MGPD Preferences

— Что за черт? Тебе требуется некоторое время, чтобы решиться достать маленькую бумажку, сложенную в несколько раз из тельца Красной королевы. Должно быть, на ней написано что-то очень важное, иначе зачем было так ее прятать? Ты прикрываешь глаза, сжимая бумажку в руках, выдыхаешь, даешь себе время успокоиться, прежде чем наконец развернуть ее. Только вот бумажка оказывается… совершенно пустой. Ни букв, ни цифр, ни тайного послания — ничего. Но зачем тогда?.. — Вы Т/И? Ты вздрагиваешь и поднимаешь голову, глядя на эффектную рыжеволосую девушку перед собой, и рефлекторно прячешь бумажку в руке. На девушке нет халата, она не похожа ни на медсестру, ни на посетительницу этой больницы. Как будто ее взяли из какого-то кино, яркого и захватывающего, и поместили сюда, в этот серый больничный коридор. Ее большие яркие глаза аккуратно подведены (ты бы никогда в жизни не смогла сделать такие ровные стрелки!), пухлые губы накрашены темно-красной помадой, девушка, не дождавшись ответа, садится рядом с тобой, элегантно поправив подол короткого темно-коричневого платья, и смотрит на тебя с каким-то насмешливо-заинтересованным выражением лица. И она кажется тебе такой неотразимо красивой, что становится неловко от собственного внешнего вида. — Я вас знаю? — интересуешься ты, сжимая бумажку в кулаке. — Нет, но у нас есть общий знакомый, — она с улыбкой пожимает плечами и зачем-то подмигивает тебе. — Я не понимаю, — честно отвечаешь ты, и девушка усмехается. — Конечно. Должно быть, Вам обо мне не говорили, — кивает она. — В конце концов, о таких вещах не принято упоминать, особенно в сложившейся ситуации. Ты сглатываешь. Происходящее начинает нравиться тебе все меньше. Почему-то кажется, что вот-вот случится что-то очень плохое. — Я все еще не совсем понимаю. — Да, точно, — девушка картинно хлопает себя по лбу. — Я Анастасия. Можно просто Ана. Я девушка нашего общего знакомого Шуры. Ты замираешь. Должно быть, ты ослышалась. Наверно, тебя действительно подводит слух, потому что то, что сказала эта девушка, не похоже на правду. Шура же не мог быть одним из тех парней, кто встречается с двумя девушками одновременно, правда? — Я вижу, вы удивлены. Не волнуйтесь, я пришла не для того, чтобы ругаться — у нас с Шурой свободные отношения, я не против, если он хочет проводить время с кем-то еще. Девушка, кажется, говорит абсолютно искренне — она улыбается своей мягкой спокойной улыбкой, а ты сжимаешь зубы, когда она кладет руку тебе на бедро и похлопывает тебя по нему. — Так зачем же тогда Вы пришли? — удается спросить тебе. — Признаюсь честно, во мне взыграла женская солидарность. Вы милая девушка, я не хотела бы, чтобы Вы разочаровались в мужчинах из-за одного придурка. Пусть и весьма очаровательного придурка. Ты пытаешься убедить себя в том, что верить на слово этой девушке — не лучшая идея. В конце концов, всегда для того, чтобы разобраться в ситуации, нужно поговорить с человеком напрямую. Но все равно неприятно так, как будто это правда. — Понимаете, — продолжает девушка. — Я не против, когда Шура встречается с кем-то на стороне, но обычно он делает это по своей воле. — Что Вы имеете в виду? Девушка качает головой, глядя на тебя как на неразумное дитя. — У Шуры очень сложная работа, и иногда ему приходится идти против совести, чтобы докопаться до правды. И мне правда неловко Вам об этом рассказывать, но… ему сказали сделать все, чтобы Вы в него влюбились и доверились ему. Ты прикрываешь глаза и шипишь сквозь зубы: — Вы врете. — Вы можете поинтересоваться у него. Не уверена, что он с радостью расскажет Вам правду, но возможно, хоть на это у него хватит совести. Она поднимается на ноги, улыбается тебе и, кажется, начинает уходить, когда в тихом гуле больничного коридора слышится изумленное восклицание: — Ана?! Ты резко поднимаешь голову, замечая вернувшегося Шуру. Тот стоит неподалеку, смотрит то на тебя, то на Анастасию, и ты медленно встаешь, останавливаясь рядом с девушкой: — Вы знакомы? Ты пытаешься не выдать волнение, но голос все равно срывается. — Шурочка, может, все-таки расскажешь про нас? — с улыбкой интересуется девушка, и ты вздрагиваешь от того, как она к тебе обращается. — Ана, нет никаких нас! — быстро отвечает парень, пытаясь подойти ближе к тебе, но ты отступаешь чуть назад. Заметив это, он замирает и добавляет устало: — Мы уже полгода как расстались. — Признаюсь, умолчала, — девушка пожимает плечами, глядя на тебя, а ты чувствуешь неожиданный эмоциональный подъем. Если она солгала в этом, то и все остальные ее слова были ложью, да? Ведь так? — Но я не одна, кто любит умолчать о каких-то важных фактах, верно? — девушка смотрит на Шуру выжидающе. — Может, расскажешь бедной девочке, как ты пудрил ей мозги? — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — жестко отвечает Шура. — Возможно, тебе лучше… — Я про то, как ты влюбил ее в себя по приказу свыше, — прерывает его девушка. Ты поднимаешь взгляд на замершего Шуру и надеешься, что он начнет все отрицать. Ты надеешься, что он докажет, что каждое слово Аны было ложью… Но он молчит. И ты все понимаешь. Ты даже не замечаешь момента, когда несешься по коридору и выскакиваешь на улицу, мысли заняты совсем другим. Кажется, Шура в какой-то момент пытается тебя остановить, но ты уворачиваешься. Он догоняет тебя, когда ты уже пересекаешь парковку и несешься дальше. Ты пытаешься вырваться, когда он грубо хватает тебя за руку и утягивает в ближайший двор. — Отпусти меня! — рычишь ты и колотишь его свободной рукой по плечам, по груди, заезжаешь по лицу… Только когда он толкает тебя к стене, ты замираешь. Ваши лица оказываются совсем близко, и ты готова разрыдаться, потому что тебе вдруг становится страшно. Он все еще сжимает твою руку так сильно, что точно останутся синяки, и тебе бы стоило снова попытаться вырваться, но вместо этого тебя словно парализует. Ты совсем не знаешь этого человека. И неизвестно, что он сделает сейчас, когда ты обо всем знаешь. — Послушай меня, — раздраженно говорит Шура, и ты жмуришься, а он, заметив это, трясет тебя и добавляет громче и словно бы даже злее: — Да послушай же! Вот сейчас он может сделать с тобой все, что угодно, и ты даже не сможешь ему противостоять. — Ты сейчас этого не понимаешь, но это все — для твоей же безопасности! Ты слышишь меня?! — Пока мне стоит бояться только тебя, — выдыхаешь ты и сглатываешь, чувствуя, как сначала становится сильнее, но затем резко пропадает хватка на твоей руке. — Ты даже не представляешь, во что ввязалась, — неожиданно тихо говорит он. — Да, я последний подонок. Да, я тебя обманывал. Да, манипулировал тобой. Но я знаю, что тебе что-то известно об убийстве твоего соседа. Прошу тебя, заклинаю — расскажи мне. — Оставь меня в покое, — шепчешь ты, чувствуя, как слезы застилают глаза. — Уходи. Иначе я закричу. Он все еще слишком близко, и ты больше не чувствуешь себя в безопасности, когда он рядом. Тебе страшно. Страшно так, как не было страшно никогда. — Уходи, — шепотом повторяешь ты и жмуришься, готовясь ко всему. Ты ждешь, что он закричит, или ударит тебя, или еще хуже… но тепло его тела вдруг пропадает. И ты стоишь с закрытыми глазами еще некоторое время, не веря своему счастью. А когда открываешь — Шуры рядом нет. Ты оказываешься в пустом незнакомом дворе в полном одиночестве.