***
Дима не может объяснить себе, почему так волнуется, но, когда такси скрывается из вида, паника пережимает горло и парень сильно-сильно жмурится, пытаясь успокоиться. Чувство чего-то плохого, неотвратимого давит, и Дубин сжимает кулаки, пытаясь унять дрожь. Нужно только дождаться звонка Т/И. Когда она доедет, а потом и долетит, Дима сможет вздохнуть спокойно. Но сейчас расслабиться, видимо, не удастся. Медленно поднимаясь домой, Дубин мысленно считает ступеньки, словно это поможет ему прийти в себя. Не помогает. Дубин бесцельно слоняется по квартире, хватается за вещи, но тут же возвращает их обратно и проклинает тот факт, что Т/И уехала именно в его выходной. Если бы Дима был на работе, отвлечься было бы куда проще. Он бы углубился в какое-нибудь очередное дело, может быть, побежал бы опрашивать свидетелей, и тогда ему не было бы так мучительно дожидаться звонка Т/И. Парень хватает в руки блокнот и принимается быстро черкать в нем, делать какие-то наброски, особо не задумываясь о том, что получается. Рука вырисовывает линии скорее сама, а Дубин слишком погружается в свои мысли, чтобы сразу понять, какая картинка появляется на листке. И только когда громкий звонок телефона заставляет его крупно вздрогнуть и выронить из рук карандаш, он задумчиво смотрит на получившийся рисунок и, брезгливо поморщившись, откидывает блокнот в сторону. На листке огонь пожирает крупный пассажирский самолёт. — Дим, я уже в аэропорту, все хорошо! — раздается в трубке бодрый голос Т/И, и парень улыбается. Легче на душе не становится, но слышать ее чертовски приятно. — Я очень рад! — Дима старается говорить как можно веселее, но получается слишком жалко. Голос выдает его, а волнение, кажется, с каждой минутой только нарастает. — Какие планы? Т/И, кажется, отвлекается, быстро что-то кому-то говоря, а затем возвращает свое внимание Диме и говорит с улыбкой в голосе: — Уже стою в очереди на регистрацию. Тут самолет только задерживают, кажется, так что сидеть еще часа два, так что подожду тут. А в Москве из аэропорта придется поехать почти сразу на конкурс. — Не забудь мне позвонить, как прилетишь, пожалуйста, — тихо говорит Дима. — Дим, — с усмешкой отвечает Т/И. — Мы же говорили об этом. Я обязательно тебе позвоню, тут даже вопросов быть не может. Обещаю. Дима слабо улыбается, потирает переносицу и тихо выдыхает: — Хорошо, тогда не отвлекаю, — подумав пару мгновений, он все-таки добавляет: — Будь осторожна, пожалуйста. — Буду! — бодро отзывается Т/И и скидывает трубку. А Дима откидывается на спинку стула и закрывает лицо руками, чувствуя, как его начинает уже по-настоящему трясти. Нужно как-то успокоиться.***
Дима пытается нарисовать хоть что-то хорошее или хотя бы не настолько ужасное еще несколько раз, но каждый раз разочарованно вздыхает, вырывает лист из блокнота и кидает его прямо под ноги, когда снова и снова из-под карандаша выходят все новые и новые рисунки падающих, взрывающихся, горящих самолетов. И Дубин и рад бы был, чтобы получилось что-то другое, но сознание словно само подсовывает эти жуткие картинки. — Черт! В итоге Дима сдается, встает со стула, доходит до дивана и падает на него, прикрывая глаза. Если ему удастся заснуть, то время пройдет быстрее и Т/И поскорее ему позвонит. И тогда уже Дубин сможет совсем успокоиться. Она ведь не может не позвонить, верно? Она же обещала. Только вот проходит время, а звонка от девушки все еще нет. И Дима начинает по-настоящему паниковать, когда проходит гораздо больше времени, а телефон Т/И все еще выключен. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — тихо говорит Дубин, сжимая в руках телефон. — Пожалуйста, Т/И… Телефон предсказуемо молчит, а Диме хочется раскрошить его и хоть пешком побежать в чертов аэропорт, чтобы узнать, что, черт возьми, происходит. Т/И должна была позвонить. Она же пообещала. Звонок раздается не меньше часа спустя последней попытки связаться с девушкой. Дима срывается с места, подскакивает к телефону и снимает трубку, не раздумывая ни секунды. И больше всего он боится, что ответит ему не Т/И. — Димочка, прости меня, пожалуйста! — слышит он взволнованный голос и выдыхает. — У меня телефон разрядился, а аккумулятор беспроводной я, как оказалось, зарядить забыла! Сейчас доехала до музыкального училища, нашла розетку и смогла поставить телефон на зарядку. И сразу позвонила тебе! Прости, пожалуйста! От торопливых объяснений Т/И на душе становится так тепло, так хорошо, что Диме расплакаться от облегчения хочется. Глупая. Какая же глупая. Но такая чертовски любимая. — Боже, я так испугался, когда ты не позвонила. Я думал, что… — Все хорошо! — поспешно восклицает Т/И. — Мы долетели и благополучно сели. Все в порядке. — Ты как? — взволнованно спрашивает Дубин, просто желая удостовериться, что все хорошо. — Ух, — выдыхает в ответ Т/И. — Я так устала от этого перелета, ты не представляешь. Даже не волнуюсь пока почти, потому что спать хочется ужасно. Как в отель приеду, сразу завалюсь спать. — Порви там всех, — с улыбкой отвечает Дима, чувствуя, как волнение совсем проходит, уступая место абсолютному спокойствию. В очередной раз он зря волновался. Накрутил себя, как всегда, а потом мучился. Пора бы избавляться от такой мнительности. — Спасибо, Дим, — отзывается Т/И, и в голосе ее звучит усталость. Неудивительно вообще-то, она поздно заснула, потому что всю ночь репетировала свой номер, еще и посадку задержали. Нужно бы не беспокоить ее по пустякам в ближайшее время. Пусть отдохнет. И все-таки Дима не удерживается и говорит: — Позвони, как отыграешь. Или как результаты будут. Я почти уверен, что ты выиграешь, но все равно очень хочется услышать это от тебя. — Договорились, — с улыбкой в голосе отвечает Т/И. — До созвона! Слушая короткие гудки, Дима благодарит всех богов за то, что его опасения не оправдались.***
Звонок раздается не больше часа спустя. Дима подскакивает к телефону и растерянно смотрит на имя на экране, а потом улыбается и снимает трубку. Вряд ли за такое короткое время стали бы известны результаты, но Т/И, вероятно, уже выступила и просто хочет поделиться впечатлениями. — Т/И, ну как все прошло? — весело спрашивает он, ожидая услышать оживленный ответ, но вместо этого раздается сиплый мужской голос. — Кем Вы приходитесь Т/И Т/Ф? — спрашивает он, а Дима напрягается. — Парнем, — отвечает он неожиданно дрогнувшим голосом. — А Вы кто? Этот вопрос звонящий игнорирует. Он, видимо, прикрывает трубку рукой, кому-то что-то быстро говорит и возвращается к разговору. — Вы были последним, кому звонила Т/И, и мы решили Вас набрать. — Кто Вы? — повторяет вопрос Дима. — Артеменко Сергей Анатольевич, — быстро отвечает мужчина. — Я один из членов жюри конкурса, в котором участвовала Ваша девушка. Ей стало плохо на сцене и ее увезли в больницу, а вещи остались здесь. Вы можете передать кому-то из ее родственников, что произошло? Дубин чувствует, как что-то в груди рушится, разбивается, и парень хрипло отвечает, тупо смотря перед собой. — Конечно. Конечно, передам. В какую ее больницу увезли? Вы не знаете? Мужчина снова спрашивает что-то у кого-то рядом и быстро называет номер, и Дима сбрасывает трубку. Сейчас важно удостовериться, что с Т/И все хорошо. То, что ей стало плохо на сцене, еще ничего не значит. Могла сказаться усталость, отсутствие сна, она могла отравиться где-нибудь в самолете, но все наверняка хорошо. Ее просто увезли в больницу, чтобы она была под наблюдением. Сжимающее грудь волнение возвращается, и Дубин чувствует, что задыхается. Такими темпами и ему придется вызывать скорую. Дозвониться удается не сразу. Телефон постоянно занят, и у Димы уходит не меньше получаса, пока наконец не раздается бодрый женский голос. Женщина называет номер больницы, хочет сказать что-то еще, видимо, следуя определенному протоколу, но Дубин не выдерживает. — К вам поступила моя девушка! Как я могу узнать, что с ней? На том конце провода молчат пару мгновений, а затем женщина наконец просит его назвать данные Т/И, и Дима выпаливает их, не раздумывая ни секунды, даже порывается назвать номер паспорта, мысленно благодаря свою хорошую память. Когда женщина издает странный звук, Дубин напрягается еще сильнее и едва сдерживается, чтобы не взвыть. А женщина, словно почувствовав его состояние, быстро говорит: — Вы только не волнуйтесь… Она умерла по дороге. Мне жаль. Все, что удается произнести Диме — это тихое: — Я понял. Спасибо. Женщина, кажется, хочет что-то сказать, но парень сбрасывает трубку и оседает на пол, усиленно потирая глаза. Хочется, чтобы это было только сном, галлюцинацией, чем угодно, но не реальностью. Все ведь было хорошо. Т/И долетела, она была в порядке. Конечно, устала, но в целом все было хорошо. Так что же произошло? Диме хочется закричать. Ему хочется выть, проклинать судьбу, чертов конкурс, членов жюри — все на свете, но получается только сидеть на полу в их с Т/И небольшой спальне, раскачиваться из стороны в сторону, беззвучно плакать… И понимать, что стало так пусто, как никогда. Словно вместе с Т/И умер и второй обитатель этой квартирки.