MGPD Preferences

— Мы же увидимся завтра вечером? — улыбаешься ты, и тебе кажется, что Лера вот-вот согласно кивнет и привычно чмокнет тебя в губы, но она вдруг заметно мрачнеет и отворачивается. Ты хмуришься и внимательно смотришь на нее в ожидании хоть каких-то объяснений такой резкой смены настроения. Все было нормально, вы общались, смотрели дурацкую мелодраму, которую предложили вам рекомендации Ютуба, ты думала, что вы проведете так и следующий вечер, но безобидный вопрос вдруг, казалось, выбил ее из колеи. — Лер? — спрашиваешь ты, наклоняясь так, чтобы видеть ее лицо. Она задумчиво кусает губу и вздыхает. — Завтра не получится. Когда она снова поворачивается и смотрит тебе в глаза, тебе чудится, что в ее взгляде сквозит… вина? Почему она кажется такой виноватой? — Ладно? Твой ответ вообще-то больше похож на вопрос. Лера поджимает губы и заметно напрягается, а ты кладешь руку ей на запястье в успокаивающем жесте. — Я могу спросить почему или лучше не надо? Она замирает на мгновение, как будто раздумывая, стоит ли сказать или нет, а затем пожимает плечами. — У моих работодателей для меня задание на завтрашний вечер. — Ну, ты же рано или поздно закончишь? Можешь прийти к нам после. Скажу маме, что пригласила тебя с ночевкой. — Я думаю… думаю, задержусь до ночи, — неуверенно говорит она. Ты прищуриваешься и подозрительно поднимаешь бровь. — Это что у твоих работодателей за задания-то такие? Ты и так со своей учебой не спишь совсем. Нахмурившись, ты поднимаешься на ноги, угрожающе нависая над ней. Уперев руки в боки, ты стараешься придать взгляду серьезность и строгость, какие обычно появляются в глазах твоей мамы, когда ты чем-то провинишься. Лера виновато пожимает плечами. — Ну, я уже согласилась. Некоторое время ты смотришь на нее выжидающе, а затем благосклонно киваешь. Не переделывать же человека под себя. Да, тебе совсем не нравится, что Лера устроилась к людям, которые заставляют ее работать по ночам, но, судя по всему, саму Макарову такое положение весьма устраивает. По крайней мере, на все твои вопросы она отвечала так, что создавалось ощущение, что ей правда нравится этим заниматься. Ты такого рвения, конечно, совсем не понимаешь, но научиться принимать должна. — Тогда напиши мне, как вернешься домой после работы, ладно? Даже если будет совсем поздно. Утром проснусь и хоть успокоюсь, что ты до дома добралась, — ты улыбаешься, пытаясь придать голосу прежнюю легкость, но получается с натяжкой. Опасно ведь ночами по улицам ходить. — Договорились, — согласно кивает она. И ты запоминаешь это ее обещание, поэтому на следующий день, едва только проснувшись, сразу хватаешь телефон и проверяешь каждый мессенджер, в котором Лера могла написать. Но сообщений нет. Более того, Лера не заходила в сеть с прошлого вечера, и это начинает напрягать. «Неужели в утро ушла?» — обеспокоено думаешь ты, набирая ее номер. «Абонент временно выключен или находится вне зоны действия сети», — отвечает тебе женский голос на том конце провода. — Лера, клянусь, если ты не ответишь… Ты набираешь ее номер еще несколько раз. До начала пар остается не больше получаса — едва хватит на то, чтобы добраться до корпуса, но ты не торопишься выходить, все еще лелея надежду, что Лера вот-вот ответит. Но телефон остается выключенным. Ты выскакиваешь из квартиры еще до того, как мама успела бы поймать тебя и посетовать на твой поздний выход, и несешься в уже давно знакомом направлении. Возможно, она просто забыла. Возможно, она вернулась домой, но устала настолько, что сразу заснула, еще до того, как смогла бы тебе написать. Это кажется единственным разумным объяснением, потому что любой другой вариант ты вряд ли согласна была бы принять. Ты даже не помнишь, как добираешься до дома Макаровых, колотишь по двери руками, сжимаешь зубы до боли. И когда дверь открывается и на тебя растерянно смотрит брат Леры, ты не можешь успокоиться. — Где Лера? — вместо приветствия спрашиваешь ты. Кирилл хмурится. — Я думал, она у тебя ночует? Ты чувствуешь, как начинаешь задыхаться, как в носу начинает щипать, как подступают слезы. Ты еще пока не можешь объяснить себе эту реакцию, но просто чувствуешь: произошло что-то очень плохое. Это похоже на какое-то внутреннее предчувствие. — Нет, — выдыхаешь ты. — Она сказала, что у нее работа. Кирилл некоторое время смотрит на тебя молчаливо, недоверчиво, а затем коротко говорит, отходя чуть в сторону: — Заходи. Вы проходите в комнату Кирилла, ты тяжело опускаешься на стул, внимательно наблюдая за тем, как Кирилл опасливо закрывает дверь. — Пока не будем маму с папой волновать, — объясняет он. — Ты ей звонила? Ты киваешь. — Раз двадцать. — Черт, — шипит он. — Я так и знал, что она во что-то ввязалась. — Что ты имеешь в виду? — Недавно она нашла работу, — Кирилл опускается рядом с тобой. — Это я виноват, подставился, пришлось срочно искать деньги. Мне кажется, что она серьезно встряла. — Господи, — выдыхаешь ты. Предчувствие чего-то очень плохого только усиливается. Ты вдыхаешь ртом, пытаясь избавиться от удушья, но это мало помогает. Лера в опасности. У Леры серьезные проблемы. Лера находится черт знает где, и ты понятия не имеешь, где ее искать и как ей помочь. Черт возьми, ты даже не знаешь, в порядке ли она и не валяется ли она где-нибудь с пулевым ранением или чем-то еще! — Так, спокойно, — Кирилл кладет руку тебе на плечо в попытке успокоить, хотя ты видишь, как он сам заметно начинает волноваться. — Лера может за себя постоять, и я почти уверен, что ничего плохого с ней не случилось. Мало ли, где она задержалась. Ты закрываешь глаза и пытаешься восстановить дыхание. Да. Лера и правда может за себя постоять. Ничего плохого не случилось. Она в порядке. Только вот в голове вспыхивают картинки Леры, лежащей в луже крови в какой-нибудь подворотне, Леры с перерезанным горлом, застреленной Леры, Леры, упавшей откуда-то и разбившейся… И ты все-таки плачешь. Ты правда старалась держаться, но больше не выходит. «Господи, лишь бы была жива».