Это потому, что ты страшненькая!

      Данковский, мягко говоря, был замучен с самого утра. Грешным делом он начинал думать, что, если бы в период эпидемии большая часть людей умерла, ему бы не пришлось отвлекаться от своих исследований на немалое количество вызовов. Осень в этом году наступила как-то неожиданно быстро, выдалась сырой и холодной, а потому многие простудились. Не сильно хлопотно, но раздражает.       Совсем недавно Даниил оправился после разрушения башни. Вытащить из, уже казавшегося бесконечным, запоя его смогли хозяйка дома, странноватая и интересная молодая девушка Ева Ян, и «степной доктор», периодически почему-то занимавший мысли Данковского. Бурах действовал радикально: забирал бутылки, оставляя вместо них горькие настойки сомнительного содержания, трепал периодически Стаматина за грудки, даже подкупал, чтобы тот отказывал в продаже спиртного. Андрей после таких визитов смерял приходившего бакалавра долгим изучающим взглядом.       Ева действовала совсем по-другому. Девушка приходила по вечерам, стараясь застать своего соседа перед уходом в бар и оставить дома долгими разговорами. Даниил чувствовал, что это не было той женской хитростью, о которой принято обычно говорить. Скорее совпадали два желания Евы: поговорить и помочь другу. Их разговоры часто затягивались до рассвета, но до большего никогда не доходило. И пусть многие считают, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, в данном случае это была именно она. Хотя Город на Горхоне слухами, конечно, полнился.       Действуя такими разными методами, Артемий Бурах и Ева Ян добились ежедневно трезвого состояния Даниила и появления у него тяги к новым исследованиям. На этот раз Данковский увлекся изучением состава местной воды из разных источников, таблеток, что прятали дети в своих тайниках, в целом ушел с головой в фармакологию*. Периодически даже продумывал и собирал вместе с Виктором Каиным и Петром Стаматиным новое оборудование для изучения образцов. Философию утопии Данковский не оставил. Раз в неделю по сложившейся традиции он, братья Стаматины, Юлия Люричева и Виктор Каин собирались в «Разбитом сердце». Они верили: за Горхоном есть возможность построить Утопию.       Однако в последнее время все продвигалось чрезвычайно медленно. Не столько из-за часто болеющих горожан, сколько из-за Евы Ян. А точнее, словно с цепи сорвавшегося Артемия. Казалось, он оттачивает свои навыки сарказма на бедной девушке. Последняя, в свою очередь, стала намного чаще беспокоить бакалавра и жаловаться на коллегу. — …"он приходил домой пьяный, потому что ты страшненькая!», — лепетала заплаканная Ян, цитируя недавний диалог с Артемием. Данковский сдержал неловкий смешок, вспомнив древний анекдот. Видимо, в Бурахе заиграла молодость. Однако все это было довольно странно. Не в его характере задевать девушку. «Или мы просто многого о нем не знаем?» — Ева, я уверен, Артемий не хотел Вас обидеть. Сейчас тяжёлый сезон, много болеющих. Наверняка он просто устал и сорвался на первом попавшемся человеке. — Но до меня он абсолютно спокойно разговаривал с Грифом, я видела, — девушка понемногу успокаивалась, заваривая ароматный травяной чай. -… его трудно назвать человеком.       Про себя Даниил отметил о необходимости намекнуть Бураху при встрече об этикете в разговоре с девушками. Больно смотреть, как задевают хрупкую Еву неосторожные высказывания степняка.       Это утро выдалось особенно холодным. Солнце с каждым днем вставало все позже, туман в степи поднимались густой пеленой и еще долго не сходил теперь с ароматных, уже подсушенных уходящим летом трав. Проходя по улицам Города, Данковский чувствовал приятный сладковатый запах разбившихся о землю яблок, доносящийся из ближайших садов. Он быстро шел по мощеным улицам, направляясь к дому Лары Равель, ныне Рубиной. Бакалавр никак не мог вспомнить причину, по которой девушка обратилась именно к нему. Насколько Даниил знал, Артемий, Лара, Стах и Гриф — закадычные друзья детства. Наверняка снова что-то не поделили с Рубиным.       Кажется, Бурах действительно изменился. Конечно, эпидемия сильно повлияла на жизнь людей и Город в целом, но Данковский чувствовал: в этом случае явно что-то не так. Поймав себя на мысли, что в который раз его уже почему-то волнуют чувства коллеги, Даниил попытался отвлечься. Он благодарен Артемию за помощь. Было трудно осознать гибель Многогранника. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы не угрозы Стаматину, которые порой случались на его глазах, ласковые уговоры идти домой, вкрадчивый шепот и крепкие руки, которые под утро все-таки уносили в Омут… — …сначала стоит прослушать на хрипы Лару, осмотреть горло, затем проверить ее ребенка, — забормотал Данковский, одернув себя и на секунду зажмурившись, но не сбавляя скорость. — Даниил, добрый день! Прошу прощения, что попросила прийти так рано, все еще надеюсь провести уроки у детей, — отозвалась из глубины дома хозяйка, услышав хлопнувшую входную дверь и почувствовав залетевший осенний воздух. — Стах, подержи пожалуйста Аню.       Войдя в комнату, где ожидали супруги, Данковский пожал руку Рубину и раскрыл свой чемоданчик с инструментами. — Так… Со дня на день ждете оборудования? Стетоскоп* — действительно удобная вещь. — Да, думаю, с ближайшим поездом придут заказанные инструменты. Тогда уж не станем тебя дергать, — ответил Стах, дальше проворчав уже чуть тише: — это все Лара настояла.       Девушка метнула рассерженный взгляд на мужа. — Даниил, как себя чувствует Ева? Она не подхватила эту ужасную простуду? — Кажется, нет. Во всяком случае, выглядит бодро. Почему Вы спрашиваете? — бакалавр кивнул сам себе и отметил: — Общее состояние в норме, горло слегка красное, миндалины не сильно, но увеличены. Нужно будет принимать настойку, и, может быть, дальше болезнь не зайдет.       Чуть помедлив, Лара продолжила: — Да, мы иногда пересекаемся с ней в городе. Знаете, я слышала, эмоциональное состояние тоже может влиять на здоровье… Краем глаза Данковский заметил, как у Стаха собралась складка между бровями. Издалека, значит, решили зайти. — Лара, я не против метафор, сложных и двусмысленных выражений, но прошу сейчас не ходить «вокруг да около». Если это касается меня, излагайте прямо,. Scientia potentia est*, — отрезал доктор, уже закончив протирать инструменты и переходя к осмотру девочки на руках Стаха. Последний держал пытавшуюся выбраться из кольца рук малышку и помогал, чем мог, бакалавру. Не выдержав наконец всего этого словесного представления, Рубин выпалил, не давая открыть рта жене: — Да что там излагать? За Медведя она беспокоится. Ходит совсем как не свой, на всех срывается, в последнее время будто крышу снесло. Мы сначала подумали, это он симпатию Еве выражает, — на слове «симпатия» Стах закатил глаза и изменил интонацию до невозможно мерзкой, так, что резануло по ушам, — а дня два назад, гуляя с Аней, видели его рядом с Омутом…       Здесь Рубин запнулся и как-то странно выдохнул. Ребенок в его руках почувствовал изменения в интонации и начал пищать и активнее вырываться.       Нехорошее предчувствие закралось в душу бакалавра. Пока Рубин говорил, Данковский не вдумывался в смысл его слов. Внезапно повисшая тишина вывела доктора из прострации. Понадобилось некоторое количество времени, чтобы переварить услышанное. Данковский ощутил, будто под сердцем что-то кольнуло. — Что, ждал, когда выйдет возлюбленная? Пока что это не идет вразрез с вашей теорией. — Да, если бы он не прожигал глазами дыру в окне твоей комнаты.       Противное ощущение в груди отпустило, но бакалавр чуть не задохнулся от возмущения. — Это больше похоже на желание убить — Данковский сдержался, понимая, что нарываться на вспыльчивого Рубина, это не самый умный поступок. Тем более, что ему предоставили информацию, над которой стоит подумать.       Быстро собрав инструменты, почистить их теперь можно и дома, Даниил направился в сторону выхода. Лара, сидевшая все это время будто в оцепенении, вздрогнула и поднялась с места. — Даниил, так как же… — Девочка в порядке, но постарайтесь реже с ней контактировать. И выписанную настойку не забывайте принимать.       Хозяйка вышла проводить доктора и уже во дворе робко произнесла: — Спасибо Вам. Даниил, поймите, Бурах, он не злой, он наверное не понимает себя… Вам поговорить бы…       Данковский нахмурился и ускорил шаг, направляясь домой.       «Может, стоит с ним все-таки поговорить и прояснить все недоговоренности? А то он так и правда зарезать когда-нибудь может. Кто знает, что за тараканы в голове у степняка?» Данковский был далеко не глуп и прекрасно осознавал, что происходит в его сердце и сердце Артемия. Сначала этого не хотелось открыто признавать, но разговор с Рубиными запустил какие-то неведомые механизмы внутри бакалавра. Теперь уже казалось, что он что-то потерял, но вот-вот найдет это абстрактное «что-то». Сердце заходилось в бешеном темпе. Конечно, от быстрой ходьбы. С каждым шагом приближаясь к Омуту, Данковский яснее осознавал свои собственные чувства. Однако прийти и выпалить все в открытую Бураху — слишком «не в его стиле», а потому придется пока отложить сложный разговор.       В таком направлении протекали мысли бакалавра, пока он спешил домой, петляя по узким тропам в обход Города и собирая на кожаные ботинки еще не испарившуюся росу. Даниил так глубоко ушел в раздумья, что не заметил проводивших его фигуру глаз.       В Омуте доктора встретила ласковая тишина. «Может, никто не придет и не отвлечет» — промелькнула надежда в мыслях бакалавра. Не веря в такую удачу, он неспеша продезинфецировал инструменты, прислушиваясь к звукам с улицы. Лишь после этого позволил себе выдохнуть и сесть за рабочий стол.       Не долго пробыли с ним тишина и спокойствие. Казалось, он только начал втягиваться в процесс, едва дыша всматривался в увеличенную в приборе капельку воды. Дом сотрясся от грохота хлопнувшей входной двери. Данковский вздохнул, отсчитал мысленно 15 секунд и развернулся. В проеме его комнаты стояла Ева Ян. Растрепанные белокурые волосы, неприятного вида красные пятна, распуствшиеся на лице, слезы, еще скатывающиеся из покрасневших глаз. В таком виде предстала перед ним девушка и бросилась к его ногам. Она не сдержалась и расплакалась в колени Данковского, хотя знала, что он подобного не любит. Однако остановить и отчитать в таком состоянии Еву он не мог. По отечески погладив девушку по волосам, доктор вздохнул. — Что на этот раз?       Пришлось некоторое время подождать, так собеседница не могла успокоиться. — …Артемий втянул в это Григория. Теперь он думает, что я наврала, — путано начала объясняться Ян, все еще всхлипывая. Данковский не сразу понял, о каком Григории идет речь и при чем здесь этот новый персонаж. Постепенно до него начал доходить смысл слов девушки.       Она лишь пару раз рассказывала, что, гуляя за городом, доходила до складов и видела там яркого молодого человека. По ее словам Даниил понял, что тот запал ей в душу, однако сразу не осознал, о ком речь. Оказалось, это был Гриф, и между ними вспыхнул интерес, потому Ева так часто и стала натыкаться на Бураха по дороге к складам. — Что он сказал? — хмурясь, спросил Данковский. — Чтобы Гриша не доверял мне, так как весь город знает, будто я тебе невеста, — на конце фразы лицо Евы вновь перекосило от неприятных воспоминаний о жестоких словах Грифа, и она заплакала.       Девушка очень аккуратно обозначила все сплетни, что ходили о них по городу. Данковскому стало противно на душе. Одно дело люди, которым лишь бы что-то интересное и грязное вытащить. Но почему так поступает Бурах? Степняк, которому не должно быть дела до таких глупостей. Теперь он еще и ломает чужие отношения. Данковский никак не мог понять, чем так насолила девушка Артемию. — Totum revolutum*, — доктор поднялся, слабо оттолкнув Еву от себя, накинул привычный свой плащ и быстро вышел, напоследок бросив: — Я разберусь.       Бурах никак не ожидал, что это будет именно Бакалавр. Степняк задумчиво осматривал свою посетительницу, уже подробно расспросив ее где, что и с какого времени болит. Эта девушка на вид была более хрупкой по сравнению со своими сверстницами, однако в остальном от них не отличалась: стоптанные обветренные ноги, клочки того, что когда-то было платьем, теперь уже не прикрывающие ровным счетом ничего. Артемий сидел у ее ног, травяная невеста же разместилась на операционном столе. Такими их и застал Данковский. Неловко откашлявшись, он тихо поздоровался и встретился взглядом с изумленным Артемием.       Отчего-то бакалавру стало совсем неловко. Он потерял весь свой запал, поглядев в глаза степняку. Для того тоже было несвойственно затишье. Где все язвительные насмешки, о которых говорили Ева и Рубины? — Ойнон*, случилось чего? — Нет, я зашел лишь узнать… то есть спросить. Но, как погляжу, Вы заняты, в следующий раз, — Данковский корил себя за сбивчивую речь и стал отступать, мельком заметив неприятную ухмылку на лице травяной невесты. — Погоди, бакалавр, мне самому сейчас не помешает помощь, — спешно произнес Бурах, нахмурившись.       Столичный доктор незаметно для себя выдохнул, кивнул коллеге, поняв его и уже заинтересованно взглянул на пациентку. — Эта невеста жалуется на боль в ногах и животе. И у нее более слабая связь с землей, чем у остальных. Я думаю дать ей одну тинктуру… Но, может быть, ойнон* что-нибудь скажет? — Бурах, — мягко начал Данковский, улыбнувшись одними уголками губ от услышанных вновь бархатистых степных наречий, — холодает все быстрее. У меня полный город простуженных. Не удивительно, что, танцуя босиком на холодной земле, девочка остудит свои почки. Она действительно выглядит слабее остальных невест, виденных мной, но явно не младше. Значит, она родилась такой, и это нужно принять, не заставлять танцевать как остальных. На Вашем месте посоветовал бы остановиться, бывать чаще в тепле. Я бы сказал, это необходимо, medicum morbo adhibere*.       Доктор обратился к девушке, забыв о своем волнении ранее: — Зайдите позже в Омут, я дам необходимые антибиотики и поясню, как их пить.       Твириновая дева с какой-то необъяснимой печалью в глазах посмотрела на Данковского, а затем, будто вынырнув из раздумий, быстро повеселела. — Травяные невесты не прячутся от холода, они ждут его, чтобы вволю отдохнуть. А вот змеи в поисках теплых мест, — девушка рассмеялась и выпорхнула из берлоги Гаруспика.       При этих словах сердце столичного доктора будто пропустило удар. Он не успел бросить ничего в ответ. Артемий давно поднялся, а Данковскому казалось, будто взгляд степняка ощущается физической тяжестью на спине. — Необычная невеста, — протянул Бурах. — Занятнее то, о чем она говорит, — Даниил развернулся к собеседнику на каблуках, окончательно приняв решение остаться и разрешить все недомолвки: — Артемий, я совершенно забыл, что хотел поговорить с Вами еще на одну тему. Объяснитесь, чем Ева Ян заслужила почувствовать на себе Ваше красноречие?       С каждым словом почти угасший гнев столичного доктора закипал вновь. Артемий опешил от неожиданного поворота в настроении бакалавра. — Могой, про нее непотребства всякие рассказывают, и тебя приплетают… — степняк ненадолго затих, почувствовав, что его слова неубедительно звучат. — Но при чем здесь девушка? Тем более, что Вы знали о ее встречах с Грифом. И пусть бы это было правдой, и что? — Данковский разошелся уже не на шутку, сократил дистанцию, чтобы казаться внушительнее оппоненту. — Танатику через плечо, — хмыкнул в ответ степняк, — а может быть, мне это не нравится. Даниил был страшно обижен, что Артемий не постеснялся в выражениях в его адрес, а потому не подумав, бросил, пытаясь поддеть: — Так уж и ревнуешь?       Бурах, почувствовав власть на своей территории, прижал неуспевшего ничего понять бакалавра к столу, прошептал в чужие губы, запечатлев следом на них жадный поцелуй: — дай-ка подумать.       Данковский сначала попытался оттолкнуть степняка, упираясь ладонями в мощную грудь, а затем притих и сжал слабо пальцы плечах Артемия. Вскоре оба почувствовали нехватку воздуха, так что пришлось нехотя оторваться друг от друга. — Да, пожалуй, ревную, могой*, — Гаруспик мягко улыбнулся, сгребая в медвежьи объятия. — Не смей больше срываться на других людях, не разобравшись, — строго посмотрел в глаза Даниил. Помедлив, он обвил руками шею любовника, ткнувшись в нее носом и прикрыв глаза. — Только если столичное светило переедет в мою скромную берлогу. Нужны же змеям теплые места, — ухмыльнулся Артемий, подхватывая Данковского под бедра и унося в свою комнату.       Даниил не сопротивлялся, он чувствовал, что то, что совсем недавно никак не давало ему покоя, теперь улеглось. Внутри разлилось приятное тепло от близости с этим медведем. Будто он точно даст спокойствие и уют. Попав на чужую кровать и оказавшись под крупной фигурой степного лекаря, бакалавр посмотрел в глаза напротив и не мог от них оторваться. Он обхватил ладонями лицо Артемия и поглаживал большими пальцами скулы. Так они замерли на какое-то время, наслаждаясь тишиной и теплом, играя в гляделки, будто переговариваясь мысленно.       Медленно высвободившись из чужих рук, Бурах припал к шее Данковского, покрывая ее невесомыми поцелуями и постепенно освобождая любовника от одежды. Тот не остался в долгу и помог раздеться Артемию. Жадно разглядывая худощавое бледное тело Даниила, степняк пробегал кончиками пальцев по торсу, спускаясь ниже и лаская полувставший член. Бакалавр зарделся, опуская глаза и притягивая любовника ближе, оглядывая его крупную фигуру из-под опущенных по-девичьи длинных красивых ресниц. Артемий втянул Даниила в новый поцелуй, сразу же углубляя его и пытаясь немного отвлечь от непривычных ощущений. Он прижался ближе, неспешно вставляя пальцы в задний проход любовника, как можно аккуратнее растягивая последнего. У Данковского начала кружиться голова от происходящего, почувствовав в собственном анусе уже три пальца, постепенно расходящихся и тянущих стенки, мужчина тихо простонал.       Бурах периодически прерывал поцелуй, давая легким насытиться кислородом. Заметив, как затрепетали ресницы бакалавра и почувствовав, что тот сам начинает насаживаться на пальцы, Артемий убрал их. — Тёма, — просяще выдохнул Даниил, приоткрыв глаза.       На секунду степняку показалось, что он сходит с ума, наблюдая такую красоту. Артемий улыбнулся, сел между ног Данковского, приподняв того за бедра и подложив свою свернутую накидку под поясницу, одним движением вошел в любовника. Даниил слегка поморщился и простонал что-то нечленораздельное, сжав в руках простынь. Тогда Артемий наклонился к нему и нежно поцеловал, пробормотал что-то извиняющееся, чтобы затем набирать необходимый темп.       Стоны и пошлые шлепки разлетались по всему убежищу степняка, постель под двумя сплетающимися в диком танце фигурами стала совершенно мокрой. В голосе Бураха слышалась слабая отдышка, пот скатывался капельками с висков и ниже, пропитывая не только простынь, но и своим запахом воздух, который и без того, казалось, был густым. Данковский чувствовал саднившую кожу на локтях и спине, чувствовал бесстыдно раскрасневшиеся бедра, расслабленный членом зад и свои искусанные губы. Появилось ощущение, что от стонов он сорвет голос. Сколько они уже прокувыркались? Который час?       Бурах тяжко выдохнул и последний раз кончил в любовника, заваливаясь на него сверху и не желая выходить. Он прижался лицом к чужой спине меж лопаток, переворачивая Даниила вместе с собой на бок, чтобы последнему был не так тяжело. Данковский хотел возмутиться и потребовать освобождения, но сил возражать не было.       Внезапно одна мысль заняла его, хотя была совсем не к месту. Но непрошенная гостья не желала никак покидать голову. — Тёма, — тихо позвал Даниил, накрыв чужую ладонь своей. Он почувствовал завозившегося Бураха и услышал короткое вопросительное: «М?». — Та травяная невеста, ты ведь понял, что она не придет. Почему? Она ведь другая, так почему не жить по-другому, в тепле и здоровой? Артемий коротко выдохнул в спину Данковскому и оставил на одном из выпирающих позвонков нежный поцелуй. — Она знает, но сама выбрала такой путь. Покой травяных невест поздней осенью — последних невест — это смерть от усталости и холода. Они все могли бы жить по-другому, но живут так. Не стоит корить чужой выбор, могой*, на то он и выбор. А теперь постарайся избавиться от подобных мыслей и отдохнуть, иначе погибать травяные невесты станут не только из-за своего призвания… ______________________ * Фармаколо́гия — медико-биологическая наука о лекарственных веществах и их действии на организм; в более широком смысле — наука о физиологически активных веществах вообще.[Взято из википедии] * Стетоскоп — первая версия устройства для выслушивания шумов организма. Для получения звука использовалась звукоснимающая воронка — «колокол». [Взято из википедии] * «Scientia potentia est» — (лат.) «Знание — сила». Цитата Данковского из игры. * «Totum revolutum» — (лат.) «Полный сумбур». Цитата Данковского из игры. * «Medicum morbo adhibere» — (лат.) «отдать больного на руки лекаря». Цитата Данковского из игры. * Ойнон = мудрый, умный. — Цитата из игры. * Могой — (бур.) — змея.