MGPD Preferences

Сережа меняется. Ты чувствуешь это едва ли не на молекулярном уровне, когда он смотрит на тебя не так, как прежде. Когда отводит взгляд после вопросов о Чумном Докторе и его трансляциях. Когда пугается, стоит тебе упомянуть, что ты хотела бы заняться делом «народного мстителя». Когда ты замечаешь, что тебе неплохо было бы все-таки познакомиться с Олегом, который никогда не появляется в башне в одно время с тобой. Когда его глаза желтеют, а ты думаешь, что тебе уже не кажется. Что это? Линзы? Зачем они Сереже? Он злится на тебя, когда ты пытаешься затронуть эту тему, кричит, иногда даже замахивается, пусть вы и понимаете оба, что он не ударит тебя. А потом приходит извиняться и клянется, что не знает, что на него нашло. А ты снова и снова веришь ему, с ужасом понимая, что ваши отношения, казавшиеся такими идеальными, трещат по швам. Сережа меняется, и ты не знаешь, как ему помочь. И нужна ли ему твоя помощь. — Т/И, выйди из моего кабинета, — холодно говорит Разумовский, глядя на тебя желтовато-голубыми глазами, а ты сжимаешь зубы и мотаешь головой. — Сереж, я устала. Он вздыхает так, как будто общение с тобой приносит ему величайшие страдания, закатывает глаза и серьезно повторяет: — Т/И, я серьезно. Оставь меня одного. — Если я сейчас уйду, то больше не вернусь, — угрожаешь ты, хотя не собираешься так поступать. Бросить Сережу в тяжелый для него момент и не попытаться помочь — это худшее, что ты могла бы сделать. Разумовский, видимо, тоже отлично это понимает, потому что усмехается, откладывает очередные глупые документы в сторону и смотрит на тебя нахально. — Скатертью дорожка. Что-то в груди отзывается болью, ты открываешь рот и изумленно выдыхаешь. Меньше всего ты ожидала услышать от любимого человека что-то такое. И только теперь ты задумываешься о том, что ему действительно может быть… все равно на тебя? — Вот так, значит? — тихо говоришь ты. — Вот так, — пожимает плечами Сережа, не сводя с тебя глаз. И смотрит он так пронзающе, так жестко, жутко, пугающе, злобно, как будто напасть хочет. — Я тебя поняла, — голос срывается на хрип, ты сжимаешь кулаки, разжимаешь их и направляешься к выходу. — Счастливо оставаться. Ты спускаешься на первый этаж и выскакиваешь на улицу, не сдерживая слез. Черт, это оказалось куда больнее, чем ты думала. Потому что теперь ты, кажется, получила подтверждение самых ужасных своих мыслей. Более того, кажется, ваши отношения заходят в тупик, и вам давно пора бы все оборвать, но ты упорно продолжаешь прощать и терпеть ложь и недомолвки. — Пошел ты! — кричишь ты, разворачиваясь лицом к башне и ловя на себе странные взгляды прохожих. Плевать, что они думают, ты слишком устала. Если Сережа так хочет, пусть идет к черту, ты больше никогда к нему не вернешься. Хватит. Ты устала. На улице прохладно, но так даже лучше. Тебя передергивает в первое мгновение, когда прохладный ветерок мягко касается кожи, но ты быстро привыкаешь к такой температуре. Слезы продолжают течь из глаз, и ты бы очень хотела прекратить это все, но эмоций слишком много. Ты даже до дома не доходишь, падая на какую-то скамейку в парке неподалеку и опуская голову. Почему-то начинает перехватывать дыхание, и ты впиваешься ногтями в ладони в попытках успокоиться. — Вы в порядке? Ты всхлипываешь и киваешь, не поднимая головы и рукой показывая, что все хорошо. Ни с кем не хочется разговаривать, и ты надеешься, что незнакомец поверит и пойдет по своим делам, но тот, кажется, садится рядом. А потом на твое плечо ложится тяжелая мужская рука, и ты отшатываешься. Парень смотрит на тебя испуганно и быстро отдергивает руку, продолжая разглядывать тебя ярко-голубыми глазами, такими похожими на… глаза Сережи. У парня перебита бровь, а на виске и щеке ты замечаешь большой грубый шрам от серьезного ожога. Он выставляет собой руки в успокаивающем жесте, затем зарывается ими в черные растрепанные волосы и виновато улыбается. — Извините. Я просто хотел Вас успокоить. Мне не стоило Вас касаться, я тут переборщил, — тихо говорит он. — Все нормально, — хрипишь ты. — Я просто не очень люблю, когда меня трогают. — Я понимаю. Ты шмыгаешь носом и размазываешь слезы по лицу. Наверняка сейчас со стороны ты выглядишь просто ужасно: тушь точно потекла и размазалась, нос распух, глаза покраснели, как всегда, когда ты плачешь. Писаная красавица. — Что случилось? — Не понимаю о чем Вы, — выдавливаешь из себя ты, и парень усмехается в ответ. — Не хотите — не говорите, — пожимает плечами он. — Но я хочу Вас заверить, что слезы совсем Вам не к лицу. Из груди вырывается нервный смешок. Ты хихикаешь истерично, чувствуя, как снова начинаешь плакать. Черт, это настоящая истерика. Ты вдруг подаешься к парню, цепляешься за его кофту, рыдаешь, пока тот осторожно поглаживает тебя по плечу, не позволяя себе ничего больше. А ты думаешь о том, что тебе вообще-то давно нужно было прореветься. И этот совершенно незнакомый парень оказался здесь как нельзя кстати.

***

Ты врываешься в башню тогда, когда снаружи уже мигают разноцветными огнями полицейские машины. На улице уже становится совсем холодно, ты дрожишь, пересекая дорогу и забегая внутрь, замирая на пороге. Сережа стоит возле майора полиции Игоря Грома, связанный, перепачканный в крови и довольно улыбающийся. Глаза его светятся золотом. — Что происходит? — вскрикиваешь ты, в несколько шагов преодолевая расстояние между вами и осторожно касаясь дорожки крови, текущей из носа Сережи. Тот морщится едва заметно, а ты злишься, что полицейские сейчас здесь, что они не дадут тебе возможности помочь своему молодому человеку, стереть кровь, обработать ссадины… А в глазах Сережи нет ни намека на ту заботу, которую ты видела в них раньше. Это словно совсем другой человек. Кто-то тянет тебя за руку, оттаскивает от Разумовского, а ты не пытаешься даже вырваться. И только когда кто-то из полицейских грубо хватает его и тащит к выходу, ты замечаешь жуткий черный костюм, который прежде ты видела только на трансляциях во Вместе. — Т/И Т/Ф? — обращается к тебе невысокий светловолосый парень в очках. Ты медленно киваешь, не сводя глаз с Сережи. — Меня зовут Дима Дубин. Мы хотели бы с Вами поговорить. — В чем его обвиняют? — сипишь ты. Конечно, ты уже догадываешься. Сложно было бы не догадаться. Но поверить в то, что это действительно происходит, невозможно. Теперь все встает на свои места — злость Сережи на безобидные вопросы, недовольство тем, что ты лезла в это дело… постоянная ложь. Ты не можешь точно сказать, что сделала бы, если бы узнала. Вряд ли ты нашла бы в себе силы сдать его полиции, но сделала бы все, чтобы помочь ему… прекратить. — Сергей был Чумный Доктором. — Это невозможно, — тихо возражаешь ты, хотя прекрасно понимаешь, что это правда. — Боюсь, Сергей сам в этом признался. Его признание было записано на диктофон. — Я Вас услышала, — ты отвечаешь холодно, продолжая неподвижно смотреть на стеклянную входную дверь, через которую увели Сережу. Он обманывал тебя. Он скрывал происходящее. Он… убивал людей. От осознания того, что ты связалась с сумасшедшим убийцей, становится противно, но ты понимаешь, что не сможешь просто так перестать его любить. Может быть, эта твоя любовь делает тебя… похожей на него?