Небесный принц: Другой квиддич, феникс и единорог

Кошмар был ужасно реалистичным. Настолько, что Онода мог различать слова, произносимые незнакомыми голосами; мог чувствовать запах гари и пыли; мог чувствовать жар, распространявшийся повсюду. В таких кошмарах он всегда обнаруживал себя в самом эпицентре, единственной целой вещью, оставшейся здесь, потому что все остальное было разрушено, сожжено, и он понимал, что сам был причиной случившейся трагедии. Причина крылась в чужой силе, которая была его и одновременно принадлежала другому. Эта сила не умела ничего, кроме как уничтожать, разбивать на кусочки металл и камни, сжигать деревья и растения, разрывать мягкую кожу и внутренности, скрытые под плотью. В первый раз Оноде приснился Косой переулок, во второй раз — Хогсмид, а чтобы не произошел третий раз, он начал каждую ночь перед тем, как лечь в кровать, принимать зелье сна без сновидений. Пока магия, взятая у Манами, успокаивалась и менялась, освобождаясь от тьмы, эхо обскура проявлялось в подобных снах, в ощущении утомленности и в дурных мыслях, которым Онода не без труда научился противиться. Самая страшная была похожа на эти сны и заключалась в соблазнительной идее снять с Манами артефакт и выжечь пару километров леса за домом. А еще можно было пойти в город, где много, много людей... Онода испытывал противоречие. Его бросало в дрожь от осознания, что это извращенное садистское безумие убийцы, и он чувствовал сладкое томительное предвкушение, как будто вот-вот должно было выйти продолжение его любимого сериала, которое он ждал несколько лет. Он боялся, что однажды, в один ужасный момент, не сможет отличить собственное желание от навязанного, не сможет больше видеть границу между плохим и хорошим, и тогда... используя силу, которую накопил, сам сделает что-то, что не сможет себе простить. Бесконечный страх и риск были ценой его стремления к цели, которую он выбрал уже очень давно — возможно, еще до собственного рождения, — и Онода не мог не признать, что очень хочет, чтобы все это скорее закончилось. Из нового кошмара он вырвался с большим усилием, цепляясь за глухое звучание голоса Манами. Открыл глаза и дернулся так резко, что почти оказался в сидячем положении, но был удержан на подушке. — Тише, все в порядке, — испуганно сказал Манами, и Онода смог сфокусироваться на его обеспокоенном лице. Все было... так странно. Манами сидел на краю кровати, едва освещаемый зажженным снаружи спальни светом, за окнами стояла непроглядная темнота, означающая, что сейчас все еще время глубокой ночи, но почему в таком случае... — Приснился страшный сон? — спросил он. — Как тогда? Ты принял свое зелье сна без сновидений? Манами был в джинсах и теплой толстовке, что не очень вязалось с временем суток. — Я... — заторможенно произнес Онода, все-таки принимая сидячее положение, когда руки Манами медленно отпустили его плечи. — Зелье, точно... Я совсем забыл про него. Почему ты так одет? — спросил Онода и дотронулся костяшками пальцев до щеки Манами. Его кожа была прохладной, как после улицы. — Не спалось. Поэтому я выходил ненадолго наружу, — объяснил Манами, перехватил ладонь Оноды и ткнулся в нее губами. — К фестралам? — догадался Онода. — Надеюсь, ты достаточно тепло оделся? — Ну конечно, — убедил Манами. — Даже шапку надевал. Там, кстати, на улице немного снега выпало, пока ты спал. Так красиво... — Хочешь, чтобы я посмотрел? — слабо усмехнулся Онода. Но вместо ответа Манами только неопределенно качнул головой, а после приблизился к его лицу. — Мне жаль из-за твоего сна... — тихо сказал он, коснувшись пальцами волос за ухом Оноды. Жест был нежным и успокаивающим. Онода глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Со мной все хорошо, — постарался убедить он. — Но ты все еще дрожишь, — заметил Манами, коротко поцеловав в уголок губ. — Подожди секунду. Онода едва не потянулся следом, когда он отстранился, чтобы быстро стянуть с себя толстовку. Уронив ее куда-то на пол, Манами расправился с пуговицей и молнией на джинсах, потом скинул и их. В помявшейся футболке и боксерах он забрался под одеяло, вынуждая Оноду лечь обратно на спину, и, ненадолго нависнув сверху, тесно прижался к его боку, вновь целуя, но теперь глубоко и очень чувственно. — Как у тебя здесь тепло, — улыбнулся Манами, протолкнув колено между ног Оноды. От этой внезапной близости Онода задохнулся и почувствовал себя оторванным от реальности. Отголоски кошмара исчезали, медленно уступая другим вещам, и становилось по-настоящему спокойно. Манами здесь, рядом, он неплохо себя чувствует, и у них есть возможность, которой в больнице Онода пользоваться не мог. Только дома они могли полежать на удобной кровати, почти раздевшись и прижавшись друг к другу. От Манами пахло морозным лесом, его пальцы приятно погружались в волосы на затылке, а губы мягко скользили по щеке, двигаясь к подбородку. Онода не сдержался, перехватил инициативу, пытаясь завалить Манами на спину и прижать к кровати. Поцелуи стали требовательнее и настойчивее, Онода уже успел окончательно забыться в них, и в своем желании стать к Манами ближе настолько, насколько это было возможно, неосознанно потянул его магию. — Стой, я не... — очнулся Онода, резко отпустил локоть Манами и привстал, отодвигаясь. — Что такое? — спросил Манами немного грустным голосом. — Боже, это так странно, — неловко посмеялся Онода, удобнее усаживаясь на кровати, и взглянул на свою ладонь. — Я снова начал впитывать твою магию, прости. Это вышло случайно. Мозг как будто перепутал одно с другим. Манами на мгновение прищурился, но быстро улыбнулся и приблизился снова. — Перепутал? Что это ты хотел со мной сделать, Сакамичи? — провокационно спросил он. Онода прижал указательный палец к его гладкому подбородку и провел в сторону. — Хотел, чтобы ты был моей частью. — Очень приятное желание, — улыбнулся Манами и, упав обратно на подушку, скинул ладонью мешающую прядь волос с лица. Онода задержался взглядом на его браслете, невольно задумываясь. Раньше, пока обскур не проснулся, он снимал с него артефакт, чтобы взять немного его магии. Энергия проходила легко и беспрепятственно, но после пробуждения обскура они решили больше не снимать артефакт, опасаясь, что может случиться что-то непредвиденное. И в то же время это не отменяло того, что Оноде все еще нужно было брать магию. С ошейником и браслетами это было труднее, а еще Манами стал относиться к этой процедуре куда болезненнее, чем было раньше. Но вот сейчас... все вышло как будто само собой. И Манами даже не расстроился. — Может быть... — решился Онода, на секунду прикусив губу, — пока мы дома, мне стоит взять еще немного твоей магии? С последнего раза я полностью восстановился, и... — Не знаю, — тихо выдохнул Манами. — А насчет больницы? — спросил Онода следом. — Ты хочешь вернуться или ты беспокоишься из-за своего видения? Оно ведь не может сбыться. К тому же рядом с Мунго нет леса. Нет леса, — повторил про себя Онода и задумчиво нахмурился. Это было правдой. Больница располагалась в центре города, зато здесь, дома, вокруг был сплошной лес. — Конечно, я устал от больницы, — вздохнул Манами. — Дай мне еще пару дней подумать об этом. И про мое видение... Я считал, что оно исполнится, когда я приеду домой, но ничего не произошло. — Серьезно? — вздрогнул Онода. — Почему ты так думал? Из-за того, что видел лес? — Да, наверное, — ответил Манами. — Может, оно и правда было ошибочным. — Я единственный, кто может снять артефакт, — напомнил Онода. — Просто давай постараемся, чтобы он остался на месте. Это ведь не очень сложно? — Ты прав, — улыбнулся в ответ Манами. — Все еще хочешь, чтобы я увидел снег? — решил спросить Онода, хотя ему самому хотелось совсем другого. Хотелось снова прильнуть к телу Манами, просунуть руку под его футболку, немного умереть от ощущения его безупречной кожи. Манами с удовольствием приподнялся на локтях. — Это слишком большая редкость, чтобы я не хотел. Понимающе улыбнувшись, Онода выпутался из одеяла и пошел одеваться. Вскоре они, закутавшись в зимние куртки, оказались на крыльце дома. Манами зажег над дверью фонарь, и его свет заставил белое одеяло, покрывшее пожухшую траву перед лестницей, заискриться. Снег здесь и правда выпадал довольно редко. А еще Оноде никогда не удавалось посмотреть на него ночью, когда вокруг такая особенная, словно мистическая, атмосфера. — Это еще не все, — сказал Манами, вдруг сбегая по лестнице вниз. Его кроссовки оставили темные следы на снегу, он развернулся на месте и протянул к Оноде руки, приглашая спуститься тоже. Пришлось повиноваться и выйти из-под деревянного навеса. — Даже не знаю, что сегодня лучше: снег или все-таки звезды, — улыбнулся Манами, когда заключил Оноду в объятия, и они одновременно подняли головы, чтобы посмотреть вверх. Теплое облако воздуха вырвалось вместе с восхищенным вздохом. Онода увидел, что небеса очень ясные и полные созвездий. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему доводилось вот так просто посмотреть на ночные звезды и удивиться их великой красоте. — Это чтобы прогнать все твои плохие сны, — прошептал Манами, ткнувшись холодным носом в щеку. — Хотя зелье, несомненно, справится с этим лучше. — Я люблю тебя, — опустив голову и прижавшись лицом к шарфу Манами, признался Онода. — Спасибо за это. — И я люблю тебя, — ответил Манами, обнимая крепче, и со смешком добавил: — Хотя ты пропустил падающую звезду, пока спал, так что чудес получилось не так много, как могло быть. — Правда? — тоже усмехнулся Онода. — Ты загадал желание? — Ага, — немного отодвинулся Манами. — Загадал, чтобы желание Сакамичи сбылось. — Почему мое? — почувствовав неловкость, спросил Онода, и Манами снова тихо засмеялся. — Потому что я знаю, какое оно сильное. Было бы ужасно несправедливым, если бы оно не сбылось. Вот так. — Ну... — с горящими от смущения щеками растерянно произнес Онода. — В таком случае... спасибо и за это тоже. — Идем в дом, пока мы совсем не замерзли, — с улыбкой предложил Манами. — Я бы не отказался выпить чего-нибудь горячего, а тебе нужно выпить твое зелье, чтобы хорошо поспать и набраться сил к завтрашнему... то есть к сегодняшнему дню. Предложение было очень благоразумным и уместным — Онода согласился. Поэтому, погасив фонарь, оба вернулись в теплый дом, где в гостиной Манами подкинул еще дров в камин, чтобы тот не погас до самого утра. Уже после они согрели на кухне чайник, чтобы Манами смог выпить кружку какао, пока Онода, морщась, опустошал флакончик зелья для контроля сновидений. Когда они легли обратно в кровать, экран смартфона показал половину пятого, и Онода с легким неудовольствием вспомнил, что после обеда ему нужно будет на тренировку. Тренировки во время самых холодных дней проводились разве что неофициальные и урезанные, и сегодня на базе почти никого не будет, но Оноде требовалось заниматься гораздо больше, чем остальным, если он хотел научиться хорошо играть на новой позиции. Киндзе обещал помочь ему, и, если за время зимы получится стать лучше, возможно, в грядущем весеннем сезоне тренер даже решит поставить его охотником на одну из официальных игр. Мечта была, наверное, слишком дерзкой — Онода признавал это и все равно не мог перестать представлять себе тот день, когда он наконец добьется хоть каких-то значимых успехов. С такими мыслями он отключился, уткнувшись лбом в плечо лежащего рядом Манами, но держа свои ладони закутанными в одеяло, чтобы избежать случайного прикосновения. Что-то такое было в новинку, конечно, и, возможно, было глупым, но так Онода почувствовал себя спокойнее и крепко проспал до сигнала будильника, больше не терзаемый жуткими снами. К тому времени комната наполнилась яркими лучами солнца, проникающими внутрь через незакрытые шторами окна. Манами заерзал, пытаясь спрятать лицо под одеялом, и Онода поспешно выбрался из постели, чтобы первым делом задернуть занавески и погрузить комнату в полумрак. После он зябко одевался, искал свои очки и волшебную палочку, чтобы в ближайшее время не возвращаться в комнату и позволить Манами поспать еще. Сегодня они, вообще-то, ждали гостя, который должен был провести время с Манами, пока Онода будет на тренировке, поэтому вместе с завтраком следовало приготовить что-нибудь еще на потом. Пока Онода был занят на кухне, он успел просмотреть главные статьи «Ежедневного пророка», принесенного совой, и посмеяться над забавным видео с котами из Интернета со своего смартфона. Манами, сонный и растрепанный, вышел из комнаты только после двенадцати, недолго пробыл в ванной, а потом сел на кухне на свое обычное место, без удовольствия глядя на кашу, которую ему приходилось есть из-за диеты. Оноде хоть и хотелось накормить его чем-нибудь повкуснее, но он тоже не мог позволять себе такое безответственное поведение. Зато мог позволить лишний поцелуй, радуясь, что Манами действительно дома, с ним, а не в больнице. Он забавно поежился, когда Онода подошел со спины, наклонился и прижался губами под ухом. — Компенсируешь жестокий завтрак? — с улыбкой спросил Манами, повернув голову, и сам быстро поцеловал Оноду в щеку. — Могу даже съесть пару ложек за тебя, — предложил Онода, отчего Манами засмеялся. У него было хорошее настроение. Или он просто старался ради Оноды. Сам Онода в последнее время ловил себя на мысли, что уже перестал различать, когда Манами действительно был искренним, а когда только мастерски делал вид, что испытывает радость. И это не могло не волновать. Отойдя к столешнице рядом с плитой, чтобы включить чайник, Онода подавленно сжал губы, сдерживая себя от вопросов, которые могли все испортить сейчас. Это было даже глупым. Как Манами должен был чувствовать себя счастливым, когда не знал, доживет ли до лета? И будет ли лучше, если он перестанет скрывать свое истинное настроение, как это было перед поступлением в больницу? В какой-то мере они оба старались быть сильными друг для друга, чтобы не впасть в отчаянье, но... смогут ли они продержаться в таком духе до конца? Что за мрачные мысли, Сакамичи? — мысленно спросил у себя Онода и принялся готовить чай. — Ты должен верить в лучшее. Если не будешь, тогда точно ничего хорошего не получится. Более того, вскоре ему нужно было отправляться на тренировочную базу. До этого времени Онода решил немного прибраться на кухне и помыть посуду. Манами в нетерпении убежал в гостиную дожидаться своего желанного гостя перед камином, и Онода и сам невольно улыбнулся, когда до него донесся знакомый голос, который он не слышал уже давно. Сейчас даже трудно было вспомнить, когда именно произошла их последняя встреча и при каких обстоятельствах это было. Пройдя в гостиную, Онода остановился около арки, в тот же момент подумав, что Тодо уже одним своим видом неизбежно напоминает ему о Макишиме. — Мог бы и написать мне, что тебя положили в больницу, — слегка укоризненно говорил Тодо, одетый в красивую темно-фиолетовую мантию. Манами стоял перед ним и всеми силами старался изобразить невинность. — Чтобы ты все бросил и примчался сюда? Разве ты был не в Штатах? Я ведь правильно запомнил? — Ну и что? — был неприступен Тодо. — Это важно, между прочим. — Джинпачи, я не хочу, чтобы ты из-за меня усложнял себе жизнь. Я ведь стою на своих ногах и разговариваю с тобой — все не так плохо! — с улыбкой заверил Манами, на что Тодо только устало всплеснул руками и развернулся, чтобы отчитать уже Оноду: — Сакамичи, ты-то хотя бы мог это сделать? — А? — растерялся Онода и вскинул ладони. — Я не мог перечить и расстраивать его... — Вы оба просто стоите друг друга, — прижав ладонь к лицу, отвернулся Тодо. — Прости, мне правда жаль, — попытался спасти ситуацию Онода. — Но мы очень рады, что ты зашел сегодня. — Я рад, что ты не оставляешь его одного в такое время, когда собираешься отсутствовать, — ответил Тодо, из-за чего на Оноду накатила невольная грусть. Как бы он это сделал? Он бы ни за что не смог сосредоточиться на тренировке, зная, что Манами остался дома в одиночестве. К счастью, Тодо был готов побыть с ним до тех пор, пока Онода не вернется, и нельзя было относиться к этому времени без серьезности. Именно поэтому Онода планировал выложиться на сегодняшней тренировке на все сто процентов. — Вы не заскучаете здесь? — спросил он. — Обед в холодильнике, если что, а мне уже пора уходить. — Конечно нет, — ответил Манами и, взяв Тодо за рукав, потянул пойти за ним. — Я хотел посмотреть с Джинпачи «Код Да Винчи», а он как раз очень долго идет. — Что это? — немного растерянно спросил Тодо. — Фильм такой, про загадки! У тебя мурашки по спине побегут, обещаю! — объяснил ему Манами. Остальное прозвучало уже слишком тихо, чтобы разобрать слова. Онода снова улыбнулся, надеясь, что Манами и Тодо неплохо проведут время, сходил в прихожую за кроссовками и вернулся обратно к камину, чтобы наконец отправиться на тренировку. Перемещение прошло так же, как и обычно, хотя в этот раз Онода испытал легкую тошноту, словно снова стал подростком, который только начал привыкать к парной трансгрессии. Наверное, всему виной были нервы. Испытание, которого он очень боялся, приближалось, и Онода понимал, что, вероятнее всего, им придется решиться на него практически спонтанно. В тот момент, когда здоровье Манами станет уже критическим. Настроиться на это морально было просто нереальным действием. Отметившись у сонного дежурного, который читал какую-то книжку за своим столом, Онода двинулся в раздевалку, попутно взглянув на наручные часы. Ему было интересно, пришел ли уже Киндзе. До двух часов оставалось еще пятнадцать минут, и сам Онода был здесь слегка рано. Ответ на его вопрос появился в тот момент, когда он зашел в раздевалку. Возле шкафчика Киндзе стояла его сумка, а помимо этого были и другие вещи. На тренировку пришло более пяти человек, понял Онода и подошел к своему шкафчику, чтобы поскорее переодеться в квиддичную форму. Перед уходом он набросил на свитер согревающие чары, взял свою метлу, бутылку воды и поторопился на поле. Увядшая трава в кольце ограждения и трибун тоже была покрыта легким слоем снега, но по периметру поля была вытоптана дорожка, по которой бегали игроки, и Онода, оказавшись на свежем воздухе, поежился, понимая, что здесь определенно на несколько градусов холоднее, чем дома. Ребята разминались недалеко от скамеек, и Киндзе поднял ладонь, заметив Оноду. — Мы уже закончили пробежку. Я подожду тебя. С ним было еще несколько других парней, играющих на позиции охотников и загонщиков. Аракита поодаль от них что-то искал среди прутиков своей метлы, а Курода, тоже пришедший на тренировку, почему-то сидел на скамейке, закутавшись в утепленную мантию, надетую поверх его квиддичной формы. Тренера не было, и сегодня его можно было вообще не ждать. — Постараюсь справиться быстрее, — ответил Онода и, положив метлу на землю, начал пробежку. Когда на улице стояла такая морозная погода, бегать было тяжелее. На четверти круга Онода достал из кармана шапку и натянул ее на голову, потому что холодный воздух обжигал уши. Но пробежка позволяла телу немного разогреться, а после остальных базовых упражнений Онода почувствовал себя лучше, готовым на подвиги. — Настроился? — с красным квоффлом в руке спросил Киндзе, когда Онода поднялся к нему на своей метле. Остальные ребята уже занимались сами по себе возле стойки ворот. Они пытались забросить мяч в одно из колец, а Аракита, подкидывая и отбивая тренировочный бладжер, мешал им. — Да, — кивнул Онода, снова посмотрев на Киндзе. — Будем пасовать друг другу? — Для начала да, — кивнул Киндзе. — Позже я хочу отработать сохранение мяча. Сохранение мяча, — повторил про себя Онода, принимая брошенный ему квоффл. Даже если он научился неплохо ловить и перехватывать мяч, чаще всего, когда ему предоставлялась удачная возможность передать квоффл другому игроку или попробовать забросить в кольцо, он упускал этот шанс из-за того, что мяч у него просто отбирали. Онода знал, что это его персональное слабое место, и никак не мог понять, почему у него не получается удержать мяч, свою возможность продолжать борьбу. После того, как легкие упражнения закончились, Киндзе подозвал к ним Аракиту и попросил его пасовать Оноде. Ловить квоффл во время полета Онода уже приноровился, но Киндзе каждый раз появлялся сбоку и, как будто совершенно не прилагая никаких усилий, отбирал мяч, оставляя только мириться с неудачей. После того, как это произошло, наверное, в пятнадцатый раз, он остановился. — Ну, по крайней мере, он перестал падать, — прокомментировал Аракита, притормозив на метле и развернувшись в воздухе. Киндзе подкинул в руке квоффл и, поймав его, положил вторую ладонь сверху. — Возможно, я понял, в чем может быть причина. — Правда? — переведя дыхание, спросил Онода. Его руки немного дрожали от нагрузки, но он лишь сжал рукоять метлы сильнее, не желая обращать внимание на собственную слабость. — Сакамичи, ты ведь довольно долгое время играл ловцом, — обратился к нему Киндзе. — И, насколько я знаю, до этого никогда не пробовал играть на какой-то другой позиции? — Да, так и есть, — подтвердил Онода, еще не понимая, зачем этот вопрос. — Грубо говоря, ты привык ловить снитч, но квоффл от снитча отличается не только размерами, — продолжил Киндзе. — Поимка снитча еще заканчивает матч. — А? — возмущенно произнес Аракита. — К чему эти прописные истины? Ты можешь нормально сказать, в чем суть? — Во-первых, я говорю это не для тебя, Ясутомо, — взглянул на него Киндзе, улыбнувшись уголком губ, из-за чего Аракита раздраженно закатил глаза. — Во-вторых, это действительно важно, потому что, когда игрок ловит снитч, это означает для него конец его работы на поле. Сакамичи, возможно, это просто устоялось в твоем подсознании. Когда ты ловишь снитч, ты расслабляешься, потому что ты уже сделал то, что от тебя требуется. — О, — моргнул Онода, и до него начало доходить. — Теперь я ловлю квоффл, а когда поймал, то просто теряю концентрацию? — Я предположил, что в каком-то смысле это мешает тебе думать о том, что ты можешь сделать, чтобы сохранить мяч, — ответил Киндзе. — Ты ведь видишь мое приближение? — Да, — в неловкости усмехнулся Онода. — Я пытаюсь держать мяч сильнее, но все равно теряю его. — Это происходит из-за того, что ты небольшого роста и размера. Многие охотники просто-напросто крупнее тебя и сильнее физически. Им ничего не стоит отобрать у тебя квоффл, пока ты просто летишь прямо, — объяснил Киндзе. — Если сила не помогает тебе удержать мяч, значит, ты должен найти другой способ. — А что он сделает? — снова вмешался Аракита. — Проглотит его? Ты либо можешь удержать мяч, либо у тебя его отберут! — Нет, в игре охотников все не так однозначно, — ответил ему Киндзе. — Как я уже сказал, чаще всего охотниками играют физически крепкие игроки, но... Когда я играл в квиддич в школе, в моей команде был отличный охотник, который не отличался большой силой, но умел проводить прекрасные атаки. — Макишима? — удивленно моргнул Онода и опустил взгляд. Киндзе говорил явно о нем, но в школе Онода никогда не интересовался, как именно играл Макишима. Ему всегда нравилось наблюдать за ловцами, и из-за этого он не задумывался о том, какие уникальные стили могут использовать для своей игры охотники. — Тодо тоже как спичка, — добавил Аракита, приподняв перед собой указательный палец. — И у него так же был свой особенный способ, чтобы играть и побеждать, — сказал Киндзе. — Что можешь сделать ты, чтобы компенсировать свой недостаток? — Макишима... Он... — задумчиво произнес Онода, вспоминая слова школьного квиддичного диктора, когда он хватил игру Макишимы. — Наверное, он уворачивался? — Это так, — согласился Киндзе. — Он отлично контролировал свое положение в пространстве. По своему желанию он мог оказаться выше или ниже, двигаясь так эффективно, что противник просто не успевал подстроиться под него. — И он очень гибкий, — продолжил Онода. — Но я... Вряд ли я смогу научиться так делать. — Тебе и не нужно. Ты можешь придумать что-то свое, — посоветовал Киндзе. Что же я могу сделать? — подумал Онода, снова опуская голову. Честно говоря, сейчас он чувствовал себя безнадежным случаем, ведь он не был и вполовину настолько же хорош, как Макишима или Тодо. Макишима и Тодо были потрясающими охотниками, которые всегда получали больше всех очков. Но мне и не нужно получать больше всех очков. Я просто хочу быть достаточно полезным для команды. — Может... я не должен пытаться сделать что-то поразительное? — проговорил себе под нос Онода и испуганно вздрогнул, когда Аракита недовольно скривился, явно выражая свой немой совет не бубнить. — Эм, простите, — в полный голос тут же сказал Онода. — Давайте повторим еще раз. Я хочу попробовать кое-что. — Ну удиви, — фыркнул Аракита, разворачиваясь на метле и протягивая руку, чтобы поймать брошенный ему квоффл. Отсюда до стойки ворот была всего половина поля. Онода собрался и решительно направился в их сторону, наклонившись над рукоятью метлы. Пас он принял хорошо, не замедляясь и не ошибаясь. Не теряй контроль, борьба еще не закончена, — мысленно сказал себе он и боковым зрением уже заметил приближение Киндзе. Сейчас он заберет мой мяч! Рука уже почти настигла его. Онода прижал квоффл к своей груди и резко наклонился в сторону, поворачиваясь к опасности спиной. Ладонь Киндзе прошла мимо цели, и он явно слегка сбился с траектории, что было только на пользу Оноде. Так он не без труда перевернулся в воздухе окончательно, возвращаясь в прежнее положение, и едва не забыл бросить мяч в правое кольцо. Квоффл полетел на землю и упал в песок. Онода затормозил и развернулся на месте, изумленно моргая и не веря, что у него получилось. Киндзе и Аракита остановились неподалеку, глядя на него тоже немного удивленно. — Это что было? — первым, с громким смешком пришел в себя Аракита. — Я уже подумал, что ты собрался лететь до колец вверх ногами! — Подставить спину, — сдержанно улыбнулся Киндзе и поправил очки, — неплохое решение. Ты так и продолжил лететь по прямой. — Угу, — улыбнулся Онода. — Кажется, это было самое легкое решение для меня. — Самое эффективное, — подлетел ближе Аракита и потрепал по голове так, что шапка с очками съехали со своего места. — Молодцом! — Что ты будешь делать, если столкнешься с двумя охотниками сразу? — спросил Киндзе. — Если еще один подойдет с другой стороны. Поправив шапку и очки, Онода уже открыл рот, но тут же закрыл его, понимая, что не знает, что ответить. — Тогда он поздоровается с моим бладжером! — весело сказал за него Аракита и сжал пальцами плечо Оноды. — Твоя техника не обязана быть идеальной. Важнее просто делать немного больше, чем остальные. — Э... спасибо? — растерялся Онода. Аракита, кажется, впервые искренне похвалил его игру на позиции охотника. — Отличная работа, — решил заметить и Киндзе. — Спасибо! — поблагодарил Онода уже гораздо живее. — Кажется... сегодня первый раз, когда мне по-настоящему нравится играть на этой позиции. — Это замечательно, — кивнул Киндзе. — Любовь к своему делу — это пятьдесят процентов успеха. Возьми небольшой перерыв и попей воды, Сакамичи. Предложение было к месту. Онода уже несколько минут мечтал о глотке воды, поэтому опустился к скамейкам и, немного согрев свою бутылку с помощью волшебной палочки, принялся жадно пить. Курода тоже все еще был здесь — сидел на другом конце скамейки, и было не совсем понятно, зачем он вообще пришел, если не собирался тренироваться. Онода тем не менее интересоваться этим не планировал. Не планировал и в целом заводить какой-то разговор, но спустя минуту Курода вдруг подошел сам и сам заговорил с ним. — Привет, — как-то неловко сказал он, и Онода, сжав коленями бутылку с водой, посмотрел на него с озадаченностью. — Привет? — Видел твой финт. Неплохо вышло, — попытался похвалить Курода, на что Онода только мотнул головой. — Ты хотел о чем-то спросить? — предположил он, догадываясь, что эта болезненная попытка вести диалог была далеко не ради квиддича. Курода устало вздохнул. — Как Сангаку? — спросил он, отчего Онода изумленно моргнул. — Как Сангаку? Что? Ты серьезно? Так для этого все было? Все эти разглядывания каждый раз, когда Онода появлялся на тренировке. Курода по его внешнему виду пытался вычислить, как Манами себя чувствует и не случилось ли с ним еще чего? — Почему ты спрашиваешь об этом у меня? — пораженно сказал Онода. — Напиши ему. Встреться с ним и спроси сам. Ты ведь общался с ним в школе, вы учились на одном факультете. Так в чем дело? Курода такого ответа, по-видимому, совсем не ожидал. Он отвел взгляд, словно не зная, куда себя деть, и, видя это, Онода удивился еще больше, а потом до него вдруг дошло. Курода... просто не хотел снова сближаться с тем, кого ждет скорая смерть? Именно это он думал о Манами? Прикусив губу и опустив голову, Онода мысленно назвал себя дураком, ведь он зря так отреагировал. Пока он сам почти безоговорочно верил в спасение для Манами, другие могли... просто пытаться избежать боли, которая, возможно, ударит по ним слишком сильно. И обещать Куроде что-то Онода не мог. Пусть и верил, убеждал Манами в своей вере, но с посторонними людьми он не должен был позволять себе это, потому что разум знал, чем все может кончиться. — Прости. Я не хотел. Это было лишним, — поднявшись на ноги, сказал Онода. — Сангаку дома. Его здоровье в последние месяцы стало хуже, но пока опасаться нечего. С ним сейчас Тодо... — Вот как, — глядя вниз, тихо ответил Курода. — Да, ты прав. Было грубостью спрашивать об этом у тебя, как будто я... избегаю его. — Ты его избегаешь, — безнадежно выдохнул Онода. — Но я понимаю почему и не должен упрекать тебя в этом. — А может, это и правильно, — сказал Курода, невесело усмехнувшись. — Извини. Он закончил этот почти так и не начавшийся разговор слишком внезапно, заставляя снова растеряться. Онода не знал, что сказать, да и должен ли он был говорить что-то еще? Курода ушел, а вскоре и вовсе покинул поле, тогда как самому Оноде нужно было возвращаться к тренировке, попробовать отработать свой только что придуманный финт. Жаль только, радость от маленького успеха угасла. Они занимались, пока на улице не начало темнеть. Все ребята здорово проголодались, но столовая сейчас не работала, из-за чего приходилось ждать до дома, и Онода тоже чувствовал неприятную пустоту в желудке. Следуя за остальными, он покинул поле, собираясь пойти в раздевалку, однако на выходе его неожиданно остановил тренер, и было немного удивительно все-таки увидеть его. — Есть пара минуток, Сакамичи? — спросил он. — Хотел переговорить с тобой. — Да, думаю, есть, — нерешительно ответил Онода, пытаясь предугадать, что именно тренер собирался сказать ему. Что-то насчет его позиции? — Тогда давай ненадолго пройдем в мой кабинет, — предложил тренер, указав в противоположный от раздевалки конец коридора. Онода махнул ладонью, когда Киндзе обернулся назад, пытаясь сказать, что задержится, и тот кивнул, похоже все поняв. Следом за тренером Онода вошел в небольшую комнату, в которой был, наверное, лишь раз от силы, когда только вступал в команду, и с того времени здесь ничего не изменилось. Стеллажи и полочки, заставленные квиддичными наградами, выигранными их командой, зачарованные плакаты с игроками и один со сборной Англии. На большом столе было много пергаментов, папок и спортивных журналов, тренер сел в свое кресло, указав Оноде на стул перед этим столом. — Вы хотели сказать что-то о моей позиции? — поинтересовался Онода и все-таки заставил себя сесть. Почему-то ему казалось, будто он снова в школе, в кабинете директора, и сейчас его отчитают за какую-то серьезную оплошность. — Да, — ответил тренер, глядя на стену, на которой висел большой плакат, изображающий парней в синей форме. — Видел, у тебя начало получаться сохранять мяч. — Оу, — невольно смутился Онода. — Вы были на поле сегодня? — Пришел после того, как вы закончили разминку, — подтвердил тренер. — Ты делаешь неплохие успехи на позиции охотника для того, кто всю жизнь играл ловцом. Признаться, даже немного превзошел мои ожидания. — Правда? — глупо спросил Онода, не зная, как расценивать слова тренера. Они вроде бы были хорошими, но интонация, с которой они прозвучали, настораживала. Тренер едва заметно кивнул, после чего посмотрел прямо на Оноду. — Как думаешь, почему я разрешил тебе тренироваться на этой позиции? Моргнув, Онода сильно растерялся и уставился в пол. — Эм... Вы сделали мне одолжение? — Я понял, что ты начал терять интерес к своей обычной позиции, — начал тренер. — Будь это кто угодно другой, я бы без задней мысли позволил играть этому человеку на той позиции, которая ему предпочтительнее. Но ты не такой случай. Ты ловец в нашей основе, наш лучший ловец, а квиддич — это победы и деньги. Терять тебя как ловца команде просто невыгодно. Если бы ты просто стал хуже играть, я бы ничего не смог с этим сделать, но ты попросился попробовать свои силы в другой позиции, и я разрешил тебе. Потому что я думал, что, столкнувшись с трудностями, с реальностью, ты вернешь себе ощущение ценности своей работы, которая у тебя получается на отлично. Я предполагал, что уже через пару недель ты скажешь, что отказываешься играть на позиции охотника. Но ты не отказался. Не сдался. Все так же упрямо продолжаешь стараться. — ...Вот как, — понимающе отозвался Онода. Все было иначе. Он напридумывал себе воздушных замков, а оказалось, что тренер просто имел собственные мотивы насчет его желания... — Ты должен осознавать, — тяжело вздохнул тренер, — пока у нас нет ловца лучше тебя, я никогда не поставлю тебя в основу охотником на официальной игре. Как бы сильно ты ни хотел играть как охотник, квиддич — не настолько сказочный мир, чтобы желания каждого исполнялись. — А что, если он будет? — спросил Онода, эмоционально повысив голос. — Такой же, как я, ловец. Если я сам приведу его в команду? Тренер удивленно приподнял брови. — У тебя есть кто-то на примете? Из твоей школы? Будущий выпускник? — Не совсем... — притих Онода. — Сакамичи, ты очень талантливый игрок как ловец, — сказал тренер. — Я даже сомневаюсь, что в ближайшие годы смогу увидеть на нашем поле кого-то еще вроде тебя. А ты говоришь мне, что просто... держишь это место для кого-то другого, собираясь уступить его и играть на другой позиции? — Если бы вы хоть раз видели, как он играет, у вас бы не осталось сомнений, — на секунду поджав губы, болезненно сказал Онода. — Что ж... Тогда почему ты не покажешь его мне, раз он так хорош? — Сейчас... нет такой возможности. Но в будущем... Что, если в будущем, например, через год, у вас появится ловец, который сможет приносить команде победы? Тогда... у моего плана будет шанс? — Да, — вдруг улыбнулся тренер. — Если ты научишься отлично работать охотником и приведешь отличного ловца, думаю, твое желание исполнится. Будете играть вместе. Онода почувствовал облегчение и расслабился, откинувшись на спинку стула.

* * *

Из-за незапланированного разговора домой он вернулся немного позже обещанного. В гостиной никого не было, зато свет горел на кухне, и оттуда доносились голоса Манами и Тодо. Они сидели за столом с чаем и принесенным из комнаты ноутбуком, на экране которого был, похоже, уже давно не «Код Да Винчи», а какое-то развлекательное видео из Интернета. Онода остановился на пороге, даже не желая отвлекать их, и пару минут точно просто молча смотрел на их спины, прижавшись плечом к дверному косяку. Он и сам не знал, почему в такой момент вспомнил сегодняшнюю странную встречу с Куродой, а теперь терзался сомнениями, раздумывая, сказать ли об этом Манами. Было ли это чем-то настолько важным, чтобы испортить его настроение — а оно несомненно испортится, если он узнает, что кто-то из его прошлых знакомых или друзей волнуется о нем, но нарочно избегает какого-либо контакта по простой причине. Насколько тяжелым испытанием вообще это было? Онода никогда не стремился погрузиться в эти размышления слишком глубоко, потому что и сам боялся, но в детстве он уже сталкивался с подобным, когда его дедушка лежал в больнице, доживая свои последние дни. Уже тогда Онода понял, что иногда людям приходится ждать ухода своего близкого человека, и самая первая ассоциация, связанная с этими мыслями, заключалась в неприятии. Почему мы должны отпускать близких и дорогих нам людей? Почему должны навсегда лишаться возможности снова увидеть их, поговорить, прикоснуться... Потому что смерть не спрашивала разрешения и не интересовалась нашими желаниями. Возможно, для некоторых проще было уйти первым, чтобы не приходилось учиться принимать то, над чем мы не властны. И я не смогу, только не с Манами, — подумал Онода и поморщился. Он бы мог расплакаться прямо сейчас, но все же с трудом заставил себя сдержаться, поскольку здесь, по крайней мере, был не только Манами, но и Тодо, которому наверняка тоже приходилось постоянно контролировать себя. Пройдя дальше, Онода оповестил о своем возвращении, и Манами с улыбкой предложил ему присоединиться. Они смотрели прохождение какой-то компьютерной игры, из-за которой Тодо выглядел очень загруженным, а Манами беспрерывно объяснял ему что и зачем делается. Пододвинув стул и сев рядом, Онода не спешил вникать в суть, а чуть позже разогрел себе ужин, вспомнив, что очень сильно хотел есть. Тодо засобирался домой ближе к девяти. Манами провожал его в гостиной у камина, пока Онода остался на кухне за столом над кружкой чая и раскрытой утренней газетой. Эти двигающиеся картинки и колдографии порой словно гипнотизировали его, заставляя расслабиться, но сегодня это сработало едва ли из-за того, что мыслями Онода постоянно возвращался к самому страшному, что могло ждать его в будущем. Что, если не будет никакого смысла в словах, которые он сегодня сказал тренеру? Не будет для него смысла держать место. Буду ли я вообще играть в квиддич, если потеряю тебя? Как я смогу просто продолжить жить, если ты исчезнешь? Онода не разрешал себе думать об этом — и раз за разом нарушал собственный запрет, не в силах сдержаться... — Сакамичи? — неожиданно вернулся Манами, и Онода нелепо вздрогнул, испугавшись. — Тодо уже ушел? — спросил он, чтобы сказать хоть что-то. Манами, остановившись возле стола, натянуто улыбнулся. — Да, только что. Сказал, что в ближайшие месяцы будет в Англии, и обещал часто навещать меня. Сакамичи... — М? Что? — заторможенно произнес Онода. — Что-то случилось на тренировке? — поинтересовался Манами, обеспокоенно наклонив голову. — Ты вернулся каким-то подавленным. — Ох, нет, на тренировке все было отлично, — поспешил ответить Онода. — Это я просто дурак... Позволил себе плохие мысли. — Из-за меня? — мигом погрустнел Манами. Прикусив губу, Онода отвернулся, сжал кулаки, пытаясь сдерживаться, но не смог. Он поднялся так стремительно, что ножки стула противно и громко скрипнули по полу, а потом за один шаг оказался рядом, вцепился в локти Манами, с силой вжался лбом в его плечо. — Я хочу... — дрогнувшим голосом прошептал Онода, чувствуя, как глаза наполняются слезами, — чтобы ты остался. Любой ценой... — Сакамичи... — снова с грустью произнес Манами. — Я тоже очень хочу остаться ради тебя. Прости, что не смог сделать для этого немного больше, чем мог. — Нет, нет, все не так, — отрицательно качнул головой Онода. — Ты не должен так говорить, а я... не должен позволять себе быть слабым. Только не сейчас. — Ты можешь быть слабым, когда тебе хочется, — успокаивающе выдохнул Манами. — В конце концов, ты человек, и у тебя есть сердце. Может, это и к лучшему... иногда поддаться усталости? — Я боюсь сделать это, — тихо ответил Онода, медленно отстраняясь, чтобы вытереть мокрые щеки. — Сакамичи, знаешь... — мягко начал Манами, положив ладони на его плечи. — Если тебя ничего не беспокоит и ничего не болит, можешь сегодня взять немного моей магии. Немного. — Можно? — удивился Онода, встречая в глазах Манами доброту и нежность. — Ты уверен? — Я больше ничего не могу сделать. И если это единственное, что может хоть как-то успокоить тебя... — Не надо переступать через себя из-за меня, — возразил Онода почти отчаянно, но Манами поцеловал его, заставив замолчать, отодвинулся и ответил: — Ты очень заботливый, Сакамичи. Но если ты будешь так много заботиться обо мне, я не смогу позаботиться о тебе. Это компромисс, назовем так. — Ладно, — сдался Онода. — Давай попробуем? — Ага, — кивнул Манами и взял за руку. — Пойдем в комнату. Онода позволил вести себя и до самой комнаты не отпускал ладонь Манами. Она была теплой, внушающей доверие, и единственное, чего Оноде хотелось в этот момент, — это никогда не терять возможность вот так чувствовать прикосновение Манами. Для этого... нужно было только одно — не дать ему умереть. Усевшись на край заправленной кровати и подогнув под себя ногу, Онода подождал, пока Манами стянет с себя толстовку и сядет напротив. Внизу его белой футболки было маленькое пятнышко от чая — Онода бессознательно задержался на нем взглядом, вздохнул и осторожно взял левый локоть Манами, накрывая сгиб другой ладонью. Чтобы вытянуть хотя бы каплю магии, пришлось максимально сконцентрироваться. Онода невольно перестал дышать, зажмурился, напрягся всем телом и почувствовал, как сквозь пальцы в него перетекает магическая энергия. Из-за надетого артефакта она ощущалась не так, как было без него. Негативные эмоции не приходили, но было что-то другое. Оноде казалось, будто из него так же в ответ вытягивают силы. Его начинал одолевать приступ внезапной тошноты, голова кружилась, и очень сильно хотелось... заснуть. — Сакамичи, давай остановимся, — спустя минуту прозвучал голос Манами как будто сквозь толщу воды. Онода поджал губы, снова вдохнул и выдохнул, не спеша убирать руки. — Сейчас, — с трудом сказал он, и ему показалось, что кровать под ним куда-то проваливается. Наверное, это Манами отцепил его от себя — Онода даже не понял, что именно произошло, он уже не мог сфокусироваться на чем-нибудь, не мог думать или держать свое тело прямо. Он чувствовал приближение обморока, но прежде чем он окончательно отключился, до него донесся странный звук — хруст, какой бывает, когда наступаешь на битое стекло ботинком, раскалывая его на еще больше кусочков. Дальше была временная свобода от реальности. Онода увидел короткий глупый сон, похожий на сны из детства, когда ему казалось, что он может оторваться от земли и ненадолго взлететь. Он взлетал и видел под собой огромный зеленый сад с очень красивыми цветами, которые он начинал срывать каждый раз, как опускался обратно на землю. Но когда цветов в его руках стало слишком много, они начали падать вниз, мгновенно увядая, и на своих ладонях Онода видел кровавые порезы. Он проснулся слишком резко, с испугом. Ему показалось, что кто-то скребется в окно, но, придя в себя окончательно, Онода понял, что источник звука находится где-то гораздо дальше. Он сел на кровати и едва не застонал, вцепляясь в волосы, потому что голова жутко болела и кружилась. Что произошло? И где... Непонятный звук повторился. Это был глухой треск, который становился то резким, то протяжным. На улице словно ломались ветви и деревья, завывал ветер, а потом на землю упало что-то тяжелое, и Онода в ужасе подумал, что знает, что это может быть. Нет, невозможно, — загремело панической мыслью в голове. Может быть, он просто все еще спал? Рванувшись к двери, Онода пошатнулся, чуть не упал и схватился за дверной косяк руками. — Сангаку! — позвал он, отчаянно надеясь, что Манами где-то в доме, но ответа не последовало. — Да этого не могло быть! — следом сказал Онода, нащупывая под свитером за поясом штанов волшебную палочку и убеждаясь, что она на месте. Выбежав в коридор, он неловко сунул ноги в кроссовки и, не тратя время на шнурки, толкнул входную дверь, которая была прикрыта лишь частично, впуская в дом холодный воздух. Шум стал гораздо отчетливее. Онода спрыгнул с лестницы, едва не поскальзываясь на мокрой после растаявшего снега земле, и в ужасе задохнулся — увиденное поразило его до невозможности двигаться и нормально соображать. Ближайшие деревья были неровно повалены, поломанные ветви безобразно торчали в разные стороны, но хуже этого была причина случившегося. Причина, почему деревья оказались снесенными с пути страшной силой. Онода смог сделать пару шагов вперед, крепко сжимая в руке рукоять волшебной палочки. Огромное черное облако было перед ним, беспорядочно извивалось темными вихрями и стремилось пробить какую-то невидимую преграду, не дающую ему улететь дальше. Повторяющийся грохот почти оглушал, прерываясь странным звуком, похожим на высокий крик какого-то существа, и Онода только сейчас смог понять, что у обскура, вероятно, был голос. — Нет, нет, ты не мог... — проговорил Онода, игнорируя головокружение и слабость, чувствуя, как глаза наполняются слезами страха. Он двигался вперед, готовясь в любой момент вызвать щитовые чары, но обскур словно не замечал его, словно... сражался с кем-то? Онода приподнял палочку, не веря своим глазам, но там, впереди, среди наполовину поврежденных деревьев был человек. Высокий и худой, в распахнутом пальто, полы которого развевались как от порывов сильного ветра. И Онода слишком хорошо помнил его, чтобы перепутать с кем-то другим. Но как он здесь оказался? Что на самом деле происходило? Взяв немного в сторону, Онода побежал, перебрался через поваленный ствол дерева и, оказываясь сбоку от обскура, увидел, как Мидосуджи приподнимает обе руки перед собой, как черное вихревое облако ударяется о сверкающую белым стену магии, разделяющую их, и отталкивается назад. Крик, последовавший после этого, был настолько пугающим, что Онода снова оцепенел, замечая свет, проходящий сквозь всполохи темной энергии, словно стремясь разрезать ее. — Перестань! — с трудом приходя в себя, закричал и Онода, направив палочку на Мидосуджи. — Ты ему навредишь! Ему больно! — В этом и смысл, — не отрывая глаз от цели перед собой, ответил Мидосуджи, и его лицо исказилось от напряжения, пока он удерживал щитовые чары, об которые снова ударился обскур. Атака повторилась. На этот раз Мидосуджи сжал правую руку в кулак, а обскур опустился к самой земле, начиная уменьшаться, будто так пытался защититься. Онода задрожал от ужаса еще сильнее. — Нет, пожалуйста! — вскрикнул он, уже отправляя в Мидосуджи Экспеллиармус. Заклинание отскочило в сторону от легкого движения ладони, и Онода поймал на себе наконец пронзительный взгляд пугающих глаз. — Так ты хочешь его обратно или нет? — спросил Мидосуджи. — Что? — задохнулся Онода, и обскур снова попытался напасть. Под напором его силы Мидосуджи проскользил по траве назад, но нисколько не потерял равновесия и направил в ответ собственную силу. Это повторилось еще несколько раз. Оноде пришлось поставить щитовые чары над собой, когда на него свалилась пара толстых ветвей нового сломанного дерева, потом снова — когда в его сторону отлетел один из сгустков черной плотной энергии. Он опустил дрожащую руку с палочкой, второй зажимая рот и едва не захлебываясь в слезах, и он совершенно не понимал, что ему делать. Он хотел, чтобы Манами успокоился, вернулся к нему, но сам Манами сейчас был, скорее всего... — Пожалуйста, очнись, Сангаку, — дрожащим голосом попросил Онода, приставляя кончик волшебной палочки к своему горлу. — Проснись. Ты должен проснуться, иначе останешься там... Слова получились едва ли громче, чем обычно. От потрясения заклинания больше не срабатывали как следует, и Онода начинал терять надежду. Все пропало, — подумал он, двинувшись прямо в сторону обскура и подняв перед собой свободную руку, чтобы закрыться от порывов ветра. Возможно, Манами услышит его, если он подойдет ближе, но это было также ужасно рискованно. Это могло привести к непоправимым последствиям. — Остановись, — со слезами сказал Онода, убирая руку от лица и делая еще один шаг, борясь со страхом и силой энергии, которая стремилась оттолкнуть его. Обскур на миг замер, разразившись страдающим пронзительным стоном, так напомнившим плач маленького ребенка. Темные всполохи магии отрывались от него, испарялись, а потом огромное облако вдруг начало быстро сжиматься, стремясь к одной точке. Когда оно достигло центра, Онода наконец смог увидеть то, что отчаянно искал. Манами все еще был здесь. Обскур спрятался внутри его тела, полностью исчезнув, и Онода сорвался с места, боясь, что Манами сейчас просто упадет с этой высоты на землю. На несколько секунд он и правда начал падать — до тех пор, пока его не подхватила чужая магия, замедлив. Онода смог вовремя оказаться где нужно, подставил руки и опустился на колени, в испуге вглядываясь в бледное с закрытыми глазами лицо Манами. Он был таким неподвижным, таким неживым. Онода прижал пальцы к его горлу над ошейником и, почувствовав бьющийся пульс, всхлипнул с новым потоком слез. — Ничего, ничего, — прошептал он, обернув руку вокруг плеч и поддерживая локтем голову. Свободной рукой Онода погладил Манами по волосам и на мгновение прижался щекой ко лбу. — Все будет в порядке, обещаю. Утонув в своих переживаниях и страхе, Онода не заметил, как кто-то приблизился. Все мысли, не касающиеся состояния Манами, вылетели из его головы, и он непроизвольно дернулся назад, когда поднял голову и увидел Мидосуджи, стоявшего в нескольких шагах от них. — Мидосуджи, — проговорил Онода слабым голосом и задрожал еще сильнее. — Как... Как ты здесь вообще оказался? Но вместо ответа Мидосуджи вытянул вперед руку, а потом расслабил пальцы. Круглый предмет упал из его ладони, повис, раскачиваясь на цепочке, и Онода узнал часы, которые Манами практически всегда носил с собой. — Он знал, что это произойдет, — сказал Мидосуджи тоном полным отвращения. — Я взял на себя мерзкое обязательство, хотя меня это нисколько не касается. Он сжал корпус часов снова и бросил их прямо Оноде. Поймав, Онода шокированно выдохнул. Вопросы закрутились в его голове. Манами разговаривал с Мидосуджи? Как это случилось? Как они встретились? Все это было настолько странным, что не получалось верить. — То, за что ты так отважно сражаешься... — вдруг снова заговорил Мидосуджи, развернувшись и уже явно собираясь исчезнуть, — уверен ли ты, что ему это нужно? — За что я сражаюсь, — растерянно повторил Онода. В ответе Мидосуджи, по-видимому, не нуждался. Он трансгрессировал, больше не сказав ни слова, и вокруг стало так тихо, что можно было услышать собственное неровное дыхание. Взглянув на поломанные, разворошенные деревья, Онода быстро сунул часы в карман штанов и убрал палочку за пояс. Только сейчас он начал ощущать что-то помимо страха и отчаянья, захлестнувших его. На улице все еще было холодно, его кроссовки и коленки промокли от влажной травы, и Манами нужно было как можно скорее вернуть в теплое помещение. Боже, он был таким холодным. Шмыгнув носом и собравшись с силами, Онода взял Манами под колени, удобнее переложил другую руку на его спине и поднял, с трудом выпрямляясь на ногах. До крыльца было не так уж и далеко. Онода смог подняться по лестнице, но вот гостиная стала его пределом. Там он осторожно опустил Манами на диван и тут же закутал его в плед, не понимая, почему он никак не приходит в себя. Нужно было срочно что-то делать. Привести целителя из Мунго? Или... Убирая складки пледа, Онода нащупал в заднем кармане джинсов Манами смартфон и достал его. Попытки включения не увенчались успехом: возможно, смартфон сломался из-за магии, но он был нужен прямо сейчас. — Черт, у меня нет на это времени! — вскочил на ноги Онода и быстро развернулся на месте, думая. Он дотянулся до своей палочки, посмотрел на нее и прикусил губу. Получится или нет — он должен был попробовать хоть что-то... — Экспекто патронум, — сказал Онода, выставив палочку перед собой и пытаясь вспомнить все, что они делали, когда тренировали с Манами эту магию. Вызвать счастливые воспоминания... что может быть проще, когда ты ужасно напуган и эмоционально измучен? — Экспекто патронум, — тверже повторил Онода, и наконец с кончика палочки сорвалось серебристое сияние, промчалось по гостиной и обратилось изящным единорогом. Онода судорожно вздохнул и, глядя на свой патронус, попросил: — Пожалуйста... доставь это сообщение Тэнгоку Манами... Скажи... что случилась беда. Сверкающий единорог наклонил голову, словно говоря, что ему ясна его задача. Он быстро оттолкнулся ногами от пола, оказался в арке и исчез. Онода еще несколько секунд смотрел в пустоту, а после бросил палочку на кофейный столик и, дрожа, опустился перед диваном на колени. Снова дотронулся до волос Манами, погладил, глотая слезы и мысленно умоляя его скорее проснуться. Тот, кого он позвал, пришел раньше, чем это случилось. В камине вспыхнуло пламя, и быстрые шаги зазвучали за спиной Оноды. — В чем дело? — испуганно спросил Тэнгоку, за секунду оказался сбоку от Оноды и прижал ладонь к щеке сына. — Он... что? — Это б-был... — давясь слезами, попытался объяснить Онода, — обс-скур. Он-н смог выр-рваться, но я не знаю как! Мы не снимали артефакт! Он все это время был на месте! Сдвинув очки вверх и прижав ладонь к мокрым глазам, Онода попытался унять слезы, но ничего не получалось. Он скорее слышал, чем видел, как Тэнгоку отодвигает плед, чтобы что-то сделать. — Смотри, — сказал он, и Онода, моргая, уставился на приподнятый алмазный браслет. Нет, он все еще плотно обхватывал запястье Манами, был красным, но... эти трещины... много мелких трещин, покрывающих поверхность, Онода не видел на нем никогда. Это напугало его еще сильнее — он снова взорвался. — Этого не было! Этого не было раньше! Я не понимаю, что случилось! — Я тоже, — ответил Тэнгоку, напряженно глядя на браслет. — Постой... ты же брал его магию? Ты делал это, не снимая артефакт? — Конечно, — помотал головой Онода. — Когда обскур снова стал активным, мы не снимали артефакт, мы не знали, что может произойти! Я сделал это всего пару раз! — Возможно, из-за этого артефакт повредился, — предположил Тэнгоку, доставая свою палочку. — У меня нет других вариантов. Он прижал кончик палочки к браслету, и трещины медленно начали исчезать. — Но я должен делать это! — запротестовал, вскакивая на ноги, Онода. — Времени осталось мало! Что будет, если я не смогу накопить достаточно магии? Тэнгоку тяжело вздохнул, на секунду прижав пальцы к переносице, и попросил: — Пожалуйста, перестань истерить. Прикусив язык, Онода поежился и подавленно посмотрел на Манами. — Он придет в себя? В ответ Тэнгоку тихо хмыкнул, а потом легонько пихнул его в щеку костяшками пальцев. Онода в удивлении заморгал, видя, как Манами словно с недовольством морщит нос и отворачивает лицо, стремясь уйти от побеспокоившего прикосновения. — Он просто спит, — объяснил Тэнгоку. — Дай ему немного отдохнуть и восстановить силы. — Я... — потерянно произнес Онода и развернулся. — Я понял. Хорошо. Торопливо направившись в кухню, он едва не налетел на комод, когда оказался на нужном месте, и быстро выдвинул верхний ящик. Взяв сразу два флакона с успокаивающим зельем, он по очереди выпил оба прямо залпом и снова опустился на колени, потому что ноги совсем не держали. Тебе нужно прийти в себя, соберись, будь мужественней, — начал повторять про себя Онода, но помогало это плохо. Нет, паника и ужас все еще были внутри него, словно становились его неотъемлемой частью, и прогнать их не было никаких сил. Он мог потерять самое дорогое в его жизни. Мог потерять уже сегодня, если бы Манами не знал о срыве наверняка; если бы он не подготовился; если бы усмирить обскур не получилось... — Нет. Я не могу. Я не вынесу этого, — проговорил себе под нос Онода и сжал пустые флаконы из-под зелья так сильно, что ладоням стало больно. Он не хотел представлять, что будет с ним, если Манами не выживет, но сейчас, в такой момент, когда он думал, что может лишиться его, когда он уже почувствовал это, бежать было некуда. Ему приходилось осознавать все, что с ними происходило, и от этого он мог просто сойти с ума. Его могло свести с ума это осознание уже сейчас, но зелье подействовало — оно обволакивало его разум сладкой безмятежностью, заставляя все чувства притупляться и становиться слабее. Только благодаря зелью Онода смог подняться на ноги и умыться в раковине, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Он вернулся в гостиную спустя еще немного времени, когда убедился, что не поддастся истерике снова, и, застыв при входе, первым делом посмотрел на Манами. Тот лежал уже на боку, закутавшись в плед, и, похоже, действительно крепко спал, отчего Оноде стало еще чуточку легче. Отец Манами тоже все еще был здесь, но теперь сидел в кресле, напряженно прижав ладонь к голове, словно его беспокоила мигрень. Заметив Оноду, он тем не менее встал и неторопливо подошел ближе. — Тебе лучше? — тихо спросил он. — Да, держусь... — слабо кивнул Онода, потупив взгляд. — Главное, чтобы с Сангаку все было хорошо. — Больше не бери его магию, — сказал Тэнгоку, сложив руки на груди, и Онода взволнованно посмотрел на него. — А если не хватит? — спросил он снова. — Будем надеяться, что хватит, — только и было ответом. — Более того, обскур вырвался не только потому, что артефакт повредился. Я починил его, и теперь он не ослабится, но Сангаку... Дело уже в нем самом. — В каком смысле? — не понял Онода. — Обскур просто так не выходит наружу. Есть только несколько причин для этого. Первая: угроза физической опасности. Вторая: сильная эмоциональная нестабильность, иными словами, нервный срыв. И в третьем случае обскур может высвободиться по своему желанию, если его внутренняя сила стала гораздо больше, чем сила его носителя. Я знаю, что это такое. Знаю, когда подобное происходит, когда теряешь любой контроль над ним. Такое происходит, только если тебе уже плевать на все и ты не хочешь больше ни за что бороться. — Что? — вздрогнул Онода. — Но это же не так. Сангаку... Он... — Говорить об этом тебе — очень жестоко, — выдохнул Тэнгоку и опустил голову. — Но, скорее всего, он бы уже предпочел просто сдаться... — Нет... — произнес Онода, и голос снова задрожал от слез. — ...просто спокойно умереть, — закончил Тэнгоку. — Нет! — повысил тон Онода и, быстро зажав рукой рот, развернулся, чтобы уйти. Снова вернувшись на кухню, он остановился возле стула и вцепился в деревянную спинку. Он не мог поверить в услышанное, все эти слова были неправдой, они просто не могли оказаться реальностью, а Манами просто не мог... мечтать о том, чтобы сдаться. Он столько сделал для их будущего, столько работал, невзирая на трудности. Неужели он... обесценил все это ради объятий смерти? Как? Голова заболела с новой силой. Онода прижал ладонь ко лбу, впился пальцами в корни волос и застонал. Что он должен был делать?