MGPD Preferences

Наверно, этот момент должен был стать одним из самых счастливых моментов в твоей жизни. Сжимая в руках только-только полученный диплом, ты стоишь рядом со Светой, пытаясь выдавить из себя улыбку. Наверняка получается до жути плохо. Все-таки ты не актриса, а журналистка, теперь уже дипломированная, поэтому в твои навыки не входит умение прятать боль от окружающих. Совсем не так ты представляла себе выпускной. Совсем не так. Тебе хотелось, чтобы в тот момент, когда тебе вручат наконец заветную корочку, из зала смотрели на тебя мама с папой и… Сережа. Конечно, тебе хотелось, чтобы твой любимый человек был рядом в такой важный для тебя момент. Только мама с папой остались в твоем родном городе, потому что последнему пришлось задержаться в больнице, а Сережа… он тоже оказался в медицинском учреждении. Правда, совсем другого рода. Думать о том, что ты встречалась с сумасшедшим и даже не понимала этого — страшно. Кто знал, к чему в итоге могли привести эти отношения. Возможно, обострение Разумовского застало бы его при тебе, и он напал бы на тебя так же, как напал на майора Игоря Грома. И тогда вряд ли кто-то смог бы тебе помочь. Нет. Сережа бы точно не напал на тебя. Он просто не мог представлять опасности, он любил тебя. А тот, второй? Второму ведь наверняка было все равно на тебя, ты была лишь помехой к его собственному безумию. И он наверняка сделал бы все, чтобы от этой помехи избавиться и окончательно свести Сережу с ума, заняв его место. С тех пор, как Разумовского отправили в лечебницу, тебя постоянно преследовали журналисты. Чертовы стервятники, готовые на все ради сенсации, подкарауливали тебя у университета, ждали тебя у Башни, переданной теперь другому человеку, не зная, впрочем, что ее ты обходишь стороной, потому что слишком уж живы воспоминания об увиденном. Поэтому очень скоро ты стараешься кардинально поменять свои привычки, переезжаешь в другую квартиру в самом обычном доме, устраиваешься на работу в крохотном издании и избегаешь людных мест, если появляется такая возможность. А твоим любимым местом становится маленькое кафе, расположенное по пути от работы до дома. Только вот ощущение постоянной слежки не исчезает, кажется, превращаясь в настоящую беспочвенную паранойю. И теперь, вглядываясь со сцены в множество лиц, едва видные из-за слепящих в глаза прожекторов, ты пытаешься понять, не могут ли они быть одними из тех, кто снова ворвется в твою жизнь и попытается выведать как можно больше информации. Тебе бы обратиться к психотерапевту, а то так сойти с ума и отправиться вслед за Сережей можно. Погода снаружи оказывается под стать твоему настроению: льет жуткий ливень, крупные капли падают на мокрую землю, разбиваясь на тысячи осколков, небо периодически вспыхивает яркими вспышками. Черт тебя дернул оставить зонт дома. Ты стоишь на крыльце под козырьком без всякой надежды на то, что дождь успокоится, и прикидываешь, удастся ли дойти до дома, не простудившись. А в голове появляются непрошеные воспоминания.

***

— Это плохо, — усмехаешься себе под нос ты, выходя из здания университета и останавливаясь под козырьком. Утром, когда Сережа спрашивал, не нужно ли тебя забрать, и утверждал, что к вечеру обязательно пойдет дождь, ты не поверила ему и отказалась. В конце концов, светило яркое солнце, а на улице было так тепло, что тебе пришлось даже отказаться от своих обычных джинсов. Теперь о своем отказе ты жалеешь, потому что буря разыгралась жуткая: мало того, что дождь льет плотной стеной, так еще и дует сильный ветер, почти клоня деревья к земле. Прекрасно. Просто прекрасно. Светка выскакивает на улицу чуть позднее. Замерев рядом с тобой, она присвистывает, прищуривается, а затем, нахально улыбнувшись тебе, выскакивает под дождь, добегает до машины и забирается в нее. Да уж, повезло ей. У тебя такой роскоши точно нет. Ты ежишься и оглядываешься по сторонам. Можно было бы вызвать такси, только вот ему здесь никак не развернуться даже, все заставлено машинами студентов, а значит, ему придется остановиться гораздо дальше. — Т/И! Ты вздрагиваешь и резко разворачиваешься. На тебя смотрит, сжимая ручку большого зонта, Сережа. Его волосы чуть закудрявились из-за высокой влажности, и теперь лежат неаккуратно, местами топорщась из стороны в сторону. Парень улыбается тебе приветливо и мягко, как умеет только он. — Сережа? Ты что тут делаешь? — изумленно спрашиваешь ты. Тот пожимает плечами. — Не мог позволить тебе намокнуть. Мы же не хотим, чтобы ты заболела. Он окидывает тебя придирчивым взглядом, а затем поспешно вручает тебе зонт, принимаясь неожиданно проворно стягивать с себя свою кофту. Ты машешь свободной рукой и мотаешь головой. — Сереж, не надо. — И дать тебе замерзнуть? Ты с ума сошла? — возмущается он. — Я же говорил, что вечером похолодает. Он накидывает кофту тебе на плечи, не слушая никаких протестов, и снова забирает у тебя зонт, держа его над твоей головой. Ты вдыхаешь запах его духов, оставшийся на кофте, и кутаешься сильнее, только теперь понимая, как ты замерзла. — Мне пришлось остановиться далековато, потому что тут места не было, — виновато говорит Сережа. — Так что придется немного пройтись. Ты же не против? Ты мотаешь головой. Конечно, ты не против. Особенно теперь, когда над твоей головой раскрыт зонт, а сама ты кутаешься в теплую кофту, пропитанную запахами Сережи. В конце концов, так идти куда приятнее, чем в одиночку мокнуть под дождем. Вам приходится пройти два квартала, пока наконец ты не видишь машину Сережи. Всю дорогу Разумовский обнимает тебя, прижимая ближе к себе, словно иначе ты можешь поскользнуться или замерзнуть насмерть. И так вообще-то даже спокойнее. Уже сев на пассажирское сидение, ты понимаешь, что сам Сережа заметно намок, видимо, отведя большую часть зонта тебе. Его футболка прилипла к телу, а с волос на лицо теперь стекает вода. И ты хочешь стянуть с себя его кофту и вернуть ему, но он отмахивается и настраивает более высокую температуру в машине. — Все равно ехать не так долго. — Спасибо, что приехал, Сереж, — искренне благодаришь ты. — Я не знаю, как бы добиралась без тебя. Он сжимает руль немного нервно, изредка поглядывая на тебя, лишь на мгновение отвлекаясь от дороги. Дворники машины едва справляются с потоками воды, путь едва можно разглядеть, и тебе просто слишком хочется поскорее добраться до дома, принять горячую ванну и забраться под одеяло. Желательно рядом с Сережей. — Разве я мог иначе? — улыбается в ответ он, поворачивая руль и въезжая на стоянку перед башней.

***

Сейчас за тобой никто не приедет. Тебе придется идти одной до дома, и ты — вот так ирония! — опять забыла зонт. Ты вообще всегда его забываешь, только раньше можно было попросить помощи у Сережи, а теперь ты снова совершенно одна и справляться придется самостоятельно. Дождь, кажется, только усиливается, и ты уже представляешь, что останется от твоего макияжа к тому моменту, когда ты наконец дойдешь до дома. — О чем думаешь? — слышишь ты голос Светки и хмуришься. Наверняка ведь будет издеваться. Она-то точно в курсе всего произошедшего, изучила уже с ног до головы. — Ну давай, говори, — вздыхаешь ты. — Готова к твоим насмешкам. — Зачем мне это? — с искренним удивлением спрашивает она, и ты поворачиваешься, встречаясь с ее задумчивым взглядом. Она и правда не выглядит как человек, готовый вот-вот поднять тебя на смех. — Мы же всю учебу враждовали, — объясняешь ты. Она усмехается и прикрывает глаза, а затем медленно раскрывает сумку, не сводя с тебя спокойного взгляда. Некоторое время спустя она все-таки нашаривает то, что искала, вытаскивает сложенный зонт и протягивает его тебе с мягкой улыбкой: — Не враждовали, а конкурировали. И с тобой делать это было действительно приятно. Я даже буду скучать, если честно. Ты смотришь на зонт, не решаясь его взять, а в груди появляется какое-то теплое, приятное ощущение. Вообще-то и правда нельзя сказать, что вы со Светой были из той категории врагов, которые готовы были убить друг друга. В конце концов, тебе и правда было интересно с ней соревноваться. — Бери, я-то на машине, — тихо говорит Света, и ты все-таки забираешь у нее зонт. — Подвезла бы, но ты ведь не поедешь со мной. — Мне недалеко, — отвечаешь ты, подтверждая ее слова. — Как тебе потом его вернуть? Она усмехается, смотрит задумчиво куда-то сквозь тебя и пожимает плечами: — Отдашь, как встретимся. Она звучит так, словно и правда нисколько не сомневается, что вы еще встретитесь. Света делает несколько шагов вперед, теперь вставая под дождь, ее красивое платье тут же намокает, от прически быстро ничего не остается, девушка подставляет лицо большим каплям дождя и, кажется, улыбается. Ты смотришь на нее, замерев, не в силах пошевелиться, а она оборачивается к тебе снова и теперь смотрит чуть грустнее. По ее щекам текут черные от туши и подводки дорожки воды. — Мне жаль, что с Разумовским произошло… такое. Но все наладится, — тихо говорит Света, и ее слова едва слышны за шумом дождя. Ты киваешь, сжимая зубы. Верить в то, что все будет хорошо, хочется чертовски, но почему-то это слишком сложно. Света уже бежит к машине, больше не оглядываясь, а ты так и стоишь на крыльце, глядя ей вслед и пытаясь не заплакать. И впервые за долгое время ты не чувствуешь за собой слежки.