MGPD Preferences

На экране почему-то включенного смартфона мелькают новости о новых сожженных людях. Сережа щурится, хватает телефон и разглядывает включенное видео. Чертов Олег, кажется, снова пошел убивать, он снова сжег человека. Т/И бы напряглась. Она бы точно испугалась, начала бы снова задавать вопросы, разволновалась бы… Только вот Т/И, кажется, действительно умерла. Воспоминания о последнем сне появляются в голове невероятно четко, и Сережа с силой жмурится, пытаясь избавиться от них. Выходит только хуже, потому что картинки становятся более четкими. Он видит разъяренное лицо Т/И, видит, как она обвиняет его в своей смерти, слышит ее озлобленный голос и плачет. Потому что слишком больно от того, что ему так и не удалось ее спасти. — Сережа? Парень резко разворачивается, вскакивает со своего места и смотрит на темную фигуру в дверях, чувствуя, как сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди. Становится еще больнее, потому что теперь он отчетливо понимает, что это лишь игра его уставшего сознания. Нет-нет-нет, только не снова. — Сереж, все хорошо? Парень хмурится, закрывает уши руками, пытаясь избавиться от этого образа. Т/И здесь нет, ее больше нет, она мертва, Сережа видел ее тело. Сережа приходил на опознание. — Сереж, ты меня пугаешь. Разумовский открывает глаза, тщетно пытается унять крупную дрожь и разглядывает вошедшую Т/И. Та выглядит весьма живой. Достаточно живой, по крайней мере. Только ведь и в прошлый раз она казалась такой же. — Нет, тебя здесь нет, это не ты, — лихорадочно шепчет парень, отскакивая подальше, устремляясь в другой конец комнаты, упираясь спиной в стену и больше не сводя с девушки глаз. Сейчас она покажет свою сущность, снова начнет обвинять во всем Сережу, снова будет говорить о том, что это он ее убил. Сережа заслуживает такого наказания вообще-то, но… он вряд ли справится, если переживет что-то подобное еще раз. — Сереж, все хорошо, это я, — девушка, кажется, пугается. Она медленно делает несколько шагов по направлению к Сереже, вскидывает руки в успокаивающем жесте, поджимает губы, сосредоточившись только на Разумовском. И эта сосредоточенность чертовски пугает. Создается ощущение, словно она готовит бросок, который не оставит Сергею никаких шансов. Но это не так страшно вообще-то в сравнении с тем, что она снова может начать рассказывать, как ее убивали, обвинять в своей смерти Сережу… — Сереж… Теперь голос Т/И дрожит, а у Сережи сердце разрывается от испуга в ее глазах. Отчаянно хочется поверить, что это она, подойти к ней, обнять, почувствовать тепло ее тела, успокоить, попросить прощения за то, что заставил ее волноваться. Но верить нельзя. Ни в коем случае нельзя, потому что во сне он уже поверил в то, что она реальна, чтобы потом разочароваться. — Не подходи, — хрипит Сережа. — Пожалуйста, не подходи ко мне. Я знаю, что ты не настоящая, тебе больше меня не провести. — Сереж, что все это значит? — тихо произносит она, замирая и не решаясь подойти ближе. — Сереженька, это я, это просто я… — Нет! — Разумовский жмурится, мысленно пытаясь прогнать этот образ. Пытаясь проснуться. Потому что это точно просто сон. И если это так, то Сережа отчаянно хочет проснуться. — Ты умерла, я видел твое тело. Тебе больше не обмануть меня, — лихорадочно повторяет Сережа. Т/И напряжена всем телом. Она стоит здесь, прямо перед Разумовский, шумно дышит, словно сама успев впасть в панику и теперь пытаясь успокоиться. А Сережа сползает по стене, хватается за волосы руками, с силой, до боли оттягивает их, жмурится, раскачивается вперед и назад и повторяет: «Я тебе не верю». Если бы Т/И была настоящей, парню стало бы стыдно за то, что он так ее напугал, но Т/И больше нет, это просто ее копия, созданная воображением Разумовского. И эту копию никак не выходит прогнать. Кажется, девушка делает еще несколько шагов к Сергею, и тот сжимается. Страшно от того, что она может сделать. Но у него больше нет сил, он даже к смерти готов. Лишь бы только это все закончилось. Когда ее мягкие, нежные руки опускаются ему на голову, осторожно проводят по волосам, Разумовский крупно вздрагивает и пытается закрыться. Сквозь шум в ушах пробиваются лишь обрывки фраз, которые она произносит, Сергей не может разобрать их смысла… да и не хочет вообще-то. — Уходи… Пожалуйста, — тихо просит он. А затем шум в ушах вдруг пропадает, и Сережа начинает слышать невероятно отчетливо: — Сережа, пожалуйста, дыши. Все хорошо, Марго уже позвала помощь, но тебе нужно немного подождать. Ты же не будешь тут отключаться? Ее голос звучит чертовски правильно, словно это и правда говорит Т/И. И от этого осознания Сережа всхлипывает, закрывает лицо руками и рыдает уже в полный голос. Потому что Т/И больше нет, а он остался в плену собственного сознания. И это сознание оказалось сильнее, потому что прогнать образ Т/И никак не получается и она все еще кажется чертовски реальной. — Сережа, видишь? Это я, со мной все хорошо. Я жива, я рядом с тобой, — в голосе Т/И слишком много отчаяния. Она осторожно касается лица Сережи, заправляет волосы ему за ухо, и парень тянется за прикосновением, когда она убирает руку. Она такая теплая, такая живая. Как будто это и правда Т/И. — Сережа, я тебя не оставлю. Обещаю, что не оставлю, — тихо повторяет она, пытаясь достучаться до затуманенного паникой разума Сергея. — Я буду с тобой, я… — Т/И, — тихо выдыхает парень, наконец решаясь заглянуть ей в глаза. Она замирает, когда Сережа осторожно тянется к ее лицу и касается его так же, как делала она парой минут ранее. Парень осторожно проводит пальцами по ее щеке, касается подбородка… и всхлипывает. Потому что это она. Это его Т/И. Она здесь, рядом с ним, она и правда жива, и это не сон. Сейчас Разумовский в этом почти уверен. Воздуха все еще мало, он все еще пытается восстановить дыхание, но сейчас ему уже больше не страшно. Он тянется к девушке и крепко ее обнимает, утыкаясь носом в волосы, от которых исходит запах его, Сережиного, шампуня. Он его ни с чем не спутает — не зря же покупал долгие годы, с тех самых пор, когда выпустился из детдома. Годы прошли, а привычки не поменялись, и на полке в ванной известного миллиардера Сергея Разумовского теперь всегда стоит чертовски дешевый шампунь, к которому он слишком привык. — Я думал, ты… Я, — пытается сказать Сережа, но Т/И прижимает его к себе чуть сильнее и шепчет на ухо. — Не надо, Сереж. Сейчас все хорошо. Это был просто плохой сон. Они сидят так какое-то время, и Разумовский просто не может ее отпустить, потому что все еще кажется, что стоит ей отойти, как она рассыпется, исчезнет, оставив Сережу совершенно одного. Только теперь он понимает, насколько же страшно быть одному, без семьи и друзей, когда все, что тебе остается — это погружаться в собственное безумие без надежды на то, что найдется человек, который удержит на поверхности. У Сережи в жизни таких людей немного — только Т/И и… Олег. Олег, который после армии, кажется, сошел с ума и пошел сжигать людей. Олег, который слишком изменился за то время, которое провел в Сирии. Олег, который сам сейчас нуждается в такой поддержке даже больше, чем сам Сережа. Когда Разумовский наконец отпускает Т/И, ему чертовски хочется все рассказать, раскрыть планы Олега, потому что… так будет лучше, наверно. Только видя ее взволнованный взгляд, он в очередной раз молчит, но обещает себе, что обязательно все расскажет. Только потом, когда придет нужное время.