MGPD Preferences

Новость о твоей беременности становится для вас обоих настоящим шоком. Вы узнаете об этом едва ли не одновременно: просто однажды ты просыпаешься посреди ночи и чувствуешь: что-то не так. Ты пока еще не знаешь, что именно, но тебе кажется практически жизненной необходимостью, поэтому ты расталкиваешь Сережу и просишь его купить тебе тест. В конце концов, если это действительно правда, то это ведь ваши общие дела. Ожидая Сережу, ты нервно расхаживаешь из стороны в сторону, напеваешь себе под нос какую-то песню, пытаясь заглушить тяжелое чувство в груди. Ты не знаешь, чего хочешь больше: того, чтобы твои опасения подтвердились или чтобы они оказались ложными. Детей ты хочешь чертовски, но сейчас… как-то рано, что ли. Ты сжимаешь в руках тест, боясь выйти к Сереже, и ждешь… Ты не знаешь, как отреагирует Разумовский, и тем страшнее думать о том, что вообще будет дальше. Он ведь может не хотеть ребенка, а ты… Когда на тесте проявляются две полоски, ты чувствуешь, как сильно начинает биться сердце. Черт, ты ведь и правда беременна, это не было просто игрой твоего сознания, не было выдумкой — все это по-настоящему. — Сереж? Разумовский резко поднимает голову, смотрит на тебя красными после сна глазами и подскакивает на ноги. — Ну? Что там? — взволнованно спрашивает он. — Кажется, нас ждет пополнение, — задумчиво говоришь ты, внимательно вглядываясь в малейшие изменения в лице Сережи. Тот замирает, смотрит на тест в твоих руках большими глазами и шумно сглатывает. — Ты серьезно? — Да, — киваешь ты. — О боже, — взволнованно выдыхает Сережа, а затем медленно подходит к тебе, обнимает осторожно, трепетно, словно сломать может, и лбом к твоему лбу прикасается, прикрывая глаза. А затем счастливо шепчет: — Я буду папой. Ты чуть отстраняешься и киваешь. Почему-то тебе кажется, что Сережа будет идеальным отцом. Несмотря на все прошлые трудности, несмотря на диагноз в его медицинской карточке, он точно будет делать все, чтобы его ребенок был счастлив. На УЗИ вы ходите вместе. Сережа немного нервничает, когда появляется возможность узнать пол будущего ребенка, ты видишь, как трясутся его руки и краснеет лицо. А когда врач объявляет: «Мальчик», — Разумовский едва в обморок не падает. А потом, уже выйдя из больницы, несколько раз коротко целует тебя в губы и щеки, шепча: «Спасибо». И что-то тебе подсказывает, что на девочку он отреагировал бы точно так же. В СМИ новость о твоей беременности производит эффект разорвавшейся бомбы: ты делишься со Светкой этой информацией, прекрасно зная, впрочем, что она практически сразу же напишет об этом статью. Но лучше она, чем кто-то другой. И уже на следующий день все газеты, все новостные сайты пестрят кричащими заголовками. А затем и ты выкладываешь пост в соцсетях. Читая комментарии с поздравлениями, ты улыбаешься, зачитываешь некоторые из них вслух посмеивающемуся Сереже. А затем тебе на глаза попадается этот комментарий. Ты замираешь, глядя на него и чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме. Сережа обеспокоено произносит твое имя, а ты сглатываешь и удаляешь комментарий, прежде чем Разумовский о нем узнает: «Чтоб твой ребенок умер, сука». Твои руки дрожат, ты поджимаешь губы, пытаясь сдержать эмоции. Должно быть, так на тебя влияет беременность. По крайней мере, в твоих соцсетях всегда находились хейтеры, это не было новостью. И ты всегда спокойно реагировала, просто удаляя неприятные комментарии. Но почему-то именно этот задел тебя до глубины души. — Т/И, что там? — взволнованно спрашивает Сережа. — Все хорошо, — бесцветно отвечаешь ты. — Хейтеры? Ты хочешь помотать головой, но не сдерживаешься и киваешь. А Разумовский подходит к тебе, садится рядом, обнимает тебя и коротко целует в щеку: — Не обращай внимание на идиотов. Они могут что угодно писать, если у них нет своей личной жизни. Но все это — не больше чем высказывания обиженных людей, у которых что-то в жизни не сложилось. Ты киваешь. Наверно, Сережа прав и тебе не стоит так пугаться глупых комментариев. В конце концов, это лишь слова, не больше.

***

Что-то не так. Ты понимаешь это еще до того, как успеваешь проснуться. Сережа рядом сопит, приоткрыв рот, и ты обеспокоено следишь за ним, словно вот-вот в нем снова начнут проявляться чудовищные черты его второй личности. Но все спокойно, пока в твоей груди нарастает тревога. Ты привычно кладешь руку на заметно округлившийся живот, поглаживаешь его, пытаясь прийти в себя, но становится только страшнее. А затем ты понимаешь, что не чувствуешь, как ребенок шевелится. На то, чтобы растолкать Сережу, не требуется много времени. Он поднимает голову, подслеповато щурится, а затем вскакивает с кровати, как ошпаренный, когда ты говоришь, что с ребенком что-то не так. Разумовский пытается убедить тебя, что малыш просто спит, и ты даже почти ему веришь. Вы добираетесь до больницы быстрее, чем когда-либо. Сережа уже позвонил туда, поэтому вас встречает врач, ведущий твою беременность, и отправляет тебя на УЗИ. Ты понимаешь, что происходит что-то плохое, когда врач просит Сережу выйти вместе с ним и их нет слишком долго. А ты смотришь на собственный живот и чувствуешь, как что-то внутри сжимается. И правда чертовски хочется верить, что малыш просто уснул. Врач и Сережа возвращаются некоторое время спустя, Разумовский бледен больше, чем обычно, ты видишь, как дрожат его руки, когда он помогает тебе подняться с кушетки, и внутри натягивается невидимая струна. — Сережа, что врач сказал? — тихо спрашиваешь ты, положив руку на плечо Разумовского, когда вы оказываетесь. Тот дергается, словно его ударили, а затем медленно разворачивается, и тебе чудится, что в его глазах стоят слезы. — Т/И… Сережа молчит слишком долго, мучительно долго. — Сереж, что? — нетерпеливо спрашиваешь ты. — У него сердце не бьется. Он умер, — Разумовский переходит на шепот. — Что? Ты отшатываешься и привычно кладешь руку на живот. Нет же, не может такого быть! Малыш просто заснул, скоро он проснется и докажет всем, что все хорошо! Не может же быть такого, что ты стоишь здесь, живая и здоровая, а внутри тебя ваш мертвый малыш! Не может такого быть! Хочется взвыть от того, как больно. Сережа обнимает тебя, шепчет что-то, смазано целует, но от этого становится только хуже. Это несправедливо по отношению к нему, неправильно, он этого точно не заслужил, но ты просто не можешь на него смотреть. Не хочешь. — Т/И, завтра они вызовут роды и… — Не хочу, — коротко отвечаешь ты. Они ошибаются. Они все ошибаются, и твой ребёнок здоров. Он точно здоров, ты ведь еще вчера чувствовала, как он двигается, еще недавно он начал пинаться. Как вообще такое могло произойти? Только вот ошибаешься в итоге именно ты. Лежа в палате и слушая плач малышей за стенкой, ты рыдаешь, понимая, что плач своего ребенка ты не услышишь. И это определенно болезненнее всего, что происходило в твоей жизни.