Профессор Ли Джинки

      Джонг приезжает в общежитие полный энергии, несмотря на то, что ему предстоит огромная, практически непосильная работа над проектом. Ему плевать на бессонную ночь, их у него было за этот месяц даже слишком много, но после сегодняшнего дня и доказательства того, что профессор не просто неравнодушен к нему, а буквально горит от его прикосновений и взглядов, у него в голове так много планов на их общее будущее.       Пока он еще не устал и не погрузился в математику, он пишет очередное письмо, но уже не на почту профессору, а ручкой на листе А4, который планирует поместить в самый конец своей работы, сшив ее так, чтобы письмо точно оттуда не выпало. Если учитель умудрился заблокировать не только вторую почту, но и первую, Джонг будет уверен, что уж это письмо точно до него дойдет. А он очень хочет, чтобы оно дошло.       «Вы ждали, профессор Ли, моё очередное письмо? Письма… Что они делают с вами? Вы их читаете? И если читаете, то где и за каким занятием? За завтраком? В ванной? Признайте, профессор, вы с ума сходите по мне. Думаете, я не заметил, как вы смотрите на меня? На мои губы и на мои глаза? Думаете, вы можете скрывать свой огонь? Вы не можете, у вас и близко не получается. А реакция вашего тела говорит, что вас лишает контроля моя близость, а я ведь даже не дотронулся до вас тогда, когда у вас встал, не поцеловал, а вы уже горели, и это от одних лишь моих слов и взглядов.       Боже, как же я хочу поцеловать вас в губы! Почувствовать, насколько они мягкие и сладкие, ощутить, как вы задрожите и потеряете голову. Вам нравятся поцелуи, профессор? Уверен, что вы с ума сойдете от вкуса моего рта. Вы так пристально и жарко смотрите на него… похоже, именно вы сорветесь первым, не я. Только представьте мои горячие страстные губы на ваших. Я буду делать с вашим ртом, всё, что мне захочется и так долго, как мне захочется. И поверьте, мне захочется так долго и чувственно, что вы начнете задыхаться и попросите пощады, но я не сжалюсь над вами.       А как насчет моего языка, но только уже на вашей шее? Мне хочется вылизать ее всю, по-моему, она для этого и создана, профессор Ли. Я еще не видел остальное, но уверен, что сгорю от желания, если увижу… Когда увижу… Надеюсь, вы понимаете, что я не отступлю. Вы были так неосторожны сегодня, профессор, так неосторожны и так соблазнительны в своем смущении и своих горящих желанием взглядах, что отрубили нам всякую дорогу назад. Вы окажетесь в моих руках, нежный и чувственный, желанный до дрожи.       Моё прикосновение к вашему запястью… Даже по нему одному я понял, как сильно ваша кожа будет пылать под моими пальцами и языком, когда вы наконец-то поддадитесь страсти. Хочу попробовать вас всего, профессор. Вы же понимаете, что, когда я полностью вас раздену, я не дам вам никакой власти? Вы будете только получать удовольствие, а я ласкать вас, настойчиво и откровенно...долго...       Я пока не решил, где это будет, но как ни странно, мне хочется, чтобы это произошло в вашей постели. Хочу, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. Хочу, чтобы ваша постель пропиталась запахом моего и вашего возбуждения и пота. Я бы хотел иметь очень много времени в запасе, чтобы не торопиться с вами, чтобы насладиться вашим запахом и вкусом.       Сначала я бы коснулся вас пальцами, медленно, но жадно, и ощутил бы вашу мягкую гладкую кожу. Мне безумно понравится, если вы покроетесь мурашками. Даже не представляете, как меня это заведет – осознание, что вы таете под моими пальцами. А потом я бы заменил пальцы губами и языком, везде, в каждом вашем уголке, даже самым интимном. Вы позволите мне это? Позволите попробовать вас там, где никто никогда не пробовал? Вы подарите мне свои самые сладкие стоны за это? Это будет лучшим моим подарком. Почти…       Не хочу рассказывать вам всё, что сделаю с вами в наш второй раз, когда вы будете полностью обнажены. Возможно, я сам останусь в одежде, а возможно я разденусь, если вы будете на это согласны. Я не буду настаивать и не буду принуждать вас ни к чему такому, что вам бы не понравилось. Вы сами захотите, чтобы я зашёл чуть дальше, но я вам обещаю, что ваше наслаждение той ночью не будет однократным. Я буду делать это с вами так долго, пока вы не останетесь без сил, удовлетворенный, потный и тяжело дышащий, а постель не покроется пятнами вашего наслаждения, хотя клянусь вам, что постараюсь не пропустить ни одной его капли.       Именно это станет моей самой главной наградой - ваш несдержанный оргазм, не один… много. С вами, профессор Ли, я согласен только на много. Вот видите, каким ненасытным вы меня делаете, а я ведь еще не попробовал ваши губы. Две секунды профессор… Вы же знаете, что моим губам нужна всего одна, чтобы свести вас с ума? Что будет с вами за две?»       После этого Джонг садится за написание проекта, над которым корпит всю ночь до утра. Он быстро моется и собирается, попутно распечатывая работу. Перед самым выходом Джонг аккуратно скрепляет листы, вложив туда послание и проверив, чтобы его не было сразу видно. Он не хочет, чтобы его прочитал кто-то, кроме профессора.       На первых парах Джонг клюёт носом и даже несколько раз засыпает и получает выговор от преподавателей, но его это не тревожит. У всех студентов бывают промахи, а свои косяки он быстро исправит отличными самостоятельными и идеально написанными проектными работами. Баскетбол его немного бодрит, а общение с парнями поднимает настроение, и после поспешно принятого душа он, опять влажный и запыхавшийся, заходит в лекционный зал, очевидно опаздывая. - Прошу прощения, - говорит он сбивчиво, когда дверь за ним захлопывается.       Профессор сегодня кажется ему еще более соблазнительным, чем всегда. Он в бордовом костюме с голубым галстуком, такой привлекательный, с идеальной причёской и идеальной фигурой, что голова кружится, а к горлу подступает непрошенный стон восторга. Но Джонг не может себе его позволить, а ему бы так хотелось. Профессор Ли действительно чертовски хорош, и чем только Джонг смог зацепить такого восхитительного мужчину? Джонга обжигает неожиданной догадкой.       А что если профессор просто играется, чтобы потешить своё самолюбие на этот раз поклонником мужского пола? Почему Джонга не удивило то, как быстро профессор поддался вчера на его соблазнение? Возможно, это был продуманный ход, а не случайность. А ведь Джонг думал, что он просто застал его врасплох. А что если именно профессор застал Джонга врасплох? Заставил открыться ему, не только в письме, но и в реальности. А теперь будет издеваться над его чувствами, пока не растопчет. Есть люди, которым нравится быть в центре внимания, нравится, чтобы их хотели, восхищались ими, сходили по ним с ума. Неужели профессор просто самовлюблён, а не очарован Джонгом? - Здравствуйте, господин Джонгхён, – говорит профессор с улыбкой, от которой Джонг буквально плавится. – Проходите и садитесь.       Он стоит около доски, видимо, уже начав новую тему, а Джонг не может с места сдвинуться, просто потому что он, черт возьми, полностью покорён им. И плевать, если профессор просто пользуется его влюблённостью, чтобы повысить свою самооценку, пусть будет так. Плевать. - С вами всё в порядке? – спрашивает озадачено учитель.       Джонг смотрит на него и не верит, что готов мириться даже с тем, что им пользуются. Значит вот настолько он попал? По-настоящему? - Да, извините, - говорит хрипло Джонг и проходит внутрь, ища глазами своё место на первом ряду.       Он присаживается, на мгновение застывая с рюкзаком в руках, а потом опомнившись, начинает вытаскивать на стол тетрадь и ручки, не замечая, как профессор обеспокоенно посматривает на него, пока диктует теорию. Джонг за всю пару глаз не поднимает на него, записывая всё слово в слово, но ни разу не глядя на доску, пытаясь разобраться в себе и своих чувствах, но, похоже, из-за недосыпа он только еще больше запутывается. В конце урока профессор читает очередной вопрос от ребят с курса. - Расскажите про своё идеальное свидание, профессор, - когда учитель произносит это, Джонг впервые за весь урок поднимает на него глаза и тут же ловит его встревоженный взгляд.       Он беспокоится за него, или Джонгу только кажется? Джонг вновь опускает глаза, не желая раскрывать перед ним все свои разрозненные эмоции, которые не в силах сдерживать сегодня. Страх, неуверенность, желание, любовь… Любовь? - Идеальное свидание? – спрашивает задумчиво профессор, а Джонг затаив дыхание слушает.       Так какое свидание для него – идеальное? Вечер у речки с удочками в руках? Может быть, ресторан и кино? Или поездка в Париж? Что-то дорогое или наоборот, простое и милое? Или ему понравится весь день провести в постели? Просто валяться или обниматься, а может, и что-то более страстное? Какой он? Насколько он горяч? Как много секса ему нужно? И нужно ли вообще? Куча вопросов и ни одного ответа. - Никогда не думал об этом, если честно, но… - профессор смущённо затихает. – Разве недостаточно того, что любимый человек просто будет рядом?       Профессор не смотрит в зал, он смотрит в окно, будто бы отрешившись на какое-то мгновение от происходящего вокруг, а его глаза выражают нежность вперемешку с болью. Джонг хочет подойти к нему и обнять, подарив тепло, пусть профессор, скорее всего, его оттолкнет.       Интересно, о ком он думает в этот момент? О Минхо? Это с ним он хочет оказаться рядом, в его объятиях хочет быть? Джонг печально выдыхает, замечая, что вокруг тихо, словно студенты тоже уловили эту печальную нотку в голосе профессора и погрузились в романтичную атмосферу, но через секунду, когда он поворачивается к стройным рядам парт, на его лице расцветает легкая улыбка: - Господин Джонгхён, соберите, пожалуйста, проекты вот в эту коробку.       Он тыкает пальцем на пластиковый ящик, стоящий рядом со столом, а Джонг вздрагивает, понимая, что смотрит на учителя пристально и одновременно влюблённо. Заметил ли профессор такой его взгляд? Уязвимый и нежный? Судя по его по-прежнему спокойному выражению, даже если он его и заметил, то виду не подаёт.       Пока Джонг методично собирает проекты, учитель говорит: - Оценки будут на следующей неделе, так как я уезжаю на конференцию и буду очень занят. Не забывайте, что у вас еще будет возможность исправить баллы. У нас с вами три месяца занятий и еще два крупных проекта. Если я не буду доволен вашей сегодняшней работой, то дам вам дополнительное задание, с помощью которого вы сможете нагнать по баллам к экзамену.       По рядам прокатывается гомон одобрения. Джонг замечает, что многие сдают совсем тонкие работы, а некоторые вообще ничего не сдают, а значит им точно понадобятся баллы, чтобы набрать проходной на экзамене, именно поэтому его сокурсники рады. Профессор хоть и строг и сразу загрузил их проектной работой, но, похоже, он также даст всем шанс закончить этот курс с хорошими баллами, и это заставляет Джонга еще больше его уважать. Он, кажется, не из тех, кто думает, что математика – единственный существующий предмет, на который нужно тратить всё своё свободное время. Он прекрасно знает, что кому-то из этой аудитории «матрицы» никогда не пригодятся, и именно поэтому требует от студентов простого трудолюбия и небольшой заинтересованности. - Всем спасибо, все свободны, - говорит профессор, дружелюбно улыбаясь, а Джонг с полной тяжелой коробкой в руках спускается вниз и ставит ее на стол, лишь на секунду мазнув взглядом по его пухлым губам, а потом и глазам. Профессор ловит этот взгляд и кивает. - Поможете отнести ее на кафедру? – спрашивает он тихо, отключая микрофон, а Джонг удивляется этому вопросу. Профессор хочет поговорит с ним?       Джонг физически подбирается, а мысленно пытается представить, о чем учитель будет с ним говорить. Он возвращается к рюкзаку и начинает медленно собираться, наблюдая за тем, как профессор прощается со студентами, многие из которых желают ему удачи на конференции. Когда они остаются одни, учитель замирает у стола, сложив руки в карманы, и пристально смотрит Джонгу в глаза. Он не хмурится и не сжигает его страстным взглядом, как вчера, он спокоен и, кажется, скорее доброжелателен, чем осторожен. - У вас всё хорошо, господин Джонгхён? – спрашивает он, а Джонг окидывает его задумчивым взглядом.       Сегодня профессор полностью держит себя в руках, и именно поэтому Джонгу не хочется говорить ему откровенности, а еще он понимает, что профессор каким-то образом умудряется влиять на него. Когда он подпускает к себе чуть ближе, показывает эмоции, Джонг будто бы сразу нагревается, поддаваясь его влиянию, а когда он такой как сейчас, сексуальный, но спокойный, взрослый, будто бы строящий между ними стену, Джонг, как бы не хотел этого, не может позволить себе ее разрушить. Что это? Уважение к нему и к его личным границам? Но Джонг уже давно их перешел, еще тогда, когда написал первую записку. Тогда что? Может быть, желание того, чтобы профессор тоже хотел его в ответ, также дико и необузданно, как хочет его сам Джонг? - Да, я просто немного устал, - говорит он, и тут же понимает, что не врет. Голова раскалывается от недосыпа, а тело чувствует себя словно после изнурительной тренировки, но без приятного опустошения, а будто на него уронили целый шкаф гантель. – Всю ночь писал проект, - заканчивает он, застегивая молнию на рюкзаке. - И как он у вас получился? – спрашивает профессор, следя за его движениями. - Я сделал всё, что мог сделать за такой срок. Не знаю, понравится ли он вам, - говорит Джонг честно. Он правда надеется, что учитель оценит его старания. - Я буду к вам снисходителен.       Джонг удивленно смотрит на него, а профессор улыбается. Это значит, что Джонг прощён? Или это значит, что учитель делает вид, что вчера между ними ничего не было? Джонг путается в своих догадках, а доброжелательный взгляд учителя без какой-либо искры огня, будто бы отрезает все мысли о продолжении их вчерашнего жаркого взаимодействия. «Хорошо, профессор, вчера я был дерзким плохим мальчиком, а сегодня для вас я буду хорошим и примерным студентом». - Не нужно, - вырывается у него, а профессор непонимающе хмурится. – Не люблю, когда мне дают поблажки. Будьте ко мне строги так же, как и к остальным, или даже строже, - просит он, а профессор хмыкает и улыбается, оценивающе проходясь по нему взглядом. - Не хотите ходить в любимчиках? – спрашивает он. - Нет, почему же. Просто я хочу ходить в любимчиках за дело, а не за красивые глазки. - А вы честолюбивы, - делает вывод профессор, а Джонг улыбается. - Едва ли. Мне не нужна ни слава, ни привилегии, просто не люблю, когда мне льстят. Предпочитаю искренность.       Профессор щурится, что-то обдумывая. - Со временем вы поймёте, что искренность может не только помогать, но и вредить, - говорит он тихо. - И даже тогда я буду предпочитать ее, - настаивает Джонг.       Профессор будто бы пытается его вразумить этим разговором, намекнуть, что та откровенность, которая была между ними вчера, и которую Джонг позволяет себе в письмах, должна закончиться, но Джонг не собирается отступать, только не так, даже не попробовав приблизиться. - Вы молоды и горячи, господин Джонгхён, но… - начинает профессор, а Джонг его перебивает. - Вы считаете меня горячим?       И смотрит на него пристально и вызывающе. Профессор не теряет лица от этого вопроса, не вздрагивает и не удивляется ему, будто был готов к провокациям. «Или сам их хотел?» - Задается вопросом Джонг. - Вы горячи, потому что молоды, - поправляет его профессор, а глаза Джонга сужаются. – Но наступит момент, когда вы поймёте, что жизнь гораздо более разочаровывающая штука, чем о ней пишут в книгах. - Не оттого ли она становится разочаровывающей, что мы перестаем в нее верить? – спрашивает Джонг, задавая вопрос скорее не ему, а себе.       Профессор молчит, изучая его взглядом. Он красив, в том числе и тогда, когда вот так спокоен и немного печален, пусть этому задумчивому выражению Джонг предпочёл бы нежную улыбку или расцветающее на щеках смущение, но он прекрасен в любом виде. - Я вам завидую, господин Джонгхён. Завидую тому, что вы молоды. Но, пожалуй, если вы спросите, променял бы я вашу молодость и страсть на свой опыт и зрелость, то я отвечу вам, что нет, не променял бы. Каждому моменту – свое время. Молодости – напор и безрассудство. Зрелости - осторожность и размеренность. В молодости нормально думать, что нет никаких рамок и границ, а если они и есть, то нормально - пытаться их разрушить. Но думать так в зрелости, - профессор качает головой.       Джонг понимает, к чему он клонит. - Именно поэтому, профессор, я ловлю момент, - говорит он тихо и вкрадчиво. – Отказывать себе, когда ты молод, особенно в чувствах и желаниях, – глупо. Если не сейчас, то - когда? Тогда, когда я буду рассуждать также, как вы?       Профессор кривит губы, наверное, не ожидая такой ответ. «Шах и мат, учитель. Какие еще причины для того, чтобы мне отступить, вы придумаете?», - думает Джонг. - Господин Джонгхен, послушайте, - учитель вытаскивает руки из карманов и потирает пальцами одной руки запястье второй, именно там, где Джонг его вчера коснулся. Неконтролируемый жест, но такой манящий, манящий еще раз коснуться его, не только там, везде. – Вы же прекрасно понимаете, о чём я… - Я-то понимаю. А вот понимаете ли вы, профессор, о чём я? – переспрашивает Джонг, а учитель отпускает запястье, вопросительно смотря на него. – Если вы думаете, что один такой разговор способен меня переубедить, то вы ошибаетесь. - И что же мне с вами делать? – профессор опирается локтем о кафедру, разочарованно выдыхая.       Неужели, он правда думал, что Джонг так просто пойдёт на попятную? Если он писал ему настолько горячие письма, то один маленький намёк на то, чтобы остановиться, тут явно не сработает. - Я бы предпочёл страстный долгий секс, профессор, но знаю, что у вас в голове совсем другие варианты, - говорит Джонг спокойно, будто бы не сделал ему только что предложение переспать. Профессор шумно вздыхает и старается сдержаться, но на его щеках вновь распознается румянец. – Если хотите, то можете выгнать меня с курса… - Боюсь, что это будет сложнее, чем вы предполагаете. Если я не укажу настоящие причины, то мне трудно будет придумать подходящую. Все знают вас как лучшего студента курса. - Тогда не выгоняйте. Я не знаю, что вам со мной делать. Я ведь такой молодой и горячий, не чувствующий границ, а вы такой взрослый и осторожный, поэтому вам и решать, профессор, - говорит Джонг, намекая на то, что он не свернет с намеченного пути.       Учитель долго думает, смотря Джонгу в глаза и постукивая пальцами о кафедру. Джонг понимает, что за весь сегодняшний день профессор Ли так ни разу и не спустился взглядом к его губам, от которых вчера просто не мог оторваться. Это, похоже, позволяет ему сохранять спокойствие. Тогда Джонгу нужно его нарушить. Он плавно и медленно скользит языком между губами, не облизывая ни одну из них, а только привлекая внимание к своему рту, останавливает кончик в самом уголке, осторожно лизнув его, и прячет его за губами. Конечно, профессор замечает это движение, опустив взгляд к его рту, и Джонг с удовольствием видит, как губы профессора, в свою очередь, приоткрываются. - Две секунды, профессор, - шепчет Джонг чувственно, а учитель едва заметно закусывает изнутри нижнюю губу. – Не кусайте губы, а то я сорвусь и поцелую вас, вы итак слишком соблазнительны, - говорит Джонг низко и жарко, а профессор поднимает глаза к его глазам, и Джонг наконец-то находит в них страсть. - Вы не посмеете, - хрипло говорит профессор, умоляя взглядом посметь, и Джонг поддаётся, стремительно подходя к нему ближе, ближе, чем когда-либо до этого.       Он останавливается всего в нескольких сантиметрах от его губ, пылко дыша в них и смотря своими тёмными от вожделения глазами в шоколадные омуты профессора, в которых отражается испуг вперемешку с желанием. - Я посмею, профессор, вы и сами знаете это, - шепчет Джонг и тянется к его призывно открытым губам, чтобы попробовать их на вкус, но его останавливают нежные дрожащие пальцы, прижатые к его рту. - Остановитесь, - просит его профессор, а его тело рядом с телом Джонга огнём горит. Джонг это чувствует, и у него окончательно срывает крышу.       Он подаётся вперед. Профессор просто не успевает сориентироваться, а может быть, из-за возраста его реакция не настолько быстра, как у Джонга, который перехватывает нежное запястье, убирая преграду с пути к этим сочным губам, которые бормочут: - Что вы… - но не успевают закончить, потому что Джонг целует их, жадно и горячо, пользуясь тем, что они уязвимо приоткрыты.       У него дыхание перехватывает от их жара, а еще мягкости. Сердце пускается вскачь, стуча о ребра, и именно Джонг первым срывается на судорожный стон, а профессор сильно кусает его нижнюю губу и грубо отталкивает от себя. Джонг шокировано отступает, ощущая острую боль и тонкую струйку крови, стекающую с губы на подбородок. Он не пытается ее стереть, и она скатывается к шее. Он смотрит на профессора, щеки которого горят смущением, а глаза метают молнии, и, если бы не дрожащие поалевшие губы, Джонг бы подумал, что это была самая большая ошибка – сорваться так рано. - Вы с ума сошли, - говорит хрипло и испуганно профессор, прикрыв пальцами губы и сбивчиво дыша. - Совершенно точно, сошёл, и вы тому причина, - отвечает Джонг, пристально смотря на него и игнорируя боль в губе.       Всё это так непредсказуемо: этот требовательный, неожиданно случившийся поцелуй, этот вкус и жар губ профессора, оказавшийся еще более разрушительным для сердца Джонга, чем он думал, и этот жесткий воздвигающий между ними границы укус в конце. Профессор явно умеет обороняться от тех, кто пытается зайти слишком далеко. - Вы хоть осознаёте, что сделали? – спрашивает он, смотря на Джонга ошарашенно и неверяще и держа пальцы на губах, словно прикрывая их на всякий случай, если Джонг опять решиться на поцелуй. - Поцеловал вас, профессор, и это был лучший поцелуй в моей жизни, - признаётся Джонг, наконец-то стирая щекочущую кожу струйку крови с подбородка. Губа горит, стремительно опухая, и Джонг осторожно трогает рану языком. – Несмотря на то, что вы, похоже, разорвали мою губу и мне придется обратиться к врачу. - Вы сами вынудили меня сделать это, - оправдывается профессор, но смотрит на Джонга уже не так враждебно, как секунду назад. - Не могу с этим не согласиться. Вы правы, и это моя расплата за несдержанность, но я не жалею, профессор, ваши губы… - шепчет Джонг. - Замолчите, - просит учитель, вновь аллея щеками. – Я опаздываю на встречу, - он торопливо хватает телефон со стола и закидывает его в коробку с проектами. - Я помогу вам, - предлагает Джонг, беря рюкзак и оттирая кровь с подбородка. - Нет, лучше идите в медпункт, вам это нужно, - кидает профессор, и, прихватив тяжелую коробку, следует к выходу.       Джонг в последний раз кидает взгляд на его широкие плечи и ягодицы и со стоном опускается на ближайший стул, осознавая, что только что произошло. Он просто сорвался, не выдержав напора собственного желания, а еще сексуальности профессора. Это было неосторожно, слишком неосторожно, даже грязно, но так сумасшедше горячо, что у Джонг до сих пор руки дрожат от чувств.       Вообще-то его никак нельзя назвать неискушённым, у него было столько любовников, что поцелуи давно стали для него чем-то обыденным, но этот поцелуй отличается от всех, бывших до него. Особенный, как и тот, кто его подарил, вместе с саднящей раной на губе. Остро, и от этого так желанно и чувственно. Значит, если Джонг еще раз попробует поцеловать его, профессор еще раз его укусит? Но не смотря на боль, Джонг готов рисковать до тех пор, пока учитель ему не ответит, даже если его губы полностью покроются шрамами.       Он и сам не замечает, как долго сидит в аудитории, обдумывая собственные ощущения и мучая губу языком. Но когда смотрит на время, то понимает, что завис на целые полчаса, а ведь ему еще встречаться вечером с парнями, а перед этим необходимо успеть сделать домашку.       Он спускается на первый этаж и решает прихватить с собой в общежитие баночку горячего кофе из ближайшего круглосуточного магазина. Когда Джонг выходит через задние ворота университетского кампуса, он замечает чёрный BMW со знакомыми номерами, которые он запомнил еще в тот вечер, когда возвращался из мотеля после секса с блондинчиком и застал профессора пьяным в руках другого мужчины. Именно эта машина тогда стояла у подъездной дорожки - машина Минхо.       Джонг быстро заворачивает за угол ближайшего дома и осторожно выглядывает, чтобы понять, что хозяин этой шикарной машины тут делает. И тут же резко ныряет обратно в укрытие, замечая, как Минхо, а вместе с ним и профессор Ли выходят из круглосуточного магазина. До него долетает их разговор: - Спасибо, что заехал за мной, Минхо, - благодарит профессор, и Джонг слышит в его голосе улыбку. - Не за что, хён. Когда твою машину вернут из покраски? – спрашивает низкий голос Минхо. - Должны завтра, но завтра я не успею ее забрать, ты же знаешь, что у меня… - Конференция, хён, конечно, знаю, ты мне о ней все уши прожужжал, - смеется Минхо, а вместе с его неожиданно высоким смехом Джонг впервые слышит низкий, мягкий и бархатный смех профессора Ли. Даже смех у него невероятно сексуальный. Как человек может быть настолько идеальным во всех отношениях? - Точно, - подтверждает профессор, и Джонг слышит, как пикает сигнализация. - А что в этой гигантской коробке? – спрашивает Минхо, и Джонг понимает, что профессор забрал ящик с проектами с собой. Отлично! Значит проект Джонга увидит только он, и никто больше. - Проекты, которые мне нужно проверить к понедельнику, - приглушённо отвечает профессор, уже разворачиваясь и садясь в машину. - Отстой, - комментирует Минхо, и Джонг слышит лишь два хлопка дверей и то, как заводится двигатель. Через несколько секунд он выходит из своего укрытия и заходит в магазин.       Интересно, что профессор тут купил. Кофе или, может быть, сок? Джонг уверен, что не сигареты, потому что от профессора не пахнет табаком, а вкус его губ - чистый и сладкий. Жаль, что Джонг не успел попробовать весь его влажный, жаркий рот и нежный язык, но в следующий раз он уверен, что у него получится.       Джонг покупает кофе в банке и расплачивается на кассе, думая о том, что Минхо, похоже, часто видится с профессором, хотя и не живет с ним. Они встречаются или просто дружат? А, может быть, они вообще братья? Минхо называет профессора «хёном», а это значит, что он младше, хотя выглядит погодкой.       Вечером после многочисленных домашек и встречи с парнями в забегаловке, Джонг возвращается в общежитие и прибирается в комнате. За эти недели, посвящённые профессору и математике, Джонг запустил своё жилище, поэтому он наводит идеальный порядок, чувствуя, что сейчас, когда всё так непросто в его отношениях с профессором, это может ему немного помочь.       Когда он, уставший, но довольный видом комнаты и чистый после душа, заваливается на постель, он опять трогает языком ранку. Губа вспухла, но в больнице, в которую он зашёл по дороге в общежитие, сказали, что швы накладывать не нужно. Ему промыли рану и поставили укол, а еще выписали лекарство, которым нужно полоскать рот после еды, чтобы ускорить процесс заживления. «Неделя или две и все будет отлично», - сказал врач, но взял с Джонга обещание быть более осторожным.       Боль в губе напоминает Джонгу о сегодняшнем волнующем поцелуе, а еще о нежных пальцах профессора на его губах. Он начинает жалеть, что не поцеловал и их, но, если бы он это сделал, возможно, не успел бы добраться до губ. В следующий раз он будет более чувственным и покажет профессору, что может быть другим, не таким дерзким и вызывающим.       Он пишет ему с телефона на почту, не надеясь на ответ: «Ваши губы, профессор, отдал бы всё на свете, только чтобы поцеловать их еще раз. А ведь у меня осталась одна секунда из двух, вы не дали мне ею воспользоваться, так что завтра она опять превратиться в две, и я смогу коснуться ваших губ снова. Вам говорили, что они похожи на лепестки роз? Такие же нежные и хрупкие, но одновременно с этим они похожи на маршмелоу после костра, такие же горячие, мягкие и сладкие. С ума сойти, насколько они вкусные, даже вкуснее, чем я себе представлял. А вам понравились мои? Они были настолько горячи, что вы обожглись и поэтому укусили меня? Слишком напористо, слишком страстно? Простите, я не могу сдерживаться рядом с вами, вы даже не представляете, сколько сил мне нужно, чтобы контролировать себя. Я хочу вас, и ваши теплые пальцы хочу еще раз на своих губах. Это было так чувственно, профессор. Я никогда не забуду это прикосновение, как и ваш укус, порывистый и жесткий. Вы испугались страсти и, поэтому были так грубы в конце? Испугались моей страсти или испугались своей, профессор?»       Джонг засыпает этой ночью с ощущением губ учителя на своих, и ему это так бесконечно нравится, что ему снится какая-то ванильная ерунда, вроде их поцелуев на корме большого корабля, а потом медленного, долгого и трепетного секса в каюте этого же корабля на белых простынях. Профессор выглядит в этих снах таким томным, словно плавящимся от каждого осторожного прикосновения. Джонгу хочется, чтобы это был не сон, а реальность. В реальности, возможно, ему никогда не удастся вызывать в профессоре настолько же откровенную ответную реакцию, но он всё равно попробует.