MGPD Preferences

Все идет не так с самого утра. Ты все еще чертовски напугана произошедшим позавчера, смерть того парня (а в том, что Птица его действительно убил, сомнений остается все меньше) тяготит тебя, ты чувствуешь, что виновата в этом… И тебе становится противно от самой себя. И вряд ли тебе можно найти хоть какое-то оправдание, потому что твой страх обрек другого человека на… что-то плохое, как минимум. Наверно, поэтому весь день ты опрокидываешь кружки, путаешь заказы, отвлекаешься, вызывая недовольство клиентов и других девчонок, работающих здесь. В итоге одна из твоих коллег, Лиза, просто насильно утягивает тебя в служебное помещение и зло шипит: — Да что с тобой сегодня такое?! — Прости, — тихо говоришь ты. — Много проблем навалилось. Ты поджимаешь губы, чувствуя, как дрожит подбородок и начинает щипать в носу. Боже, только бы не дать слабину, это же будет настоящим позором. Лиза обреченно вздыхает и качает головой. — Иди домой. Я тебя прикрою. Ты предпочитаешь не говорить, что дома только хуже, потому что там тебя никто не ждет, там одиноко, и у тебя будет слишком много времени, чтобы ненавидеть себя и Птица, а еще того парня за то, что оказался рядом в самое неудобное время. Если бы он не подошел к тебе тогда, то ничего бы не случилось. Ты бы встретила Птицу, вы бы, возможно, пошли к тебе, а там… Но ничего этого не было. А ты, кажется, все больше боишься Птицу. Впустить его в свое сердце было ошибкой, и ты с каждым днем все сильнее это понимаешь. Но сделать уже ничего не можешь, слишком прочно эта любовь засела внутри. Ты благодарно киваешь, глядя на Лизу, медленно собираешься и плетешься домой, а на душе слишком тяжело. Возможно, именно поэтому ты не сразу слышишь, как тебя кто-то окликает. — Т/И? Т/И! Слишком погрузившись в свои мысли, ты даже не сразу узнаешь говорящего. И только спустя несколько мгновений ты резко разворачиваешься и расплываешься в улыбке. — Мамуль! Мама неловко улыбается тебе в ответ, а затем срывается с места и несется к тебе, а ты разводишь руки в стороны, позволяя ей обнять тебя. А затем улыбка сползает с твоего лица, когда ты видишь его. Отца. Тот хмуро смотрит на тебя и неторопливо подходит ближе, а ты едва отгоняешь первую мысль, пришедшую в голову: «Бежать. Как можно быстрее». Ты уже давно его не видела и предпочла бы не видеть никогда, но теперь тебе придется делать вид, что ты рада его присутствию. Чтобы маму не расстраивать. Хотя вообще-то вы обе понимаете, что это не так. — Мы тут решили тебе сюрприз сделать, втайне приехать. Звонили в домофон, а тебя дома не было, решили подождать. — Я очень рада, мамуль, — невысказанное «но только тебе» повисает в воздухе, вы понимающе переглядываетесь, пока папа старательно делает вид, что он совсем не чертов мудак, годами избивавший своих жену и дочь. — Ты точно не против, что мы приехали? — Конечно, нет, — врешь ты. — Пойдемте. Вряд ли у меня есть что-то к чаю, но я могу вас накормить салатом. Вчера приготовила. Вы поднимаетесь к твоей квартире и заходите внутрь, а ты в первое мгновение замираешь и прислушиваешься на случай, если Птиц вдруг решил прийти к тебе, как делал раньше. Но в квартире совершенно тихо, поэтому ты облегченно вздыхаешь и идешь на кухню. Остаток дня проходит… неловко. Вам с родителями тяжело найти тему для разговора, часто вы просто замолкаете, не зная, что сказать, и ты понимаешь, что даже немного жалеешь, что они все-таки приехали. На удивление отец ведет себя крайне спокойно, но тебя все равно немного потряхивает от ожидания чего-то плохого. В один из таких моментов тишины ты слышишь едва различимый шорох на кухне и напрягаешься всем телом. Только этого не хватало. — Я пойду чай поставлю! — выпаливаешь ты и несешься по коридору. Стоит тебе оказаться в темной кухне, как кто-то хватает тебя за руку, сжимая привычно грубо, притягивает к себе и рычит на ухо: — Это кто? Ты не понимаешь, почему начинаешь дрожать. Мысли о том, что сделал Птиц, возвращаются, и ты действительно боишься. Боишься, что твоим родителям может угрожать то же самое. Что тебе может угрожать то же самое. — Мама с папой, — пищишь ты. Птиц наконец отстраняется и смотрит внимательно, а затем разворачивается к окну и складывает руки на груди. На нем совершенно обычная одежда, и это даже немного радует, потому что, будь он в своем прежнем… образе, объяснить маме его нахождение здесь было бы сложно. — Тогда я пойду, — тихо говорит он. — Да! — выпаливаешь ты, пожалуй, быстрее, чем стоило бы, и немного смущаешься. — Да, это хорошая идея, им не стоит тебя видеть. — Т/И! — доносится из коридора голос мамы, и ты вздрагиваешь. Кажется, она идет сюда. Ты принимаешься суетиться, хватаешься за чашку, затем зачем-то переставляешь чайник с одного места на другое, касаешься Птицы, тут же отскакиваешь, сжимаешь и разжимаешь кулаки, а затем замираешь, когда в кухне включается свет и на пороге появляется мама, а за ней и папа. Мама смотрит на Птицу немного испуганно, лицо папы принимает нечитаемое выражение. А ты нервно выдыхаешь и тихо говоришь: — Мам… Это… Сергей. Ты замечаешь, как, услышав это имя, Птиц вдруг смотрит на тебя зло, даже свирепо, и сжимаешься, а мама чуть отступает, спрашивая все так же испуганно: — А вы… вы вместе? — Да, — жестко отзывается Птиц, а затем говорит немного спокойнее. — Да, я парень Вашей дочери… Сергей. Произнеся это имя, он снова зло поглядывает на тебя. — Вас разве не посадили под стражу? — хмуро спрашивает отец, а ты пугаешься. Черт, и как ты об этом не подумала? Сергей Разумовский стал еще большей знаменитостью, когда произошли все эти поджоги, убийства… было бы глупо предполагать, что отец не знает об этом. — Если Вы внимательно следили за новостями, то знаете, что я был болен. Но сейчас меня вылечили, так что я смог вернуться к нормальной жизни. Только пока журналистам на глаза стараюсь не попадаться. — По телевизору говорили, что Вы сбежали, — выпаливает мама, а ты чуть касаешься руки Птицы в надежде, что он не будет творить глупостей. — Журналисты всегда что-нибудь выдумывают, — просто отвечает Птица. — У Вас же была девушка? — отец не выглядит напуганным, но сейчас он кажется напряженным, как никогда, и ты, заметив его жесткий взгляд на себе, чуть сжимаешься. Раньше он смотрел на тебя так, когда собирался ударить. — Мы расстались. Она мне неинтересна. Родители не кажутся удовлетворенными этими ответами, но, вероятно, поняв, что Птица не собирается на них бросаться, немного успокаиваются. А ты чувствуешь, как парень чуть сжимает твою руку. Тебе удается выпроводить родителей достаточно скоро. Мама особо не сопротивляется, только отец недовольно ворчит, но хотя бы не переходит границы. Когда в квартире остаетесь только вы с Птицей, ты разворачиваешься, пытаясь улыбнуться, а затем вскрикиваешь, когда парень подскакивает к тебе и дает болезненную пощечину такой силы, что тебя ведет в сторону. — За что? — выдыхаешь ты, прижимая руку к горящему месту. — Сергей? — шипит Птица. — Я растерялась! — отзываешься ты. — Я же не могла назвать тебя Птицей! Парень медленно подходит ближе, и ты пытаешься пятиться, пока не упираешься спиной в стену. Бежать некуда. Если Птиц решит убить тебя прямо здесь, ему ничего не помешает. Ты стонешь, когда в живот прилетает болезненный удар. — Я тебе говорил уже, что ты принадлежишь только мне?! Говорил?! — он хватает тебя за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. — Не каким-то ублюдкам, которые пристают к тебе на улице, не твоим клиентам и даже не Сергею! Мне! — Я знаю! — кричишь ты. — Еще раз вытворишь что-то подобное, и я тебя убью, — его глаза недобро светятся, когда он наклоняется к твоему лицу, и ты понимаешь, что он совсем не шутит. Когда он отталкивает тебя, ты не удерживаешься на ногах и падаешь. А он опускается на колени перед тобой, осторожно проводит рукой по твоей горящей щеке, заправляет упавшие на лицо волосы за ухо и говорит тихо: — Я же о тебе забочусь. Не хочу, чтобы ты связалась с плохим человеком. «Уже связалась», — думаешь ты, но киваешь. Он уходит так же неожиданно, как пришел — ты все еще сидишь на полу в коридоре, прижимая холодную ладонь к горящей щеке, а он уходит в кухню и больше не возвращается. А ты понимаешь, что у тебя даже плакать больше нет сил.