. И это очень плохо. — Рубашку снимай, герой, — раздраженно говоришь ты и качаешь головой, усаживаясь рядом с покрасневшим Сережей. — Я не могу, — выпаливает он. — Да брось, мы спали вместе, чего я там не видела? — раздраженно отвечаешь ты, открывая аптечку. Сережа мотает головой, давая понять, что выполнять твою просьбу он не собирается, а ты практически рычишь. Ну и почему он, черт возьми, такой сложный? Почему его еще уговаривать приходится, чтобы позволил тебе помочь? Вообще-то ты, по сути, имеешь право вообще сейчас обидеться и уйти как можно дальше, потому что он не только оставил тебя одну, все-таки вернувшись к новому владельцу казино, так еще и подставился, попытавшись договориться с ворвавшимися посреди вечера сторонниками Чумного Доктора. И не трудно догадаться, что ничего не вышло. Мало того, что сторонники этого убийцы посмеялись Сереже в лицо, так они еще и спустили его по лестнице. И если бы не майор Гром, то они бы, возможно, сделали бы и еще что-нибудь похуже. А ты в тот момент в очередной раз удивилась тому, что Сережа оправдывал Чумного Доктора, несмотря на то, что его сторонники просто сумасшедшие. — Разумовский, если ты сейчас же не разденешься, то я за себя не ручаюсь! Сережа вздрагивает, напрягается, но все-таки начинает стягивать с себя грязную рубашку. А ты замираешь, мысленно готовясь к чему-то не слишком приятному. Ты сжимаешь зубы, когда видишь спину Разумовского, покрытую уже потемневшими синяками. Кажется, он действительно сильно приложился, когда летел вниз. Ладно еще, что голову не разбил. А то пришлось бы тебе собирать известного программиста Сергея Разумовского по частям. Местами кожа содрана, и ты с неудовольствием думаешь о том, что обрабатывать это все будет больно. Но Сережа определенно сам виноват, полез ведь к тем придуркам. — А это что? — ты вдруг замечаешь, что бок Сережи словно обожжен чем-то, и пугаешься на мгновение, но быстро берешь себя в руки и осторожно проводишь холодными пальцами по ожогу. Он не такой серьезный вообще-то, но ты понять не можешь, где Разумовский мог его получить. Сережа от твоих касаний вздрагивает и чуть отодвигается, а тебе кажется, что его уши краснеют. Хотя, возможно, это лишь игра твоего воображения. — А что там? — спрашивает Сережа, а ты хмуришься. Он звучит… взволнованно. — Ты где обжегся, бедовый? — Обжегся? — переспрашивает Разумовский, а затем растерянно пожимает плечами и морщится. — Не знаю. А ты в очередной раз чувствуешь, что тебя водят за нос. Обманывают. Делают из тебя дуру. Сережа точно что-то скрывает, возможно, потому что просто не доверяет, и от этого тебе как-то обидно и даже больно. Неужели ты не заслужила доверия? — Ты обманываешь меня? — напрямую спрашиваешь ты, а Сережа вздрагивает и быстро мотает головой. — Нет! Конечно, нет! С чего ты вообще это взяла? — Сереж, — вздыхаешь ты. — Я не глупая. Ты думаешь, я не вижу, как тебя колбасит, когда ты слышишь про Чумного Доктора? — Меня не… — Тебя не колбасит, ну конечно. Сереж, если ты знаешь что-то про Чумного Доктора, или если он угрожал тебе, или если он сделал тебе что-то плохое… Просто скажи мне, пожалуйста. И мы вместе решим, как лучше поступить. — Чумной Доктор не сделал бы мне ничего плохого, — тихо, но уверенно отвечает Разумовский, а ты чуть сжимаешь банку с перекисью, которой собиралась полить ватку. — Почему? Потому что ты соцсеть придумал? Думаешь, его это остановит? — Нет, — коротко говорит Сережа. — Просто… Не важно. — Важно, Сереж! Это чертовски важно! — все-таки взрываешься ты. — Речь идет о твоей безопасности, черт возьми! Я не хочу тебя потерять, просто потому что ты недооцениваешь опасность! Если у тебя есть основания думать, что Чумной Доктор безопасен для тебя, я хочу, чтобы ты просто поделился со мной ими, чтобы я поняла, что можно не волноваться! Ты замечаешь, что Сережа на мгновение сомневается, покусывает губу, но затем его взгляд словно натыкается на что-то в углу кабинета, его глаза широко раскрываются и он быстро говорит. — Т/И, мне правда нечего тебе сказать. Ты резко разворачиваешься, пытаясь найти то, что так напугало Сережу, но там совершенно пусто. Ты открываешь рот, чтобы что-то сказать, но тишину нарушает звонок. Ты быстро вытаскиваешь телефон из кармана и со вздохом снимаешь трубку, взглядом давая Сереже понять, что вы еще вернетесь к этому разговору. Первое, что ты видишь на экране — больничную палату, а затем камера переключается и ты ловишь на себе заботливый взгляд мамы. — Т/И, Солнце, как ты? Она кажется взволнованной, и ты понимаешь почему. Уже выходя из дома Разумовского, ты писала ей, что будешь в «Золотом Драконе». А новости о нападениях распространяются достаточно быстро, чтобы мама уже знала о случившемся. — Все хорошо, мамуль, — с улыбкой отвечаешь ты, косясь на Разумовского. Тот смущенно поглядывает на экран, видимо, не понимая, как лучше поступить — придвинуться к тебе ближе или скрыться как можно быстрее. И ты, заметив это, прищуриваешься и не даешь ему пути к отступлению, чуть поворачивая камеру так, чтобы она захватывала лицо Сережи. — Мы с Сережей уже дома, — весело восклицаешь ты, а Разумовский заметно смущается и тихо говорит: — Здрасьте. — Сергей! — радостно восклицает мама. — Я слышала о Вас много хорошего. Рада, что моя дочка встретила такого человека, как Вы. Сергей заливается краской и неопределенно ведет плечами, а ты, заметив, как его начинает потряхивать, быстро переводишь тему: — А папа рядом? — Рядом, конечно, куда он денется, — усмехается мама. — Лежит тут, комментирует все. — И комментирует невероятно остроумно, нужно заметить! — слышишь ты бодрый голос и взрываешься смехом, а мама чуть поворачивает телефон, давая тебе возможность увидеть папу. Тот выглядит уже гораздо лучше. — Рад знакомству, Сергей. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся лично и сможем поговорить очень серьезно и по-мужски. — Ага, скорее всего Вам, Сергей, придется слушать про рыбалку, — усмехается мама, а Сережа чуть расслабляется, заметив, видимо, что твои родители весьма дружелюбно настроены. — А я не против послушать, — он неловко пожимает плечами. Папа хохочет, а мама качает головой. — Мамуль, нам идти нужно, у нас очень насыщенный день был! — кажется, это получается как-то преувеличенно весело, но мама этого словно не замечает. — Конечно, Солнышко! Позвони мне завтра вечером, ладно? Ты киваешь и сбрасываешь трубку, а затем хмуришься и грозно смотришь на Сережу. — Т/И, — он примирительно поднимает руки и пытается улыбнуться, но получается слишком жалко. — Пожалуйста, пока не спрашивай меня ни о чем. Я и сам тебе обо всем расскажу. Но позже. И ты киваешь, тяжело вздохнув, чувствуя, впрочем, что это Сережино молчание дорого тебе обойдется. Стоило бы, наверно, настоять. Только давить на него совсем не хочется.