MGPD Preferences

Новость о беременности становится для тебя чертовски приятной неожиданностью. Вам с Лешей потребовалось время, чтобы подготовиться к первой близости. Твои проблемы с касаниями заметно все усложняли, и даже несмотря на то, что к тому времени, как вы наконец вышли из детского дома и отправились в свободное плавание, уже был заметен прогресс, ты все еще не была готова к чему-то… слишком близкому. Вы поженились вскоре после выпуска и оба хотели детей, но Леша был готов ждать столько, сколько потребуется. А когда ты наконец справилась со своим страхом, вам потребовались годы, чтобы зачать этого ребенка. И когда наконец все получилось, ты была счастлива. Оставалось только рассказать обо всем этом Макарову. — Леш? — ты улыбаешься и заходишь в зал, где парень лежит на диване и смотрит какие-то телешоу. Он поднимает голову и привычно протягивает руки к тебе, приглашая лечь рядом с ним, и ты не сопротивляешься. Теперь страх позади. По крайней мере, Леше ты доверяешь безусловно и его касания сейчас уже не вызывают ужаса. Ты забираешься на него, кладешь голову ему на грудь и смотришь ему в глаза. — Чего? — расплывается в улыбке Леша, замечая твое загадочное выражение лица. — Я беременна, — ты говоришь это тихо, но твои слова вызывают яркую реакцию Леши. Тот принимает сидячее положение и смотрит на тебя большими удивленными глазами. — Ты не шутишь? Ты мотаешь головой и не сдерживаешь кряхтения, когда Леша порывисто тебя обнимает. Он сжимает тебя в крепких объятиях, а ты обхватываешь его руками в ответ и смеешься, когда он заставляет тебя повалиться на себя. Он целует тебя в лицо много-много раз, а ты по-детски хихикаешь. — Я люблю тебя, — шепчет Леша. — Господи, поверить в это не могу, я буду папой! Все семь лет, сколько вы находитесь в браке, вы хотели этого ребенка, и теперь у вас все получилось. Теперь ваша мечта сбудется. Вы, выросшие в детском доме, никогда не бросите вашего малыша. Ты, воспитанная не в самой благополучной семье, окружишь его заботой, дашь ему все, чего не было у тебя. Ваш ребенок вырастет счастливым. Должен вырасти счастливым. Вы оба приложите все силы, чтобы так было. — Мы будем родителями, представляешь? — продолжает шептать Макаров. — Поверить не могу. — Ты будешь отличным папой, — уверяешь его ты, а в памяти всплывают воспоминания о том, как Леша взаимодействовал с Лизой. Парень, кажется, вспоминает то же самое. Наступает тишина, которую ни один из вас не решается нарушить. По телевизору все еще идет какая-то юмористическая передача, а вы лежите в обнимку, смотрите друг на друга и молчите, пока наконец Леша не подает голос. — Нужно будет составить список покупок. — Список покупок? — улыбаешься ты. — Конечно! — живо отвечает Леша. — Кроватка, коляска, распашонки, пеленки… Ух, сколько всего. — А как ты хотел? — усмехаешься ты. — Ребенок — это дорого. — Знаю, — смеется в ответ он. — Но оно того стоит.

***

— Ну мам! Миша морщится, когда ты начинаешь поправлять его волосы, отстраняется и трясет головой. От подобия прически не остается ничего, отросшие волосы топорщатся во все стороны, но его это нисколько не волнует — он уверенно называет это своим стилем. Ты такой стиль не совсем понимаешь, но протестовать не пытаешься: в конце концов, он подросток и эксперименты в его возрасте — это нормально. Ладно хоть эти его эксперименты ограничиваются окрашиванием волос и разнообразными проколами. Это, в общем-то, не несет большого вреда для здоровья, а значит можно и закрыть на это глаза. — Ладно-ладно, не трогаю, — улыбаешься ты, поднимая руки в жесте капитуляции. Леша рядом с тобой усмехается, но ничего не говорит. Его такие реакции сына веселят. — Позвони обязательно, когда будешь в Москве. И когда там будете в самолет садиться — тоже. Ты никогда раньше не отпускала сына одного в такие серьезные поездки. Неудивительно, что с самого утра ты испытываешь волнение. Но так сложились карты: у вас с Лешей работа, а у Миши соревнования. Не могла же ты оставить его дома, когда вся его команда поедет на серьезные заграничные соревнования. Он бы тебе это точно не простил. Отдать Мишу на хоккей было идеей Леши — ты больше вообще-то склонялась к танцам. Но именно в хоккее ваш сын нашел свое призвание. Уже в детстве он уверенно заявил тебе, что станет известным хоккеистом и с возрастом его желания нисколько не изменились. — Конечно, позвоню! — отвечает Миша и для верности лохматит окрашенные в синий волосы еще больше. — Не волнуйся так, Виктор Васильевич ведь будет с нами. Будет следить за мной и не давать мне творить дичь. «Еще как будет», — думаешь ты. Вообще-то ты почти готова была оставить сына дома, но его тренер оказался человеком крайне упрямым. Ему это стоило длинного разговора и обещания присматривать за Мишей, но в конце концов ты все же согласилась. — Деньги на ерунду не трать, они тебе на еду даны, — наставляет сына Леша, когда вы наконец находите глазами Виктора Васильевича с другими ребятами. Самому старшему здесь не больше восемнадцати, младшему, вашему Мише, едва исполнилось тринадцать. Он вообще-то не должен был попасть в эту команду, по возрасту он больше подходит для средней группы, но Виктор Васильевич всегда очень высоко оценивал его успехи. Переход Миши в старшую группу был лишь вопросом времени. — Знаю, па, — закатывает глаза ваш сын и выскальзывает из-под руки Леши. Разумеется, никаких объятий на людях. Как же вы забыли об основном правиле вашего сына? Ты улыбаешься, машешь сыну на прощание и нервно сжимаешь руку Леши. — Все будет хорошо, — уверенно говорит Леша. — Миша не в первый раз едет на соревнования. — Да, но раньше он ездил с нами. — А сейчас он с Виктором Васильевичем, — резонно замечает Макаров, и ты стараешься ему поверить. Но волнение никуда не исчезает даже тогда, когда Миша, довольный и взбудораженный, звонит тебе из Москвы. Он рассказывает, как его друг Коля, шестнадцатилетний парень, забросивший учебу ради хоккея, проспорил ему пачку чипсов, как Виктор Васильевич оттаскал за ухо своего сына, который пришел к ним в команду не больше года назад. Не успокаиваешься ты и тогда, когда Миша весело объявляет тебе, что они сели в самолет до Германии. Впоследствии ты будешь вспоминать это и с ужасом понимать, что предчувствовала все с самого начала. Что могла что-то изменить, если бы прислушалась к своим ощущениям. Обо всем ты узнаешь уже сильно после того, как первая информация появляется в новостях. Тебе звонит мама того самого Коли, и, едва услышав ее рыдания в телефонной трубке, ты понимаешь, что случилось что-то непоправимое. «Стало известно, что на борту на момент крушения было 126 человек, из них 36 — дети. На данный момент были обнаружены тела 79 человек, остальные все еще числятся пропавшими без вести», — вчитываешься ты в строки новостной статьи на первом попавшемся сайте. Леша сейчас где-то в другой комнате, разговаривает с кем-то по телефону, кричит, ругается, пытается хоть что-то выяснить. Весь вечер вы не разговариваете. Леша продолжает остервенело кому-то звонить, а ты читаешь новость за новостью в надежде найти хоть какую-то информацию. Когда появляется информация о первом выжившем, внутри появляется проблеск надежды, который быстро угасает, когда ты вчитываешься в имя. Не Миша. Вы узнаете о смерти сына спустя три долгих часа после получения информации о крушении. Из более чем сотни человек, бывших на борту, выжило только двое — какой-то ребенок и тренер команды твоего сына. «Виктор Васильевич ведь будет с нами», — слышишь ты в голове веселый голос сына. Ты начинаешь плакать еще до того, как удается рассказать обо всем Леше. Тот врывается в гостиную, падает перед тобой на колени, вчитывается в текст на экране ноутбука, а ты рыдаешь, закусив угол диванной подушки. Леша бормочет что-то про несправедливость, про невозможность происходящего, а ты его даже не слушаешь. Поэтому, возможно, ты не сразу замечаешь, как Леша начинает часто, нервно дышать, как хватается за грудь, как пытается оттянуть в сторону ворот футболки. Ты сразу узнаешь симптомы панической атаки. Раньше тебе с ними помогал справляться Леша, а теперь… теперь он сам переживает что-то подобное, а ты просто не в состоянии ему помочь. Потому что сама находишься на грани истерики. Вашего сына хоронят в закрытом гробу. Вы с Лешей стоите рядом, но не смотрит друг на друга. А когда он касается твоей руки, чтобы отвести к машине, это прикосновение болезненным импульсом распространяется по телу. Ты отшатываешься от него, прижимаешь руку к груди и пытаешься подавить нарастающую истерику. Ты не испытывала ничего подобного от прикосновений очень давно. Но оно вернулось. И кажется, избавиться от этого теперь будет невозможно.