Профессор Ли Джинки

      Следующие полторы недели Джонг проводит словно на автомате. Встаёт и идет в университет, а после учебы возвращается в общежитие, чтобы сделать домашнюю работу. Пару раз он встречается с ребятами из команды, и только надеется, что СонУ и Минки не замечают, насколько у него паршивое настроение. Ни разу профессор Ли не отвечает на его сообщения, а номер остаётся заблокированным. Джонг приезжает к его дому и пробует дозвониться в домофон, но он по-прежнему не работает, и Джонг понимает, что единственный шанс встретиться с профессором Ли и объясниться с ним – это дождаться, когда он выйдет с больничного, и застать его на парах или на кафедре. Он до сих пор не придумал, каким образом ему извиниться и объяснить сложившуюся ситуацию, но надеется, что слова придут сами, когда они увидятся. Больше всего Джонг боится, что у него не будет шанса это сделать, что профессор оттолкнёт его и больше никогда не посмотрит на него с прежнем огнём и нежностью. Само собой, Джонг перестаёт писать ему откровенные письма. Он пишет только короткие послания, умоляя ответить и согласиться на встречу, но ничего не меняется.       Когда в понедельник, через почти две недели после викторины, он первым заходит в лекционный зал, то чувствует себя потерянным мальчишкой, словно бы всё изменилось за это время, словно бы ничего уже не вернуть. Он садится на своё обычное место и раскрывает тетрадь на последней лекции. Он не в курсе, будет ли сегодня вести пары профессор Пак, или профессор Ли всё-таки вернется и согреет его замерзшую душу своим присутствием.       Лекционный зал постепенно наполняется переговаривающимися ребятами: кто-то завтракает, жуя кимбаб, кто-то пьёт клубничное молоко, кто-то просто пытается проснуться, глотая кофе. Несколько человек здороваются с Джонгом, а он приветливо кивает, жалея, что не стал частью какой-нибудь группы первокурсников еще в первую неделю обучения, но он уверен, что если начнёт уделять больше внимания общению со сверстниками, то преуспеет, ведь после викторины многие из группы поздравили его с победой и пожелали удачи на межуниверситетских соревнованиях, о которых Джонг еще даже не задумывался. Через несколько минут после того, как все усаживаются на свои места, в аудиторию входит профессор Ли.       У Джонга дыхание перехватывает, когда он его видит, будто чересчур яркую фантазию, рождённую жаждущим встречи мозгом. Но профессор реален, и это можно судит хотя бы по тому, как в зале раздаются фразы приветствия и пара человек даже хлопает, на что профессор улыбается и благодарно кланяется. Сегодня он одет в темно-синий костюм, рубашку в цвет костюма и кипельно белый тонкий галстук (похоже, тонкие галстуки – это его исключительное предпочтение). Джонг не стонет лишь потому что успевает прикрыть рот рукой, сделав вид, что зевает.       Какой же он красивый и нежный, словно ангел, сошедший с небес! Но Джонг замечает под его глазами темные круги, из-за которых профессор выглядит настолько беззащитным, что Джонгу хочется встать из-за стола, приблизиться к нему и сжать его в объятиях. Профессор не смотрит на него, и Джонг знает, почему. Он разочарован и, скорее всего, чувствует себя преданным, а еще он, наверное, зол, пусть по мягкому выражению лица и добродушной улыбке и не скажешь. Так трудно понять, о чем думает другой человек, особенно тогда, когда он не хочет, чтобы кто-то это понимал.       Пара проходит оживлённее, чем любая из прошедших пар профессора Пака. Само собой, ребята, собравшиеся здесь, изначально стремились попасть именно к профессору Ли, поэтому энергетика в аудитории из серьезной быстро меняется на возбуждённую. Профессор тоже выглядит чуть более приветливым и чуть менее требовательным, чем обычно. Заметно, как много удовольствия он получает, преподавая и находясь перед целой аудиторией преданных слушателей. Джонг послушно записывает абсолютно всё, что профессор пишет на доске, но не поднимает руку, когда он задаёт аудитории вопросы. Джонг чувствует, что профессор не хочет смотреть на него. Он за всю пару даже ни разу не кидает взгляд на первую парту, чтобы случайно не встретиться с Джонгом глазами. Джонг уступает, тихо и незаметно присутствуя на паре и не привлекая к себе никакого внимания. В конце профессор вытягивает бумажку с вопросом из коробочки, которая по-прежнему стоит около кафедры, и читает: - Какое у вас любимое время года и почему вы его любите?       Профессор мягко улыбается, задумчиво смотря в окно, за которым с каждой неделей всё пышнее расцветают цветы на клумбах. - Я люблю тепло, поэтому было бы правильнее выбрать лето, но я не очень хорошо переношу высокую влажность, поэтому, наверное, поздняя весна для меня идеальна. В мае еще нет ежедневных дождей, зато температура воздуха уже высокая.       Его голос звучит романтично и интимно, будто он не отвечает на вопрос студентов, а рассказывает что-то близкому другу. Джонг скользит влюблённым взглядом по его слегка усталому лицу, задерживаясь сначала на глазах, окаймлённых короткими нежными ресницами, а потом на крупных, мягких губах, слегка подсохших, но невозможно чувственных. Профессор, не выдержав его настойчивый взгляд, переводит на него печальные глаза. Джонг никогда раньше не видел в них столько боли, и чувствует, что его сердце разбивается на мелкие осколки. Он одними губами шепчет профессору «простите», но профессор быстро убирает взгляд.       На перемене между парами профессор выходит из аудитории, и возвращается лишь к звонку, поэтому у Джонга нет возможности подойти к нему и заговорить. Пары подходят к концу, и учитель отвечает еще на один вопрос по поводу любимого цвета, которым оказывается тёмно-зеленый. Джонг собирается медленно, словно о чём-то задумавшись, а на самом деле желая наконец-то оказаться наедине. Профессор Ли мило прощается с каждым, кто осмеливается к нему подойти и лично поздравить с выздоровлением. Когда они остаются в аудитории одни: Джонг, стоящий около собранного рюкзака и не знающий, что ему делать и что говорить, и профессор, сложивший руки в карманы и изучающий взглядом последние парты, их молчание достигает такого напряжения, что Джонг уже физически ощущает необходимость его прервать, но вот беда: он не знает, как. - Нам нужно поговорить, - нарушает тишину профессор, а Джонг вздрагивает, переводя на него беспокойный взгляд. - Профессор, это была ошибка, клянусь… - начинает он нервно, но профессор его перебивает. - Не понимаю, о чём вы, - и смотрит на Джонга так, будто действительно не знает о случившемся. - Почему вы не отвечали на мои письма, почему заблокировали номер, почему ваш домофон не работает? – задаёт Джонг так долго мучавшие его вопросы. - Потому что не хотел, - просто отвечает профессор, спокойно смотря Джонгу в глаза. - Чего не хотели? – переспрашивает Джонг, боясь услышать ответ. Профессор долго молчит, будто взвешивая слова. - Вас, - всё же отвечает он, и Джонга обжигает холодом. - Дайте мне объясниться. Я оступился, профессор, я знаю, но всё не совсем так, как вы думаете, - пытается оправдаться Джонг, но понимает, что звучит глупо. - А как я думаю? – спрашивает профессор равнодушно. - Вы думаете, что мне всё равно, с кем… но это не так. Я был так сильно возбуждён после нашего разговора, после вашего задания, после всего того, что я услышал по телефону, и Чимин застал меня врасплох. Я даже до конца не понял, что произошло, когда всё уже закончилось. Простите меня, умоляю… - Джонг говорит это поспешно, надеясь, что учитель его не прервет и даст сказать все то, что его гложет. – Мне не всё равно, с кем, я хочу этого только с вами… - Нет, господин Джонгхён, дело не в этом. Дело в том, что мне неинтересно, - профессор резко машет рукой, прося Джонга остановиться, и его взгляд говорит о том, что он не хочет, чтобы Джонг продолжал. - Не понял. - Мне не интересно то, в чём вы пытаетесь раскаяться. Я учу вас математике и только, и мне надоело настаивать на том, чтобы вы перестали посвящать меня в свои личные дела и чувства. Мне не интересно, где вы находитесь, с кем спите. Мне неинтересно, что вы ко мне чувствуете… - профессор пытается говорить ровно, но Джонг слышит в его голосе что-то ещё.       Так значит, профессор ревнует его? - Во время того звонка, мне так не показалось, - Джонг подходит чуть ближе, расставляя ловушки, чтобы вывести профессора из себя, и это - первая из них. - Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, господин Джонгхён, - настаивает профессор, внимательно наблюдая за тем, как Джонг приближается. - Я оставлю вас в покое, профессор, только тогда, когда пойму, что у меня больше нет шансов, - Джонг ощущает, как учитель, не смотря на выстроенные границы и желание казаться непреступным, дрожит, и чем ближе Джонг к нему подходит, тем заметнее становится эта дрожь. - У вас никогда их не было, - холодно отрицает он, но когда Джонг тянется к нему пальцами, учитель слишком резко отстраняется, руша свой равнодушно-серьезный образ.       Пальцы Джонга мажут воздух, но он добился того, чего хотел: убедился, что профессор только делает вид, что равнодушен. Но зачем ему это? Джонг хочет разгадать загадку. Да, он чувствует себя виноватым, понимает, что профессор его не простил и, кажется, еще очень долго не простит, но он ощущает еще кое-что. Похоже, учитель боится. И Джонгу очень любопытно, чего… - Ложь, профессор, - хищно улыбается он, смотря на то, как учитель скованно складывает руки на груди в защитном жесте. - Как же вы мне надоели… - тихо и дрожаще отвечает тот, пытаясь справиться с голосом. - Я и сам себе надоел будь здоров, - смеется Джонг, делая шаг вперед, чтобы убедиться, что профессор отступит на шаг, наткнувшись спиной на кафедру. И он это делает, затравленно оглядываясь по сторонам, будто ища путь к отступлению. - Надоело совершать идиотские поступки и навязываться мне? – грубит он, но Джонг прекрасно понимает, что это его неудачная попытка защиты. - Совершать идиотские поступки – да, еще как! Навязываться вам – нет. Знаете, что мне надоело больше всего? – спрашивает Джонг. - Ну и что же? – не выдерживает профессор. - Надоело сдерживаться, - Джонг подаётся вперед, пытаясь прощупать границы.       Профессор вздрагивает и тут же отклоняется, а его рука взлетает к губам, чтобы прикрыть их от поцелуя. Значит, он уверен, что Джонг попробует поцеловать его еще раз. - Разве вы сдерживаетесь? – спрашивает профессор, успокоившись, когда Джонг отступает от него на шаг назад, и, опустив руку, вновь складывает ее в карман, пытаясь скрыть усилившуюся дрожь. Его взгляд становится всё более напряжённым, и в нем появляется уже очевидная обида. – Звонок профессора Пака сказал мне об обратном.       Вот и настал момент, в который Джонг просто обязан что-то сказать, что-то такое, что может изменить ситуацию. - Я с ним не спал, профессор, но да, я изменил вам. Я признаю это и прошу у вас прощения. Я запутался и ошибся. Знаю, насколько мерзко то, что я сделал, и нет никакого оправдания такому поступку, но я все равно надеюсь, что вы меня простите. Возможно, не сразу, но когда-нибудь, вы же сможете? – умоляюще спрашивает он. - Послушайте, господин Джонгхён, не нужно передо мной извиняться. Между нами нет никаких отношений, поэтому изменить вы мне не могли по определению. Передо мной у вас нет обязательств, как и у меня перед вами. Вы имеете полное право спать с кем хотите. Быть может, тогда вы от меня отстанете, - говорит он с надеждой, а Джонг хмурится. - Чимин очень способный ученик и к тому же симпатичный юноша, и я могу понять ваши желания. Единственное, не занимайтесь этим в общественных местах, это некрасиво и не уважительно по отношению к окружающим.       Джонга опять обжигает тем холодом и равнодушием, которое сквозит в голосе и фразах профессора. Он бы смог стерпеть огненную ревность и обиду, но вот это равнодушие он выдержать не в силах. Профессор который раз подчеркивает то, что между ними ничего нет. Да, возможно, он и прав, и для него это была не измена, но для Джонга, вообще-то по уши влюблённого, это была настоящая измена, потому что в его голове они с профессором уже давно вместе. - Мы не спали, - еще раз повторяет Джонг на всякий случай, а профессор фыркает. - Слышать не хочу, чем вы там занимались, - говорит он высокомерно. - Я представлял вас, профессор, - честно признаётся Джонг, наблюдая за реакцией. - А сказали, что не знали, что делаете, - профессор опять поднимает руки и переплетает их на груди. - Не понимал до конца, это так. Но не мог не представить вас, когда он взял меня в рот, - Джонг понимает, что идёт по очень тонкой грани только ради того, чтобы вызвать очередной приступ ревности.       Он хочет убедиться в том, что не ошибся, увидев ее отблеск в глазах профессора, пока он не сделал вид, что ему плевать на то, что Джонг был близок с кем-то другим. Глаза профессор вспыхивают недовольством. - Избавьте меня от подробностей, не хочу слушать о ваших извращённых фантазиях. - Но знаете, я бы предпочёл сам встать перед вами на колени. Мне так хочется сделать вам хорошо, - шепчет Джонг и быстро жадно скользит языком по губам. - Вы сделаете мне хорошо, если отстанете, - говорит профессор, но Джонг замечает, как его взгляд опускается к его губам. - Я не могу отстать от вас, потому что с ума по вам схожу. Я думаю о вас каждую ночь, думаю о том, как буду ласкать вас пальцами и губами, мечтаю, что вы будете нежным и чувственным в наш первый раз, во все наши разы, - откровенно и хрипло говорит Джонг, а профессор начинает медленно краснеть, сжимаясь всем телом, будто хочет исчезнуть. - Мечтаете обо мне, а целуете его? – срывается с его губ, и он, скорее всего, сам прекрасно понимает, насколько по-мальчишески обидчиво это звучит, и из-за этого еще сильнее конфузится. - Я его не целовал, профессор, он просто сделал мне минет, - говорит Джонг спокойно, но профессор ярко вспыхивает, и в его глазах отражается обжигающе сильная ревность. - Замолчите же, наконец, - просит он раздражённо. - Вы ревнуете? – спрашивает Джонг, пристально и горячо смотря на него. - Кого? Вас или Чимина? – спрашивает он дерзко через пару десятков секунд и вскидывает на Джонга вопросительный взгляд.       У Джонга спирает дыхание. Что он только что сказал? - В каком смысле Чимина? – непонимающе спрашивает он. – Вы что с ним…? - Почему бы и нет? Может быть, вы не единственный, кому он делал минет… – Говорит профессор с усмешкой, а Джонга захлестывает волна дикой ревности и он срывается, рывком хватая руки профессора и разводя их в стороны, чтобы тот не успел его оттолкнуть и помешать сократить расстояние между ними до критического.       Джонг прижимается к нему практически всем телом, и его губы оказываются всего в сантиметре от приоткрытых губ профессора, с которых срывается удивлённый протестующий возглас. - Не играйте так со мной, профессор, если не хотите, чтобы я разозлился, - шепчет он ему в скулу, потому что профессор предусмотрительно разворачивает голову, чтобы избежать поцелуя. Его всего трясёт, а дыхание становится прерывистым, но он не отталкивает Джонга от себя и не пытается вырваться. - А если я хочу, чтобы вы разозлились? Что вы сделаете? – Спрашивает профессор, повернув голову и смело посмотрев Джонгу в глаза. - Скажите, что он не делал этого с вами, - требует Джонг, а профессор хмыкает и нагло продолжает. - А что, если я с ним это делал? Вы рассматриваете такой вариант, господин Джонгхён?       Джонг предупредительно низко рычит и шепчет: - Вы решили со мной поиграть в ревность, профессор? Хотите знать, ревную ли я вас? Я ревную, вам и проверять не нужно, поэтому не нужно меня накалять, иначе вам придётся расплачиваться.       Профессор так близко, так невозможно близко, слишком близко для беспорядочно долбящегося в груди сердца. И он так восхитительно пахнет, словно самый лучший на свете секс… Нет, еще лучше, словно самый лучший на свете секс после решения самых сложный на свете задач по математики. - И как же я буду расплачиваться? – спрашивает профессор, а его взгляд загорается любопытством и предвкушением, опять скользя к губам Джонга. - Двадцать одна, профессор, - шепчет Джонг, а учитель делает судорожный вздох и пытается высвободиться, но Джонг сжимает его нежные запястья чуть крепче, пресекая эти слабые попытки. – Вы же знаете, о чём я, да? Потому что считали так же, как и я.       Джонг прижимается к его скуле носом, жадно вдыхая запах и практически теряя от этого голову. Профессора бьёт дрожь, и он отворачивается сильнее, поэтому Джонг может лишь горячо дышать в его ухо и медленно шептать: «Я поцелую вас, профессор, прямо в ваши сексуальные губы. Сначала в губы, а потом и везде, где захочу…».       Щёки профессора алеют сильнее, а с губ срывается тихий дразнящий слух стон, и Джонг прижимается к нему снизу, давая ощутить свой твёрдый стояк в джинсах, но он абсолютно не ожидает почувствовать ответно стоящую каменную плоть профессора. Из-за этого у него всё внутри замирает от желания и внизу живота разливается огонь. Джонг возбужденно рычит и чувственно прикусывает мочку профессора, на что тот реагирует в этот раз стоном куда громче, и Джонг пользуется этим, отпуская одну его руку и ловя безупречно красивый подбородок, и с наслаждением слышит, как окончание низкого стона теряется между его собственных губ, когда он наконец-то целует профессора.       Его губы оказываются еще более горячими и сладкими, чем Джонг помнит, но такими же непослушными. Профессор противится, но это не расстраивает Джонга, это распаляет его еще сильнее. Он отрывается от него на секунду, и учитель хватает его свободной рукой за рубашку, в попытке оттолкнуть от себя. Его дыхание сбито, а глаза горят желанием, но он всё равно ему сопротивляется. - Один, - хрипло считает Джонг, ловя его запястье. - Что вы творите? – голос профессора надламывается из-за того, что Джонг перехватывает отталкивающую его руку, умудряется отцепить ее от своей рубашки и приникает губами к манящей шее. - Делаю вас своим, профессор, - шепчет он, скользя по гладкой, вкусной, горячей коже языком и в конце оставляет на ней след от нежного укуса. - Два.       Он ощущает, как член профессора дергается, кажется, еще больше твердея. Такой огромный и горячий, что Джонга окатывает жаркими мурашками. - Я не хочу, - дразняще томно шепчет профессор, облизывает губы и переводит на Джонга поддернувшийся поволокой взгляд. Джонг нутром чует, что победил. - Если вы такой твердый, когда не хотите, то какой же вы будете, когда захотите?       Джонг опять борется с руками профессора, которые тот пытается вскинуть, но выигрывает. То ли профессор слишком дезориентирован поцелуями, то ли на самом деле не хочет сопротивляться, и Джонгу в этот раз даже легче удаётся его победить. - Замолчите, - просит профессор, наконец-то поворачивая голову так, что их губы оказываются напротив друг друга.       Джонг смотрит на него нетерпеливо и страстно, а профессор откровенно и смущённо. Его дыхание тяжелеет, а румянец распространяется на уши и ползёт вниз к шее. Так чертовски соблазнительно! - Боитесь, что сорветесь? Вы уже сорвались профессор, еще тогда, когда впервые посмотрели на меня не так, как полагается преподавателю смотреть на своего студента. Ваши губы любят говорить неправду, и мне придётся научить их не лгать, - Джонг оставляет один обжигающий, но короткий поцелуй у самой кромки его нижней губы, и профессор дарит ему нежный несдержанный стон. – Уже лучше, - удовлетворённо шепчет Джонг, возбуждённо смотря на влажные и покрасневшие от желания губы профессора. - Какой же вы наглый, - говорит низко профессор и призывно приоткрывает рот, словно специально дразня его. - Вы так любите это повторять, потому что вам это нравится, да, профессор? Нравится, что я такой наглый с вами? – Джонг не может сдержаться и снова пробует поцеловать его, но профессор в последний момент сдвигается, и Джонг попадает не в губы, а в подбородок, но его это не смущает. Он настойчиво скользит по нему языком и дотягивается до уголка губ, нежно мазнув по нему кончиком языка. - Как вы смеете? - Смею, потому что знаю, как вас это заводит...       Профессор неожиданно сильно дергает руками и Джонг выпускает одну из них, но профессор не отталкивает его, а накрывает пальцами его губы как тогда, когда Джонг впервые его поцеловал. - Вы такой пошляк, - шепчет он, наблюдая, как Джонг осторожно начинает целовать его мягкие, пухлые пальчики.       Джонг аккуратен и до безумия нежен. Он сам не понимает, почему этот жест (прижатые к губами пальцы) профессора так его задевает. Он медленно приоткрывает рот и обхватывает губами указательный палец, а профессор возбуждённо стонет, и его глаза становятся совсем мутными. Когда Джонг плотно и мягко всасывает палец в рот, профессор закусывает губу. Потом он выпускает нежный пальчик и мягко облизывает его от основания до самого кончика… - Три, - считает профессор, а Джонг соблазнительно улыбается и приоткрывает рот, чтобы еще раз обхватить его пальцы губами, но рука профессора опускается вниз.       Джонг не ловит ее. Вместо этого он подаётся вперед и трепетно целует профессора в губы. В этот раз эти губы отзываются, несмело приоткрываясь, и Джонг с наслаждением углубляет поцелуй, мягко ведя губами по горячим губам профессор и не сдерживает судорожного стона. Он думал, что его сердце не способно на еще более быстрый темп, но оно ускоряется, когда губы учителя осторожно обхватывают его нижнюю губу. Джонг хочет проникнуть в его сладкий рот языком, но его встречает последняя преграда: практически сжатые зубы. Джонг на секунду отрывается от него и шепчет: - Четыре… Впустите меня, профессор, я так хочу попробовать вас… - Не нужно… Если вы еще раз меня поцелуете, я снова вас укушу, - шепчет ему профессор хрипло, на самом деле уже полностью и окончательно сдавшись. Его рука притягивает Джонга к себе, сжимая рубашку на груди, а тело разгоряченно дрожит. - Кусайте, профессор. Я так хочу вас, позвольте мне…       И тут в кармане учителя начинает вибрировать телефон, отчего он испуганно дергается и выпутывается из хватки Джонга, а Джонг разочарованно его отпускает, чувствуя, как дикий стояк буквально готов прорвать ткань джинсов. Он бросает взгляд на промежность профессора, но тот уже успевает отвернуться и прикрыть пах ладонью. То, что у него встал очевидно им обоим, и Джонг внутри себя ликует, осознавая, что возбудил его еще до того, как поцеловал. Вот это страсть! Профессор, кажется, совсем не уступает самому Джонгу в горячности, и ему не терпится узнать, каким он будет в постели. - Я должен быть на кафедре. Я совсем забыл, что у нас совещание… - скомкано говорит учитель и старается избегать взгляда Джонга, пряча телефон в кармане. - Профессор, вы… - начинает Джонг низко и хрипло, но учитель отрицательно качает головой. - Давайте не сегодня, хорошо? Я напишу вам, – поспешно говорит он и ждёт, чтобы Джонг дал хоть какой-то ответ, но Джонг молчит, и учитель поднимает на него смущённый взгляд блестящих глаз. - Только не говорите, что в следующий раз мне будет нужно напоминать вам, как вы стонали от моих поцелуев сегодня, прежде чем вы признаетесь, что с ума по мне сходите, - говорит Джонг, сексуально улыбнувшись в конце. Профессор смущённо откашливается и опять старается перевести тему. - Не сейчас, договорились? - Скажите, что вы с ума по мне сходите, - настаивает Джонг. - Вы бредите. Вы точно не заразились от меня ОРВИ? – Профессор окончательно тушуется и уже разворачивается в сторону выхода, когда Джонг говорит: - А ведь вы совсем потеряли контроль. Дверь была открыта, и нас мог кто-то застать, но вы даже не вспомнили об этом, так были увлечены моими губами…       Профессор останавливается. - Прошу вас, хватит. Я и сам в курсе, что потерял голову, - и уходит, не посмотрев на Джонга, а Джонг выходит следом за ним, провожая взглядом широкую спину, и улыбается.       Прогресс заметен, пусть профессор снова пытается всё отрицать. Последний поцелуй был уже больше похож на взаимный, особенно тогда, когда его губы обхватили нижнюю губу Джонга. А ведь Джонг еще не пробовал его глубоко. Он уверен, что, когда профессор наконец-то впустит его, они оба уже не смогут остановиться, и именно поэтому Джонгу хочется в следующий раз поцеловать его в таком месте, где он смог бы не волноваться за продолжение. Желательно, в его квартире, а может быть, и в дорогом отеле. Главное, чтобы им никто не смог помешать.       У него выветриваются все мысли о том, как и где он хотел профессора до этого. Он чувствует, что всё будет совсем не так, как он запланировал, и это, как ни странно, его не расстраивает, наоборот, он ощущает нарастающее предвкушение. Учителя с одной стороны трудно склонить к близости, но с другой, восторг в тот момент, когда он всё-таки отвечает, становится еще более острым.       В этот вечер Джонг чувствует себя победителем. Нет, он ясно осознаёт, что ему предстоит еще долгий путь по завоеванию профессора Ли, но то, как ответили его нежные губы на поцелуй, пусть и совсем ненадолго, показало, что ему ни в коем случае нельзя отступать, потому что только такими маленькими, но смелыми шажками, Джонг сможет в итоге прийти к цели.       На самом деле, он думает не только об этом. Ему очень хочется продолжить занятия математикой, причём не только на парах профессора Ли, а как раньше: приходить к нему на кафедру и разбирать задания вместе. Просто сам факт того, что их двоих увлекает одно и то же, Джонга заводит не меньше, чем вкус кожи и губ профессора.       Он ползает по сайтам университетов, чтобы узнать о будущих межуниверситетских олимпиадах или викторинах, натыкаясь на парочку интересных вариантов и выписывает сроки подачи заявок. Еще он регистрируется в музыкальный коллектив своего университета, который ищет участников: как ребят, занимающихся классической музыкой, так и тех, кто мечтает играть в рок–группе, что Джонгу кажется заманчивым. Он неплохо играет на гитаре, по крайней мере, играл в старшей школе. Конечно, Джонг не уверен, что для университетской группы у него достаточно способностей, но он решает попробовать.       А еще он договаривается о встрече с СонУ и Минки, и они выбираются посидеть в кафешке рядом с университетом. Они выпивают и наслаждаются теплым вечером, наблюдая за симпатичными девчонками, устроившимися за столиком недалеко от них. Одна из них строит СонУ глазки, а он, сначала делает вид, что не замечает этого, но в итоге начинает бросать на нее заинтересованные взгляды. Минки же, посмеиваясь над поведением друга, болтает с Джонгом о баскетболе. Джонг замечает, что еще одна девушка из этой компании поглядывает на него с интересом, но он равнодушно скользит по ней взглядом, надеясь, что она перестанет на что-то надеяться. В итоге эти заигрывания ни к чему не приводят, и девушки покидают кафе. Они еще какое-то время выпивают, а потом вызывают такси, и Джонг оказывается в общежитии уже ближе к ночи.       После приличной порции алкоголя он ощущает себя особенно смелым и решается написать профессору еще одно письмо на почту, наплевав на то, что он, возможно, окончательно ее заблокировал. «Я так соскучился по вам. Да, уже... Будь моя воля, я бы не отпускал вас от себя ни на минуту. Вы ведь наконец-то ответили мне, профессор Ли, на мой поцелуй, а еще вы так нежно стонали, когда я ласкал губами и языком вашу шею, подбородок и пальцы. Я хочу попробовать больше! С каждым разом я становлюсь всё более жадным. Хочу сначала мягкие пухлые губы и сладкий горячий язык (вы же дадите мне коснуться его своим языком в следующий раз?), потом сексуальный подбородок, нежную соблазнительную шею, острый кадык и ключицы. Хочу расстегнуть вашу рубашку и скользнуть языком по горячей коже вниз, к груди. Хочу, чтобы вы запустили свои мягкие пальчики мне в волосы и сжали, не сдержав откровенного стона. Потом я бы позволил себе расстегнуть вашу рубашку чуть ниже и полюбоваться вашим крепким торсом. Похоже, вы часто посещаете тренажёрный зал, и я уверен, у вас шикарный пресс и мышцы груди. Хочу увидеть вас обнажённым. Дальше я раскрою рубашку чуть сильнее и проведу губами по коже, и в конце концов откину ткань так, чтобы насладиться вашими соблазнительными сосками. Чёрт, профессор, как же мне хочется их увидеть! Они нежные, да? Наверное, они даже слишком нежные. Что если осторожно коснуться их кончиками пальцев? Сначала ореола, а потом и самой горошинки. Вам понравится? Я уверен, что ваше тело выгнетесь от этой ласки. Но куда больше мне хочется сделать это губами: настойчиво прижаться ими вокруг соска и нежно всосать горошинку в рот, а потом коснуться ее горячим языком. Мне хочется делать это так долго, чтобы ваши соски покраснели от моей ласки, а вы бы стали настолько возбужденным и разгорячённым, что уже не смогли бы сдерживаться. Дальше я бы скользнул языком вниз по ребрам, облизав каждое из них и в конце чувственно прикусив бархатную кожу. Как же немыслимо вкусно она пахнет! Я чуть с ума не сошёл, когда почувствовал вас так близко. Потом я бы расстегнул ваш ремень и брюки и полностью оголил бы вас снизу. Но перед этим я бы вдохнул ваш запах через бельё, ощутив то, как пахнет ваше возбуждение. Я хочу раскрыть ваши аппетитные бедра и прижаться губами к сгибу между ногой и промежностью. Вы чувствительный там? Что если сначала я возьму в рот ваши яички и аккуратно оближу каждое из них, а потом скользну языком к пупку и пройду дорожкой жарких поцелуев вниз к самому основанию члена? Когда я думаю о нём... о вашем члене, профессор, у меня всё внутри замирает от желания. Особенно после того, как я ощутил сегодня, насколько твердым и огромным он может быть из-за моей близости. Если я еще раз увижу или почувствую его вставшим, боюсь, что не смогу сдержаться, потому что слишком сильно хочу взять его в рот… Полностью, до самого конца, так глубоко, чтобы он оказался у меня в горле. Но сначала я коснусь языком головки, чтобы попробовать на вкус вашу смазку, а потом жарко обхвачу её губами и буду ласкать языком, облизывая уздечку, перед этим сдвинув вниз крайнюю плоть. Наверное, я не смогу делать это долго, потому что сорвусь и возьму в рот вас полностью. Я сделаю вам так хорошо, как никто никогда не делал. Вы кончите не сразу, нет, потому что я буду прерываться и целовать всё ваше тело, начиная с ног и заканчивая губами. Не оставлю ни одного вашего сантиметра без поцелуя. Я не знаю, когда разрешу вам кончить. Наверное, когда мои губы и язык уже будут ныть от усталости. Я хочу, чтобы вы кончили мне в рот, профессор. Я мечтаю о том, что буду делать это с вами настолько долго, насколько мне захочется. Как быстро вы возбуждаетесь заново и достигаете пика? Сколько раз за ночь вы способны кончить? Я сделаю так, чтобы вы сбились со счёта. Я буду делать с вами это всю ночь, не отпуская из постели, а потом утром мы примем душ, поедим и затем продолжим. Не знаю, сколько мне нужно секса с вами, чтобы насытиться, боюсь, что бесконечное количество раз. Но нам придётся прерываться, ведь так? Хотя бы ради математики. Ради нее я разрешу вам отвлекаться от меня, если вы пообещаете мне быть моим по ночам, все ночи, каждую ночь в моей постели подо мной, профессор, обнажённый и горящий от страсти. Признайтесь, что вы тоже хотите этого – хотите быть моим, хотите стонать и выгибаться подо мной, хотите, чтобы я откровенно шептал вам на ухо, что сделаю с вами, пока мы будем заниматься любовью.» Джонг высылает письмо и со стоном падает на кровать, двигая пальцами по напряжённой плоти и воскрешая в памяти тот огонь, что вспыхнул между ними сегодня, вспоминая, как профессор несдержанно стонал в его руках и представляя, каким чувственным он будет в постели. В его фантазии появляется еще одна откровенная картинка: учитель, стоящий перед ним в коленно-локтевой на столе, за которым Джонг обычно сидит на парах математики. Его ноги просяще раздвинуты, а головка крупного, блестящего от смазки члена, касается поверхности, и профессор разгорячённо всхлипывает, а потом громко протяжно стонет, когда Джонг наконец-то касается языком нежного напряжённого колечка мышц между двумя крепкими ягодицами. "Не делайте этого, господин Джонгхён" - учитель до последнего будет умолять его не делать того, что он делает, а с его головки будет капать смазка, лишь еще больше подтверждая то, что его слова – только прикрытие настоящих желаний. Джонг ускоряет темп, когда представляет, как его мягкая тесная дырочка сожмётся вокруг языка, когда он протолкнёт его внутрь. Не сказать, чтобы до этого его так невероятно заводил римминг, но представив, как он делает это с учителем, особенно умоляющим его остановиться, его накрывает такой волной дикого возбуждения, что он громко стонет, даже не волнуясь о том, что могут подумать соседи, живущие за тонкой стенкой. С профессором ему хочется даже того, чего раньше ни с кем не хотелось. Когда он представляет, как доведет его до оргазма своим языком внутри, как учитель качнёт бедрами навстречу его губам, чтобы попросить о большем: чуть глубже, чуть более интенсивно, его напряжённый живот дергается, и Джонг с низким рыком кончает, а семя пачкает его пальцы, густо скатываясь вниз по члену к лобку. Он долго приходит в себя, дрожа после оргазма и кусая губы, не в силах стереть из фантазии откровенную картинку того, как профессор с наслаждением выгибается и кончает прямо на стол, пачкая тетрадь по математике, в которой Джонг буквально полчаса назад писал. Он понимает, что всё чаще в его фантазиях возникает не только профессор Ли, но и математика: либо лекционный зал, либо их записи, разбросанные на столе, измазанные спермой и смазкой, либо теперь парта и собственная тетрадь. Возможно, эти пикантные подробности делают его возбуждение и оргазм чуть более острым, а картинку чуть более развратной. Интересно, учителя бы тоже завело осознание того, что они занимаются сексом в такой обстановке. А еще Джонг вдруг вспоминает, каким низким и бархатным был его голос после викторины. Что, если учителя действительно заводит то, как он выглядит, когда занимается математикой? Его окатывает мурашками, когда он представляет, как профессор разгорячённо и откровенно смотрит на его спину и ягодицы, пока Джонг решает задание у доски. У него внезапно рождается дьявольский план. Что, если попроситься к доске и решить какое-то супер сложное задание прямо на лекции? А еще интересно, что будет с профессором Ли, если Джонг начнёт комментировать свои действия? Ведь ему так нравится, когда Джонг говорит ему пошлости, вдруг это сработает и с математикой? Он помнит, какими темными становились глаза учителя, когда он показывал ему свои тетради, но при этом ни разу не комментируя то, что пишет. Ему определенно нужно попробовать проговаривать вслух шаги в решении. Но выйти к доске нужно будет ближе к окончанию пары, чтобы он успел лишь начать пример, а закончил его делать уже тогда, когда все остальные выйдут из аудитории, чтобы остаться с профессором один на один и удостовериться в собственных догадках. Только в этот раз ему нужно будет обязательно закрыть дверь, чтобы не допустить того, что им помешают. Он не собирается заходить слишком далеко. Дойти до последнего рубежа ему хочется в тех условиях, в которых учитель будет чувствовать себя комфортно и сможет расслабиться и позволить себе стонать и быть откровенным и настоящим, выражать абсолютно любые эмоции, не боясь, что его услышит кто-то, кроме Джонга. Джонг ухмыляется, стирая с тела салфеткой остатки наслаждения, и думает о том, как бы ему завтра одеться, чтобы понравиться профессору. У него есть те узкие кожаные брюки, которые он ни разу не надевал на пары. В них его задница выглядит гораздо аппетитнее, чем есть на самом деле. Возможно, конечно, учителю нравится в нём что-то другое, а не ягодицы. Хотя, с другой стороны, почему бы не дать ему насладиться всем его телом? Снизу – кожаные штаны, сверху – любимая рубашка, так удачно подчеркивающая рельеф плеч и груди, которую профессор еще не видел на нем без кожанки. Держитесь, профессор!