MGPD Preferences

— Ром, ты Лешу не видел? — поворачиваешься ты к однокласснику, заметив его в одной из общих комнат. Тот растерянно оглядывается и пожимает плечами, а ты вздыхаешь. Вы должны были встретиться после уроков, как и всегда, но Леша так и не появился, и тебе пришлось отправиться на его поиски самостоятельно. Только вот ни в одной из комнат и во дворе ты его не нашла. А значит, вероятно, он остался у себя? Стоило бы, наверно, наведаться туда. — Ладно, пойду искать, — говоришь ты и разворачиваешься, когда Рома живо кивает. Оказавшись у двери в комнату Леши, ты замираешь. А если там есть кто-то еще? А если Леши там нет, но есть его соседи? Тогда придется с ними разговаривать, как-то объяснить, зачем ты пришла. И это вообще-то не должно бы стать проблемой, только вот при общении со старшими, если только это не твоя соседка Ева, ты до сих пор испытываешь заметный дискомфорт. К счастью, когда ты открываешь дверь, комната оказывается пуста. Вообще-то на первый взгляд она оказывается совсем пуста, даже Леши не наблюдается, и ты почти вздыхаешь разочарованно… а затем замечаешь, как кто-то двигается на Лешиной кровати, подтягивая одеяло так высоко, что с другой стороны начинают выглядывать босые ступни. — Леш? — растерянно спрашиваешь ты, заходя внутрь. Одеяло чуть приспускается, и ты сталкиваешься с каким-то болезненным взглядом Леши, растрепанного и какого-то слишком румяного. Он прищуривается, словно свет в комнате причиняет ему боль, бормочет что-то и снова с головой накрывается одеялом, совсем прячась под ним. На этот раз целиком, потому что из вида пропадают и ступни. Ты проходишь вперед и присаживаешься на корточки рядом с его кроватью. — Леш, все хорошо? — Да, — раздается пугающе хриплый голос из-под одеяла. — Ты заболел? — тихо говоришь ты, осторожно кладя руку, кажется, куда-то в районе его плеча. Какое-то время Леша не отвечает, и ты уже порываешься было схватиться за край одеяла и опустить его так, чтобы видеть лицо Макарова, но затем, после очередной порции невнятного бубнежа, из-под одеяла снова отвечают: — Возможно. Ты прикрываешь глаза и трешь переносицу. Черт, ну как же так? Возможно, стоило бы что-то сделать. По крайней мере, позвать взрослых. Но почему-то Лешу оставить одного становится страшно. Вдруг ему хуже станет? Хотя он ведь пролежал так, судя по всему, с самого утра и ничего не произошло. Разве может что-то случиться за те пять-десять минут, которые ты будешь искать кого-то из воспитательниц? — Мне позвать кого-нибудь? — осторожно интересуешься ты и нервно сглатываешь, когда Лешино лицо снова появляется из-под одеяла. Он разглядывает тебя одним глазом (другой закрыт, словно ему действительно тяжело от мягкого дневного света, наполняющего комнату) и мотает головой. — Мне скоро станет лучше, — хрипит он. Еще недавно ты бы согласно кивнула и просто осталась бы, возможно, сидеть рядом с ним, но теперь ты, все еще чувствуя отголоски былой тревоги, осторожно отодвигаешь с его лба взмокшие пряди и касаешься бледной кожи, тут же отдернув руку. Затем касаешься снова, чтобы удостовериться. — Леш, да на тебе можно воду кипятить! — выдыхаешь ты, вскакивая на ноги. — Подожди немного, тут точно нужны воспитательницы! — Т/И, все нормально, — пытается возразить Леша, но ты смотришь на него хмуро и мотаешь головой. — Ничего не нормально! Ты заболел! Ты подскакиваешь к единственному окну в Лешиной комнате и задергиваешь шторы под благодарный выдох Макарова. Комната тут же погружается в приятный полумрак. — Жди! — строго приказываешь ты и выскакиваешь в коридор. На то, чтобы найти хоть кого-то из взрослых, требуется некоторое время. Ты мысленно ругаешься, когда в очередной комнате оказываются только воспитанники, сворачиваешься в очередной коридор… и именно в этот момент едва не врезаешься в одну из строгих воспитательниц. Она смотрит на тебя немного растерянно, машинально заправляет светлые волосы, выбившиеся из пучка, собранного на затылке. — Т/И? Ты чего тут бегаешь? — удивленно спрашивает она. — Там Леша… Он заболел, кажется, — задыхаясь от длительного бега, отзываешься ты, прижав руку к животу. Ты так редко бегаешь, что в боку уже начинает ощутимо колоть. — Он у себя? Ты киваешь. Вы идете к Леше вместе. В первое время воспитательница пытается заставить тебя уйти куда-нибудь: в общие комнаты, на улицу, в свою спальню — но ты непреклонна. Поэтому очень быстро все эти попытки заканчиваются. Ты внимательно следишь за тем, как подоспевшие следом взрослые помогают Леше подняться. Как он, кутаясь в одеяло, рассматривает тебя красными глазами и улыбается уголком губ, словно пытаясь успокоить. Как его уводят в медицинскую часть, захлопнув перед тобой дверь. На душе неспокойно, и ты пытаешься убедить себя, что волноваться не о чем, что ему окажут необходимую помощь и вскоре он снова будет встречать тебя у твоего учебного кабинета… Но перед глазами встают совсем другие картинки. И на них не Леша, но другой очень важный для тебя человек. Чего уж скрывать, тебе страшно. Ты прикрываешь глаза, прислоняясь спиной к стене напротив двери в медицинскую часть, и пытаешься восстановить дыхание. Леша был такой горячий, ему было так плохо, но он почему-то ничего и никому не говорил. Идиот. А что было бы, если бы ты не зашла к нему? Вдруг ему стало бы совсем плохо? Тогда бы просто медицинской частью не обошлось бы. Хотя вдруг и сейчас не обойдется? — Т/И? — слышишь ты мягкий голос той самой воспитательницы, которую тебе повезло встретить. — Как он? — ты смотришь ей в глаза, пытаясь найти ответ. Она молчаливо разглядывает тебя некоторое время, а затем, вздохнув, отвечает: — У него высокая температура. Сейчас ему не очень хорошо, но ему дали жаропонижающее, так что скоро станет лучше. — Мне можно к нему? Она мотает головой. — Он заснул. Ты же не хочешь его разбудить? Ты недоверчиво прищуриваешься, пытаясь разглядеть в ее темных глазах признаки лжи, но она смотрит на тебя уверенно и мягко, словно и правда говорит правду. И что ж… такая правда тебя определенно устраивает. — Иди пока, Т/И, — с доброй улыбкой говорит женщина, привычно потянувшись к тебе, чтобы положить руку на плечо, но тут же остановив это движение и снова машинально заправив прядь за ухо. — Я тебе скажу, когда к нему можно будет прийти. Что-то внутри сопротивляется, ты в первое мгновение хочешь начать протестовать, но затем сдаешься неожиданно для себя. В конце концов, когда Леше станет лучше, ты ведь все равно об этом узнаешь, верно? Внутри все еще остается это неприятное свербящее чувство все еще остается внутри, от него никак не избавиться, но теперь тебе хотя бы немного легче. Потому что, если бы все было действительно плохо, ты бы, вероятно, заметила отражение тревоги на лице воспитательницы. Но она казалась вполне уверенной и спокойной. Остается надеяться, что это правда так и что дело не окажется в том, что она просто очень хорошая актриса. При мысли об этом становится немного не по себе, и ты трясешь головой, пытаясь отогнать неприятные мысли. Все будет хорошо. Абсолютно точно.