MGPD Preferences

— Добрый день, Сергей. Молодой рыжеволосый парень вздрагивает и смотрит на тебя затравленным напряженным взглядом. Его трясет, он вжимает голову в плечи, прижимает колени к груди, как будто пытаясь казаться меньше. Когда он только-только оказался у вас, ты даже невольно засмотрелась на него: парень определенно был сумасшедшим, но чертовски симпатичным и ухоженным, но сейчас ты видишь в нем призрака того парня, каким ты его запомнила. Волосы сейчас кажутся какими-то ненастоящими, как плохой парик, они падают на лицо слипшимися то ли от пота, то ли от воды сосульками, Сергей заметно похудел, лицо его теперь кажется неестественно вытянутым, а глаза… слишком голубыми. Как линзы. Не могут глаза быть настолько голубыми. Так не бывает. Тебе позволили начать с ним работу только сейчас — когда Вениамин Самуилович закончил свою часть исследования. Сейчас он все еще работает с Сергеем, но уже не запрещает другим посещать больного. А тебе посетить его очень нужно — такой ценный кадр для твоей кандидатской работы! Да и помочь ему хочется. Сергей Разумовский — настоящая звезда. По крайней мере, был звездой, пока не попал сюда. Он и правда талантливый парень, и если его вылечить, то он может изменить мир к лучшему. — Сергей, Вы можете называть меня Т/И. Я ординатор Вениамина Самуиловича и я здесь, чтобы помочь Вам. Тебе кажется, что в ярко-голубых глазах появляется проблеск понимания, но он снова сменяется страхом почти мгновенно. Он не разговаривает, не смотрит на тебя, только старается спрятать лицо за рыжими волосами, опуская голову ниже. — Сергей, Вы меня понимаете? — пытаешься удостовериться ты, но он не реагирует, а ты уже начинаешь думать, что он просто не осознает, где находится и что происходит. И это серьезно усложняет ситуацию… Но он вдруг подает голос. — Мне нужны таблетки. Его голос звучит хрипло, скрипит, как несмазанная дверь, как будто он ни с кем не разговаривал уже очень долгое время. Тебя звук его голоса застает врасплох — ты уже потеряла надежду на то, что он вообще тебе ответит. — Сергей, Вам уже давали необходимые лекарства, — мягко возражаешь ты. — Этого мало, — хрипит он. — Боюсь, что дать больше Вам не могут. Передозировка лекарствами — это не самое приятное, что можно испытать, уверяю Вас, — по-доброму улыбаешься ты. Ты привыкла разговаривать с психами, как с детьми, но сейчас почему-то от собственного тона неловко. И Сергей, кажется, тоже не в восторге, потому что он снова замолкает. И как бы ты ни пыталась его разговорить, он больше не отвечает.

***

— Он часто приходит? — спрашиваешь ты, и Сергей кивает. Тебе потребовался не один месяц, чтобы войти в доверие к Разумовскому. Первые несколько встреч проходили в полном молчании с его стороны и в бессмысленной болтовне — с твоей. Но постепенно и он стал снова подавать голос. Сначала снова просил лекарства, а после стал нехотя отвечать на твои вопросы. Он до сих пор говорит слишком мало, но его краткие ответы и кивки головы заметно двигают процесс. Тебе даже кажется, что он делает успехи. Вы гораздо лучше понимаете друг друга, и ты думаешь, что он становится более… нормальным, что ли. Ты еще не догадываешься, что это более ненормальной становишься ты сама. — Что Вы испытываете, когда он появляется? — спрашиваешь ты и тут же формулируешь вопрос иначе: — Вам страшно, когда он приходит? Сергей кивает. — Вам кажется, что он опасен для Вас? Разумовский мотает головой. — Для других, — хрипло поправляет он тебя. Ты готова с ним поспорить. Обычно вторые личности представляют особую опасность именно для своего носителя, а сейчас, когда Сергей надежно отделен от внешнего мира толстой решеткой, а его руки скованы смирительной рубашкой, Птица (так называет свою вторую личность сам Разумовский) едва ли опасен для тебя, для медсестер, санитаров или врачей. А вот самому себе в момент обострения Сергей может причинить серьезный вред. Ты не раз видела, как психи бились головой об столы, об прутья решеток, разбивая головы в кровь, как перегрызали себе кожу на руках, как ломали сами себе кости. Сергей может сделать с собой все, что угодно, когда этот «Птица» снова придет. Хочется этого избежать. — Вы ему нравитесь, — тихо говорит Сергей, и ты замираешь. — Он сейчас здесь? — Он всегда здесь. Становится не по себе, и ты спешишь закончить встречу с Сергеем, пусть даже знаешь, что Птица существует в его воображении.

***

— Он хочет с Вами поговорить. Ты нервно сглатываешь. Встречаться со второй личностью Сергея тебе еще не приходилось, и ты не знаешь, чего ожидать сейчас, когда эта вторая личность изъявила желание с тобой пообщаться. Каким будет Птица? Жестоким? Диким? Сумасшедшим? Всем вместе? Попытается ли он наброситься на тебя? — Хорошо, — тихо говоришь ты. Пару мгновений ничего не происходит. Сергей сидит с закрытыми глазами, не двигаясь. И только он, вечно съежившийся и дрожащий, медленно выпрямляется и расплывается в кровожадной улыбке. Когда он смотрит на тебя, ты видишь янтарно-желтые радужки. «Это невозможно, — думаешь ты. — Цвет радужки не может меняться вот так просто. Этого не может быть». — Птица? — ты хочешь казаться уверенной, но с твоих губ срывается только шепот. — Привет, — говорит он, разглядывая тебя так, как хищник разглядывает жертву. Ты облизываешь губы и сжимаешь кулаки под столом, сильно впиваясь ногтями в ладони и пытаясь так себя успокоить. Не получается. — Приятно с Вами познакомиться, — говоришь ты, не задумавшись, и тут же понимаешь, как же глупо звучит эта фраза. — Симпатичная, — улыбается Птица. — Симпатичнее Вениамина. В тот момент, когда янтарные глаза смотрят в твои, прямо в душу заглядывая, ты понимаешь, что черта пройдена. Ты, кажется, сходишь с ума.

***

— Я хочу отказаться от работы с Сергеем, — безапелляционно заявляешь ты, роняя на стол папку с личным делом пациента. Вениамин Самуилович смотрит на тебя снизу вверх, не поднимаясь со своего кресла, но тебе все равно кажется, что это он нависает над тобой. Его внимательный взгляд пробегается по тебе и, кажется, он замечает в твоем поведении что-то, что заставляет его развеселиться — его губы дергаются, формируя улыбку, а в глазах загорается огонек озорства, совсем неуместный в данной ситуации. — Почему же? — Это сложный пациент, и я не смогу ему помочь, мне не хватает опыта, — врешь ты. На самом деле, все куда проще. Работа с психами вообще не может не повлиять на твое собственное состояние, но Сергей переплюнул всех. Ты точно начинаешь сходить с ума, сейчас ты в этом абсолютно убеждена. Каждую ночь ты просыпаешься с криком, когда во сне за тобой наблюдают янтарно-желтые глаза, и не можешь снова лечь на мокрую от пота подушку и заснуть. Ты вообще практически перестала спать, потому что там за тобой постоянно наблюдает он. Вениамин Самуилович молчит, не отвечает, и ты начинаешь терять терпение. Но ты не знаешь, чего сейчас тебе хочется больше — прикрикнуть на него, чтобы не томил тебя в ожидании ответа, или просто развернуться и малодушно сбежать. — Хорошо, — наконец отвечает Вениамин Самуилович. — Мне казалось, что Вы в состоянии справиться с этим пациентом, но кажется, я переоценил Ваши возможности. Вы можете вернуться к работе с более легкими диагнозами. Ты даже не попадаешься на эту манипуляцию — так ты устала. — Спасибо, — благодарно киваешь ты и выходишь из кабинета. Ты заходишь в туалет, чтобы привести тебя в порядок. Горячей воды снова нет, поэтому ты, поморщившись, умываешься почти ледяной водой, смотришь в зеркало… и обмираешь. Оттуда на тебя смотрит знакомое лицо с кровожадной улыбкой и янтарно-желтыми глазами. Когда ты оборачиваешься, за твоей спиной никого не оказывается…