* * *
Если он и думал, что время до решающего дня будет идти тревожно и мучительно медленно, то это, как оказалось, было ошибкой. Новая неделя наступила незаметно, а еще практически ничем не отличалась от нескольких предыдущих. Манами все так же чувствовал себя плохо, иногда совсем не мог есть и проводил все время в постели, развлекая себя чем-то, чем можно заняться не вставая. Играл на смартфоне, читал волшебные журналы или «Ежедневный пророк»... Развлечениями все это было трудно назвать, конечно. Пусть Манами и не показывал этого, ему было тяжело, а еще порой больно. Каждый раз, когда приходила боль, Оноде хотелось сдвинуть весь план и быстрее избавить его от мучений. Он, честно говоря, не знал, как дотерпел до самой пятницы. В этот день Несса впервые вышла прогуляться, ненадолго оставив своего детеныша в загоне — Онода надеялся, что Манами придумает имя и ему, когда вернется домой. После этого Онода накормил Слипи и зачем-то сказал ей, что завтра его ждет очень важный и ответственный день. В доме давно не мешало сделать уборку, но задерживаться Онода не мог и снова просто вернулся в Мунго, обещая себе, что, когда самое страшное останется позади, он обязательно сделает все, что нужно. И уборку, и маму навестит, потому что слишком давно у нее не был, и тренировки перестанет пропускать. Но сперва Манами. Сперва его жизнь. В больнице он решил переждать немного времени в буфете, поскольку увидел, что Манами разговаривает со своей мамой в палате, и это было даже хорошим решением — он хотя бы смог поужинать, переборов отсутствие аппетита. На завтра ему нужны были силы, а еще будет неплохо, если он сможет поспать ночью. Когда Онода спустился обратно на предыдущий этаж и увидел, как мама Манами выходит из палаты, ему очень сильно захотелось сказать ей, что он обязательно спасет ее сына. Она вежливо улыбнулась ему, а потом, пройдя еще пару шагов, трансгрессировала, видимо отправившись домой. Зайдя в палату после этого, Онода заметил, каким взглядом Манами смотрит куда-то в окно, и, не сдержавшись, спросил: — Ты ведь не разговаривал с ней так, будто это ваш последний разговор? Манами повернул к нему голову и натянуто улыбнулся. — Может быть, немного. — Сангаку, — вздохнул Онода, закрывая за собой дверь. — Извини. Наверное, это получилось само собой — я вовсе не хотел, — невинно оправдался Манами. Онода сел на край его кровати, взглянул на опустошенную до конца тарелку, в которой был ужин, и мысленно подметил, что это хорошо. Слишком слабый организм вернуть к жизни будет сложнее, а вернуться он должен. Это того стоило, чтобы хотя бы получить обратно возможность есть любую еду, даже вредную — после всех мучений Манами заслужил. — Думаешь о том, как накормишь меня пиццей после того, как я поправлюсь? — спросил он, видимо заметив взгляд Оноды. — А ты читаешь мои мысли? — усмехнулся Онода. — Или пытаюсь быть позитивным, — задумчиво ответил Манами и удобнее устроился спиной на приподнятой подушке. — Кажется, завтра мне предстоит сделать то, что еще никто не делал. Ну, и тебе тоже, конечно. Нельзя терять хороший настрой. — Звучит даже тревожно, — невольно нахмурился Онода. — Не хочу представлять, как ты говоришь это, внутри разрываясь от страха. — Я не боюсь так сильно, как тебе кажется, — усмехнулся Манами. — Я думаю, все получится. — Да, — кивнул Онода. — Ты только не сдавайся, а мы с Наруко вернем тебя обратно после того, как я уберу обскур... — Чувствуя, как дрожит, он прижал руку ко рту и понял, что по щекам скатились слезы. — И-извини. Я в-вовсе не... Манами потянулся к его свободной руке и взял ее. — Не извиняйся за это, — попросил он. — Я, наверное, до сих пор не могу понять до конца, что ты чувствуешь, но я уверен... это так тяжело, что я бы ни за что не справился с этим бременем. Так что ты просто поразительно держался все это время. — Я пью успокаивающее зелье каждый день, — напомнил Онода, усмехнувшись сквозь слезы. — Ну я бы и с зельями не смог сделать то, что делаешь ты, — слабо улыбнулся в ответ Манами. — А может быть, ты сделал бы это еще лучше меня, — сказал Онода и попытался успокоиться. — Ладно. Мне не стоит плакать, как будто что-то может пойти не так. Мы ведь уже решили, что все обязательно получится. — Это так, — согласился Манами и, отпустив его руку, упал обратно на подушку. — Но все-таки завтра я скажу тебе кое-что важное. Единственную вещь, которой я никак не могу рисковать. — Ты... можешь сказать сейчас, — шмыгнул носом Онода и вытер слезы. — Завтра, — улыбнулся Манами, и Онода не стал настаивать. — Сейчас лучше просто посиди рядом со мной, пока я не усну. — Конечно. Опустив подушку, Манами улегся на бок, Онода подтянул край одеяла, чтобы укрыть его, и пожелал спокойной ночи. Как и пообещал, он оставался рядом, пока не убедился, что Манами уснул — его дыхание сделалось глубоким и уловимым для слуха. Только после этого Онода позволил себе встать и подойти к тумбочке возле кровати, которую на ночь он занимал сам. Вытащив пузырек зелья сна без сновидений, зубную щетку и тюбик пасты, он тихо вышел из палаты, чтобы дойти до уборной в конце коридора, выпить там зелье и почистить зубы. Неужели это моя последняя ночь в больнице? — невольно задумался он, когда открыл дверь. Возможно, нет. Возможно, Манами придется еще какое-то время находиться здесь регулярно после того, как они заменят его магию. Онода не знал, как поведет себя его организм после этой процедуры и как он будет восстанавливаться, но самым главным, конечно, будет то, что Манами продолжит жить. А уж извлечение обскура они как-нибудь объяснят целителю, скрыв причастность беспрецедентных способностей. Пытаясь заставить себя подумать о чем-нибудь другом и более приятном, Онода закончил в уборной и вернулся в палату. Манами не просыпался, видимо уснув уже достаточно крепко, и Онода осторожно подошел к нему снова, чтобы погасить лампу на тумбочке. Помещение погрузилось в полумрак, освещаемое только слабым светом, проникающим через окна. Внутри и в коридорах была тишина, и такая спокойная атмосфера могла усыпить кого угодно, но только не Оноду. Даже когда он лег под одеяло и несколько минут пролежал с закрытыми глазами, сонливость так и не пришла. Он никак не мог перестать прокручивать в голове предположения о том, как все пройдет завтра. Неизменно представлял себе Манами, освобожденного от губительного влияния обскура. Он обязательно обнимет его с благодарностью и облегчением, и Онода наконец не побоится обнять его в ответ. Прикасаться к нему, зная, что, даже если он как-то и повлияет на магический артефакт, это не закончится страшными последствиями. А вскоре никакого магического артефакта и вовсе не будет. Когда они докажут министерству отсутствие обскура, Манами больше не придется носить на себе эту неудобную вещь. В конце концов Оноде все же удалось заснуть и благополучно проспать до самого утра, пока его не разбудил приход одной из целительниц, которая каждый день ровно в восемь приносила поднос с завтраком для пациента. К этому времени палата наполнилась лучами восходящего солнца, приносящими осознание, что наступил день, которого Онода боялся и ждал. Манами просыпался очевидно без желания, даже не посмотрев в сторону еды, и Онода решил пока его не беспокоить, а разобраться со своими мелкими делами: сходить умыться, почистить зубы и перекусить в буфете. Когда он вернулся в палату, Манами уже справился с утренними водными процедурами и как раз усаживался обратно на кровать. К еде он не притронулся, как и к утреннему чаю, но Онода не стал настаивать на приеме пищи. И пока они дожидались прихода Наруко и Имаизуми, которые должны были появиться к девяти, он приготовил уличную одежду для Манами и куртку для себя. В Горном холме холоднее, чем в Лондоне или дома, а вытаскивать обскур им придется на улице, иначе он разрушит дом. Когда две недели назад Онода посещал это место, чтобы проверить обстановку, он прикинул, куда они поставят кровать после того, как вынесут ее наружу. В двух одиноких домах все выглядело заброшенным, а мебель покрылась пылью, поскольку никто не появлялся там многие годы. Но стены все еще хранили воспоминания, которым Онода постарался не поддаваться слишком сильно. Сейчас там, наверное, еще больше воды из-за тающего снега, думал он, перешнуровывая свои кроссовки. Возможно, ему стоило наведаться туда и вчера тоже, но теперь размышлять об этом было поздно, и у них в любом случае все еще были волшебные палочки, с которыми они могли создать для себя более комфортные условия. Когда в дверь наконец постучали, Манами, надев джинсы и кроссовки, натягивал на себя толстовку. Наруко и Имаизуми пришли точно в назначенное время, тоже одевшись потеплее, и Онода не смог не спросить их о камне. — Есть какие-то изменения? Расстегивая пуговицы черной утепленной мантии, в которой здесь наверняка было жарко, Имаизуми едва заметно кивнул и ответил: — Благодаря помощи Макишимы мне удалось все-таки закончить первый этап. Ночью я запустил процесс дистилляции, после которого можно будет говорить о конечных результатах, но для него тоже нужно время, поскольку проходить он должен с определенной скоростью. Мы можем... не знаю, подождать еще немного? — Даже если с камнем все получится, нужно еще приготовить эликсир жизни, а сколько времени займет это? — покачал головой Онода. — Нельзя так рисковать. — Я думаю, нам не стоит отклоняться от плана, — добавил Манами, пытаясь поправить растрепавшиеся волосы. — Это было тяжелым решением, но оно было принято, в любом случае, — пожал плечами Наруко, сунув руки в карманы магловской куртки. — Хорошо, я не возражаю, — ответил Имаизуми. Глядя на него, Онода кивнул, еще раз проверил наличие волшебной палочки в кармане и подошел к Манами, чтобы протянуть ему руку и помочь встать на ноги. — Тогда пора трансгрессировать. — Ждем вас там, — улыбнулся Наруко и с глухим хлопком исчез первым. Имаизуми последовал за ним, после чего Онода обхватил Манами за талию, чувствуя, как его рука легла на плечи. — Готов? — спросил Онода, почти не осознавая, что находится в такой близости с ним впервые за долгое время. — Да, давай, — ответил Манами, и Онода, сосредоточившись на конечной точке, трансгрессировал вместе с ним. Когда они вырвались обратно в пространство, первым, что он почувствовал, было дуновение прохладного ветра. Им повезло, что они попали на относительно сухой участок земли, устланный прошлогодней травой, иначе можно было запросто промочить ноги. Солнце здесь светило так же ярко, как и в Лондоне, практически компенсируя низкую температуру, а Наруко и Имаизуми уже стояли у крыльца большого дома, дожидаясь их. Увидев друзей, Онода убедился, что у Манами не кружится голова, наложил на его и свою обувь водоотталкивающие чары, и только после этого решил, что они могут идти дальше. — Это место как будто совсем не изменилось, — сказал Манами, когда Онода довел его до крыльца. Они оба, словно договорившись об этом заранее, повернули головы и посмотрели на холм, где все еще стоял домик, в который Онода приходил, чтобы побыть с Манами во время своего пятого курса в Хогвартсе. За годы он немного покосился, но выглядел так же, как и прежде, и мог запросто заставить почувствовать себя переместившимся в прошлое. — Когда-нибудь, может, мы зайдем туда, но не сейчас, — сказал Онода, помогая Манами подняться по ступеням. В доме он усадил его на очищенный от пыли стул на кухне, чтобы он мог немного передохнуть после трансгрессии, а сам отправился в одну из спален, собираясь перенести оттуда кровать на улицу. С использованием магии это получилось довольно просто и быстро. Наруко и Имаизуми, тоже взяв свои палочки, высушили старую траву и землю вокруг, и на этом основные приготовления были закончены. — Ну, мы можем начать, как только скажешь, — сказал Наруко, до конца застегнув молнию на куртке. Онода едва заметно кивнул. — Только... я поговорю с ним немного, прежде чем привести сюда, хорошо? — Конечно, — ответил Имаизуми. — Сделай все, что задумал, а мы подождем. Сказав короткое «спасибо», Онода развернулся и поспешил обратно в дом, на пыльную кухню, где Манами так и сидел на стуле. Он достал свою палочку и сейчас, пристально глядя на нее, вертел рукоять в пальцах. — Мы все подготовили, — сказал Онода, подойдя ближе. — Быстро справились. — Манами поднял голову и улыбнулся. — Я даже настроиться не успел. — Тебя никто не торопит, — мягко ответил ему Онода. — Пойдем туда, когда сам решишь, хорошо? Соглашаться на это или нет — это только твое право. — Соглашусь, если позволишь мне попрощаться с тобой, — сказал Манами, и его взгляд стал грустным. — Сангаку, не надо, — тоже расстроился Онода. — Я не хочу прощаться с тобой, потому что нам не придется расставаться. Мы ведь договорились верить в хороший исход. — Я знаю, — возразил Манами. — Знаю. Просто не хочу жалеть о чем-то, когда мы начнем. Онода опустил голову и поморщился. — ...Все, что захочешь, — нехотя сдался он. — Если хочешь попрощаться, сделай это. Только не думай, что я буду готов отпустить тебя. — Хорошо, — сказал Манами и медленно поднялся, чтобы встать ближе и взять Оноду за руки. — Тогда запомни это, Сакамичи. Запомни и никогда не забывай, что я любил тебя все это время. С самого первого года в школе. Я любил тебя, когда ты был маленьким и пугливым. Любил тебя, когда проиграл тебе в квиддич и когда сам боялся тебя. Любил тебя, даже когда пытался сбежать или оттолкнуть. Всегда, всегда, всегда. В каждый момент моей жизни, все последние десять лет я любил тебя. Уставившись в ворот его толстовки, Онода задрожал и невольно сжал пальцы сильнее. В горле встал ком, а глаза наполнились слезами, но он прикусил губу и с трудом сдержался, чтобы не заплакать. — Я тоже всегда тебя любил, — признался в ответ он и поднял глаза. — Ты моя самая драгоценная мечта. — Как же мне повезло с тобой, — улыбнулся Манами, на что Онода удивленно моргнул. — Что? Ты серьезно? Я ведь... — Никто, кроме тебя, не спас бы меня от самого себя. Я это точно знаю, — ответил Манами. — Мы должны постараться вместе. И ты тоже, — сказал Онода. — Потрать все силы на то, чтобы вернуться ко мне. — Обещаю сделать это. — Обещаю подтолкнуть тебя. Шумно вдохнув, Манами приблизился еще, и Онода подался ему навстречу, отпуская себя, пока они не столкнулись губами, цепляясь друг за друга, как будто это и вправду было в последний раз. Разрывать поцелуй не хотелось, но заставить себя пришлось. Еще секунда — и Онода вжался в лоб Манами своим, замечая, как потяжелело дыхание у обоих. — Поцелую тебя как следует, когда уберу обскур, а сейчас надо остановиться. — К сожалению, — без желания согласился Манами и, грустно улыбнувшись, отодвинулся. — Тогда было бы неплохо справиться поскорее. — Я понял, — ответил Онода и поправил его расстегнутое пальто. Снова закинув руку ему на плечи, Манами сам сделал первый шаг к выходу из задней части дома. Онода держал его до тех пор, пока они не дошли до кровати, которая, стоя на улице среди пожухшей травы и талого снега, выглядела ужасно неуместно. Еще дальше холм начинал спускаться к озеру, справа был подлесок, а слева когда-то тянулась дорожка, ведущая к скалам и другим деревьям. Только дикая природа, два домика и старая деревянная кровать. Онода чувствовал себя не в своей тарелке, когда помогал Манами сесть на холодное, без пододеяльника, пестрое одеяло, наброшенное на голый матрас. — Сначала я сниму артефакт, — сказал он, усаживаясь рядом и доставая палочку. Перчатки он снял и сунул в карман куртки — в них больше не будет необходимости, но порадуется он этому потом. Наруко и Имаизуми молча ждали, стоя за изголовьем кровати, и Онода бросил на них короткий взгляд, чтобы стать чуточку решительнее. — Диффиндо, — приказал он, прижав кончик волшебной палочки к указательному пальцу. Заклинание разрезало кожу, и следом на ранке тут же выступила капля крови. Онода выдохнул и увидел, как Манами, задрав рукав пальто и толстовки, протягивает ему правую руку. Когда артефакт, став прозрачным, был снят, Онода отдал браслеты и ошейник Наруко, и тот, не придумав ничего лучше, просто распихал их по карманам куртки. — Держишься? — настороженно спросил следом Онода, взглянув на Манами, и получил в ответ натянутую улыбку. — Вроде все в порядке. — Тогда ложись. И возьми палочку — сможешь применить легилименцию ко мне? — сказал Онода и ненадолго поднялся. — Чтобы я знал, что ты чувствуешь. — Может быть, — ответил Манами, укладываясь на спину, — если обеспечишь мне зрительный контакт. Сев обратно на кровать, Онода снова посмотрел на друзей и спросил еще раз: — Все готовы? — Да. — Наруко и Имаизуми с хмурыми лицами ответили почти одновременно. Им придется держать обскур, чтобы он никого не задел, пока не получится вытащить его полностью. Пока он не отсоединится, он будет хаотичным и опасным, но все же не настолько, как когда они с носителем одно целое. Мы справимся, — мысленно сказал себе Онода и пододвинулся, чтобы наклониться над Манами и заглянуть в его глаза. — Связывай. Поджав губы, Манами отвел левую руку в сторону, держа палочку. Он не произносил формулу вербально, но Онода все равно понял, что его сознание открылось, когда ощутил, как усилились тревога и волнение. Мне тоже страшно, но постарайся успокоиться, — подумал он, замечая боковым зрением, как Манами кладет руки по обе стороны от своей головы, как расслабляет пальцы, чтобы отпустить рукоять волшебной палочки. Она осталась где-то рядом, когда Онода вжал в его ладони свои и попытался сосредоточиться. Делать это было немного в новинку — не впитывать магию в себя, а выпускать ее сразу наружу и даже не через волшебную палочку. И когда энергия прошла через его ладони насквозь, вытекая черными потоками куда-то вверх, стало неприятно и больно. — Она уходит, — всхлипнув, сказал Манами и на секунду зажмурился. — Уходит, — подтвердил Онода, не переставая тянуть. — Только дай мне закончить... Манами постарался подавить свою панику, Онода постарался действовать аккуратнее. Он практически не слышал, что говорят Имаизуми и Наруко, но различал звук заклинаний. Если больно только моим рукам, значит, они справляются, — на секунду подумал Онода, а после этого смог лишь одно — продолжать вытягивать магию шаг за шагом. Он не знал, сколько это длилось; спустя вечность ему показалось, что он больше не ощущает кожу Манами, что его руки потеряли всякую чувствительность, но позже он понял, что это касается не только рук. Все его тело словно растворялось, а голова разрывалась от давления. Онода зажмурился лишь на секунду, но, потеряв глаза Манами, не смог вернуться, и его швырнуло куда-то вниз. Все резко перемешалось, а реальность изменилась. Нет, не изменилась — осталась где-то вне. Онода понял это только тогда, когда осознал себя стоявшим на ногах в пустоте. Впереди него была только коротко подстриженная трава и серый непроглядный туман. — Что? Неужели я... — тихо спросил он сквозь внезапно накатившую сонливость. — Вот беда. Похоже, ты застрял в моей голове, Сакамичи, — послышался смеющийся голос. Онода повернулся и увидел, что Манами стоит рядом. Он был в той же одежде, в которой лег на кровать, но выглядел совсем не больным, а очень красивым, как это и было раньше. — В твоей голове? — озадаченно спросил Онода, осмотрелся и не увидел ничего, кроме тумана. — Как-то... здесь пусто. — Разве ты не догадался, что это такое? — спросил Манами, состроив обиженный вид, и снова улыбнулся. Онода посмотрел себе под ноги, вглядываясь в траву, и она сильно напоминала ему о чем-то, что он понял не сразу. — Это... наше школьное квиддичное поле? — В точку! — возбужденно сказал Манами. — Рад, что ты все еще помнишь его. — Мне нельзя здесь оставаться, — покачал головой Онода. — Я еще не закончил свои дела там. Мне нужно спасти тебя. — Я знаю. — Улыбка Манами стала грустной, и он взял Оноду за руку. — Но здесь есть кое-кто, кого ты должен увидеть. — О чем ты? — непонимающе нахмурился Онода, и Манами указал пальцем куда-то в сторону. — Вон там. Видишь? Онода вгляделся в туман и вздрогнул. На траве, кажется, что-то было. Словно большой высокий камень. Что это? — Не бойся, — сказал Манами и ненавязчиво потянул за собой. — Он не навредит тебе — он сам напуган. Оноду эти слова насторожили, но он все равно позволил вести себя и вскоре в странной фигуре смог различить голову и спину. Это был всего-навсего... ребенок? Ребенок сидел на траве, отвернувшись от них. Он был одет в зеленую спортивную мантию, прижимал к себе гоночную метлу, а его волосы были такими же, как у Манами. — Боже, — только смог выдохнуть Онода, когда они остановились. Ребенок осторожно обернулся, обнимая метлу, «Молнию», и посмотрел на них, дрожа в страхе. Его лицо тоже было таким же, как у Манами. У Манами... лет двенадцати-тринадцати. Онода осознал это, и у него закружилась голова. — Ч-что происходит? Почему ты... — Это не я, — сказал тот Манами, который стоял рядом и держал за руку. — Точнее, не совсем я. Он... не может говорить. Но может общаться образами. Сейчас он решил выглядеть как ребенок. Возможно, потому что это больше всего соответствует его чувствам. — Обскур? — предположил Онода, и Манами кивнул. — Ну да. Он ведь часть тебя. Он — это ты и не ты одновременно. Ребенок смотрел на них так жалобно, что у Оноды сердце сжалось от боли. Но оставлять его здесь было нельзя. Для этого они все и затеяли. — Мне очень жаль, — с тоской сказал Онода и, отпустив руку Манами, опустился перед ребенком на одно колено. — Если ничего не сделать, вы оба умрете. Ты понимаешь это? Я не хочу этого. И он не хочет. Ребенок опустил взгляд, и его сжатые губы дрожали, будто он мог вот-вот расплакаться. — Ты хочешь, чтобы он умер? — спросил Онода, на что ребенок отрицательно покачал головой. — Тогда другого выхода нет. Тебе придется уйти. Откуда-то сбоку дунул ветер, и Онода невольно повернул голову. В тумане образовался просвет, и в сознании будто сама собой появилась мысль: это дверь. — Позволь, я покажу тебе дорогу, — снова посмотрел на ребенка Онода. — Все будет хорошо, я обещаю. Подав руку, он уловил неуверенный взгляд. Ребенок мешкал, но вскоре все же протянул ладонь, покрытую чернильно-черными пятнами. Онода сжал ее, мягко улыбаясь, и осторожно поднялся, утягивая ребенка за собой. Мальчик был ему по плечо и смотрел теперь словно с надеждой и немым ожиданием, продолжая прижимать к себе метлу. — Пойдем, хорошо? — сказал Онода, но, прежде чем шагнуть к выходу, обернулся через плечо, чтобы еще раз увидеть другого Манами, более привычного ему. Тот стоял, спрятав руки за спиной, и улыбался. Еще встретимся, — подумал Онода, поджав губы, и направился к окну света, крепко держа ребенка за руку... Кто-то настойчиво тряс его за плечо. Голова стала совсем тяжелой, и трудно было понять, что случилось в последние секунды. Кажется, он оказался в сознании Манами, а потом... — Сакамичи! — врезался в уши голос Наруко, и, похоже, он звал его уже не в первый раз. — Да очнись ты уже! Вздрогнув, Онода смог открыть глаза и приподняться. Манами все еще был прямо перед ним. Он словно заснул — его голова наклонилась в сторону, а руки совсем расслабились. — Отодвинься! — почти вскрикнул Наруко, пытаясь освободить место. — У него сердце остановилось! Понемногу приходя в себя, Онода понял, что обскур полностью отделился. Черное облако теперь было прямо здесь, огромное, бросающее на них темную тень. Оно извивалось, но Имаизуми удерживал его на одном месте, выставив перед собой палочку. — Держи его руки! — в панике сказал Наруко, разгибая локти Манами. — Сделай то, что нужно! И не тормози! Онода сообразил, что сейчас действительно нельзя мешкать, и помог, перехватив ладони Манами крепче и потянув вниз. Наруко тут же поставил колено на постель, а руки, в одной из которых он держал между большим пальцем и ладонью волшебную палочку, прижал к груди Манами, положив друг на друга, прямо на солнечном сплетении. Чтобы использовать заклинание, которое запускает сердце. — Только прими ее, только прими ее, — прошептал себе под нос Онода и со всей силой, на которую был способен, направил свою магию в ладони Манами. Энергия не встретила преграды, что даже показалось хорошим знаком. Онода замер, чувствуя, как быстро начинает слабеть, но даже не подумал притормозить выход потока. Он продолжал отдавать, снова теряя счет времени. Перед глазами темнело, а удерживать себя в сидячем положении становилось все труднее. В конце концов Онода сдался, упал на Манами сверху, поперек его бедер, но даже так все еще продолжал направлять в его руки магию, собираясь отдать все до последней капли, если потребуется. Где-то, как ему показалось, очень далеко отсюда, что-то испуганно сказал Имаизуми, а Наруко крикнул почти отчетливое «не смей так поступать!» Кому именно он кричал? — задумался Онода, от слабости закрывая глаза. Здравомыслие уже покидало его, но он понял, к чему все идет. Нет, не отключайся, пока не убедишься, что он жив; не сдавайся раньше времени, — только и успел про себя взмолиться Онода, прежде чем собственное тело все-таки предало его.Глава 17. Ребенок
8 июня 2022 г. в 19:14
С каждым днем ситуация накалялась все сильнее, вызывала недопустимые плохие мысли, и прогнать их не всегда получалось даже благодаря успокаивающим зельям. Больше всего Онода боялся, что все пойдет не по плану, который и без того был зыбким и не самым надежным. Что, если у Манами случится непредсказуемый приступ, и он... Что, если произойдет что-то еще?
Мысленно ругая себя за пугающие предположения, Онода оставался с ним в больнице практически все время, почти перестав спать. Он хотел, чтобы наконец приблизился день, когда все решится, и одновременно хотел, чтобы этот день не наступил никогда. Но сегодня ко всем уже имеющимся переживаниям прибавилось другое, такое же неизбежное.
С раннего утра Онода был дома. Он принял вновь пришедших сотрудников Министерства, двух магозоологов, которые должны были обеспечить благополучное появление детеныша, и провел их к загону фестралов. После небольшого осмотра выяснилось, что ждать осталось недолго, и Онода невольно начал переживать, даже если от него больше не требовалось никаких особенных действий. За весь день он успел несколько раз навестить Манами в Мунго и несколько раз вернуться обратно домой, чтобы узнать, как дела у Нессы, которую ожидало наверняка нелегкое испытание.
К вечеру в палате Манами прибавилось людей. Пришел Тодо, чтобы поболтать с ним, пытаясь, похоже, развеселить его забавными историями, которые происходили в его гостиницах для волшебников. Более того, в этот раз к Тодо присоединился и Макишима — Онода словно бы совсем не ожидал его увидеть, но все равно был рад его присутствию. Макишима вел себя молчаливо и отстраненно, как и всегда, однако, как казалось Оноде, для Тодо, да и для самого Манами, это тоже было поддержкой в такое время.
Поговорить с кем-то из них пока не было времени. Онода в который раз вернулся домой и, кутаясь в утепленную толстовку, полчаса простоял возле загона на улице вместе с Нокси, которого выгнали, чтобы не мешал. Самец нервничал — то и дело толкал Оноду в локоть головой, и его приходилось успокаивать поглаживаниями и словами о том, что все скоро закончится. Внутри загона, судя по шуму, было оживленно. Магозоологи постоянно переговаривались, а также слышны были всплески воды в тазах, которые Онода принес по их просьбе. Прошло еще какое-то время, прежде чем один из сотрудников вышел на улицу с закатанными рукавами мантии и, улыбаясь, сказал, что роды прошли хорошо и что на свет появился «крепкий парень». Онода выдохнул с облегчением и осторожно заглянул в загон. Детенышей фестралов ему еще не доводилось видеть — животное казалось даже скорее милым, чем жутким, как его взрослые собратья. Подогнув под себя тощие ноги, оно дрожало и жалось к матери, которая отдыхала, положив голову на пол и прикрыв детеныша крылом.
Как же жаль, что Манами нет здесь сейчас, — поджав губы, невольно подумал Онода. Возможно, Несса позволила бы ему хотя бы погладить своего ребенка, раз Манами не мог их видеть. Но везти его домой сейчас было бы слишком опрометчиво, как и подвергать магическому перемещению. Через неделю ему и так предстоит трансгрессия в Горный холм. Вспомнив об этом, Онода и сам содрогнулся, а потом, чтобы отвлечь себя, решил спросить, что ему следует делать дальше.
Но если новорожденный фестрал появился здоровым, какой-то сложной заботы он не требовал — достаточным было следить за тем, чтобы его мать хорошо ела, и каждый день менять питьевую воду на свежую. Онода, в принципе, этим и занимался все последние месяцы.
В больницу он смог отправиться только в конце вечера, и его даже немного удивило то, что Тодо и Макишима до сих пор не ушли домой. Манами сказал, что они решили перекусить в буфете, а к своему ужину практически не притронулся. Присев на край его постели, Онода погладил его по колену через одеяло и сказал:
— Фестрал родился. Пару часов назад.
Манами выглядел очень болезненным и измученным, но в ответ на эти слова его лицо просияло, преобразившись, а в глазах появился прежний блеск.
— Ну наконец-то, — обрадовался он. — Все прошло хорошо? Детеныш родился здоровым?
— Ага, — слабо улыбнувшись, кивнул Онода. — Мне сказали, это мальчик.
— Здорово, — возбужденно ответил Манами, но тут же неловко посмеялся. — Пусть я и не могу их видеть, все равно жаль, что не смог побыть рядом.
— Обязательно сможешь, — попытался ободрить его Онода. — Уже... Уже через неделю. Сможешь вернуться домой, и тебе больше никогда не придется оставаться в больнице.
Говорить об этом с такой уверенностью было даже глупо, но Манами не подал виду, что подумал о чем-то таком. Онода верил в каждое свое слово — и может быть, Манами чувствовал это и не мог не поверить тоже? Для него это в любом случае было лучше, чем бояться провала. Для них обоих, наверное, ведь выбор у них оставался только один. Философский камень они не успеют сделать за оставшееся время — Онода лишь примерно понял способ создания такого камня и в помощи был бессилен. Быть может, если бы они отправились за рецептом еще осенью, тогда Имаизуми справился бы до наступления критического момента...
Нет, нельзя ни о чем сожалеть, иначе будет только хуже, — мысленно одернул себя Онода. В этот момент дверь в палату снова открылась — вернулись Тодо и Макишима, и Онода не смог не заметить, как подавленно оба выглядят.
Тодо подошел к кровати, чтобы снова сесть на стул, на котором сидел весь вечер, а Макишима, прижавшись спиной к стене и сложив руки на груди, остался возле двери. Онода даже спросить что-то побоялся, и ему не понравилось, как быстро погрустнел Манами — словно переключатель сработал. О чем же они разговаривали, прежде чем Тодо и Макишима ушли в буфет?
— Знаешь... — неуверенно начал Манами, обратившись к Тодо, который даже глаз не поднимал. — У мистера Вуда есть отличные зелья... если хочешь...
Тодо поморщился и отвернул лицо.
— Как будто я не знаю этого. Лучше бы у целителей было зелье, способное...
— Что? Продлевать жизнь, хочешь сказать? — невесело усмехнулся Манами. — Для начала было бы неплохо получить Философский камень.
— Если бы он не был уничтожен, я бы за него все отдал сейчас, — с болью в голосе сказал Тодо, и Онода ошарашенно раскрыл рот, осознавая, как ловко тема перешла к Философскому камню. Тодо ведь ничего не знал о том, зачем они отправлялись в Париж на самом деле. Манами специально завел этот разговор в такое время?
— Джинпачи, — позвал он, и Тодо все же посмотрел на него снова. — По правде, я был не до конца откровенен с тобой...
Ну вот, сейчас признается, — быстро подумал Онода и замешкался, пытаясь понять, будет ли хорошей идеей рассказать Тодо все о Философском камне.
— Я отправлялся в Париж не для того, чтобы увидеть этот чудесный город, — продолжил Манами и теперь и сам опустил глаза. — Мы с ребятами искали рецепт Философского камня в надежде сделать еще один такой же и нашли его.
Тодо, услышав это, непонимающе нахмурился, но больше внимания привлекла реакция Макишимы. Он уставился на Манами с таким очевидным напряжением, что Оноду это даже удивило.
— Ч... О чем ты говоришь? — растерянно переспросил Тодо. — Рецепт Философского камня? В каком смысле вы нашли...
— Я долго изучал этот вопрос, — спокойно ответил Манами. — И мои друзья тоже очень помогли мне узнать много полезного и в конце концов принять решение попробовать найти, возможно, существующий рецепт. Он и правда существовал...
Онода замер, не говоря ни слова, и остальные тоже не перебивали, пока Манами пытался вкратце рассказать о том, как все было — о сборе информации и о спуске в парижские катакомбы, о портрете Фламеля и пузырьке зелья, которое обладало бесценными знаниями. Под конец рассказа Тодо выглядел совершенно ошарашенным, а Макишима, казалось, стал еще напряженнее, чем был.
— То есть... — с трудом снова заговорил Тодо. — Ты хочешь сказать, тот парень с Гриффиндора уже несколько недель пытается повторить создание Философского камня?
— Именно так, — подтвердил Манами, немного улыбнувшись. — Но это, как и следовало ожидать, довольно сложно, поэтому он пока не добился весомого результата...
Макишима на этот раз словно не выдержал. Он резко потянулся к дверной ручке, чтобы выйти наружу, и Онода невольно вздрогнул, когда дверь за ним захлопнулась. В голове тут же завертелись вопросы. Почему он так отреагировал? О чем он думает?
Замешкавшись, Онода смотрел в пол и только спустя еще несколько секунд решился последовать за ним. Он оставил Манами и Тодо вдвоем, сам вышел из палаты и заметил, что Макишима отошел уже достаточно далеко. Оноде пришлось пройти мимо нескольких дверей в другие палаты — Макишима, остановившись перед окном, смотрел куда-то вниз с видом, который запросто можно было бы назвать обреченным.
— Что случилось? — взволнованно спросил Онода. — Ты так быстро ушел. Ты... против того, что мы сделали?
— Что? — изумленно выдохнул Макишима, взглянув на него. — Конечно нет. Я вовсе не из-за этого... Это ведь... Просто подумал, что эликсир жизни и правда может его спасти. Он способен исцелить от любых болезней, даже самых страшных.
— Ну да, — пожал плечами Онода, опустив глаза. — В том и смысл. Только вот времени нет.
— Еще бы, — тихо ответил Макишима. — Алхимия — чертовски сложная наука. Даже для одного из лучших учеников Хогвартса.
— Видимо, все так и есть, — с неохотой согласился Онода. — Но Шунске сам вызвался попробовать.
— Он занимается этим один? — спросил Макишима, отчего Онода невольно растерялся.
— Один? Да. Можно сказать, да.
— Помощь не хочет принять? — криво ухмыльнулся Макишима, и Онода глупо раскрыл рот, даже не сразу поняв суть вопроса. — Ничего не могу обещать, поскольку я даже не знаком с рецептом, но одно я знаю точно — две головы лучше одной. Особенно когда на кону стоит чья-то жизнь. В данном случае — жизнь важного человека для Тодо. И для тебя тоже.
— О, — еще сильнее растерялся Онода. — Т-ты правда можешь помочь?
— Сакамичи, я увлекаюсь зельеварением с одиннадцати лет, — терпеливо сказал Макишима и поправил рукав своей темно-зеленой мантии. — Более того, я прочитал сотни алхимических трудов. Эта тема очень давно интересует меня, поэтому я рискну предположить, что смогу помочь.
Наконец придя в себя, Онода быстро подумал о его словах и понял, что у него нет никаких причин возражать. Макишима учился так же хорошо, как и Имаизуми, а после школы посвятил себя приготовлению зелий на заказ, и, возможно, он действительно мог повлиять на ситуацию в лучшую сторону. Разве можно было сейчас терять эту возможность?
— Тогда ты обязательно должен поговорить с Шунске! — торопливо сказал Онода. — Я думаю, можно попробовать сделать это прямо сейчас. Сегодня суббота, и уже вечер. Скорее всего, он дома в такое время, и мы можем отправиться к нему. Я знаю адрес — воспользуемся камином на первом этаже.
— Я не против, — ответил Макишима. — Где он живет?
— В Хайленде, — сказал Онода. — Он арендовал там небольшой особняк, в котором раньше жила какая-то чистокровная семья волшебников или что-то в этом роде. Подожди секунду. Я сейчас.
Не дожидаясь ответа, он бросился обратно в палату и даже напугал Тодо и Манами своим резким вторжением.
— Я отлучусь ненадолго — мне нужно к Имаизуми, — объяснил Онода, быстро сев на кровать. — После этого вернусь и до утра уже точно никуда не уйду.
— Эм, хорошо, Сакамичи, тебе не нужно так волноваться, — усмехнулся Манами, и Онода сжал его ладонь.
— Макишима сказал, что, возможно, поможет с приготовлением камня. Кто знает, вдруг еще успеем.
— Да, хорошо, — снова повторил Манами, но его улыбка на этот раз сделалась грустной.
Онода не мог тратить больше время, поэтому поспешил обратно к двери. В коридоре он поравнялся с Макишимой, и они оба направились к лестницам, чтобы спуститься на первый этаж и воспользоваться там каминной сетью. Онода, назвав адрес Макишиме, прошел через зеленое пламя первым, оказался в просторной гостиной, которая, как и всегда, напоминала ему интерьер Хогвартса. Сейчас она слабо освещалась настенными канделябрами, и на какой-то момент Оноде даже показалось, что никого нет дома. Макишима пришел вскоре после него и перешагнул аккуратный каменный барьер.
— Мы не вовремя? — спросил он, и буквально тут же перед ними появился домовой эльф, замотанный в кусок белой простыни.
Онода, увидев его, дружелюбно улыбнулся и, наклонившись, упер ладони в коленки, чтобы быть к домовику ближе.
— Привет, Лопоух, а Шунске дома? — спросил Онода, поддаваясь привычке разговаривать с домовыми эльфами как с детьми. — Мы не предупреждали его о своем визите, так что...
Домовику подобное поведение очевидно не очень нравилось. Он смерил Оноду недовольным взглядом и буркнул в ответ:
— Мистер Имаизуми на подземном этаже. И это правда, что он не ждал гостей сегодня.
— Ты уж извини, — неловко посмеялся Онода, выпрямившись. — Но нам очень нужно с ним поговорить.
— Хозяин сказал всегда пропускать к нему мистера Оноду, — буркнул домовик и приподнял худенькую руку в сторону лестницы.
— Пойдем, — повернулся к Макишиме Онода.
Макишима коротко кивнул и подстроился под его торопливый шаг. Спустившись вниз по широкой мраморной лестнице, Онода направился по правому коридору. Воздух здесь был прохладным, а канделябры на серых каменных стенах горели через один, отчего запросто можно было почувствовать себя неуютно, но Онода проигнорировал это ощущение. За приоткрытой дверью в конце коридора горел свет, и это волновало его сейчас куда больше.
Постучав костяшками по деревянной поверхности, он осторожно вошел внутрь и заметил знакомую спину в глубине комнаты. Имаизуми, сгорбившись, сидел за письменным столом, на котором горела лампа и были разбросаны помятые пергаменты. С последнего раза в этой комнате стало еще больше вещей. Прибавилось книг на столах и табуретах; появились новые котлы и флаконы, с разных цветов жидкостью; у стены было навалено несколько куч камней, которые переливались серебром в неровном свете свечей.
На вторжение Имаизуми даже никак не отреагировал поначалу. Онода подошел к нему и увидел, что он что-то усердно записывает на куске пергамента.
— Эм, Шунске? Привет, — нерешительно сказал Онода.
— Сакамичи, — сказал в ответ Имаизуми и, положив перо, прижал пальцы к переносице. — Что-то случилось?
— Нет, — грустно улыбнулся Онода. — Не переусердствуй — ты нужен мне в следующую субботу.
— Да, я не забыл об этом, — сказал Имаизуми и развернулся на стуле — Онода, наверное, впервые в жизни видел, чтобы его одежда выглядела так небрежно. Рубашка была помятой, воротник стоял криво, а брюки и ботинки посерели от пыли.
Увидев Макишиму, Имаизуми удивился и перевел на Оноду вопросительный взгляд.
— Извини! Это я его привел! — всполошившись, попытался объясниться Онода. — Так уж вышло, что Сангаку проболтался о камне Тодо, ну и... В общем, Юске хотел предложить свою помощь, если ты не против, конечно. Может быть, вдвоем вы справитесь быстрее...
— ...Возможно, — моргнул Имаизуми и посмотрел на Макишиму. — У тебя есть время помочь? Я могу попробовать объяснить, что знаю, и предоставить записи по моим последним экспериментам — тем, которые провалились. Хотя они все провалились, если уж пошла речь об этом. И здесь дохрена работы, предупреждаю сразу.
— У меня есть время, — пожав плечами, ухмыльнулся Макишима. — Попробую разобраться.
— Вся проблема в металлах — я не могу соединить их так, чтобы по итогу получилась нужная консистенция, — поморщился Имаизуми и снова прижал пальцы к переносице. — Мне нужно объяснить все с самого начала, чтобы стало понятно...
— Я не буду мешать, — встрянул Онода и направился обратно к выходу. Свое дело он сделал, можно было и вернуться к Манами.
В дверях его встретил Наруко. Он не сказал ему ни слова, просто махнул ладонью, призывая следовать за ним, и Онода молчаливо пошел. Так они поднялись на первый этаж, где Наруко остановился и, обернувшись, наконец заговорил.
— Ты и Макишиму приплел? — поинтересовался он с легким изумлением.
— Это не я, — возразил Онода. — Точнее... Он сам предложил помочь. Сангаку зачем-то рассказал Тодо о камне, а Макишима был в палате рядом и все слышал. Я, честно говоря, даже удивился его предложению, но он ведь действительно хорош в зельях, если зарабатывает этим...
— Это да, — согласился Наруко. — Просто я думал, что вся эта тема с камнем — типа секрет?
— Да, — вздохнул Онода. — Не знаю, что нашло на Сангаку. Тодо был очень расстроен, и, может быть, он хотел его ободрить таким образом... Не сдержался?
— Неделя осталась, — напомнил Наруко. — Времени уже нет, а он там сидит чуть ли не часами, — сказал он, говоря, очевидно, об Имаизуми. — Не спит почти ни хрена.
— Прости, — подавленно опустил глаза Онода.
— За что? Это была его идея — заняться созданием камня. Он просто поставил себе цель — во что бы то ни стало сделать его.
— Если бы не я, он бы не торопился так сильно.
— Слушай, — тяжело вздохнул Наруко. — Сейчас такой период. Мы все на взводе. И ты, и Шустряк, и я тоже. Через неделю нам предстоит нечто посерьезнее, чем поход в стремные катакомбы. Но когда все закончится, станет легче. Всем нам. Так что не извиняйся ни за что. Мне важнее, чтобы ты осознавал, на что идешь, потому что тебе нельзя будет ошибаться. Я сделаю все, что требуется, чтобы вытащить его, но вернуть его к жизни сможешь только ты.
— Я знаю, я готов к этому, — поморщившись, ответил Онода. Они обсудили все и спланировали несколько раз, однако он все равно боялся так сильно, что дал бы волю слезам, если бы не сидел на успокоительных зельях.
— Тогда ты точно справишься, — сказал Наруко, положив ладонь на его плечо. — Все получится. Ты же знаешь, что мы поддерживаем тебя?
— Да, я очень благодарен за это, — ответил Онода и нашел во взгляде Наруко заботу и понимание.
— Возвращаешься обратно в Мунго? — улыбнулся тот и убрал руку.
— Ага, я спешил... — кивнул Онода.
— Тогда иди, — ободряюще сказал Наруко. — До следующей субботы осталось совсем немного. Ты уж побереги его до этого времени.
— Несомненно, — со слабой улыбкой ответил Онода.