Небесный принц: Другой квиддич, феникс и единорог

Погода была чудесной с самого утра. Манами поставил несколько будильников сразу, чтобы уж точно не проспать все на свете, и усталость показалась ему не самой большой платой за то, что его сегодня ожидало, — чувство приятного предвкушения было слишком большой редкостью в последние месяцы. Как только он умылся и оделся, он незамедлительно вышел на крыльцо дома и смог вдохнуть свежий и пахнувший дождем осенний воздух. После ночных ливней, взамен которых к утру приходило теплое солнце, это место еще больше напоминало выдуманную сказку. Красивую и чудесную — какую Манами сам бы не смог себе вообразить. Поэтому он ни разу не пожалел, что они с Онодой переехали сюда после школы. Поэтому он все так же неизменно выходил на улицу в хорошую погоду, чтобы несколько минут просто не думать ни о чем и чувствовать умиротворяющую природу вокруг. Подобное занятие прочно закрепилось в виде привычки за прошедшие годы их проживания здесь. За это время, стоило сказать, Манами смог признать новый дом по-настоящему своим. Эти стены изначально не были для него совсем чужими: все же он родился здесь, пусть и не помнил тех недолгих дней, пока его родители все еще были вместе. Тем не менее первый шаг на порог пробудил в нем какое-то смутное чувство — волнительное, а потом почему-то успокаивающее. Мама была не против его решения переехать по окончании учебы, но, несмотря на это, в доме они смогли обустроиться только ближе к осени из-за его запущенности. Ремонт, восстановление каминной сети и подключение электричества отняли время, хотя результат, как Манами и Онода решили позже, того стоил и позволил им почувствовать себя людьми, готовыми сделать первый шаг на пути к взрослой и полностью самостоятельной жизни. Ну, или по крайней мере одному из них. Как бы то ни было, Манами не мог сказать, что это сильно коснулось его. Почти целый год своей новой жизни он ощущал себя очень странно. Когда Оноду приняли в профессиональную квиддичную команду, время Манами все еще было чем-то вроде бомбы замедленного действия. И если Хогвартс и учеба в нем могли в полной мере заставить его забыть об этом ужасном обстоятельстве, то выпуск вытолкнул его в тревожный период ожидания и неизвестности. Сложнее всего в этом периоде оказалось понять, как действовать дальше. Конечно, Манами не забывал о своем желании найти возможность спасти свою жизнь без вмешательства Оноды, но было слишком много трудностей для того, чтобы узнать хотя бы, в какую сторону следует двигаться. Приближение к ответу заняло несколько месяцев, ушедших на сбор информации обо всех способах помочь ему, о которых Манами когда-то услышал в школьной библиотеке, и тяжкие раздумья по поводу того, какой из них может реально подойти ему. Ситуация казалась безнадежной очень долгое время, но сейчас он знал слишком много. Сейчас его цель не была призрачной и размытой, и он хотел верить, что не зря потратил время, которое несколько лет назад подарил ему отец. Время, когда он еще мог жить, а не цепляться за жизнь, задыхаясь. Но даже если Манами чувствовал себя хорошо и его здоровье пока оставалось не критичным, он был вынужден время от времени посещать больницу Св. Мунго для обследования, а два раза в месяц для короткого осмотра к нему обычно приходил целитель. Чтобы убедиться, что опасаться пока еще нечего. Один из подобных дней был как раз сегодня, но с маленьким важным моментом, состоящим в том, что ждал Манами не просто сотрудника магической больницы, а человека, которого не видел уже долгое время. Думая об этом, он прошелся по длинному крыльцу, присел на удобную деревянную скамейку со спинкой и подлокотниками — украшенную уже увядающими цветами с лужайки, которая была прямо за домом. Он сам украсил — делал это, когда нужно было успокоить нервы, аккуратно вручную вплетал каждый тонкий зеленый стебель в резную поверхность. Онода, возвращаясь по вечерам, подолгу смотрел на результаты его творчества, тоже находя для себя, возможно, какое-то успокоение. Сегодня он ушел через каминную сеть еще до того, как Манами проснулся, и повторялось это несколько раз в неделю. Онода старался. Оттачивал свои навыки на тренировках, навещал маму в Лондоне, помогая ей с домашними делами, пытался взять у Манами побольше магии, когда убеждал, что полностью восстановился после предыдущего раза, терпеливо слушал, когда Манами делился чем-то новым, что удалось узнать о сложной истории Философского камня, обсуждал с ним информацию и пытался помочь в этом деле, чем мог. Возможно, Онода старался даже через край, и Манами, глядя на него и преодолевая свою грусть, невольно пытался соответствовать. Возможно, поэтому все чаще он чувствовал себя неспособным даже позавтракать сразу после пробуждения или неспособным взять свою старую гоночную метлу, чтобы немного полетать в лесу. Было ли это непредвиденным результатом, в конце концов? Когда теплый ветер потревожил траву, растущую по обе стороны от узкой мощеной дорожки, ведущей от дома, Манами сбросил пелену окутавшей его дремоты и прижал ладони к лицу. Глаза побаливали, словно это вовсе не он спал больше десяти часов ночью, но о дискомфортных ощущениях удалось забыть, как только он заметил среди деревьев приближающийся силуэт. Приятное предчувствие тут же всколыхнулось в сердце. Манами слабо улыбнулся и встал, чтобы подойти к широкой ступеньке, перед которой и начиналась дорожка. Тот, кого он ожидал, уже прибыл, и хотелось встретить его как полагается. — Знаешь, это довольно необычный способ. Мой камин всегда открыт, и целители пользуются им с удобством, — сказал Манами, не сдержавшись. Одетая в длинное легкое платье и туфли без каблуков девушка сделала еще пару шагов и остановилась, глядя на него с улыбкой, в которой смешались радость и тоска. Мияхара выглядела взрослой и похорошевшей, а ее волосы снова отросли почти до прежней длины и свободно лежали на плечах. Так она больше напоминала Манами себя прежнюю и одновременно казалась совсем новым человеком. — Хэмпшир. Здесь слишком красивые места, чтобы просто пользоваться камином, — ответила ему она, на мгновение сделав недовольное лицо, но быстро улыбнулась снова — на этот раз с дружелюбной теплотой: — Привет. — Привет, — усмехнулся Манами, разворачиваясь боком и делая шаг в сторону, чтобы гостья приняла намек подниматься. — До города не меньше пяти километров. Удивлен, что ты не заблудилась. — Я подготовилась и сверялась с картой, но спасибо за беспокойство, — сказала Мияхара и, перед тем как подняться на крыльцо, коротко оглядела небольшой двухэтажный дом перед собой. — Так значит, здесь ты живешь? Очень мило. — Да, — ответил Манами с новым смешком. — Я живу в лесу, а ты работаешь целителем в одной из самых крутых волшебных больниц, и нам определенно нужно было встретиться раньше. Мияхара будто задумалась, а потом, взявшись за лямку небольшой сумки, повешенной через плечо, ответила: — С этим все могло быть гораздо проще, но ты захотел, чтобы я пришла к тебе именно как целитель. Для осмотра. Было далеко не просто вызваться хоть раз сделать эту работу. Вспомнив их редкие переписки через мессенджер, Манами попробовал виновато улыбнуться. — Это было для тебя. Уверен, ты сгораешь от любопытства. Ответ получился довольно прямолинейным и, вероятно, очень проницательным — Мияхара отреагировала заметным румянцем, появившимся на щеках, и нервно поправила крупные очки на переносице. — Если бы это был кто-то другой, я бы отнеслась к этому проще, — сказала она со строгостью в голосе. — И раз уж речь зашла о связях, Сакамичи не против моего визита к тебе? — Конечно нет, — ответил Манами, сделав вид, будто даже немного оскорблен таким вопросом. — Он только просил передать тебе привет, а еще его в любом случае сейчас здесь нет. Что ты вообще подумала? — Ничего, — недовольно нахмурилась Мияхара. — Это простая вежливость, ведь ты говоришь со мной определенно не как пациент с целителем. Это встреча старых друзей так или иначе. — Да, с этим не поспоришь, — решил согласиться Манами. — Зайдешь в дом? Тебе, вероятно, понадобится стул, чтобы удобнее провести осмотр, и я могу угостить тебя чаем, раз уж это все-таки встреча старых друзей. — Хорошо, — кивнула Мияхара и уже сделала шаг к открытой двери, но остановилась — что-то отвлекло ее внимание. — Оу, это… Она развернулась, чтобы неспешно подойти к скамейке с красными бутонами. — Ничего особенного, — отмахнулся Манами. — Просто иногда заниматься бесполезными вещами куда проще, чем сделать что-то действительно нужное. — Хм, — тихо сказала Мияхара, коснувшись наполовину завядшего цветка. — Мне не показалось. Это паучья лилия? — Да. Ликорис, если по-научному, — пожал плечами Манами. — Их точно вырастили, — задумчиво произнесла Мияхара, опустив руку, и посмотрела на Манами с напряженностью. — В одном из значений этот цветок символизирует связь с умершими, и встречается он чаще всего на кладбищах. Ты ведь знал это. Последнее прозвучало точно как утверждение, а не вопрос, и из-за него Манами почувствовал себя словно пристыженным. — А ты хорошо разбираешься в цветах, — сказал он, глупо пытаясь перевести тему. — Сангаку, — укоризненно назвала его имя Мияхара. — Да, признаюсь, идиотская шутка, — сдался Манами, приподняв ладони в примирительном жесте. — Очень идиотская, — прищурилась Мияхара. — Сакамичи ведь знает об этом? — Ну, по большей части он занят квиддичными стратегиями команды, — невинно ответил Манами. — Не думаю, что его интересуют возможные значения цветов. — Зря ты его недооцениваешь. — Что? — Ничего. Если хочешь знать, я это не одобряю, — устало вздохнула Мияхара. — Да, понимаю, — согласился Манами. — Я тоже пару раз думал посадить что-нибудь другое. К следующему лету я… Он прервался на половине фразы так резко, что даже сам не ожидал, но подсознание поняло все сразу, воспроизвело пугающее предположение. Как он вообще мог говорить о чем-то подобном? Откуда он знал, что будет к следующему лету? Он даже не мог с ясностью сказать, где он будет сам, — его безопасное время близилось к своему концу. — Знаешь, — оживился Манами, заметив снова ставший напряженным взгляд Мияхары, — тебе стоит посмотреть и дом тоже, не только крыльцо. — Да, извини, — смягчилась Мияхара, опустив глаза. — Лучше давай приступим к тому, за чем я пришла сюда. Она наконец пересекла порог, двигаясь немного скованно, и Манами проследил за ней с натянутой улыбкой и внутренним осознанием того, что ему совсем не хотелось нагнетать сейчас. Он не хотел омрачать эту встречу чем бы то ни было, и, наверное, стоило попробовать вести себя непринужденнее. Страх перед будущим, преследующий его каждый день, не должен был становиться его проклятием и мешать ему хоть иногда жить нормальной жизнью нормального человека, который мог увидеться со своими знакомыми или друзьями, который мог разговаривать с ними, не вызывая у них грусти и жалости. Могла ли эта фантазия хоть иногда становиться реальностью? Прогоняя подобные размышления, которые лишь портили настроение еще больше, Манами прошел в просторную кухню следом за подругой. Кухня была самым большим помещением в доме, и, возможно, именно оттого Манами часто проводил здесь время, когда читал старые пыльные книги в поисках информации или выписывал для себя полезные заметки. Из-за этого вокруг царил легкий беспорядок: некоторые фолианты были сложены неровной стопкой на одном из стульев, парочка старых пергаментов, которые Манами посчитал бесполезными, уже несколько дней пылилась на полу возле окна, а на столе можно было заметить неуместные канцелярские приборы, вроде магловских ручек и простых карандашей. Мияхара выглядела немного заинтересованной, когда заметила книги — она всегда любила получать новые знания, — но почему-то не спешила спрашивать, о чем они. Вместо этого она открыла свою сумочку и достала из нее волшебную палочку, а Манами понял все без слов. Он включил нагреваться электрический чайник, перед этим убедившись, что внутри есть вода, а потом переставил свободный стул поудобнее, чтобы Мияхара могла сесть, пока делает осмотр. Дальше все было как по заученному сценарию. Манами проходил через подобную процедуру, во время которой от него не требовалось совершенно никаких действий, столько раз, что уже давно сбился со счета. Его осматривали целители из Мунго, школьная целительница, работающая в Хогвартсе, а сейчас его подруга, его ровесница, так же могла провести палочкой по воздуху вдоль его торса, используя анализирующие медицинские чары. Мияхара, наверное, ничем не выделилась в этой ситуации поначалу. Она действовала как все профессионалы — совершенно отстраненно глядя в сторону и мысленно что-то отмечая. Манами не совсем представлял, как именно все это работает, но в какой-то степени он почувствовал себя комфортнее, когда Мияхара, спросив короткое «не возражаешь?», расстегнула левую манжету его рубашки и, придерживая руку, положила пальцы на пульс. Алмазный, кровавого цвета браслет никак не смутил ее, как и то, что она частично прикасалась к нему пальцами. Ее волшебная палочка лежала на коленях, словно ненужная, и Мияхара молчала еще несколько секунд, кажется прислушиваясь к чему-то. Интуиция Манами против воли дала знать, что после этого каких-то хороших новостей он не услышит. — Я закончила, можешь сесть, — сказала наконец Мияхара, отпустив его руку. Манами застегнул манжету, шагнул к второму стулу, но остался стоять. — Что-то не так с моим пульсом? — спросил он, слыша, как Мияхара убирает обратно в сумочку свою палочку. — Я читала твою медицинскую карту в больнице, — спокойно сказала она. — Перед тем, как прийти на осмотр. В записях было сказано, что магия внутри тебя влияет на твой сердечный ритм, а последние отчеты говорят о том, что он был в порядке. — А сейчас нет? — догадался Манами, все же опускаясь на стул. И нет, ему совсем не хотелось знать ответ на свой вопрос, ведь он чувствовал себя как обычно. Он хотел верить, что время все еще есть. — Нет, — подтвердила Мияхара немного холодно. — Отклонения едва заметны, и возможно, они вскоре исчезнут, а возможно, станут лишь сильнее. Я до сих пор не понимаю, что происходит с твоим организмом. Когда мы были на последнем курсе, в карте отмечены значительные ухудшения твоего состояния, как это было в самом начале появления темного сгустка, а спустя несколько месяцев, как и тогда, снова появились улучшения. И если в первый раз отследить причину было реально, то во второй раз — нет. Твоя магия очень нестабильна и даже непредсказуема. Манами кивнул, опуская глаза. Конечно, он знал, почему обскур перестал его убивать во время последнего курса школы, но рассказать об этом целителям или даже Мияхаре он все еще не мог. О его отце не должны были узнать, и осознание всей сложившейся ситуации сейчас в один миг прогнало минутное ощущение безопасности. — Я считаю, что тебе нужно на нормальный прием к целителю в больнице, — вынесла свой вердикт Мияхара одновременно со щелчком кнопки, оповещающим о том, что вода в чайнике вскипела. — Значит… — Манами неохотно поднялся. — Скоро начнется. Он двинулся к столешнице, чтобы заварить чай, и, пока он возился, Мияхара наконец решилась сказать: — Я не хотела заставить тебя волноваться. Но в твоем случае все слишком серьезно, ты и сам это знаешь. — Целитель… — начал Манами и прервался, поморщившись, — ничего не может сделать, кроме как сказать: «Уф, ты снова умираешь немного быстрее, чем это было раньше». — Не обязательно, Сангаку, — грустно возразила Мияхара. — В больнице смогут облегчить твое состояние, если станет слишком плохо. Но Манами только покачал головой. — Я знаю, что у меня мало времени в любом случае. Как я могу потратить это время на больницу? Если меня там закроют… — Что ты хочешь сделать? — едва слышно спросила Мияхара. Манами чувствовал, как нелегко ей было поддерживать этот разговор, он и сам не хотел продолжать его. Рассказывать сейчас о своих планах оказалось бы слишком неприятным испытанием на фоне того, как всего за одну минуту пошатнулась его надежда. Кажется, у него просто уже не было сил бороться за жизнь так, как это было раньше. Он все истратил за эти годы. Закончив с приготовлением чая, Манами поставил одну кружку на стол рядом с Мияхарой, а потом пододвинул поближе пиалу с шоколадным печеньем. — В ответ на твой вопрос… — снова начал он, вместе со второй кружкой сев обратно на свой стул, — могу сказать, что я бы просто хотел хотя бы иногда переставать так стараться. Но если я остановлюсь хоть на мгновение — возможно, это будет концом для меня… — Сангаку, ты… — произнесла Мияхара, но прервалась и плотно сжала губы, не в силах договорить. — Знаешь, что плохо? — выдохнул Манами, потянувшись вперед, чтобы поставить свою кружку на стол. — Когда действия, которые ты выполняешь ради своей цели, становятся главнее самой цели. Когда ты так сильно превозмогаешь все, чтобы делать хоть что-то, цель может начать теряться где-то на заднем плане. Ты зацикливаешься только на работе, забывая о том, зачем ты работаешь. Потому что тебе так легче. Но потом… Потом, когда это воздушное ощущение легкости иссякает, ты чувствуешь лишь безграничную усталость. Ты пришла и напомнила мне о том, сколько времени я боролся, пытаясь заместить этой борьбой свою настоящую цель. Так не оказалась ли эта цель слишком непосильной для меня в итоге, если я даже не знаю, с какой стороны к ней правильнее подойти? Когда осознание цели — медленный яд, а бессознательная борьба ведет к выгоранию. Мияхара промолчала, сидела даже не двигаясь, и Манами прикусил губу, понимая, что все, что он сказал, было просто ужасным. Он не имел право вот так выливать всю свою боль на подругу детства, которой дорожил, с которой давно не виделся. Не имел права заставлять ее чувствовать себя плохо. Он хорошо знал, что о своих переживаниях рассказывать следовало самому близкому человеку, но перед Онодой Манами забывал все. Его словно отключало, укутывало умиротворением, как теплым одеялом в холодную зиму, и все только потому, что какая-то часть Манами безропотно доверялась Оноде и его решениям. Эта часть порой могла заставить Манами пожелать выкинуть из головы все мысли о своей собственной борьбе. Смириться с любым исходом заранее. Смерть или жизнь — все равно. И лишь в такие моменты, когда Оноды не было рядом, сознание Манами могло смотреть на вещи под другим углом. Только так он начинал понимать, что ему не хватало чего-то очень важного для продолжения своего пути. — Прости, что наговорил тебе всего этого, — извинился Манами, осторожно взглянув на Мияхару, которая все еще бездвижно сидела на стуле. — Я правда хотел, чтобы мы говорили о каких-нибудь более приятных вещах. — Нет, тебе полезно говорить о том, что чувствуешь, — наконец отмерла Мияхара. — Целители для того и нужны, чтобы люди могли рассказать им о том, что их беспокоит. Просто... я действительно не ожидала этого. — Ты не обижаешься? — приподняв бровь, спросил Манами. — Перестань, — упрямо мотнула головой Мияхара. — Я так долго не могла добиться от тебя хоть какого признания. Чем ты занимаешься, в самом деле? Если я спрашивала тебя в сообщениях, раньше ты всегда отшучивался, что бездельничаешь или летаешь, но, придя сюда, увидев книги, я поняла, что это не так. А теперь ты говоришь о том, как устал... — Просто я не собирался сдаваться, — слабо улыбнулся Манами. Лишь сейчас, наверное, он подумал о том, что Мияхара не подозревала, что он до сих пор не отступился от желания спасти свою жизнь, как, должно быть, трудно ей было прийти сюда, к человеку, которого ждала смерть в ближайшем будущем. У нее просто не было причин думать иначе, но она все равно старалась улыбаться и быть сильной перед ним. — О чем ты? — спросила она. — О смерти, — ответил Манами. — Я ведь не хотел сдаваться ей. — Я помню, но... — напряглась Мияхара. — Боже, как давно это было. Тот разговор в библиотеке... — Да, — кивнул Манами. — Ты рассказывала мне о многих способах спасти свою жизнь. — Неужели ты всерьез решил прибегнуть к одному из них... — с трудом проговорила Мияхара. — Боже, — невольно усмехнулся Манами, заметив ее реакцию. — Ты успокоишься, если я скажу, что это не крестраж? — А что? — подняла взгляд Мияхара. — Это единственный доступный способ, хоть и самый ужасный. Все остальное просто не имеет смысла, разве нет? — Возможно, — пожал плечами Манами. — В каком-то смысле именно поэтому я сказал тебе все, что сказал недавно. У меня нет никаких гарантий, а я потратил на это кучу времени. — Сангаку, — выдохнула Мияхара, словно сдерживая себя от чего-то. — Что бы там ни было, некоторые последствия могут быть одинаковыми. Поэтому я хочу спросить, не пожертвовал ли ты чем-то важным ради этого? Ты не будешь жалеть потом? — А ты прямолинейна, — слабо улыбнулся Манами. — Так ради чего все это? — все-таки спросила Мияхара. — Ради Философского камня, — признался Манами. — Вот, чем я занимался все это время. Изучал любую информацию, так или иначе связанную с ним. Но прежде чем ты скажешь, что это тоже не имеет смысла, я хочу сказать, что не отрицаю то, что камень был уничтожен. Этому действительно есть много подтверждений, но это не отрицает то, что камень с подобными свойствами можно создать снова. — Камень, — моргнула Мияхара и опустила голову. — О чем ты только говоришь? Он был единственным в мире. Если бы такой камень можно было легко создать, поверь, кто-нибудь бы уже сделал это. Это алхимия. Это чрезвычайно сложно, даже если знать инструкции. — Это говорит рациональное мышление, — ответил Манами. — Если мыслить подобным образом, конечно, ты никогда не найдешь способа создания камня. Ты должен быть... — Что? — нахмурилась Мияхара. — Полным безумцем? Сангаку, это действительно большая трата времени без каких-либо гарантий. А времени у тебя нет. — Я борюсь за свою жизнь. Это все, что мне остается, — сказал Манами. — Я просто... Конечно, это может быть правильным с одной стороны, но... — через силу произнесла Мияхара. — Не думай, что я не знаю, как рискую, — ответил Манами. Мияхара словно бы собиралась с духом. Она посмотрела на часы на своем левом запястье, прикусила губу и вдруг сказала: — Вероятно, ты знаешь что-то о способе создания? Манами не смог не улыбнуться. — Я предполагаю, где искать этот способ. У меня есть подшивки со всем самым важным, что я собрал. Судя по всему, мне придется отправиться в Париж, если я хочу проверить свои догадки. — Дай мне взглянуть, — сказала Мияхара с ощутимой уверенностью в голосе. У Манами не было причин отказывать. Он сходил в соседнюю комнату, чтобы принести папку с бумагами, совершенно магловскую. Ему даже пришлось приобрести ксерокс, чтобы в любое время иметь возможность печатать документы. Когда он вернулся на кухню, Мияхара нервно отламывала от шоколадного печенья кусочки. Она сунула парочку в рот и, даже можно было сказать, с жадностью взяла из рук Манами папку. Читала она быстро, выхватывая, видимо, самые важные моменты и перелистывая страницы. Когда она прервалась, чтобы отпить уже остывший чай, она подняла голову и посмотрела на Манами с каким-то возбужденным волнением. — Это копии, — сказала она. — Ага, — согласился Манами. — У меня их много, чтобы не потерять. — Ладно, — выдохнула Мияхара, снова опуская взгляд на бумаги. — Работу я, конечно, не брошу, но могу тоже попробовать что-нибудь поискать. — Ого, я буду очень рад, — улыбнулся Манами. — Во всяком случае, я пока что немного в тупике. Я ничего здесь больше не сделаю, и мне следует продумать поездку в Париж. — Так скоро? — немного растерялась Мияхара. — Ты ведь не собираешься поехать туда один? — Ну, нет, — задумчиво ответил Манами. — Я дождусь окончания осеннего квиддичного сезона. Видишь ли, то, что мне придется сделать, судя по всему, очень опасно. Сакамичи сложнее решиться на это. Из-за того, что это не совсем благоразумно. — Что? — внезапно севшим голосом произнесла Мияхара. Манами улыбнулся и указал на папку на ее коленях. — Когда дочитаешь все до конца, поймешь, о чем я говорю. Вероятно, существуют риски, которые могут убить меня или его быстрее, чем это может произойти из-за болезни. — Ты не говорил о таком! — возмутилась Мияхара, и сила вернулась к ее голосу. — Сангаку, если это... Господи! Я просто не знаю, что сказать. — А я и не обещал, что идея тебе понравится, — виновато пожал плечами Манами.

* * *

Мияхара уходила в спешке. Судя по всему, она задержалась здесь дольше, чем планировала, и у нее были другие дела. Перед уходом тем не менее она успела напомнить о своем совете посетить больницу для более тщательного осмотра более опытным целителем. И папку с бумагами она взять тоже не забыла. Манами после этого еще долго смотрел на слабый огонь в камине, которым Мияхара воспользовалась, чтобы уйти. Возможно, она сможет ему как-то помочь в поисках способа изготовить новый Философский камень. Хоть Манами и не хотел сильно на это рассчитывать — ему было даже немного неловко оттого, что он дал своей подруге повод для лишней работы. Он знал, что у целителей и своих проблем всегда хватало, а поиски какой бы то ни было информации отнимали время и силы. С другой стороны, утаивать от Мияхары свою затею Манами тоже не смог бы. Он позволял себе эту роскошь, пока они редко переписывались в мессенджере, но, глядя ей в глаза, врать не решился, даже если понимал, что обречет ее на беспокойство. Кажется, за все время их знакомства она только и делала, что беспокоилась о нем, и это до сих пор не заканчивалось, что было даже забавно в грустном смысле. После ее ухода дом сразу показался Манами каким-то пустым. Слипи еще не вернулась — вчера Онода послал ее с письмом к Имаизуми, а она и без того уже летала куда медленнее, чем когда была молодой. Без нее и без Оноды здесь было тоскливо, и Манами не знал, стоит ли дать себе передышку на сегодня или же через силу снова пойти копаться в собранных старых книгах, надеясь найти что-нибудь полезное, что он мог упустить. На деле же проблема с поиском способа создания Философского камня была не такой уж преобладающей. Чем дальше, тем больше Манами переживал из-за того, что Онода брал немного его магии каждый месяц. И даже если сейчас все проходило практически без последствий, это не успокаивало, когда Манами думал о том, чем это может грозить душе Оноды в дальнейшем. Темная магия, по своему обычаю, всегда оставляла следы — видимые или нет, и у Манами совсем недавно появилась одна идея о том, как, возможно, получится хоть немного сгладить влияние, которое магия обскура могла оказывать на Оноду. Может быть, сегодня следовало уже перестать сомневаться в ней и озвучить? Вреда бы она не принесла в любом случае. Но до возвращения Оноды нужно было как-то скоротать время, и Манами подумал прогуляться в лесу, раз уж погода была такой хорошей сегодня. У него был и выбор взять метлу или нет. Он мог немного полетать, вспомнить любимые ощущения, но снова сомневался. Манами спрятал свою метлу и дополнительную метлу Оноды в кладовую, хотя долгое время держал их прямо в спальной комнате, на виду. Пока потом не настал момент, когда полет перестал привлекать так, как это было раньше. Поначалу Манами даже испугался этого осознания, после начал искать нелепые причины: у него не хватало сил, не было настроения, он... повзрослел? Все это было жалкими попытками оправдать происходящее, на самом деле. Манами чувствовал, как его загоняют в угол. Он казался себе просто неприспособленным к новой жизни. Он так долго занимался вещами, которые не любил, что в итоге охладел и к тому, к чему всегда питал страсть. Порой ощущал он себя так, будто умер, не успев умереть по-настоящему, но у него не было права на нытье и поблажки к себе, потому что он твердо посвятил себя Философскому камню. Хотя бы ради Оноды. Невольно поморщившись, Манами снова закрыл дверь кладовой, так и не взяв метлу. Он вышел из дома с пустыми руками, использовав черный ход, и попал как раз на лужайку, которую засадил красными паучьими лилиями. Манами старался о них заботиться, а сейчас безжалостно наступил на парочку, только сегодня осознанно вспомнив о том, что они означают, и прошел дальше в сторону леса. Ему хотелось вырвать все цветы до единого и уничтожить. Он смеялся над самим собой, но ирония была чересчур жестокой и ужасной. Будущий мертвец на скамейке из кладбищенских цветов. Минуя первые деревья, растущие ближе всего к дому, Манами сломал пару веток, упавших на землю, и от громкого противного хруста раздражение нахлынуло с новой силой. Оно, на самом деле, не было таким уж плохим вариантом. Оно напоминало о том, что он пока еще был все-таки живым, но шел в лес, чей покой манил его. Покой был проводником смерти. Манами остановился. Дыхание немного сбилось от быстрой ходьбы, и он думал, что окончательно разозлится от преследующих мыслей, но все чувства утихли. Чувства утихли, и эта тишина показалась неизбежностью, о которой Манами всеми силами старался не думать. Ему нельзя было давать себе поблажки, он это помнил, помнил, чем это грозило ему. Нужно было двигаться вперед, несмотря ни на что. И Манами сделал еще один шаг, словно так он делал и шаг в своей жизни. Его кроссовки промокли от сырой травы — он заметил это только сейчас, но, проигнорировав, пошел дальше, пока снова не замер. В этот раз что-то было не так. Это место, такое знакомое, казалось каким-то другим, и виновата была вовсе не погода. Манами заставил себя пройти еще чуть вперед, выйти к небольшой зеленой поляне, и он мог бы поклясться, что уже чувствовал что-то подобное очень давно. Словно... чужое присутствие. Манами прикусил губу, осматриваясь, но никого не замечая, и только хруст сломавшейся ветки где-то впереди заставил его сознание функционировать должным образом, вызывая испуг. Манами вздрогнул, а потом понял. Ему была знакома эта ситуация, потому что он уже сталкивался с ними вот так, один раз. В Запретном лесу на своем четвертом курсе. — Ты здесь один? — глупо спросил Манами, глядя туда, откуда донесся звук хрустнувшей ветки. Он старался следить за любым изменением среди травы, заметил, как зелень шевельнулась справа, а потом и с другой стороны тоже. — Ну, двое как минимум, — нервно улыбнулся Манами, ощущая легкую нарастающую панику. Итак, в лесу были фестралы. В принципе, это не было чем-то уж совсем необычным — никто не мог запретить им гулять, где они захотят, но поблизости все-таки были и другие частные дома, в которых жили уже маглы, а не волшебники. Будет нехорошо, если кто-то из них увидит животных магического мира. Интересно, его неожиданные гости были голодны? Манами не знал, что ему делать, растерянно застыв на месте, но все происходящее заставило его искренне улыбнуться от легких отголосков радости и адреналина. — Если хотите есть, я могу вас угостить, — сказал он. — Я принесу вам что-нибудь вкусное. Трава снова немного всколыхнулась, будто один из фестралов нетерпеливо потоптался на месте. Манами не очень понимал, как расценивать этот знак, но знал, что фестралы были совсем не глупыми животными. Возможно, ему стоило попробовать... — Я сейчас вернусь, никуда не уходите, — немного громче сказал Манами и осторожно развернулся назад. Первые шаги он делал не спеша, все еще немного опасаясь, но спустя несколько секунд пошел уже торопливее. В дом он влетел на эмоциях. Такого не было уже давно, и Манами никак не мог унять разбушевавшееся волнение, пока доставал из морозильной камеры пару кусков замороженного мяса, которое было куплено для одного из ужинов. Палочка нашлась за поясом брюк. Манами применил согревающие чары, стараясь вложить в них побольше мощности, и разморозил мясо прямо в пакетах. Когда он решил, что оно готово к употреблению для хищных животных вроде фестралов, он поторопился обратно на поляну, про себя очень надеясь, что они все еще там. Но как бы то ни было, Манами все еще не мог их видеть, а когда они еще и не перемещались, понять их местонахождение было невозможно. Вздохнув, он прислушался, хотя вокруг и стояла естественная тишина, разбавляемая лишь легким шелестом листвы от ветра и далеким пением птиц. Все-таки ушли? Постояв и подумав еще немного, Манами снова испугался и едва не выронил принесенное мясо, когда сбоку в локоть его что-то осторожно толкнуло. Он повернул голову и, естественно, ничего не увидел. — Сейчас, — сказал он и присел, чтобы развернуть пакеты с мясом на траве. Выпрямившись и сделав пару шагов назад, Манами не сдержался от новой улыбки — фестралы начали есть, а он мог видеть, как от сырого мяса отрываются куски и исчезают. — Проголодались, ну точно, — посмеялся он и прижался плечом к стоявшему рядом дереву. — Здорово... Как и ожидалось, мясо вскоре закончилось. Манами не знал, насытились ли его гости, и внимательно смотрел за травой, пока не заметил, что один фестрал подходит к нему. Набравшись смелости, Манами приподнял руку перед собой и почувствовал, как нос фестрала ткнулся в ладонь, словно бы животное хотело донести свою благодарность таким образом. — Я бы мог кормить вас каждый день, — почувствовав приятную волну, сказал Манами. Фестралы нравились ему, как и все волшебные звери, и на миг в голове промелькнула мысль о том, как здорово было бы, если бы они могли остаться здесь. Они же останутся, если он покажет им, что всегда будет приносить еду? Теперь Манами и сам хотел задержаться здесь подольше. Возникновение фестралов потрясло его и обрадовало, заставило почувствовать себя лучше, вспомнить то время, когда он чувствовал себя так постоянно. И, возможно, исходя из здравого смысла, ему следовало вернуться в дом снова и хотя бы переодеть промокшую обувь, Манами все равно не стал уходить. Вместо этого он нашел под деревом просохшее место и присел прямо на землю, будто собирался стеречь здесь фестралов до самой ночи. Нет, просто с их присутствием все как-то заиграло красками, как было с визитом Мияхары, и противиться этому было сложно. Проще было снять кроссовки и просушить их с помощью заклинания, а потом снова наблюдать за движением травы, когда фестралы передвигались. Кажется, они тоже не собирались убегать или улетать отсюда. И даже если Мияхаре пришлось уйти, фестралам, очевидно, некуда было торопиться. Наверное, только поэтому Манами пробыл в лесу до самого начала вечера. Он заметил, что солнце уже начало опускаться к горизонту, и тут же вспомнил о том, что Онода должен был вскоре вернуться. И пусть фестралов все еще не хотелось оставлять, на этот раз Манами заставил себя пойти в дом — с учетом того, что он пропустил завтрак и обед, ему нужно было и самому поесть. Нормальной еды не хотелось. Манами перекусил небрежно сделанными бутербродами, и, когда он допивал заново заваренный чай, из гостиной послышался шум — какой всегда сопровождал приход кого-нибудь через каминную сеть. Манами выдохнул, чувствуя волну спокойствия, которая накрывала его вместе с появлением Оноды. — Я вернулся, — сказал тот, подойдя сбоку и поцеловав в щеку, пока Манами стоял перед раковиной и споласкивал под водой использованные кружки. — Как себя чувствуешь? — Нормально, — слабо улыбнулся Манами и поставил последнюю вымытую кружку на полотенце рядом с раковиной. — Тебя навещал целитель? — спросил Онода, подходя к холодильнику. — А, точно. Ты ведь говорил что-то про свою подругу. Манами выключил воду и развернулся, глядя, как Онода выкладывает на стол контейнеры с приготовленной вчера едой. — Да, она приходила, и... Сакамичи. — Что? — Онода отвлекся, закрыл дверцу холодильника и подошел обратно к Манами. Манами натянуто улыбнулся и приподнял руку, чтобы поправить немного сбившийся воротник рубашки Оноды. — Хочу тебе кое-что показать... — Какой многозначительный тон, — тоже улыбнулся Онода. Манами опомнился и поспешил вытереть руки другим полотенцем — на белой ткани рубашки остался влажный след от его пальцев. — У нас тут... — начал он, — за домом в лесу два фестрала. — Что? — вздрогнул Онода. — Ты уверен? — Да, — кивнул Манами. — Я их даже кормил. Но я все-таки их не вижу и хотел, чтобы ты посмотрел. — Конечно, — серьезно ответил Онода. — По соседству маглы живут, и они тоже могут ходить гулять в лес. Кто-то из них, возможно... — Возможно, видел смерть, — чуть улыбнулся Манами, закончив фразу, и Онода настойчиво потянул его через кухню. — Покажи, в каком месте ты с ними столкнулся. Манами почувствовал новый прилив волнения. Ему действительно хотелось показать Оноде фестралов, ведь тот, в отличие от самого Манами, обладал некоторыми дополнительными привилегиями, если можно было так сказать об этом. Онода видел фестралов, потому что когда-то видел смерть, и Манами с трудом мог представить, как он себя чувствовал, когда оказывался рядом с этими животными и воспринимал их физический облик. Когда они вышли из дома, Манами вырвался вперед, чтобы показать дорогу, и, возможно, он шел даже слишком торопливо. В какой-то мере он все еще боялся, что фестралы убегут, — из-за этого он все-таки сбавил шаг и выходил на поляну уже совсем осторожно, пока Онода не схватил его за локоть, придержав. — Стой, Сангаку, ты уже пришел. — Да? — спросил Манами, останавливаясь возле дерева. Онода сделал еще пару шагов вперед, и профиль его лица показался настороженным. — И правда. Давно их не видел, — сказал он. — Даже не думал, что они могут встречаться в этих местах. Манами радостно улыбнулся. — Что они делают? Скажи мне! — возбужденно потребовал он. Онода на секунду одарил его удивленным взглядом, а потом снова посмотрел в ту сторону, где Манами ничего не видел, кроме помятой травы. — Лежат, — ответил Онода немного потерянно. — Отдыхают. — Ох, — выдохнул Манами. — Здорово. Я погладил одного из них. — Но... подожди, — сказал Онода и сделал несколько шагов в сторону, словно хотел посмотреть на фестралов с другого ракурса. — Это немного странно. — Что? — расстроился Манами. — Что такое? С ними что-то не так? — С одним, — кивнул Онода. — Подозреваю, что это мужская и женская особи. Возможно, они ждут детеныша. — Вау, Боже, — выдохнул Манами, почти задрожав. — У них будет маленький фестральчик. Прелесть. — Да, и они, похоже, не собираются отсюда уходить, — подытожил Онода, расслабленно обхватив себя за локти. — Зачем им уходить? — вмешался Манами. — Я хочу, чтобы они остались. Я буду кормить их. Могу даже сделать здесь небольшой крытый загон, чтобы дожди им не мешали. — Сангаку, — сказал Онода немного удивленно. — Это волшебные животные. Мы должны сообщить о них в Министерство. Отдел регулирования магических популяций уведет их отсюда. — Может, не надо? — погрустнел Манами, и Онода подошел к нему, чтобы заглянуть в лицо. — У нас будут проблемы, если выяснится, что мы оставили их здесь без должного разрешения. До города пусть и не близко, но риски все равно существуют. Министерство подобного не допустит. — Но они мне нравятся, — немного обиженно ответил Манами, отведя взгляд. — Ты чудо, — мягко сказал Онода, положив ладони на его плечи. — Тебе одиноко здесь из-за того, что я часто отсутствую? Мы могли бы... ну, взять себе какое-нибудь обычное животное. Собаку? Манами грустно вздохнул, опуская голову. — Эти фестралы как будто сами ко мне пришли. — Я понимаю, — ответил Онода и был непреклонен. — Но я все равно загляну завтра на почту в Косом переулке и отправлю сову в Министерство. Просто поверь, что это и правда серьезно. Я бы тоже хотел позволить им жить здесь, если тебе они так нравятся. Манами промолчал, глядя вниз, и Онода бережно погладил его по плечам. — Давай вернемся в дом, — предложил он. — Я накормлю тебя. Ты, вероятно, опять пропустил завтрак, а потом питался одними бутербродами. Ты должен есть лучше, даже если у тебя проблемы с аппетитом. — Знаю, — тихо ответил Манами и покорно пошел следом, когда Онода потянул его за руку. — Ничего, — сказал Онода, пока они шли через деревья обратно к дому. — Немного позже я схожу в магазин и возьму побольше сырого мяса. И ты сможешь кормить фестралов до тех пор, пока Министерство не пришлет кого-нибудь. Хорошо? — Спасибо, — поблагодарил Манами, почувствовав себя чуточку лучше. Вскоре они были снова на кухне, где Манами смиренно сел за стол, дожидаясь, пока Онода не разогреет ужин для них. — Ты меня так удивил сегодня, — снова заговорил Онода, когда поставил перед Манами тарелку с ароматным мясным рагу, которое они вчера вечером готовили вместе. Ну, как вместе — Онода всегда стремился взять большую часть работы на себя, как будто считал, что Манами мог развалиться от такой ерунды, как нарезка овощей. Для самого Манами это скорее был лишний повод полентяйничать и просто побыть рядом. — Что? — немного печально спросил он, дотягиваясь до вилки. — Ну, с фестралами, — неловко улыбнувшись, объяснил Онода. — Ты был... таким искренним, когда говорил о них. Мне нравится, когда ты такой. Когда не просто играешь и делаешь вид, что все хорошо. Манами обреченно улыбнулся. — Это и правда здорово встряхнуло меня. Почувствовал себя ребенком, который увидел что-то потрясающее. Извини, Сакамичи. Я поступил глупо, когда начал просить оставить их. Не хочу, чтобы ты думал, что ограничил меня в этом. Я все понимаю. Понимаю, что так нельзя. — Ешь, — мягко ответил Онода, принимаясь за свою тарелку. — Поешь, а потом мы поговорим в гостиной. Манами согласился и воткнул вилку в кусочек печеной картошки. Больше они не отвлекали друг друга до тех пор, пока не закончили с едой и не попили чай. Онода все это время казался каким-то задумчивым, но на его лице оставалась слабая улыбка, и Манами догадывался, что он просто доволен его настроением. Из-за этого даже не хотелось ничего говорить ему о результатах осмотра — Онода тоже заслуживал хоть иногда забывать о бесконечных опасениях и ожиданиях ухудшений. Тем не менее после ужина им пришлось переместиться в гостиную на большой диван. Манами прижался к Оноде плотнее, опустив голову на его плечо, и почувствовал, как неизбежность становится еще ближе. Она пришла с новым вопросом, озвученным Онодой: — Ты почти ничего не рассказал о том, как прошла встреча. И все-таки? Он закинул локоть на спинку дивана, и Манами почувствовал его ласковые пальцы у себя в волосах. — Ну, — начал он, — Сузу определенно знает свое дело, и я рассказал ей о камне. — Правда? — немного удивился Онода. — Как она отреагировала? — Настороженно, — ответил Манами, глядя на кофейный столик перед ними, на котором в развернутом виде с самого утра лежал свежий номер «Ежедневного пророка». — Но все же не так плохо. Она обещала попробовать поискать что-нибудь полезное. Уверен, она может помочь через время. — Да, вполне, — немного напряженно согласился Онода — тема камня, риски, с которыми им, быть может, придется столкнуться, волновали его. — А что насчет твоих показателей? Все в порядке? — Не совсем, — решился Манами. — Мне лучше посетить моего целителя в больнице, чтобы он сделал осмотр. Ритм моего пульса начинает ухудшаться. Пальцы Оноды в волосах дрогнули, и Манами закрыл глаза, мысленно ругая себя за свою прямоту, но он должен был говорить все прямо. Пересиливать себя и говорить, потому что Онода заслуживал знать. — Скорее всего, — с трудом продолжил Манами, — в ближайшие месяцы обскур пробудится и магический артефакт снова заработает. Но... мы и так это знали. Знали, что время приближается. — Да, знали, — согласился Онода. Его голос звучал спокойно и твердо. — Но не бойся. Все будет хорошо, я тебе обещаю. — Я не боюсь, — слабо улыбнулся Манами. — Я уже научился принимать это как данность. Угрозу смерти. — Никакой смерти, — сказал Онода и, развернувшись, чтобы лучше видеть Манами, провел пальцами по его щеке, задерживаясь на подбородке. — Я тебя ей не отдам, так или иначе. — Знаю, Сакамичи, — выдохнул Манами и медленно опустился, пока не уткнулся лицом в шею Оноды. — Ты поражаешь, как всегда. Я даже не могу поспеть за тобой. — Неправда. Я всегда держу тебя и буду продолжать держать, — ответил Онода, бережно обнимая. — Извини, — произнес Манами и поборол секундную дрожь. — Мои проблемы всегда перевешивают. Может быть, у тебя тоже есть, чем поделиться... — О, нет, ничего такого, — ответил Онода. — Игру с «Соколами» назначили на субботу, как и планировалось. Более того, она неофициальная, мы знаем лучший способ победы над ними, и я... — Ты в любом случае сделаешь свою работу отлично, — договорил Манами, улыбнувшись, и выпрямился. На секунду он заметил странный взгляд Оноды, словно неуверенный, но это ощущение быстро исчезло, когда тот озвучил свое внезапное предложение: — Послушай... трансгрессию не предлагаю, но, может быть, ты хочешь прокатиться в город за покупками вместе со мной? Возьмем мопед. — Я давно не ездил с тобой за покупками, — улыбнулся Манами. — Да. Купим мяса, чтобы ты покормил своих фестралов. Согласен? — спросил Онода. Отказываться от такой соблазнительной идеи Манами не стал. Он давно не выбирался в город или еще куда-либо, а у Оноды были права и мопед, который им не понадобился бы, если бы Манами нормально переносил трансгрессию. Но были в этом и свои плюсы. Главный, конечно, заключался в том, что ездить за спиной Оноды было очень здорово, и первое время Манами сравнивал это ощущение с полетом на метле. До города (того самого, в который они когда-то приезжали на рождественские каникулы) они добрались быстро, хотя к тому времени, когда они собрались, на улице уже немного потемнело. Магазин Онода выбрал ближайший, на окраине города, но он был не маленьким, и здесь Манами смог взять для себя сладости, которые он, скорее всего, будет есть на протяжении двух месяцев (не из-за большого количества, а из-за плохого аппетита). Добираться назад с пакетами было уже не так комфортно, как без них. Тем не менее Онода не рискнул останавливаться и применять к ним уменьшающие чары из-за того, что по их дороге часто проезжали и обычные магловские машины. Поэтому один из пакетов Манами был вынужден держать между собой и спиной Оноды, но он нисколько не переживал об этом, зная, что уже вскоре сможет вернуться к фестралам с ужином. И когда они снова оказались дома, Манами не стал задерживаться. Он разместил большую часть купленного мяса в морозильной камере, а два выбранных куска понес в пакете на улицу. Онода тоже ходил с ним, и Манами почти завидовал ему, что он может полноценно видеть, как едят фестралы. Похоже, после второй порции мяса за сегодня они наконец остались действительно сытыми. Манами понял это, когда Онода сказал, что сразу после трапезы фестралы улеглись обратно под дерево, очевидно готовясь ко сну. Вокруг и правда уже царил поздний полумрак. — Идем домой? — спросил Онода, вытаскивая палочку и зажигая на кончике Люмос. — Ага, у меня тоже есть к тебе одно предложение, — ответил Манами, глядя на волшебную палочку в руке Оноды. — Какое? — заинтересовался тот. — Ты прячешь под кроватью еще одно магическое животное? — Нет, — засмеялся Манами. — Ничего запрещенного. Онода явно был не совсем удовлетворен ответом, но терпеливо проследовал за Манами обратно в дом, а там — снова в гостиную. — Не спеши убирать палочку, — посоветовал Манами, усаживаясь боком на диван и указывая на место перед собой. — Это насчет одного заклинания. — Какого? — спросил Онода, сев напротив, и оставил палочку в своей руке. — Ты ведь никогда не пробовал призвать патронус? — решил уточнить Манами. — Э... нет? — ответил Онода. — Насколько знаю, это очень сложно, хотя подобная магия может быть полезной, когда нужно доставить срочное сообщение. Особенно кому-то, кто не пользуется сотовой связью. — Подозреваю, что она может быть полезной еще и в другом, — легко улыбнулся Манами. — Это очень светлая магия, и чтобы воспользоваться ей, тебе нужно обратиться к самому светлому, что есть в тебе. — Счастливые воспоминания, ясно, — выдохнул Онода. — Так к чему этот разговор? — Я подумал, что подобная магия может облегчить воздействие моей силы, — ответил Манами. — Может... помочь тебе быстрее подавлять плохую энергию. — Оу, — понял Онода. — Это интересная идея. Но заклинание Патронуса... — Конечно, это сложно, — согласился Манами и взял Оноду за свободную руку. — Ни у кого сразу не получается. Но ты мог бы просто практиковаться, даже если нужного результата не будет. Если... Если хочешь. — Я хочу, — виновато улыбнулся Онода. — Честно говоря, принимать твою магию и правда тяжело. Мой организм справляется с этим лучше, чем было раньше, но ощущение обреченности просто удушающее. — Прости, — тихо извинился Манами, и Онода сам перехватил его ладонь. — Это не будет длиться вечно, ты же не забыл? Мы переживем это... Послушай, давай попробуем твою идею. Я попробую научиться этому заклинанию, правда... наверное, не знаю, с чего лучше начать. Мне стоит изучить теорию. — Я изучал, — выдохнул Манами. — Даже пробовал сам, только обскур не даст мне выполнить эту магию, так что безрезультатно. — Уверен, у тебя будет красивый телесный патронус, — резко сказал Онода. — Какая-нибудь... птица, вероятно. — А у тебя? — невольно усмехнулся Манами. — Даже не знаю, — дернул плечом Онода. — Наверное, придется попробовать, чтобы узнать это. — Дело в воспоминаниях, — ответил Манами. — Самое сложное, это найти подходящее воспоминание. У некоторых не получается призвать патронус именно потому, что в их жизни не было чего-то по-настоящему счастливого, но я думаю... Думаю, у Сакамичи точно было. Онода очевидно смутился из-за последних слов. Он осторожно высвободил руку, которую сжимал Манами, и сосредоточенно посмотрел на свою палочку. — По-настоящему счастливое, — тихо повторил он. — Да. Все обязательно получится, — подбодрил Манами. — Главное, хорошо вспомнить. — Ну, — скованно ответил Онода. — Вторая половина моего третьего года в школе. Это самое счастливое время в моей жизни. — Сакамичи, — грустно улыбнулся Манами. Он и сам порой мечтал вернуться в то время и остаться там навсегда. — Это слишком большой период. Придется выбрать конкретный момент. — Но их было так много, — усмехнулся Онода и прикусил губу. — Господи, я даже не знаю, какой из них... Мой любимый — это день рождения. Мое четырнадцатилетие. — Мм... — задумчиво протянул Манами, глядя вверх. — Ладно. Я знаю этот день. И там все было хорошо. — Да. Разве не в этом смысл? — спросил Онода. — Не совсем, — ответил Манами. — Я много читал насчет того, как правильно подобрать воспоминание, и оно должно быть... Ты должен почувствовать всю ценность для тебя того события. Такое осознание приходит только тогда... — Когда перед этим ты думал, что у тебя нет никакой надежды, — закончил за него Онода и стал каким-то напряженным. — Это игра на контрастах. Это больно, а потом... — Потом это успокаивает тебя как никогда, — выдохнул Манами. — Когда наконец уверенно берешь то, чего так сильно хотел, о чем мечтал. — Ты же знаешь, что это ты, — обреченно и устало ответил Онода. — Когда ты пришел и сказал, что я нужен тебе. Что ты больше не собираешься убегать. — Мы выбираем одинаковое воспоминание, — грустно посмеялся Манами. — Я уверен, что мне оно тоже подходит больше всего. Сакамичи... — Что? — ослабевшим голосом спросил Онода, и Манами наклонился вперед, пока не устроился головой на его бедрах, обхватывая руками за пояс. — Если я вспоминаю... каким счастливым ты сделал меня... я готов умереть. Я так сильно... — Я знаю, — тихо ответил Онода, положив ладони на плечи Манами. — Ты моя первая и последняя любовь, — взволнованно признался Манами, уткнувшись лицом в рубашку Оноды. — Взаимно, Сангаку, — с той же интонацией ответил Онода. — Ты моя тоже. — Ну вот опять, — слабо усмехнулся Манами, сжав руки крепче. — Я ничего хочу. Лежал бы так вечно. — Я очень понимаю, — сказал Онода. — Не представляешь, каких трудов мне стоит уходить, оставляя тебя утром в кровати. Снова усмехнувшись, Манами заставил себя оторваться от него и сесть обратно. — Какое-то безумие. — Да. Ладно, — ответил Онода, на мгновение прижав ладонь к лицу и сдвинув очки. — Мы можем собраться. — Если очень захотеть, — улыбнулся Манами. — Я имел в виду... — вздохнул Онода, приподнимая палочку в своей руке. — Я понял насчет воспоминания. Могу попробовать воспроизвести его в памяти и прочитать формулу. — Смотри на мое лицо, — сказал Манами, пригладив растрепавшиеся пряди, и, неестественно выпрямившись, попробовал выдать очаровательную улыбку. — У тебя определенно были другие эмоции в тот момент, — со смешком отметил Онода. — Я не могу сейчас это сделать, — тоже засмеялся Манами, согнувшись. — Все, дай мне немного подумать, — попросил Онода и, сев на диване нормально, на какое-то время просто замолчал. Он казался очень сосредоточенным. Манами ничего не оставалось делать, кроме как просто с любопытством наблюдать. Вскоре лицо Оноды стало озадаченным. Он прикусил губу, расслабился, посмотрел на Манами словно бы с вопросом и направил палочку в сторону, делая в воздухе нужный жест. — Экспекто патронум, — сказал Онода, замерев, но ничего не произошло. — Подожди, — оживился Манами, ерзая и доставая собственную палочку. — Движение ты немного не так запомнил. Вот, я покажу. Он сделал правильный вариант пару раз, не произнося формулы, и Онода напряженно кивнул. Он повторил все снова, прочитал слова, и на кончике палочки на этот раз загорелось голубоватое сияние, заставившее Манами едва не подпрыгнуть на месте. — Вот! Это точно должно сработать! — Этого определенно недостаточно, — спокойно ответил Онода. — Ничего, — подбодрил Манами. — Практика и еще раз практика. — Ладно. Буду повторять, — согласился Онода, но теперь решил встать и проделать заклинание на ногах. Похоже, так ему было удобнее? Манами решил не отвлекать с вопросами. Просто уселся на диване поудобнее и решил немного понаблюдать. Так прошли две минуты, потом и пятнадцать. Потом Онода начал выглядеть так, будто он не заклинание пытался выполнить, а отжимался все последнее время. Сияние, которое появлялось на кончике его палочки, стало ярче, но до сих пор не могло образовать даже самостоятельный сгусток магии в воздухе, не говоря уже о чем-то вроде узнаваемой формы. — Хватит, Сакамичи, — виновато сказал Манами. — Мне кажется, для первого раза достаточно. Попробуешь потом. — Мне кажется, сейчас не лучшее время для этого, — опустил руку Онода и перевел дыхание. — Сложно думать о чем-то настолько далеком, когда я не могу забыть о настоящем. Я волнуюсь за тебя. Как я могу отвлекаться на свои счастливые воспоминания? — Не получается полностью проникнуться эмоциями прошлого, — понял Манами. — Ну да, прости. — А ты? У тебя получалось? — спросил Онода, обреченно взглянув на него. — Я заплакал, — признался Манами и показал большой палец. — Боже, это... — выдохнул Онода и устало опустился обратно на диван. — А у меня есть идея, как тебе помочь, — вдруг осенило Манами, и он быстро встал с дивана. Онода только заинтересованно проследил за ним взглядом, пока Манами ходил по гостиной в поисках какой-нибудь бумаги и ручки. Когда он нашел ненужный блокнот, валявшийся на нижней полке кофейного стола, он взял с комода карандаш и устроился в кресле, бросив на Оноду короткий взгляд. — Не подсматривай. Я дам, когда закончу. — Хорошо, — грустно усмехнулся Онода. — Я подожду. Ситуация, похоже, все-таки немного повеселила его. Даже когда он взял «Пророк», чтобы, наверное, дочитать то, что не успел утром, на его лице все еще оставалась едва заметная улыбка. Тем временем Манами напряг собственную память и начал писать, открыв кавычки. Он не планировал переписать весь диалог из прошлого, только одну часть, и посмотреть, окажет ли это какое-то влияние. Когда все было готово, Манами перечитал то, что получилось, и скептично поджал губы. Боже, он был слишком эмоциональным ребенком... — У меня сокомандники сидят с такими лицами, когда пишут объяснительные пропусков тренировок, — сказал Онода, и Манами невольно засмеялся. — Ну что там? Решившись, Манами пересел на диван и отдал блокнот Оноде. Тот взял его с неоднозначным видом, но, когда начал читать, его лицо быстро изменилось. Стало очень грустным. Как будто он получил не слова из прошлого, а известие о чьей-то смерти. — Ты... нужен мне, — дрожащим голосом прочитал вслух Онода, сжав блокнот сильнее. — Не как... соперник на поле. Ты нужен мне... потому что в первую очередь ты... часть моей души. Ты действительно сказал это тогда... Прижав ладонь ко рту, Онода зажмурился, словно собирался вот-вот расплакаться, и Манами отобрал у него блокнот. — Правда, — ответил он, обняв Оноду одной рукой за плечо и ткнувшись губами в его волосы. — Подписываюсь под каждым словом. — Я просто... — прошептал Онода, вздрагивая. — Это перебор, я понял, — сказал Манами. — Так мы вызовем только твою грусть. — Я попробую завтра, — шмыгнув носом, ответил Онода. — Все будет в порядке. — Будет? — невольно спросил Манами. Онода зашевелился, развернулся и обнял сам, цепляясь за плечи Манами. — Я так не хочу больше оставлять тебя одного. Не хочу, чтобы ты был здесь один. Если что-то... — тихо проговорил Онода. Манами погладил его по спине, не сдерживая грустной улыбки. — Я чувствую себя как обычно, правда, — постарался уверить он. — Ты слишком сильно переживаешь. Слишком накрутил себя. — Как я могу не переживать? Меня трясет от одной мысли, что ты снова начнешь мучиться, как это было в школе. — Нет, — твердо сказал Манами и, отодвинувшись, поднял лицо Оноды к себе. — Забросить квиддич я тебе не дам. А если хочешь максимально обезопасить меня, я лучше лягу в больницу. — Боже, это такие крайности, — выдохнул Онода, и выглядел он теперь совершенно разбитым. — Сакамичи, если ты будешь сидеть надо мной днями и ночами и ждать, когда я начну умирать, ты сломаешься, — сказал Манами, опустив руки. — Не лишай себя нормальной жизни, а доверяй мне, ведь я тоже хочу о тебе позаботиться. Я знаю, что для тебя важнее всего, и я отдам все силы, чтобы сохранить это. — Знаю, знаю, я пытаюсь, — судорожно всхлипнув, ответил Онода и обхватил пальцами его запястья. — Если реально почувствую себя хоть немного хуже, пойду на прием к целителю, хорошо? — предложил Манами. — Если что, он скажет, насколько все плохо и что стоит делать. Но пока я справляюсь. — Не забывай, что ты всегда можешь воспользоваться ими, — сдался Онода и положил обе ладони на правое запястье Манами, где под манжетой рубашки рядом с браслетом были надеты часы, которые Онода когда-то носил сам. Они были заколдованными и при нажатии на кнопку настройки времени посылали сигнал на другие, связанные с ними магией, часы. Их Онода взял у своего отца на бессрочное пользование, когда окончил школу. — Мои я всегда ношу на руке, даже на поле. Я вернусь к тебе по первому зову. — Я слишком хорошо это знаю, Сакамичи, — постарался улыбнуться Манами, но его сердце сжалось от боли и тоски. — Есть ли у меня вообще возможность отблагодарить тебя за все, что ты делаешь?