Небесный принц: Другой квиддич, феникс и единорог

Осенний квиддичный сезон подходил к концу, на улице заметно похолодало, а собственная жизнь вновь казалась Манами чем-то застывшим, застрявшим на одном месте. Появившиеся в сентябре фестралы, которых Министерство разрешило им оставить, в то время принесли в однотипные дни новые эмоции и впечатления, но к концу осени Манами привык к ним, начал воспринимать их так, словно они были с ним всегда. Тему Философского камня они с Онодой в последнее время не поднимали, и, оставаясь дома один, Манами иногда вспоминал об этом с тоской и обреченностью. Но подобное затишье не могло продолжаться вечно. И даже если решиться на какие-то более активные действия по отношению к поиску рецепта Философского камня все еще было трудно, Манами подумал, что он, по крайней мере, готов поделиться своими идеями и знаниями с Наруко, который за последний месяц уже два раза присылал ему письмо с совой, настойчиво напоминая, что все еще ждет от него обещанных подробностей. Именно поэтому на прошлой неделе Манами наконец через короткую записку пригласил его к себе, чтобы все рассказать, а сегодня ждал его к четырем часам. Но говорить о камне хотелось, конечно, меньше всего. Манами бы предпочел любую другую, пусть даже самую скучную тему, только вот он и так оттягивал слишком долго и не должен был настолько испытывать терпение друга. Стоило настраиваться на нелегкую беседу. Сидя на диване перед тлеющим камином, в котором недавно исчез Онода, возвращаясь на тренировочную базу, Манами с противоречивыми чувствами смотрел на кофейный столик, куда лениво бросил одну из своих папок с распечатками и записями. Он пытался предположить, как Наруко может отреагировать на его рассказ, и думал о не самых благоприятных вариантах. Наверняка Наруко скажет, что это чересчур рискованно, и Манами не сможет с ним не согласиться. Он знал это. И Онода знал. Именно поэтому они до сих пор мешкали. Черные поленья в камине вдруг полыхнули зеленым, хотя до четырех часов оставалось еще не меньше сорока минут, и Манами с подозрением прищурился. Оноде понадобилось вернуться за чем-то? Но еще раньше, чем ответ сам явился перед ним, Манами почувствовал, что его догадка неверна. Конечно, ведь это был вовсе не Онода. И не Наруко, решивший прийти раньше назначенного времени. — Встречают прямо с порога, — с легким смешком сказал неожиданный гость и переступил через низкую решетку, попутно отряхивая от золы полы невзрачного шерстяного пиджака. — Ого, вот это новости, — не без удивления улыбнулся Манами, глядя на своего отца. Тот шагнул ближе к кофейному столу и ладонью небрежно смахнул вьющуюся челку назад. — Ты ждал кого-то другого? — спросил он. — Вообще-то да, — усмехнулся Манами, усаживаясь удобнее и складывая руки на груди. — Я жду одного друга и так польщен, что ты решил навестить единственного своего ребенка. — Боже, не говори так, будто я никогда этого не делаю, — тихо посмеялся отец. — Выглядишь словно ты вообще не рад. Я ведь совсем ненадолго зашел. — Я рад, — ответил Манами, но слова о недолгом визите отозвались легким недовольством в его душе. — Хотя ты и правда совсем не частый гость. Решил узнать, как я? Отец слабо кивнул, и его улыбка исчезла. — У меня было странное предчувствие. И я подумал, что, возможно, что-то случилось. — Ничего не случилось, — пожал плечами Манами, отведя взгляд. — А это что? — спросил отец, увидев папку на кофейном столике, из которой торчали уже потрепанные листы. — То, что я хотел обсудить со своим другом, — немного скучающе ответил Манами. — Это все, что я искал по поводу Философского камня. — Помню тот разговор в библиотеке, — задумчиво проговорил отец и потянулся к папке. — Ничего, если я... — Как хочешь, — снова пожал плечами Манами и проследил, как отец с некоторой осторожностью берет его папку и открывает ее. — Зачем ты собирал все это? — спросил он после недолгой паузы и перевернул один из листов. — Рассчитываешь, что можно сделать еще один камень? — Я не рассчитываю, я точно знаю, что можно сделать такой же, если найти рецепт и отдать его человеку, который сможет разобраться, — возразил Манами и тут же притих. — Это просто... Просто один из двух планов. — Очень сложный план, стоит заметить, — добавил отец, не отрывая взгляда от записей. — Это опасно, я полагаю? — Да, — ответил Манами. — Если бы это не было опасно, я бы давно попробовал исполнить задуманное. Я не знаю, как лучше поступить. И Сакамичи не знает. — Еще бы, — тихо произнес отец. — Возможно, ничего не получится, — продолжил Манами. — Возможно, даже рецепт достать не удастся. Никто даже не может сказать наверняка, где именно его искать. Кто знает, может, его и вовсе нет... — А что насчет второго плана? — спросил отец, закрывая папку. — Ты, значит, сомневаешься в том, чтобы использовать его. — Конечно я сомневаюсь! — ответил Манами и поморщился. — Это слишком тяжело. Не только... Не только для меня. Именно поэтому я думал, как здорово было бы иметь Философский камень. Сакамичи бы не пришлось взваливать на себя ответственность вроде моей жизни. Я бы жил и так. Все было бы хорошо. — Я знаю, и все же... — сказал отец и, положив папку на стол, присел на диван, недалеко от самого Манами. — Вы все еще не списываете со счетов план с извлечением обскура? — Нет... — неохотно и едва слышно ответил Манами, подавленно глядя в пол. — Если ничего не останется, надо попробовать. — Но ты понимаешь, что вам вдвоем не справиться? — Мы и не будем вдвоем. Четверо... Эти люди как-то раз уже вернули меня к нормальной жизни. — Думаю, это то, что надо, — немного приободрился отец, и Манами взглянул на него почти в испуге. — А ты? — спросил он. — Ты не поможешь? — Эй, я буду рядом, — успокаивающим тоном сказал отец и сжал запястье Манами через ткань толстовки. — Просто немного не так, как ты представил. — Не так? — переспросил Манами, почувствовав себя резко опустошенным. — Послушай, твоим друзьям придется быть очень сосредоточенными, — попытался объяснить отец. — Вы друг друга давно знаете, и это позволит вам сделать все лучшим образом. Кто-то малознакомый своим присутствием может помешать им сконцентрироваться, не думать ни о чем постороннем. Особенно это касается Сакамичи. У него нет ко мне доверия, и никогда не будет. Лучше мне... побыть немного в стороне, но я могу сыграть роль страховки на случай, если что-то все-таки пойдет не так. — Ох, — понял Манами, опуская глаза. — Ты... прав. Я даже не подумал об этом, наверное. Все должно пройти идеально, да? Чтобы получилось. — По крайней мере, я верю в это, — выдохнул отец и убрал руку. — И хочу, чтобы ты верил. Камень — это почти недостижимая мечта, а вот Сакамичи всегда в пределах досягаемости. Я бы мог предположить, что этот вариант надежнее. — Если не думать о последствиях, которые ждут его в случае провала, — согласился Манами. — Этого я больше всего и боюсь. Не собственной смерти, а того, что я опять причиню ему боль. Но на этот раз... неимоверную. — Я же сказал, что буду твоей страховкой, — напомнил отец, слабо улыбнувшись. — Я думал, у тебя с доверием лучше. — ...Хорошо, — смирился Манами. — Ты не умрешь, ребенок. Если бы ты был менее совестным, ничего бы вообще не случилось, но сейчас остается лишь одно — потерпеть, а потом пройти последнее испытание. Сказав это, отец приподнял руку и коснулся головы Манами, чтобы мягко провести по волосам. Манами вздохнул, закрывая глаза, и ему захотелось просто выкинуть из головы все мысли о будущем. Может, он зря не ценил нынешнее время, пока все самое страшное оставалось еще где-то там, далеко впереди? Этой волне расслабленности Манами легко поддался, но почти с тем же его неожиданно окутало странное, тревожное ощущение, а потом перед глазами промелькнули верхушки зеленых деревьев. Это было как видение, которые Манами мог переживать еще в школе. До тех пор, пока не ограничил свои способности, испугавшись их силы... И вот сейчас, спустя столько времени, умение предвидеть некоторые события будто само сняло с себя блок. — Сангаку? — обеспокоенно позвал отец, и Манами открыл глаза — словно вырвался из глубокого озера вверх, к воздуху. — Что такое? У тебя было предчувствие? — Странно, — сказал Манами и мотнул головой, пытаясь прийти в себя. — Я думал, я контролирую это, все было хорошо. — Ты что-то видел? — напряженно спросил отец — ведь сегодня у него тоже было какое-то предчувствие. Это могло быть даже связано? — Ничего конкретного, — невольно нахмурился Манами. — Просто... деревья. Но... — Но? — Что-то нехорошее там было. Может, ты не зря начал волноваться? Может... должно произойти что-то страшное? — Не знаю, — с задумчивостью ответил отец, глядя куда-то в сторону. — Я не понимаю, с чем это связано. — Я пока тоже, — сказал Манами и сжал губы. — Я не хотел, чтобы у меня были предчувствия, но если они снова будут появляться против моей воли... Даже не знаю. Может, я смогу узнать что-то еще, чтобы подготовиться, или... Боже, это все так не вовремя. От этих предчувствий ничего хорошего. — Ты ведь пока не планируешь отправиться искать рецепт камня? — спросил отец, повернув голову. — Нет. Пока нет, — отрицательно покачал головой Манами. — Тогда это, может быть, о каком-то более близком событии, — предположил отец. — Следи за своим состоянием, ладно? — Ладно, — погрустнел Манами. — Обскур, возможно... — Может быть, он скоро проснется, — понял отец. — Раньше, чем я рассчитывал. С непривычки ты, возможно, будешь чувствовать себя очень угнетенно, но постарайся не поддаваться ему. Помни, что это он — твоя часть, а не ты — его. — Расскажи мне что-нибудь, — едва не задохнувшись, попросил Манами и, зажмурившись, крепко сжал запястье отца обеими руками. — Что? — печально спросил тот. — Что угодно. Хоть о своей скрипке или выступлениях, — дрожа, сказал Манами. — Скрипка, — тихо повторил отец, и в его голосе послышалась мягкая улыбка. — Эй, ты знаешь, я ведь теперь еще полезнее, чем раньше. Я занимаюсь кое-чем новым. — Правда? — посмотрел на него Манами, немного расслабившись. — Что это? — Не так давно я начал писать музыку на заказ. Даже купил синтезатор, — рассказал отец. — Это сложно, отнимает много времени, и заказчики порой по несколько раз просят переделать что-то, но мне нравится. Создавать что-то новое еще никогда не было так увлекательно. — Ого, — моргнул Манами, и понимание сказанного так ошеломило его, что он смог легко вырваться из затягивающего водоворота тревоги. — Это... потрясающе. Просто замечательно. А я... могу послушать? — Конечно, — ответил отец и улыбнулся. — В следующий раз принесу тебе флешку. Вот же, порой чувствую себя так, будто маглом и родился. Манами не удержался от короткого смешка и, расслабив пальцы, убрал руки. Он надеялся, что не оставил синяки, когда вцепился в руку отца, но тот выглядел так, будто эта ситуация нисколько его не побеспокоила. — А для чего ты пишешь сейчас? — Для одной видеоигры. Про... Маглы называют это «зомби», — сказал отец, и Манами снова засмеялся. — Лучше бы маглам не знать, что это такое. Хотя ты ведь их тоже не видел? — Зато всегда могу спросить о них у человека, который рядом, — с усмешкой ответил отец. — Боже, я только сейчас подумал, как все странно, — выдохнул Манами. — Я тебя даже не поприветствовал нормально, не предложил выпить чаю. — Я сюда и не для этого пришел, — качнул головой отец. — К тому же ты ждешь друга, а я без приглашения. Самое главное я сделал — мне нужно было увидеть тебя. — Хочешь сказать, что уже собираешься уходить? — невольно погрустнел Манами. — Да. Но это ведь не навсегда, — ответил отец, натянуто улыбнувшись. — У тебя есть мой номер — просто позвони, если сильно заскучаешь. Или если вдруг что случится. — Можешь и сам приходить, — тихо сказал Манами, глядя, как отец поднимается и делает шаг к камину. — Тебе действительно пора? — Да, я же сказал, что пришел ненадолго, — виновато улыбнулся он, обернувшись. — Надо на работу. Сегодня предстоит еще развлечь маглов. Манами улыбнулся в ответ, приподнимая ладонь в прощальном жесте. Ему не нравилось, что все их встречи были такими торопливыми и как будто скомканными, но у каждого человека всегда была своя жизнь, которая требовала времени и сил. Манами на минуту подумал, что тоже хотел бы себе такую, хотя бы попробовать почувствовать снова, что такое рамки, которые определяют твои действия на день. Его собственная жизнь была скорее затянувшимся ожиданием, разбавленным поиском полезной информации, — даже сейчас ему снова приходилось просто ждать. К счастью, Наруко пришел очень вскоре — Манами успел лишь заварить себе какао и вернуться с кружкой в гостиную. Спустя два глотка камин снова активировался, и тот, кого на самом деле ждал Манами, появился. Наруко запнулся за решетку, не заметив ее под своими ногами, едва не свалился на ковер, ругнулся, а потом еще отчитал Манами за смех. Но пришел он не один, и этого, наверное, стоило ожидать. Следом за ним появился Имаизуми, хотя, в отличие от самого Наруко, он совершенно невозмутимо перешагнул через решетку и сложил руки на груди, взглянув на него немного укоризненно. — Ты не возражаешь, что я привел Шустряка? — с извиняющимся видом спросил Наруко у Манами. — Нет. С чего бы? — ответил Манами. — Я всегда рад видеть вас. Обоих. Чувствуйте себя как дома. Наруко улыбнулся и окинул взглядом гостиную. — А тут неплохо. Как вы купили такой дом? — спросил он, шагая к креслу. — Мы не покупали. Это дом моих родителей, — сказал Манами и сделал еще глоток из кружки. — А, понятно, — ответил Наруко и с улыбкой уселся в удобное кресло. — Ну и где Сакамичи? — Его еще нет — он на тренировке, — объяснил Манами, пока Имаизуми обходил кофейный столик, чтобы присесть на другую сторону дивана. — Тренировки даже в субботу? — сделал страдальческий вид Наруко. — Ну и жесть, сразу школа вспоминается. — Его команда проиграла на прошлой неделе, и тренер, походу, решил погонять своих игроков побольше, — пожал плечами Манами. — «Торнадцы» из-за этого обогнали их по количеству выигранных игр в сезоне. Следующий матч нельзя проиграть. — Ну он же придет? — поморщился Наруко и, уперев руку в подлокотник, устало прижался щекой к кулаку. — Через пару часов должен, — кивнул Манами. — Отлично. Дождемся его, — немного оживился Наруко. — Ты сюда пришел, чтобы с Сакамичи поболтать? — вмешался с вопросом Имаизуми. — Я думал, ты жаждешь узнать о камне. — Я планировал сделать все сразу, — неловко усмехнулся Наруко. — Как всегда, — только вздохнул Имаизуми. — Ну, Сакамичи тоже надеялся, что вы дождетесь его, — улыбнулся Манами. — А пока его нет, я могу попробовать рассказать, что нашел о камне. Единственный экземпляр был уничтожен еще в конце прошлого века. — И, вероятно, ты смог сделать предположение, что где-то существует рецепт, по которому его изготовили в первый раз? — сказал Имаизуми, обратив на Манами все внимание. — Ну, предположение сделал не я, — поправил Манами и дотянулся до папки на столе, чтобы передать ее Имаизуми. — Здесь все самое важное. — Эй, а почему это ты ему даешь? — с возмущением вклинился Наруко. — Думаешь, я не разберусь в твоих бумажках? — Успеешь еще почитать, — улыбнулся ему Манами. — Все могло быть сложнее, если бы еще до меня некоторые волшебники не пытались понять, оставил ли где создатель камня рецепт. Их, правда, совсем немного было. Оказывается, мало кто грезит о вечной жизни или... ну, просто о возможности жить. — То, что до тебя кто-то уже интересовался этой темой, похоже, немного облегчило дело, — кивнул Имаизуми, открыв папку на своих коленях, и начал пробегаться глазами по тексту на первом листе. — Это так, — согласился Манами. Он отпил еще остывающего какао и поставил кружку на стол. — У Фламеля, создателя камня, был ученик. У него было много учеников, но нас интересует самый последний. Потому что, судя по тому, что я читал, именно своему последнему ученику Фламель поручил надежно спрятать рецепт Философского камня. — И где этот ученик сейчас? — спросил Наруко немного скучающе. — Ну, он был немолодым. Умер несколько лет назад, — ответил Манами. — Я читал в одном из журналов, что он никому так и не рассказал, где спрятал рецепт камня. Более того, он заявлял, что никакого рецепта и вовсе нет. Только вот у него был друг, более сговорчивый. Именно от него узнали, что рецепт может быть предположительно в гробнице самого Фламеля. — В Париже, — слабо кивнул Имаизуми, одновременно продолжая читать. — Вообще, это все интересно. — Серьезно? — немного удивленно переспросил Манами. — Все-таки речь о Философском камне, — ответил Имаизуми. — Если рецепт реально существует, даже просто найти его — будет уже просто потрясающим событием. Конечно, очень сомнительно, что, даже имея инструкцию, кто-то окажется достаточно гениальным, чтобы повторить то, что сделал Фламель. Эм... — Имаизуми прервался, коротко взглянув на пораженного Манами. — Извини. Я знаю, что тебе нужен камень для определенных целей. Просто это... слегка самонадеянно, что ли? — О Мерлин, ТЫ СЕЙЧАС УМРЕШЬ, ПОДБИРАЯ СВОИ ПСЕВДОТАКТИЧНЫЕ ФРАЗЫ! — не выдержал Наруко и захохотал. — Шунске, ты просто ужасен. — Я просто объективен, и хватит ржать, — ответил Имаизуми, недовольно нахмурившись. — Давай без твоих «объективностей», — фыркнул Наруко, поднимаясь с кресла. Он пересел на диван, опустившись прямо рядом с Манами, но с противоположной стороны от Имаизуми. Манами только успел удивленно моргнуть, как пальцы Наруко сдавили его щеки и развернули лицо к Имаизуми. — Вот это нужно сохранить живым, — сказал Наруко. — И сейчас мне интересно, какие варианты у нас есть, пусть они и будут казаться неисполнимыми. — Я думал, ты тоже считаешь это бредом, — с трудом сказал Манами и, отпихнув ладонь Наруко от своего лица, отсел чуть подальше. — Послушав тебя, я поменял свое мнение, — ответил Наруко, улыбнувшись. — Есть еще одна проблема, помимо сложности выполнения инструкций по созданию камня, — сказал Имаизуми, пока Манами пытался подобрать слова. — Ты написал, что те, кто пытался проникнуть в гробницу Фламеля, не возвращались. «Они отказались комментировать это»... — прочитал Имаизуми и задумчиво прижал пальцы к подбородку. — «Они» — это кто? — Составители статьи? — ответил Манами. — Это вообще откуда? Это перевод? — спросил Имаизуми. — Ну да, — подтвердил Манами. — Это из одного французского журнала. Было очень трудно что-то достать. — А оригинал этой статьи есть? — поинтересовался Имаизуми, и выглядел он все еще каким-то загруженным. — У меня где-то был скан, — кивнул Манами. — Скан? — Я сделал копию, — пришлось пояснять. — Украл журнальчик из библиотеки на пару дней, но потом вернул, честно. Я поищу. Пообещав вскоре вернуться, Манами отправился в спальню, но, вспомнив завал, подумал, что вряд ли сможет действительно скоро управиться. Поиски нужного скана, конечно, немного затянулись. Пришлось перерыть два ящика и полку в шкафу, где у него складировались книги, пергаменты и копии, из которых, как он считал, уже было выжато все полезное. Распечатанный лист нашелся только спустя, наверное, минут двадцать. Манами возвращался в гостиную немного замученным, и, когда он зашел, Наруко и Имаизуми о чем-то переговаривались между собой. — Вот, — сказал Манами, протягивая листок Имаизуми. — Еле нашел. Хочешь перевести статью? Тебе нужен словарь? — Нет, — только ответил Имаизуми, чем вызвал секундную растерянность Манами, и начал читать текст. Манами решил ни о чем пока не спрашивать и не отвлекать. Он просто стоял возле дивана и ждал, глядя на Наруко, который смотрел куда-то в сторону камина и тоже выглядел задумчивым. — Я понял, — вдруг сказал Имаизуми, отчего Манами даже вздрогнул. — Это то место, которое ты переписывал. Ты перевел одно слово неправильно. — Что? — задохнулся Манами. — Здесь имеется в виду, что эти люди не пришли ответить на вопросы, потому что вообще отказались комментировать ситуацию, — объяснил Имаизуми. — Ты перепутал два слова. Они похожи, но смысл разный. Если работаешь с чужим языком, который еще плохо знаешь, следует всегда сверяться со словарем, а не полагаться на свою память. — То есть они живы? — ошарашенно моргнул Манами. — Да, — ответил Имаизуми. — Но, вероятно, им довелось пережить что-то... весьма травмирующее? Это в любом случае не обнадеживает, но ты хотя бы можешь поменьше думать о том, что не вернешься оттуда живым, если рискнешь пробраться в гробницу Фламеля. Похоже... там и правда есть что-то ценное. Но рецепт ли камня? — Я хотел пойти в любом случае, — сухо ответил Манами. — Отправиться в Париж? — немного удивленно спросил Наруко. — С Сакамичи? — Ну да. Он бы меня одного не отпустил, — пожал плечами Манами. — А, ты, значит, думаешь, мы вас отпустим туда одних? — поинтересовался Наруко, приподняв бровь, и Манами прикусил губу. — Что бы там ни было, я не хотел впутывать кого-то еще. Подвергать кого-то опасности. Вам не стоит идти. — Чего-чего? — недовольно спросил Наруко, повернув голову и приложив ладонь к уху, словно он не расслышал того, что ему сказал Манами. — Если вы туда собираетесь, я пойду с вами. Это не обсуждается. — Я тоже, — сказал Имаизуми. — Может быть, в этом есть реальный смысл. Может, вчетвером будет проще. Даже прикрыть друг друга, если что. — Ты веришь в то, что рецепт действительно может существовать? — спросил Манами, взглянув на него. — Да, — просто ответил Имаизуми. — Потому что Философский камень — это нечто феноменальное. Если бы мне довелось создать столь поразительную вещь, я бы не хотел, чтобы она исчезла из мира безвозвратно. Я бы попытался сохранить хоть какую-то подсказку о том, как сделать подобную вещь снова реальной. Я бы надеялся, что придет время, и эту подсказку найдет нужный человек... — Черт... — выругался Манами, внезапно отвлекаясь, и торопливо направился к своему смартфону, который лежал на комоде. Схватив его, он быстро зашел в мессенджер, чтобы там найти контакт Мияхары, и начал печатать сообщение: «Я идиот! Я неправильно перевел предложение из одной статьи...» Он постарался объяснить свою ошибку, хоть из-за этого сообщение и получилось длинным. Отправив его и положив смартфон обратно, он тем не менее почувствовал себя чуточку легче и развернулся обратно, встречая вопросительные взгляды Наруко и Имаизуми. — Все в порядке, — сказал Манами, приподнимая ладонь, а потом едва на месте устоял, потому что приступ головокружения был таким внезапным, что буквально ошеломил. — Сангаку? — Наруко вскочил с места. Снова, как и во время визита отца, в голове промелькнул образ деревьев, после чего в горле встал ком и стало очень плохо. Манами показалось, что его может вырвать. Что же ты означаешь? — мысленно спрашивал он про себя, зажмурившись и опустив голову, пока чувствовал крепкую хватку Наруко на своем плече. К облегчению, тошнота быстро прошла. Голове стало легче. Манами выпрямился и только теперь заметил, что Наруко смотрит на него слишком шокированно. — Ты... что-то сказал сейчас? — не своим голосом спросил он, и Манами удивленно моргнул. — Ничего. — Клянусь, я слышал тебя, как это было в гребаной школе, — сказал Наруко. — Что? Ты серьезно? — появился рядом и Имаизуми, после чего они все замолчали, замерли, уставившись вниз. Манами в ужасе приподнял левую руку, из рукава которой буквально сыпались на пол белоснежные искры, и дернул ткань, освобождая запястье. Все стало ясно. Браслет светился почти ослепительно, а это означало лишь то, что он пропускал магию, которая стремилась вырваться наружу. Темную, плохую магию. — Обскур? — едва слышно спросил Имаизуми, первым приходя в себя. — Он вернул себе активность? — Нет... — задрожал Манами. — Я думал... Я думал, еще есть время. Он накрыл браслет рукой и попытался сосредоточиться. Помогло это лишь спустя несколько секунд. Сияние исчезло, и Манами переложил ладонь себе на солнечное сплетение, практически с отвращением чувствуя, как изнутри давит его своевольная сила, нежелающая сидеть на своем месте. — Дерьмо. Это плохо, — сглотнув, сказал Наруко, и Манами поднял на него подавленный взгляд. — Если эта хреновина пробудилась, можно начинать обратный отсчет? Сколько у нас вообще времени? — Сейчас сложно будет сказать, — покачал головой Манами и, схватившись за край комода, поморщился. — В зависимости от того, как быстро будет ухудшаться мое состояние... Господи, как же я не хочу в больницу. — Если ты будешь в больнице — прощай, Париж, — скептично сказал Наруко и, приподняв руку, нервно растрепал челку. — Парни, — нерешительно позвал Манами. — Когда... придет Сакамичи, не говорите ему ничего. Я... сам скажу. Мне нужно немного времени. Хотя бы один день. — Я понял, — ответил Имаизуми. — Да, только смотри не затягивай с этим, — удрученно добавил Наруко. — Он больше всех беспокоится. — В том и дело... — выдохнул Манами и отвернулся. — Я только и доставляю ему беспокойства. Столько лет... — Эй, не говори об этом так болезненно, — попросил Наруко, снова сжав его плечо. — Сакамичи тебя выбрал. И ему... — Ты ему нужен так сильно, что он не останавливается перед трудностями, — договорил за Наруко Имаизуми. — Как бы тяжело ни было. Ты уже принял его стремления. Просто продолжай делать это. — Я знаю, — выдохнул Манами, прикрывая глаза. — Спасибо. — Тебе полегче? — спросил Наруко, и Манами слабо кивнул. — Пока да. Но как будто не хватает воздуха. На улицу бы выйти. — Можем сходить с тобой, если хочешь, — с грустной улыбкой предложил Наруко, и Манами только теперь вспомнил еще одну важную вещь. — Давайте, — согласился он. — Я хотел показать вам кое-что интереснее. Оно как раз на улице. — Я еще после истории про Философский камень не отошел, — нервно посмеялся Наруко, и Манами, улыбнувшись ему, двинулся в сторону арки, за которой была прихожая. Снимая с вешалки пальто и надевая его поверх толстовки, он сменил домашние тапочки на кроссовки, невольно думая о том, что Наруко здорово поменялся в настроении. Они были рядом, и на него наверняка обрушились отголоски всех тех эмоций, которые испытывал в этот момент сам Манами. Наверняка это было очень непривычно и тяжело, ведь с последнего раза прошло несколько лет. Сейчас им было... Мне двадцать один, — подумал про себя Манами, сжимая прижатый к дверному косяку кулак и стараясь не дать мыслям вырваться за пределы его собственного разума, — и есть вероятность, что я не доживу до своего следующего дня рождения. С этим стало так страшно, что снова повторился приступ тошноты, а голова на пару секунд закружилась. Если и правда ничего не получится, что будет с Онодой? Даже представлять подобное было слишком тяжело. Манами попытался сосредоточиться на другом и, захватив свою куртку и куртку Оноды, скорее вернулся в гостиную к Наруко и Имаизуми. Он дал им верхнюю одежду, чтобы они не продрогли на улице, а потом повел к черному ходу, чтобы оттуда выйти на улицу и отправиться к загону, спрятанному за деревьями и антимагловскими чарами. Наруко и Имаизуми были определенно впечатлены, когда Манами объяснил им про фестралов. И пусть они оба тоже не могли их видеть, Манами по очереди направил их, чтобы они погладили животных и познакомились с ними чуть поближе. Фестралы приняли новых людей, как показалось, даже дружелюбно. Манами осмелился предложить Наруко и Имаизуми немного прокатиться на спине Нокси, и из них, ожидаемо, согласился только первый. Имаизуми оперировал тем, что фестралы практически неприручаемы и ездить на них — это скорее риск, чем развлечение. Наруко же был в восторге, когда сел верхом и поднялся в воздух. В школе им не доводилось испытывать подобное удовольствие — фестралы возили их только в экипажах до школы или до станции, но, проведя с ними много времени, Манами смог расположить к себе хотя бы одного из них и сам порой ездил на спине Нокси, пока они с Онодой выгуливали их по лесу. Чувствуя себя немного легче, немного забывшимся, Манами с легкой улыбкой наблюдал за перемещением Наруко, и только ближе к середине вечера, когда они вернулись в загон снова, чтобы на этот раз покормить фестралов мясом, Манами невольно задумался о том, что Наруко и Имаизуми, как и Онода, смогут увидеть внешний облик этих животных в реальности, если он, Манами, не переживет удаление обскура. Этот пугающий ритуал казался теперь неизбежностью, и из-за этого чувства Манами прямо сейчас хотел спланировать путешествие в Париж и отправиться туда в самое ближайшее время. Чтобы ухватиться за еще одну возможность выжить. Мог ли он поступить так рискованно, зная, что совсем скоро обскур снова начнет разрушать его изнутри, мешая организму нормально функционировать? Раньше, еще подростком, скорее всего, — да. Теперь он слишком хорошо осознавал, каким бесполезным может стать. Каким грузом, тянущим всех остальных назад... Фестралы как раз заканчивали есть, когда к загону подошел вернувшийся наконец Онода. Увидев друзей, он задрожал и с улыбкой сказал, как сильно соскучился по ним. Причиной его задержки оказалось то, что он принес много вкусной еды, вроде большого мясного пирога и разнообразных закусок. Из-за завтрашнего выходного Онода выпил с Наруко пару бутылочек сливочного пива на кухне, а Манами промолчал почти всю оставшуюся часть вечера, просто наблюдая за Онодой, цепляясь за его улыбку и радость, когда он рассказывал друзьям о своих тренировках или слушал их рассказы о работе. Манами знал, насколько хрупким все это было, и больше всего не хотелось самому разрушать эту короткую идиллию Оноды. Слишком много раз он делал это раньше. Слишком. Но тяжелее всего Манами почувствовал себя, когда ближе к ночи Наруко и Имаизуми засобирались домой. Пока они были здесь, Манами словно перемещался в прошлое, в школьное время, в те дни, когда они вчетвером собирались в библиотеке или гриффиндорской спальне. С ними было спокойно, но, когда уходил хоть один из них, сказка рушилась. Так произошло снова. Пока Наруко крепко стискивал в объятиях провожавшего друзей перед камином Оноду, Манами отдал свою папку с записями Имаизуми, зная, что он захочет изучить их получше. Имаизуми с благодарностью кивнул, поправляя листы, и Манами вернулся к дивану, чтобы сесть, уже не слушая бурные прощания Оноды и Наруко. Был ли вообще теперь смысл отдавать записи Имаизуми? Манами так не хотелось осознавать, что все его поиски, его работа, могли стать бессмысленными. Сейчас все к этому и шло. Пробудившийся обскур всего за один день спутал все его карты. Когда пламя в камине в последний раз на сегодня полыхнуло зеленым и в гостиной стало непривычно тихо, Манами вздохнул и поднял взгляд, чтобы увидеть Оноду. Тот стоял уже развернувшись к нему, все еще довольный встречей. — Боже, это просто... — выдохнул он и на момент прижал ладонь ко лбу. — Я и подумать не мог, что в переводе могла быть ошибка. И Шокичи сказал, что они пойдут с нами, если мы отправимся в Париж за рецептом камня. Стоило ли вообще ожидать чего-то другого после твоего рассказа? — Я даже хотел попробовать их отговорить, — чуть улыбнулся Манами. — Но потом вспомнил, что они же твои друзья. Вряд ли бы они позволили тебе рисковать в одиночку. — Тебе тоже, — поправил Онода, расслабив плечи, и Манами, не удержавшись, протянул к нему руки. — Иди ко мне, — попросил он немного жалобно. Онода быстро подошел и, как только опустился рядом на диван, Манами прижал его к себе, трепетно обнимая. Похоже, из-за работы артефакта это действие вызвало в разы больше удовольствия, чем обычно. Манами с трудом понимал, как может испытывать подобное сейчас, когда его ситуация снова стала тревожнее, но вместе с объятиями Онода словно лишал его способности вообще чувствовать что-то плохое или грустное. Становилось так тепло и умиротворенно, что реальность просто начинала расплываться где-то на заднем фоне. И как среди этого Манами мог начать настраивать себя на то, чтобы рассказать ему про обскур? — Хорошо, что у тебя завтра выходной, — тихо проговорил Манами, устроив голову на плече Оноды. — Угу. Можем быть весь день вместе и делать, что хотим, — ответил тот. — Съездить в город, погулять или сходить в кино. Или даже... — Что? — подтолкнул Манами. — Мм... Ты помнишь Тешиму? Учился на моем факультете, в квиддич играл, — спросил Онода. — Ну да, конечно, — кивнул Манами. — Трудно забыть. — Я не говорил, что он выступает? — Выступает? — Поет, — объяснил Онода, и в его голосе послышалась улыбка. — Совсем недавно я получил от него письмо. Он говорил, что в это воскресенье будет в «Янтарной Саламандре». Приглашал послушать его. — Это что, паб? — заинтересовался Манами. — Да. В Лондоне. Наверное, что-то вроде «Дырявого котла», — предположил Онода. — Никогда там не бывал. — Хочешь сходить? — Если ты хочешь, могли бы сходить вместе. Можем завтра ближе к вечеру сесть на поезд до Лондона, а потом уехать так же. — А это здорово, — сказал Манами, немного отодвигаясь, чтобы взглянуть в лицо Оноды. — Ни в каких местах для волшебников я не бывал, наверное, с самого квиддичного Чемпионата. Поедем завтра в Лондон. — Хорошо, — улыбнулся Онода. — Можем даже приехать пораньше и заглянуть в гости к моей маме, если хочешь. Она спрашивала про тебя. — Давай, — согласился Манами. — Так мы сможем занять весь день, а утром отоспимся и специально не будем рано вставать. — Долгий сон мне бы сейчас не помешал, — с усмешкой ответил Онода. И так как они оба были сытыми, решение сразу принять ванну и пойти в кровать показалось и Манами, и Оноде довольно привлекательным. И пока Онода отправился настроить воду, Манами снял в комнате толстовку и оглядел свои браслеты, убеждаясь, что они не светятся и выглядят так же, как обычно. Ему снова стало грустно из-за пробуждения обскура, но за несколько часов он даже успел немного привыкнуть к вернувшимся ощущениям. Манами думал, что у него в запасе есть еще год. Полгода хотя бы, но его магию порой и правда было слишком тяжело предсказать. Возможно... существовала какая-то причина — которую он не заметил, — по которой обскур проснулся раньше времени. Но развить эту мысль не получилось. Онода отвлек его своим появлением, когда оказался рядом, чтобы тоже снять с себя лишнюю одежду, а после Манами пошел с ним. В ванной он едва не заснул, потому что горячая вода расслабляла, а присутствие Оноды только преумножало этот эффект. Кажется, они потратили приличное время, прежде чем закончить и пойти лечь в постель, — Манами не следил, который час, но под одеялом почувствовал себя так, будто не спал около двух суток. Он постепенно отключился, словно сквозь туман ощущая, как губы Оноды прижались к виску в безмолвном пожелании спокойных снов.

* * *

К удивлению, даже несмотря на тревожное событие, произошедшее накануне, Манами смог хорошо поспать до самого утра. Его не беспокоили кошмары, и он проснулся довольно поздно, когда в комнату, через неплотно закрытые шторы, уже пробрались упрямые лучи солнца, а Оноды не было рядом. Он наверняка готовил завтрак или читал свежий выпуск «Пророка», а может быть, даже свои любимые комиксы, — подумал Манами и, перевернувшись на спину, потянулся. Он замер, пытаясь прислушаться к ощущениям, и поначалу даже успел подумать, что вчерашний день был лишь сном. А потом при новом вздохе стало немного больно. Манами осторожно сел в постели и помассировал кожу под правым браслетом. Артефакт давно не доставлял дискомфорта, но сейчас запястья немного ныли, как это было, когда Манами только начал его носить. Ничего не оставалось, кроме как поверить, что проблема и правда вернулась в своих обычных красках. Борясь с чувством тоски, он отправился чистить зубы, а потом есть блинчики, которые Онода приготовил ему на завтрак. Манами постарался насладиться вкусом как можно лучше, зная, что вскоре снова не сможет нормально есть, а Онода и в самом деле читал какой-то новый комикс, увлеченно рассматривая страницы. Глядя на него, Манами подумал, что почувствует себя совершившим преступление, когда все расскажет, разобьет ему сердце в тысячный раз своим дурацким недугом, но это предстояло сделать. Когда они вернутся домой после паба... Пытаясь убедить себя, что это лучший вариант, Манами закончил с завтраком, и после этого день как будто начался по-настоящему. Они не сразу поехали на станцию: Онода, созвонившись с мамой, немного увлекся поиском коробки чая, который он недавно купил в волшебном магазинчике и собирался подарить ей (сама коробочка на манящие чары почему-то не отзывалась, из-за чего пришлось искать ее своими силами), а Манами успел еще раз перевести половину статьи, которую вчера показывал Имаизуми. Манами и сам толком не знал, зачем делает это. Может быть, он надеялся, что его здоровье не начнет ухудшаться слишком стремительно? Может быть, думал, что расскажет все об обскуре Оноде и они спланируют поездку в Париж? Не было ли вообще слишком глупым рассчитывать на что-то такое? Тем не менее вскоре Онода нашел свой пропавший чай (выяснилось, что у шкафчика, где коробка была оставлена, просто заклинило дверцы) и сказал, что они могут собираться. Манами оставил перевод, даже не зная, вернется ли к нему потом. В принципе, самое главное из этой статьи они уже поняли, а он, наверное, просто успокаивал нервы. До станции они добирались на мопеде, а потом купили билеты на ближайший поезд до Лондона. Ехать нужно было пару часов — они бы справились в разы быстрее, если бы просто использовали трансгрессию или камин, но от магловского транспорта хотя бы не выворачивало желудок, и Манами все еще нравилось ездить вместе с Онодой — будь то мопед или что-то другое, — когда можно было просто посидеть рядом или подремать на его плече. Сам Онода, похоже, тоже не был против такого положения. В поезде он читал уже другую книжку комиксов, а Манами играл в онлайн-игру на своем смартфоне — во всяком случае, первые двадцать минут поездки, пока действительно не задремал. Когда они наконец были в Лондоне, то воспользовались автобусом, а после еще некоторое время шли пешком до самого дома. Мама Оноды встретила их очень радушно, накормила вкусными бисквитами, зная, что они проголодались с дороги. Она расспрашивала у сына про квиддичные игры и про сладкие угощения магического мира, пока они сидели на кухне. Манами отвлеченно смотрел негромко работающий настенный телевизор, и он был безмолвно благодарен за то, что мама Оноды не задавала ему лишних вопросов, которые могли бы касаться его жизни, — кажется, она хорошо понимала, что ничего интересного или позитивного Манами рассказать не сможет. Позже Онода, конечно, сказал ей, что они собираются в паб для волшебников, чтобы послушать выступление друга из школы, и она оживленно пожелала им приятно провести время. Насчет себя Манами не был столь уверен, но, по крайней мере, искренне надеялся, что Онода действительно будет рад увидеть одного из людей, с которыми когда-то делил много общего, вроде факультета или квиддичной команды. Снова вышли на улицу они только чуть позже семи. Небо к тому времени уже немного потемнело, а легкий ветерок стал прохладнее — Онода застегнул ворот своей ветровки до самого горла, пока они снова шли на автобус. Кажется, им предстояло уехать на край города — Манами так и не уточнил точный адрес паба, а сейчас просто доверил себя Оноде, зная, что тот точно приведет их в нужное место. Только вот, когда они вышли из автобуса в непримечательном районе и Онода принялся сверяться с картой на смартфоне, Манами подумал, что, возможно, они не так уж и скоро окажутся в пабе. Они прошлись вдоль невысоких домов, на первых этажах которых были расположены разные магазинчики и кафе, свернули в переулок, где почти не было людей, и Онода начал осматриваться по сторонам все чаще. Манами уже хотел спросить, на что должен быть похож этот паб, но они остановились. Место было тихим, пустынным, слегка нервирующим. Справа стояло недостроенное здание из поблекшего желтого кирпича, слева — похоже, просто пустующее, а перед ними... Перед ними было крыльцо с заколоченными дверьми. — Думаешь, мы правильно пришли? — рискнул спросить Манами и взглянул себе под ноги. Дорога в этом месте была как-то подозрительно усыпана опавшей листвой и какими-то ветками, а еще казалось, что они сейчас стоят совсем не на асфальте. — Вроде бы это должно быть здесь, — прищурился Онода, глядя на заколоченные досками старые двери. — Это волшебный паб. Он должен быть скрыт от маглов, но сами волшебники же должны как-то видеть вход. — Похоже, самое время усомниться в своем происхождении, — хихикнул Манами. Онода на это лишь вздохнул и уткнулся в смартфон. Развернувшись на месте, Манами снова подумал, что опора ему как-то не нравится. Это было... словно деревянный пол. Он топнул ногой, намереваясь послушать звук, но звук был заглушен каким-то шумом, донесшимся словно из-под земли. Манами понял, что это значит, уже схватил Оноду за предплечье, чтобы оттащить в сторону, но не успел. Пол внезапно исчез, и они оба полетели вниз вместе с листьями и ветками. К счастью, полет был не настолько долгим, чтобы сильно напугать, да и приземление вышло мягким. Онода, правда, выронил смартфон, но быстро нашел его и прижал к своей груди. Откинув в сторону ветку, запутавшуюся в волосах, Манами услышал, как большой люк над ними шумно закрывается. Они оказались сидящими на какой-то горе старых матрасов, а перед ними был недлинный коридор, освещаемый висящими на потолке лампами со свечами внутри. Коридор оканчивался дверью, уже не заколоченной и с деревянной вывеской сверху, гласившей, что это и есть паб «Янтарная Саламандра». — Вот он, твой вход для волшебников, — усмехнулся Манами, неловко слезая на пол. — Ужас, — отозвался со спины Онода и, когда встал рядом, принялся отряхивать запылившиеся джинсы. — У меня чуть сердце не остановилось. — Тешиме следовало предупредить тебя об этом, хотя так получилось гораздо веселее. — Сомнительное веселье. — Идем? — спросил Манами, протягивая Оноде ладонь. Тот ее сжал и недовольно кивнул, после чего они оба двинулись к дверям, из-за которых доносились приглушенные звуки музыки и голосов. Потянув за ручку и перешагнув порог, Манами в первую очередь ощутил смешанный запах еды и выпивки, а после уже увидел просторный оживленный зал со столиками, многие из которых были заняты шумными компаниями. Онода сжал его ладонь чуть сильнее, держась следом, и Манами прошел дальше, не особенно чувствуя напряжение, которое чувствовал, похоже, Онода. Здесь был обычный волшебный паб, похожий скорее на «Три метлы», нежели на «Дырявый котел». Такой же легкий полумрак, такая же атмосфера. Только вот в «Трех метлах» не было такой большой барной стойки и определенно не было сцены. Изумленно моргнув, Манами прошел мимо столиков, за которыми сидели другие волшебники и даже не обращали на них внимания. Он подумал, что ему показалось, но это было правдой — на сцене находилось существо, очень похожее на женскую особь гоблина, и она, сидя на невысоком стуле, пела. Чуть позже удалось заметить, что ей подыгрывал на укулеле другой гоблин. Песня была мелодичной и звучала отлично; Манами был слегка поражен, ведь раньше ему доводилось видеть гоблинов только в банке Гринготтс. Гоблины всегда казались ему слишком серьезными и угрюмыми, а они, оказывается, могли даже заниматься музыкой и одеваться не в старомодные пиджаки, а в платья и смокинги. Ну, или некоторые исключения из них. Потянув Оноду за собой, Манами усадил его за свободный столик, который был не близко к сцене, но все равно на достаточном расстоянии, чтобы видеть все, что там происходит. Сев на стул рядом, он коротко огляделся и понял, что в этом пабе есть пара гоблинов и среди посетителей. Наверное, это были такие гоблины, которые не относились к людям с предвзятостью, поскольку Манами всегда казалось, что они им не нравятся. — Странное место, — сказал Онода, пододвинувшись ближе, и Манами улыбнулся ему. — А мне нравится, — ответил он, начиная снимать пальто, чтобы повесить его на спинку стула. — Первый раз в жизни вижу, как поет гоблин, это поразительно. Онода сделал неоднозначное лицо, но решил повторить за Манами и тоже снял куртку. Почти тут же к ним подошел щуплый домашний эльф и спросил, что они хотят заказать. Быстро взглянув на стоящее на столе меню, Онода попросил кружку сливочного пива, а Манами сказал, что ему подойдет любой безалкогольный напиток. Домовик кивнул; парящее возле его головы перо что-то чиркнуло в таком же парящем блокноте. Он сказал, что исполнит заказ через пять минут, и ушел, перед этим еще упомянув, что у них есть отличные комнаты на ночь. Онода с легкой озадаченностью посмотрел на Манами, и Манами усмехнулся ему. Незнакомый номер в пабе звучал, конечно, интригующе, но Оноде нужно было завтра на утреннюю тренировку. — Интересно, когда увидим Тешиму, — сказал Онода, сложив руки на столешнице. — Что, если его время уже было, а мы его пропустили? Он не написал, когда точно будет выступать, просто указал, что вечером. — А с чего он вообще поет? — спросил Манами. — А, ну, — немного растерялся Онода. — Ему это вроде всегда нравилось. Как-то раз я слышал от Тадокоро, что на своем первом курсе Тешима был в музыкальном клубе, а на втором решил попробовать себя в квиддиче. — О, так он с самого детства поет? — улыбнулся Манами. — Ну, получается так? — задумчиво ответил Онода. — Хотя я лично сам не слышал. Тешима довольно сильно был увлечен квиддичем, и я чаще всего видел его именно на поле. — Мне кажется, самые лучшие выступления всегда оставляют на самое лучшее время, когда в зале больше всего посетителей, — сказал Манами, замечая, как недалеко от них проходит еще одна парочка, чтобы занять свободный столик. — Кажется, ты знаешь что-то, чего не знаю я? — с улыбкой спросил Онода. — Скажем так, у меня хорошее предчувствие, — ответил Манами, и они оба снова посмотрели на сцену, откуда женщина-гоблин объявила, что она готова исполнить свою последнюю на сегодня песню. Мелодия в этот раз была немного грустной, а текст снова незнакомым и очень непонятным, потому что Манами реально не знал, как связаны Паффоподы и лунный цикл. Он отвлекся, когда им принесли заказ: он получил кубок тыквенного сока, а Онода — кружку своего сливочного пива, и с напитками песня зазвучала как-то приятнее. Манами было даже немного жаль, когда она закончилась и музыканты начали освобождать сцену. Возможно, скоро школьный друг Оноды действительно покажется? Но пока музыка была прервана, а голоса стали громче, Манами снова отвлекся от рассматривания опустевшей сцены, потому что к ним кто-то подошел. Невысокий парень со светлыми волосами. Он с легкой улыбкой молча сел рядом, и Онода едва не подавился сливочным пивом. — Хаджиме? Ты тоже здесь? — пораженно воскликнул он. Манами глупо моргнул, только теперь вспомнив, что этот парень тоже из школьной квиддичной команды Оноды. Хаджиме Аояги. Вот как его звали. — Я совсем не ожидал тебя увидеть! — продолжал Онода, вцепившись руками в кружку. — Столько времени прошло! Ты тоже пришел посмотреть на Тешиму? Аояги едва заметно кивнул, после чего заговорил так тихо, что Манами едва мог его расслышать среди этого гула чужих голосов. — Я часто сюда прихожу. А Джунта часто здесь поет. Какие интересные получились выходные, — подумал Манами, пока молча слушал их разговор. Вчера Онода общался с Наруко и Имаизуми, сегодня — пришел посмотреть на другого своего школьного товарища и попутно встретил еще одного знакомого. Манами практически чувствовал, как Оноду всего переполняло радостное волнение, и от этого было приятно. Настолько, что Манами даже сам захотел вот так случайно столкнуться с кем-нибудь из выпускников Слизерина. Но пока его внимание было обращено на развивающийся разговор, он не заметил, что на сцене уже снова кто-то появился. Только донесшийся до их столика гитарный аккорд заставил его снова повернуть голову, а потом увидеть то, чего они и ждали. — Как вас много, я аж волнуюсь, — шутливо сказал Тешима, держа на колене акустическую гитару. Стул он принес другой, под свой рост, и сейчас сидел на нем, улыбался и выглядел вполне расслабленным, вопреки своим же словам. Кто-то из зала обронил смешки, отвечая ему, а потом какая-то девушка крикнула: «Сыграй нашу любимую песню, Джунта!» — Всему свое время, — мягко посмеялся Тешима и притягивающим взгляд жестом убрал за ухо черную волнистую прядь. — Для нее нужна особенная атмосфера, и я должен ее устроить. Пока он болтал, общаясь с публикой, Аояги успел отлучиться к барной стойке и вернуться с каким-то незнакомым Манами напитком. К этому времени Тешима как раз начал исполнять первую песню, перебирая аккорды, позволив наконец услышать свой голос, так, как было гораздо интереснее, и Манами поначалу даже замер. Звучание было глубоким и чувственным — настолько, что даже смысл слов терялся где-то на фоне. Наверное, из-за этого Манами полностью упустил суть песни, но нисколько этому не расстроился, ведь удовольствие было получено. Многие посетители, вероятно, разделяли его впечатление, поскольку в зале разговаривать стали гораздо меньше, отдавая предпочтение прослушиванию музыки. Онода и Аояги тоже прервали беседу, и теперь оба, как и Манами, смотрели на сцену с удовлетворенными улыбками на лицах. В начале второй песни на сцену вышел кто-то еще. Манами смотрел на Тешиму, его руки, одна из которых изящно скользила по грифу, а другая ударяла по струнам медиатором, поэтому видел второго музыканта только боковым зрением и вообще не хотел переключать внимание, но случилось это позже совершенно случайно. Манами посмотрел и шокированно раскрыл глаза, когда понял, что эта высокая фигура, сейчас севшая за черный рояль, очень знакома ему. Нет, эти рыжие волосы он точно знал. — Эй, что здесь делает Ашикиба? — громко зашептал Манами, пододвинувшись к Оноде впритык. — Ашикиба? — удивленно переспросил Онода и повернул голову, осматриваясь. — Из твоей квиддичной команды? Где? — На сцене, — шепнул Манами, все еще не до конца поверив в увиденное. — Пианист? — моргнул Онода, наконец посмотрев в верном направлении. — О... Оу... Кажется, это и правда он. — Это он, я точно знаю, — ответил Манами, пока Ашикиба, играя клавишную партию, плавно вклинился в песню, наполняя ее новыми красками. В одинаковых черных мантиях, переливающихся на свету едва заметным фиолетовым оттенком, они с Тешимой выглядели круто — как профессионалы, хотелось сказать Манами. Может, вместе они собирались стать настоящей музыкальной группой? — Что за реакция? Не ожидал увидеть на сцене кого-то со своего факультета? — поинтересовался Аояги, и «не ожидал», наверное, еще слишком мягко передавало суть того, что испытывал сейчас Манами. Он даже не знал, что Ашикиба умеет играть. И конечно, не знал, как они с Тешимой оказались вместе. Ходили в один и тот же музыкальный кружок в школе? — ...Отличный сюрприз вышел, — натянуто улыбнулся Манами, вспомнив, что надо что-то ответить. И, вероятно, для Ашикибы эта ситуация тоже окажется сюрпризом, если они пересекутся здесь вне сцены. Пусть они и не особенно общались, пока учились вместе, но они долгое время тренировались в одной команде, а потом сражались на одной стороне на квиддичном поле. Наверное, поэтому Манами сейчас чувствовал невольное приятное волнение. Но надеяться на встречу и разговор пока не пришлось. Выступление продолжалось, иногда ненадолго прерываемое, когда Тешима брал с пола бутылку воды, чтобы сделать пару глотков. Одна из его последних песен была о необычной истории русалки и волшебника, чья любовь не признавалась обществом, а уже после нее он снова посмотрел в зал и объявил, что исполнит песню, о которой просила сидящая недалеко от сцены девушка. Эта песня была... какой-то особенной? Манами постарался слушать внимательно, оторвав взгляд от Оноды, который допил свое сливочное пиво и теперь казался совсем расчувствовавшимся от выступления. Тешима тем временем начал со спокойного гитарного вступления, к которому очень скоро присоединился и волшебный звук рояля. — Вот ты стоишь — открытое сердце, открытая дверь, — запел Тешима, и Манами почему-то сразу показалось, что эта песня действительно отличается от предыдущих. Чем именно, он пока не понял, но позже стал догадываться. Просто в тексте не было ни одного упоминания о вещах или явлениях магического мира. Песня казалась немного чужой на фоне всех остальных, исполненных в этом пабе, но была очень красивой и нежной. От ее звучания в сердце непременно просыпалась надежда на что-то хорошее, укрывающее от любой печали. Абсолютно любые разговоры в зале затихли. можно я обниму тебя, пока ты засыпаешь? Манами опустил глаза, почувствовав, как на секунду по спине прошла дрожь. О чем-то текст песни ему сильно напоминал... когда мир замыкается вокруг Обстоятельства, о которых он так сильно не хотел думать хотя бы этим вечером, сжимались на его шее тугим кольцом. и ты не можешь вздохнуть У него не было сил справиться с ними. можно я буду любить тебя? У него был лишь один-единственный вариант. можно я стану твоим щитом? Один-единственный шанс вырваться из бесконечного жестокого круговорота боли и страха. когда никого нет рядом Он всегда, всегда стремился спасти его. можно я успокою тебя? Манами выдохнул и на секунду прижал ладонь к лицу, почувствовав слабость. Голова немного кружилась. Он пропустил через пальцы челку, двинулся к Оноде, прижимаясь плечом к его плечу, и заметил только тогда. Глаза Оноды блестели, будто он собрался плакать. Все было из-за песни, вероятно, и Манами в какой-то степени понимал его. Поэтому он осторожно приобнял Оноду одной рукой и прижался щекой к его волосам. — Все хорошо, — тихо сказал Манами. Онода шумно вдохнул, словно возвращаясь к реальности и замечая собственное состояние. — Какая замечательная песня, — проговорил он немного дрожащим голосом. — Отличная и правда, — согласился Манами, неохотно отодвигаясь, после чего постарался ободряюще улыбнуться Оноде. Выступление близилось к концу, и после завершающей гитарной мелодии Тешима поднялся со стула, чтобы поблагодарить своих слушателей за внимание. Его хвалили и благодарили в ответ, некоторые посетители даже встали, чтобы выразить свои эмоции аплодисментами. Манами и сам разделял это чувство, словно он только что побывал на настоящем музыкальном концерте, который поразил его до глубины души. И вот сцена снова опустела, а разговоры в зале возобновились. — Последняя песня была магловской, я прав? — решил спросить Манами после того, как Онода сказал Аояги, как ему понравилось слушать голос Тешимы. — Так и есть, — ответил Аяоги, взглянув на Манами. — На самом деле, это я когда-то дал Джунте послушать ее. Он решил исполнить ее перед волшебниками, и всем очень понравилось. — У тебя отличный вкус, — улыбнулся Манами и снова посмотрел на сцену, куда теперь вышел другой, незнакомый парень с виолончелью, и уже готовился к своему выступлению. Было интересно, получится ли снова увидеть Ашикибу, но тот вскоре пришел сам. Вместе с Тешимой они нашли их столик, собираясь занять два оставшихся свободных стула. — Сангаку? — узнал Манами Ашикиба и радостно улыбнулся. — Сто лет не виделись! Как ты? Пока живой, — чуть не ответил Манами и в неловкости посмеялся. — Нормально. Хотел послушать великого Тешиму, а увидел тебя и сильно удивился. — Не такого уж и великого, — сказал Тешима, опустившись на стул. — Вижу, вам с Сакамичи все понравилось. — Не то слово, — пораженно выдохнул Онода. — Я сто раз успел пожалеть, что никогда не видел в школе, как ты поешь. — Ну так я уже и не пел особо, когда ты поступил к нам, — с усмешкой пожал плечами Тешима. — Мы только на первом курсе музыкой занимались. — Мы? — спросил Манами. — И у него отлично получалось, — ответил за Тешиму Ашикиба. — До сих пор помню, как был расстроен, когда он сказал, что уходит в квиддич и у него больше нет времени на музыку. — О, так вы действительно ходили в один клуб вместе, — понял Манами, и это осознание повеселило его. Не так давно он, оказывается, предположил правильный вариант. Или же этот вариант был очень очевидным? — А после школы договорились снова попробовать сыграться, — кивнул Ашикиба, и Манами отвлекся на Тешиму, который почти нежно ткнул Аяоги указательным пальцем в щеку. — Ты снова где-то витаешь. Значит, появилась новая идея? — Вы о чем? — спросил Онода. — Он хочет нарисовать новую картину, — с улыбкой объяснил Тешима, из-за чего Аояги как-то смущенно опустил взгляд. — Ты должен обязательно увидеть их когда-нибудь, Сакамичи. Какая-то чистокровная семейка на аукционе купила его «Вечер на Черном озере» за 100 галлеонов. — Сколько? — изумился Онода. — Это же ужасно дорого! — И даже не посмотрели на происхождение автора, — подмигнул Тешима. — Он столько раз приходил нас слушать, и только теперь, похоже, появится картина на музыкальную тему. — Просто сегодня освещение другое, — тихо вмешался Аояги. — Здорово... Я бы очень хотел увидеть твои работы! — сказал Онода, сильнее разворачиваясь к ребятам и продолжая разговор. Он был таким жизнерадостным сейчас, что Манами не мог смотреть на него без улыбки, а сердце в то же время обливалось кровью. От несправедливости, от жестокости их участи. Почему Онода? Почему не кто-то другой? Почему именно он? Манами всегда думал, что Онода не заслуживает никаких страданий, что его жизнь должна быть легкой и насыщенной приятными событиями, но был он, Манами... Он все портил. Одним своим присутствием. За одну секунду он мог разрушить его счастье, снова потянуть за собой на дно. Забываясь в этих мыслях, Манами не сразу заметил, как в горле встал ком, а желудок заболел. Он опомнился и запоздало осознал, к чему могут привести эти ощущения. — Сангаку? — с ноткой беспокойства позвал его Ашикиба. — Все в порядке? — Где... здесь уборная? — с трудом выговорил Манами, пытаясь улыбнуться, но вышло наверняка ужасно жалко и фальшиво. — За твоей спиной, — ответил Ашикиба. — Дверь с правой стороны. — Спасибо, — очень тихо сказал Манами и на секунду коснулся колена Оноды под столом. — Сейчас вернусь. Онода не ответил. Возможно, он что-то заподозрил, прочитал в его лице — у Манами не было времени разбираться. Он прошел между столиками, пытаясь держаться, но ближе к двери все же поторопился, потому что терпеть было уже невыносимо. В большом туалете было пусто, а еще немного светлее, чем в зале. Манами бросился к кабинкам и в самой первой наклонился над унитазом, едва успев. Его вывернуло с оглушительной болью в горле и желудке. Казалось, будто внутренности пропустили через мясорубку, а потом затолкали обратно. Манами не помнил, когда его рвало в последний раз, но, вероятно, это было очень давно. Достаточно, чтобы он успел отвыкнуть от этого. Паника накрыла следом за вторым спазмом. На полусогнутых, дрожащих ногах Манами едва мог сохранить равновесие, вцепившись одной рукой в белый бачок перед собой. Одна-единственная мысль поселилась в его разуме. У меня нет времени, у меня больше нет времени. Это понимание отравляло его, как обскур отравлял его магию. Это понимание заставляло его сдаваться, потому что он действительно слишком... слишком устал от всего. После того, как тошнота немного утихла, Манами нажал на кнопку смыва, и из-за шума воды он совсем не слышал шаги позади себя. Он выглядел наверняка ужасно, когда разворачивался и со слезами на глазах прижимал запястье ко рту. Онода стоял прямо перед ним. И его лицо не выражало ничего, кроме непонимания и испуга.