* * *
Во время длинного, несколько-часового перерыва, который разделял утреннюю и вечернюю тренировку, ребята предоставлялись сами себе. Многие шли в столовую обедать, некоторые после этого занимали зал отдыха, где могли отвлечься настольными играми, музыкой, радиопередачами или журналами. Кто-то предпочитал прогуляться по лесу или отлучиться по каким-то другим своим делам — Онода же чаще всего тратил это время на то, чтобы вернуться в дом матери в Лондоне. Пока она была на работе, он успевал прибраться, сходить в магазин за продуктами и приготовить что-нибудь на ужин. Мама обычно возвращалась поздно, она уставала, и Онода не хотел, чтобы все хлопоты по хозяйству доставались ей одной. Но стоило сказать, недавнее время принесло некоторые изменения в эту нелегкую стабильность. Онода был очень удивлен, когда в прошлом месяце в один из маминых выходных он пришел навестить ее, а она познакомила его с мужчиной, который, как выяснилось, стал частым гостем в ее доме. Он был ее ровесником по виду, а еще свободным, и Оноде не потребовалось много времени, чтобы смекнуть, к чему все идет. Он был так счастлив, что запретил себе радоваться, боясь, как бы этим не спугнуть отличную возможность для мамы. Сегодня во время дневного перерыва у него были обычные планы. Он переоделся и трансгрессировал, чтобы оказаться в Лондоне, мысленно сетуя на то, что теперь приходилось идти до дома пешком и входить как нормальный человек, на случай, если мамин магл вдруг окажется здесь. Про сегодняшний день мама, кажется, говорила, что у нее выходной, и Онода запомнил правильно. Стоило ему открыть дверь своим ключом и зайти в прихожую, как он сразу заметил мужской плащ на вешалке и поставленные под ним длинные ботинки рядом с мамиными туфлями. Странное чувство появилось после этого. Онода напрягся, снимая уличную обувь, чтобы заменить ее на домашние тапочки. Он крикнул, чтобы оповестить о своем приходе, и мама отозвалась из гостиной, откуда доносился негромкий звук какого-то телешоу. Пройти туда оказалось немного страшно. С тем же Онода чувствовал себя глупо, но он почему-то представлял, что увидит своего отца, который, на самом деле, был в Хогвартсе и проводил уроки для учеников. Что это вообще было? Подсознательное желание? Очень тупое в таком случае, — мысленно ответил себе Онода и улыбнулся, когда вошел в гостиную и увидел рядом с мамой ее магла. Они ели попкорн из большой миски, которую держали вместе, и выглядели довольно мило. Если отбросить предрассудки, Оноде действительно нравилось видеть свою маму такой счастливой и будто даже помолодевшей. Новые отношения определенно шли ей на пользу, и это было просто замечательно, что она наконец решилась на них после стольких лет ожидания того, что никогда не случится. Онода уж точно это знал. Он бы тоже ни за что не отпустил самое желанное в мире для себя. — Мне сходить за продуктами, пока вы тут, эм... немного заняты? — со смешком спросил Онода, и мама взмахнула ладонью в воздухе, призывая его не торопиться. — Еды полно, — сказала она, прожевав попкорн. — Лучше попей с нами чай — утром я испекла яблочный штрудель. — Ну... хорошо? — немного растерянно согласился Онода, когда мама поднялась и уже сделала пару шагов в сторону кухни. Она вдруг остановилась и положила ладонь на его плечо. — У меня есть новости, скажу сразу. Вчера я уволилась со старой работы и теперь буду работать удаленно, из дома. — Что? — моргнул Онода, даже немного опешив. — Линн убедил меня, — смущенно объяснила мама. — Он достаточно зарабатывает, чтобы платить за дом, но я в таком случае предложила ему переехать сюда. — Оу, — глупо произнес Онода, пытаясь переварить услышанное. — Это... круто. Да. — Солнце, тебе тоже не обязательно приходить каждый день и тратить столько времени, — сказала мама, мягко улыбнувшись, и снова коснулась плеча Оноды, на этот раз ласково погладив. — Наверняка ты хочешь побольше видеть Сангаку. — Хочу, — тихо сказал Онода, только теперь начиная понимать, что мамины новости значат для него. У него появится возможность проводить больше времени с тем, с кем он больше всего желал его проводить. Эта возможность была так необходима ему сейчас, что он едва сдержал слезы. — Но все равно заходи. Иногда, — добавила мама и снова улыбнулась. — Ладно, я пойду поставлю чайник. Она ушла на кухню, и Онода, все еще пребывая в легком шоке от случившегося, медленно опустился в ближайшее кресло. Мамин мужчина виновато улыбнулся ему, когда их взгляды ненадолго встретились, но Онода только устало запрокинул голову на спинку кресла и под звук телевизора выдохнул почти неслышное «спасибо». После этого остаток дня прошел как в тумане. Онода остался на чай, попытался поучаствовать в неловком разговоре, в котором болтала в основном мама, рассказывая о своей подруге с работы, с которой она уволилась, а после ему нужно было вернуться на базу команды, чтобы отработать на вечерней тренировке. Тренер помнил о предпочтении Оноды и на одну игру поставил его в команду на позицию третьего охотника. Сам Онода пусть еще и не чувствовал себя готовым так скоро участвовать в матче на непривычной позиции, тем не менее отказываться не стал, понимая, что чем раньше он получит опыт от игры, похожей на настоящую, тем будет лучше для него. И пусть этот новый опыт оказался не самым приятным и многообещающим (Онода два раза навернулся с метлы, когда пытался поймать отданный ему пас, и один раз попал под удар бладжера, совсем забывшись), жалеть о своем решении было бы глупо. Онода и не хотел. Даже когда некоторые игроки после тренировки с виноватыми смешками сказали ему, что он будет целее, если останется ловцом. Обижаться на них не хотелось — в общем-то, они понимали, что он лучший игрок команды на важной позиции, и ребятам было просто невыгодно, чтобы он куда-то смещался. Пока он играл за них ловцом, они привыкли чувствовать себя защищенными, зная, что он следит за счетом и закончит игру в самый лучший момент. Но даже несмотря на все это, Онода не собирался отступать и на следующей тренировке планировал снова практиковаться на новой позиции. В тот вечер он вернулся домой усталым гораздо сильнее, чем бывало обычно. Манами тоже был немного измотанным, и Онода просто поразился, когда пришел на поляну за домом и увидел наполовину построенный деревянный загон для фестралов. Манами даже принес из кладовки инструменты, чтобы сделать свою работу более аккуратной, и Оноде показалось, что он только теперь смог почувствовать всю важность происходящего для Манами. Как же все-таки было хорошо, что им позволили оставить фестралов здесь. После, за ужином, Онода рассказал о том, что его мама сменила работу, собираясь зажить со своим мужчиной, и что ему больше не придется так часто возвращаться к ней. Манами новость обрадовала — он сразу решил, что днем они смогут выводить фестралов из загона, чтобы те могли погулять по лесу, и Онода, в принципе, был согласен на это. Он даже был не против попытаться привыкнуть к их пугающему виду, если Манами будет доволен. Манами просто необходимо было чем-то отвлекаться, а Оноде необходимо было видеть его настоящую улыбку. Но волновала Оноду и еще одна вещь — он не смог сказать о том, что решил тренироваться на другой позиции. Манами обязательно захотел бы полных объяснений, а Онода практически начинал дрожать, когда думал о том, что у него ничего не получится с игрой в роли охотника. Он действительно пока не имел никаких гарантий, он не знал, как Манами отнесется ко всему этому и как он отнесется к этому, если вся затея провалится. Именно поэтому Онода решил немного повременить с этим рассказом, пусть он и чувствовал себя неоднозначно от своего решения. Их ситуация и без этого была ненадежной из-за обскура, а наполнять ее лишней неизвестностью не казалось разумной идей. Зато ее можно было наполнить приятными прогулками по лесу с фестралами и возможностью просто побыть друг рядом с другом — это было бесспорно полезным делом.* * *
Но даже если появилось больше свободного времени, Онода не мог сказать, что его жизнь стала менее насыщенной. Дни летели все так же быстро, чему способствовала и забота о фестралах. Когда отдел регулирования магических популяций решил оставить их здесь, Онода купил в Косом переулке несколько книг, касающихся опасных волшебных животных, чтобы повторить то, что он уже знал со школы, и, возможно, найти на страницах что-нибудь новое для него и полезное. Как ему пришлось вспомнить, фестралы могли позволять людям прокатиться на их спине при возникновении должного доверия, и впоследствии Онода даже немного пожалел о том, что прочитал об этом вслух. Каким сильным был его страх, когда в один вечер он увидел Манами верхом на Нокси (так Манами назвал мальчика фестрала, а девочку называл Нессой). Это выглядело жутко даже со стороны, а о том, что чувствовал сам Манами, не видя, на чем он сидит, Оноде оставалось лишь догадываться. Он боялся, что Манами может упасть, если фестрал вдруг надумает взлететь, но Нокси не спешил расправлять крылья и предпочитал не отходить далеко от своей напарницы, которая не летала из-за детеныша, вероятно. Пару раз в неделю, ближе ко сну, они возвращались к практике призыва Патронуса, но каких-то больших успехов пока не наблюдалось. Онода научился создавать бесформенное серебристое облако энергии в воздухе, однако оно всегда быстро исчезало и принимать хоть какие-то узнаваемые очертания не спешило. С его тренировками на новой позиции было не лучше. Он все еще часто ошибался, но ждать прогресса так рано и не следовало, как говорил ему Киндзе, когда они заканчивали очередной тренировочный матч. У Оноды пока получалось принять это и продолжать пробовать дальше, но оставались и другие заботы, о которых он не забывал. И пусть состояние здоровья Манами все еще (к облегчению) было стабильным, Онода решил, что настало время сделать для другого его плана немного больше, чем он уже делал, когда периодически брал у Манами немного его магии. За все время, что прошло после их выпуска из школы, он не раз думал о том, как все стоит провести, если придется вытаскивать обскур, и в этом опасном деле нужен был человек, умеющий оказывать первую медицинскую помощь. Человек, которому можно довериться, который отлично знал, как действовать, и на ум приходил один вариант, который мог бы облегчить их дело. К середине осени Онода пришел к решению, что пора поговорить с этим человеком. Поэтому он отправил записку Мияхаре и спросил, когда она сможет уделить ему немного времени по личному вопросу. Она работала в лондонской магической больнице, и Онода посчитал, что будет удобным, если он заглянет туда после одной из своих вечерних тренировок. Как и ожидалось, свой ответ с совой Мияхара прислала быстро. Она написала время, когда у нее заканчивается смена в четверг и пятницу, и Онода понял, что уже завтра вечером сможет увидеться с ней. Из-за этого ожидания он слегка нервничал, но тренировки все так же отлично заставляли забывать обо всех посторонних вещах, пока Онода был на квиддичном поле и пытался приблизиться к своей мечте. Когда тренер отпустил всех по домам, была половина седьмого, и это означало, что у Оноды оставалось только полчаса для того, чтобы переодеться и отправиться в Мунго. Он принимал душ в спешке и ушел из раздевалки, наверное, самым первым, сразу направившись к столу дежурного. На этот раз каминная сеть доставила не домой, а прямо в больницу — Онода воспользовался ходом, через который приходил сюда, когда еще учился в школе и навещал Манами. Так он смог сэкономить время и не заходить с улицы — он даже не был уверен, что зачарованный проход пустит его, если он просто скажет, что пришел встретиться и поговорить с одним из целителей, к которому у него не было назначено официального приема. Пройдя в приемную, Онода увидел там приличное количество волшебников на скамейках и в очереди перед столом, за которым сидела женщина и отвечала какому-то мужчине в высокой шляпе. У некоторых были явные признаки болезни: кожа одного мальчика была ярко-фиолетового цвета, а одна из женщин, стремившаяся спрятать свое лицо, была покрыта коричневой шерстью. Проблемы с заклинаниями или зельями, коротко подумал Онода и остановился у стены поодаль от всех этих людей. Он собирался подождать здесь, принимаясь наблюдать за целителями в желтых халатах, которые иногда торопливо проходили мимо, видимо очень занятые своими делами. Мияхара появилась спустя пятнадцать минут, и Онода не сразу узнал ее из-за длинных отросших волос. Как и остальные целители, она была в желтом, а еще, как показалось, очень гармонично вписывалась в атмосферу, которая здесь царила. — Э... привет, — немного растерялся Онода, когда Мияхара подошла к нему и окинула его обеспокоенным взглядом. — Привет, — сказала она. — Что-то произошло? Что-то с Сангаку? — Нет, — поспешил ответить Онода, подняв ладони. — Извини. Я напугал тебя своей просьбой? Ничего плохого не случилось. — Уф, — выдохнула Мияхара и, опустив плечи, успокоилась. — Просто это было неожиданно. Я понимаю, что, если бы было что-то срочное, ты не стал пользоваться совиной почтой, но все равно начала переживать. Я слышала, показатели Сангаку не улучшились. Не было никаких проявлений плохой магии? — Нет, — снова повторил Онода, грустно отведя взгляд. — Я хотел поговорить с тобой немного не об этом. — О чем? — растерянно спросила Мияхара, и Онода взял себя в руки. — Желательно в месте, где нас точно никто не услышит, — сказал он. — Это... сложная тема, и посторонние ничего не должны узнать. Реакция на эти слова была вполне предсказуемой — Мияхара настороженно нахмурилась, глядя на него и будто про себя размышляя, как ей стоит поступить дальше. Это был момент, когда Онода впервые подумал о том, что он, возможно, ошибся, когда решил, что она согласится на его просьбу о помощи, которую он собирался озвучить. — Ладно, — ответила Мияхара, развернувшись. — Пойдем. Есть одно место, где можем поговорить без посторонних. Онода напряженно шагнул следом, и они молчали все то время, пока Мияхара вела его по коридору, а потом поднималась на второй этаж. Там она открыла одну из дверей и пригласила его входить. Оказавшись в небольшом кабинете, Онода огляделся, подмечая пустой стол, стеллажи и большую ширму, скрывающую за собой часть больничной койки. — Никто не помешает, — сказала Мияхара, набросив на дверь запирающие и заглушающие чары. После она подошла к столу и зажгла лампу, свет которой наполнил кабинет. Онода заглянул за ширму, убеждаясь, что здесь никого нет, и развернулся обратно. — Видимо, все и правда серьезно, — приподняв бровь, прокомментировала его действие Мияхара и, оставшись возле стола, сложила руки на груди. — Когда ты такой, это ужасно нервирует. Всегда приносишь только плохие новости. — Извини, — сухо ответил Онода. — Не хотел, чтобы так все выглядело. Но мне действительно нужна твоя помощь. — Моя помощь? — повторила Мияхара. — В чем именно? — Я знаю, что в прошлом месяце Манами рассказал тебе про камень, — решился начать Онода. Мияхара едва заметно кивнула. — И я пытаюсь найти что-нибудь, чего нет в его распечатках и записях. Это большее, что я могу сделать. Ваша затея ужасно опасна. Вы хотите найти гробницу Фламеля. Но те, кто пытался подобраться хотя бы к примерному месту расположения ее, не возвращались. Похоже, они все погибли. Я не знаю, стоит ли это того. — Камень, — сказал Онода, — это лишь один из планов. У нас есть другой. — Другой? — снова нахмурилась Мияхара. — О чем ты говоришь? — Он появился раньше, — ответил Онода. — Он может сработать, потому что я... В общем... я умею забирать и отдавать магию, — через силу признался он. Открывать свой важный секрет было тревожно, но это нужно было сделать, если он хотел объяснить всю суть своей затеи. — Что? — задохнулась Мияхара. — Что это значит? Что ты имеешь в виду? — Это нелегко объяснить, — глядя в пол, сказал Онода. — И сравнить это с чем-то сложно. Это происходит при прикосновении. Я могу впитать часть магии любого волшебника, если захочу. Я делаю эту магию своей... со временем. Мощь моей магии увеличивается таким образом. — Это же... невозможно, — едва слышно проговорила Мияхара и, опустив руки, вцепилась в края столешницы за своей спиной. — Ты же не хочешь, чтобы я тебе показал, — ответил Онода, взглянув на нее и заметив, как она вздрогнула. — Можешь просто поверить мне? — К-каким образом... Как ты можешь делать что-то подобное? — с явной опаской в голосе спросила Мияхара, и Онода прикусил губу. Он совсем не хотел ее напугать. Неужели его способности и правда казались такими ужасными для других? — Детская травма, — попытался объяснить Онода. — В детстве я пережил одну ужасную ситуацию, и я... Я отрицал магию. Так сильно, что моя собственная исчезла. У меня не было никакой магии, но она была нужна, чтобы в школе я начал осваивать заклинания. Так что... я научился брать ее у других. Случайно. Первым был Манами... — О Боже, — едва слышно выдохнула Мияхара и помотала головой. — Ты и потом это сделал. Когда уже появился обскур. Ты делал это. — Делал, — спокойно подтвердил Онода. — А я никак не могла понять, почему изменения его магии не поддаются объяснениям, — поморщившись, сказала Мияхара. — Это не его магия — это ты вмешивался. — Было такое, — снова согласился Онода. — Господи, — пораженно произнесла Мияхара. — Как это все могло случиться? Ты же... Ты уникален? Ты можешь делать вещи, которые могут помочь волшебнику с обскуром, который тоже является уникальным случаем. Как вы вообще смогли оказаться рядом друг с другом? — Судьба, — тихо сказал Онода словно самому себе. Он ценил свою силу, пока она могла как-то помочь Манами, но если бы о ней узнало больше людей... что бы они подумали? Они бы начали считать его монстром. Они бы боялись его, прямо как Мияхара сейчас. — Но это... — сказала она. — Это не все. О каком плане ты говорил? Ты хочешь использовать свои способности снова? — Да, — кивнул Онода. — Хочу вытащить обскур и отдать вместо него свою магию. Мияхара словно застыла. Казалось, она даже перестала дышать, а в ее глазах не было ничего, кроме шока. Онода устало выдохнул. — Я знаю, как это звучит. Но я хочу, чтобы ты поняла, что это действительно может сработать. Это не чистое безрассудство. — Не... безрассудство? — сглотнув, произнесла Мияхара и, оттолкнувшись от стола, шагнула ближе. — Что это было? Ты издеваешься надо мной? — Что? Нет! — возразил Онода. Теперь он видел в ее глазах безграничный упрек. — Ты хоть понимаешь, что это значит? — спросила Мияхара, повышая голос. — Ты не можешь быть серьезен! Это невозможно! — Я серьезен! — ответил Онода, стараясь звучать убедительно. — Ты сошел с ума? — еще больше обомлела Мияхара. — Он умрет, если у нас не будет камня и я ничего не сделаю! — сказал Онода. Мияхара вздрогнула, поморщилась и опустила голову, не в силах ответить сразу. — ...Скорее всего, так и будет... — наконец произнесла она, успокаиваясь. — Это закономерно. — По-твоему, лучше оставить все, как есть? — с болью спросил Онода. Мияхара медленно отпрянула назад, пока снова не прижалась к столу. — Сакамичи, — сказала она. — Извлечение обскура приведет к смерти. Он умрет еще раньше, чем мог бы. — Думаешь, я этого не знаю? — заставил себя выговорить Онода. — Я знаю это прекрасно. — Ты просто... — прошептала Мияхара и прижала ладони к лицу, будто собираясь расплакаться. — Не делай этого... Ты убьешь его... — Я знаю, — спокойно ответил Онода. — Как ты... можешь говорить такое... — спросила Мияхара задрожавшим голосом и опустила руки. — Как можешь думать, что осмелишься на что-то подобное... с ним... — Я сделаю что угодно, если это даст мне надежду не потерять его окончательно. Я сделаю это, если у нас не получится найти способ создать Философский камень. — Даже если... Даже если ты отдашь ему свою магию и это поможет, он умрет еще до этого. — Мы вернем его к жизни, — ответил Онода. — Ты знаешь основы медицинской магии. Ты можешь сделать это. Об этом я и хотел попросить тебя. — Меня? — горько усмехнулась Мияхара. — О нет, даже не думай об этом. Онода поджал губы, опуская глаза и чувствуя, как все тело охватывает дрожь. — Ты даже не хочешь подумать? — Подумать? — укоризненно переспросила Мияхара. — Мне не нужно думать ни секунды, чтобы понять, что я не смогу. Ты хочешь убить его, не имея совершенно никаких гарантий, и просишь меня участвовать в этом? — Ты даже не рассматриваешь варианта, что его можно спасти... — тихо проговорил Онода. — Я бы хотела! — возразила Мияхара. — Больше всего я бы хотела, чтобы он смог прожить нормальную длинную жизнь! Но я не смогу помочь тебе, просто не смогу. Даже если попробую, не смогу. Я не смогу собраться, преодолеть себя, я только все испорчу, ты должен понимать это. Все мои знания окажутся беспомощными, когда эмоции возьмут верх. Ты прекрасно знаешь, что я не такая сильная, как ты! Я не могу бороться так же смело! Это слишком для меня... Я просто не перенесу, не смогу жить с осознанием, что позволила ему умереть раньше времени. Я не смогу справиться с этим чувством вины. Онода ответил не сразу. Глядя в пол, он старался не дать чувству отчаянья охватить его, но получалось с трудом. Он понимал все то, что услышал, и ему было так же невероятно тяжело думать, что в будущем ему, возможно, придется сделать то, что он не сможет исправить. Он не хотел этого. Ужасно не хотел. — ...Ладно, — сказал Онода, наконец прервав затянувшуюся тишину. Мияхара тоже молчала, подавленно глядя куда-то в сторону, и Оноде, на самом деле, стоило еще раньше вспомнить о том, как она вела себя в школе, когда приключилась вся эта история с обскуром. Он был глупцом, если посчитал, что теперь она изменилась. Весь этот разговор был зря. — Наверное, я и впрямь не должен был приходить к тебе с этим. Дурацкая была идея. — Прости, — тихо извинилась Мияхара, и Онода увидел боль на ее лице. — Ты готов бороться за него до самого конца, а я... — Не извиняйся, — попросил Онода. — Ты во всем права. То, что я говорю, и в самом деле ужасно. Просто... я уже привык думать, что должен сделать все, лишь бы исправить прошлое. Я не должен втягивать в это тебя. — Сакамичи, — сказала Мияхара, но Онода шагнул к двери и уже взялся за ручку, собираясь уходить. — Можно я снова воспользуюсь вашим камином? — спросил он, чуть повернув голову. — Да... — растерянно ответила Мияхара. — И еще, — сказал Онода, задержавшись. — Ты ведь понимаешь, что все это я держу в строгом секрете? Тебе я доверяю, но никто больше не должен узнать. — Я понимаю, — сказала Мияхара. — Я никому ничего не скажу. — Спасибо, — поблагодарил Онода. — И за то, что поговорила со мной. Мне нужно... Не в силах договорить до конца, он невольно поморщился, быстро вышел из кабинета и направился обратно к лестнице. Этот разговор занял время, из-за чего Оноде теперь предстояло вернуться домой позже, чем обычно, и он одновременно и хотел скорее оказаться там, и нет. Чтобы пройти к комнате, где была каминная сеть, пришлось снова оказаться среди толпы волшебников. Онода сдерживался из последних сил, чтобы не выпустить на волю свои эмоции, и так они словно становились все сильнее, грозили свести его с ума. Он бросил летучий порох в огонь и, назвав адрес, шагнул в зеленое пламя, убегая из больницы, а когда оказался дома, понял, что это было самым тупым его действием за весь день. Манами был в гостиной. Он дремал в кресле, закутавшись в плед, но из-за возвращения Оноды проснулся, и эта встреча оказалась тем испытанием, которое Онода сейчас просто не мог выдержать. В один момент его горло сдавило словно невидимой рукой. Глаза наполнились слезами, и стало так плохо, как не было, кажется, уже очень, очень давно. Манами испугался. Уже потянулся вперед, чтобы встать, но Онода не позволил ему подойти. Он рванул в кухню, а оттуда на улицу через запасной ход. Остановившись на тропинке, ведущей в лес и к загону, где были фестралы, Онода крепко сжал кулаки и до боли закусил губу, чувствуя, как слезы потоком скатываются по щекам. Ему не надо было приходить сейчас, ему следовало дать себе передышку, побыть одному, успокоиться, но он сглупил, а теперь боролся с последствиями, с осознанием, которое после разговора разрывало его бедное сердце на кусочки, которое после вида родных глаз Манами прожигало все внутренности нестерпимым отчаяньем и нежеланием позволять времени идти дальше. Если бы все это можно было прекратить, не готовя себя к ужасным действиям... — Сакамичи... Онода не услышал, как подошел Манами, — только вздрогнул, когда он обнял со спины, скрещивая руки на груди и прижимаясь подбородком к волосам. — Боже, Сакамичи, что случилось? Онода задрожал еще сильнее, не в силах что-то ответить, и закрыл лицо ладонями, размазывая слезы по щекам. Ему нужно было взять себя в руки. Просто необходимо. Нельзя было заставлять Манами волноваться из-за этого. Но успокоиться все равно получилось далеко не сразу. Все это время, пока Онода всхлипывал и дрожал, Манами терпеливо держал его, больше не тревожа вопросами. Положив свои мокрые ладони поверх его, Онода понял, что они холодные, и это повернуло его мысли так стремительно, словно в голове сработал какой-то выключатель. — Нет, ты же замерз, — встревоженно сказал он, разворачиваясь и обхватывая Манами за плечи. — Вышел за мной в одной футболке. Ну зачем... — Сакамичи, — грустно позвал Манами, но Онода покачал головой. — Не говори ничего. Пойдем в дом. Нужно, чтобы ты выпил что-нибудь горячее. Взяв за руку, Онода поспешно повел Манами обратно, мысленно ругая себя. Сам-то он был в теплой кофте, и осенняя прохлада не тревожила его, а вот Манами... Нельзя было ему простужаться — они не смогут вылечить простуду обычными способами. На кухне Онода сразу же включил электрический чайник, после чего сходил в гостиную за пледом и укрыл им плечи Манами, севшего за стол. — Ты не скажешь, что случилось? — тихо спросил тот. — Скажу, — выдохнул Онода. Приступ истерики прошел, но ее отголоски были еще сильными. Онода с трудом подавлял свою дрожь. — Я задержался. Ходил в Мунго, чтобы встретиться с твоей подругой, — рассказал он и занялся приготовлением чая, чтобы хоть как-то отвлечь себя. — С Сузу? — удивленно переспросил Манами. — Почему вдруг? — Хотел, чтобы она помогла нам, — ответил Онода. — Если придется убирать обскур. — О, — понимающе произнес Манами. Онода прикусил губу, и они молчали до тех пор, пока он не сделал чай и не поставил полную кружку перед Манами. Тот обхватил ее ладонями и поднял, чтобы сделать пару глотков. Онода специально немного разбавил напиток холодной водой, чтобы выпить можно было сразу много и быстрее согреться. — Она тебе отказала? — спросил Манами. — Ты в этом даже не сомневался? — вопросом на вопрос ответил Онода и тоже сел на стул. — Ну... — невесело улыбнулся Манами. — То, что мы хотим сделать, мягко говоря... слишком... — Но ее знания и правда хорошо пригодились бы, — устало вздохнул Онода. — Дополнительный человек облегчил бы дело. — Думаю, она хорошо представила, чем все это может закончиться, — ответил Манами. — Ничего, — сказал Онода и дотянулся до его ладони, чтобы накрыть ее сверху своей. — Это ничего. Наруко сможет справиться. Я ему доверяю, и он учился этому. — Я тоже думаю, что лучше пусть все останется так, как запланировано, — ответил Манами. — А ты... Ты из-за этого плакал? — осторожно спросил он. — От страха, — признался Онода и опустил глаза. — Боюсь осознавать то, что мне придется сделать. — Может, и не придется, — сказал Манами. — Ты ведь знаешь, что мы все еще можем попробовать найти способ создания Философского камня. Если бы все получилось, тебе бы не пришлось делать ничего ужасного. — Оба этих плана рискованные. И мы не можем знать, какой из них сработает. — Но ты ведь веришь, что все обязательно наладится? Онода прикусил губу. Он и правда старался верить как только мог, но в такие дни, как сегодня... он чувствовал себя невероятно слабым и жалким. Неспособным ни на что. Безнадежным. — Чтобы все наладилось, мне нужно стать сильнее, — тихо ответил Онода. — М? Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Манами. Онода покачал головой. — Ты уже поужинал или ждал меня? — Я поел, честно, — ответил Манами, немного улыбнувшись. — А что? — Пойдем потренируем заклинание Патронуса, — предложил Онода. — Я должен сделать его уже как следует. — Ого, — усмехнулся Манами. — Сакамичи сейчас выглядит очень упрямым. Ну пошли. Я хочу на это посмотреть. Онода натянуто улыбнулся и встал из-за стола. Вдвоем они прошли в спальню, где в последнее время чаще всего практиковали заклинание, и забрались на небрежно застеленную кровать. Манами снова сел напротив, скрещивая ноги и закутываясь в плед, Онода удобнее устроился на коленях и сжал приготовленную палочку в правой руке. — Поговорим? — спросил Манами. — Уверен, что сейчас сможешь погрузиться в воспоминания? Онода грустно улыбнулся и отрицательно качнул головой. — Просто останься передо мной. Я без разговора попробую все вспомнить. — Хорошо, — согласился Манами, и Онода закрыл глаза. Он сосредоточился. Попытался прогнать все эмоции сегодняшнего дня и освободить место чувствам, которые испытывал когда-то очень давно. Тогда он обрел новую надежду. Ощущение надежды было таким желанным и нужным сейчас, что сердце снова сжалось от боли. Онода напряженно закусил губу, держа глаза закрытыми и рисуя в голове картинку зимнего вечера, медленно падающий снег, волосы Манами и его слизеринский зеленый шарф. Может, это воспоминание и было счастливым, потому что подарило надежду после ощущения полной потери, но было в нем и еще кое-что очень важное. Не было никакого обскура. Не было страха за жизнь самого близкого человека, и, думая об этом, Онода снова почувствовал, как заслезились глаза. — Я обязательно верну все это, — сказал он, подняв свободную руку, и вытер глаза, неловко сдвигая очки вверх. — Для тебя, для нас. У Манами был грустный вид, когда Онода осмелился взглянуть на него, и так хотелось увидеть его хотя бы недолгую радость. Если получится вызвать телесный патронус, он ведь улыбнется снова так, как это было раньше? Потянувшись вперед, Онода мимолетно поцеловал его, после чего вернулся в прежнее положение и снова закрыл глаза. Попробовал ярче вспомнить, как Манами говорил с ним, держал ладони на его щеках, а потом трепетно обнимал в неудержимом порыве чувств. В какой-то момент Онода понял, что это самое верное, после чего немедленно поднял палочку в сторону окна и сделал движение в воздухе. — Экспекто патронум, — произнес он, стараясь вложить в формулу все свое упрямство, и серебристое сияние торопливо сорвалось с кончика его палочки. Оно было очевидно не таким, как получалось до этого. Онода заметил, как оно удлиняется и растет, формируя контуры. За одну секунду сияние оказалось в углу, а когда прыгнуло на середину комнаты, оно было уже чем-то довольно узнаваемым и очень напоминающим о тех волшебных животных, которые жили за их домом. — Это прямо... — пораженно моргнув, сказал Онода. — Единорог, — договорил за него Манами. — Ох, ничего себе. У Оноды даже дар речи пропал, а все названия вылетели из головы. Но это и правда был единорог. Красивый, созданный из живого серебристого сияния. Грива и хвост были густыми и длинными. Они медленно развевались, словно на ветру, и Манами осторожно поднялся с кровати, чтобы подойти, попробовать прикоснуться. Его пальцы прошли насквозь, когда единорог склонил голову к его ладони, а потом начал исчезать, осыпаясь яркими искрами. Онода все еще сидел, не в силах пошевелиться от осознания, что у него наконец получилось призвать телесный патронус, и он едва не задохнулся, когда Манами повернулся к нему с сияющей на лице улыбкой. — Вот это да, Сакамичи, единорог! Кто бы мог подумать! — восхищенно сказал он. — Это... неожиданно, — с трудом проговорил Онода. Манами практически набросился на него с объятиями и едва не повалил на спину. — Вовсе нет, — ответил он, утыкаясь лицом в его шею. — Единороги... ассоциируются с исцелением. — Ох... Да. Я и забыл об этом, — улыбнулся Онода, обняв в ответ. — Возможно, — сказал Манами и немного отодвинулся, чтобы заглянуть в глаза, — тебе это подходит лучше всего. Ты можешь делать поразительные вещи. Лекарство от самой неизлечимой болезни. — Я еще не сделал этого, — с грустью поправил Онода и с трепетом провел пальцами по щеке Манами. — Но я заставил тебя улыбнуться. Это и правда больше похоже на то счастье, которое мне нужно. — Хорошо. Я рад, что ты нашел ответ для себя, — тихо сказал Манами и перехватил ладонь Оноды. — Ты, Сакамичи, достаточно сильный для чего угодно, я уверен. Так что и ты верь. — С тобой это, кажется, проще, — ответил Онода. Почувствовав себя немного спокойнее, он положил голову на плечо Манами, и ему захотелось уснуть прямо так, даже не переодеваясь и забыв про ужин. Держаться за Манами в такие моменты было единственным спасением. И одного осознания его важности хватало для того, чтобы не прекращать бороться.