Время будить королей

Появление Дрогона, если не успокоило Дейенерис, то всё равно заставило почувствовать себя чуть лучше. Когда он улетал так надолго, она начинала тревожиться, как бы ни случилось с ним чего дурного. При всей его величине, мощи и испепеляющем пламени, существовали на свете силы, которым не сравниться ни с какими скорпионами. И от них не защитят ни доспехи, ни твёрдая, точно камень, кожа. Дейенерис знала, что следовало приучать дракона к металлу, но он не всегда давался и выпускал струи горячего дыма из ноздрей, стоило ему завидеть своё облачение и недавно сделанное седло. Он не привык к такому, и мириться с подобным обращением не желал. «Что я за мать, — иногда сокрушённо думала Дейенерис, — если не могу уговорить своего грозного сына на такую малость». Но он всё же вернулся. Судя по всему, невредимым. Кинвара после того неприятного случая стала задумчива и молчалива. Почти не улыбалась, хотя прежде улыбка, пусть и едва заметная, редко покидала её алые губы. Если же красная жрица и улыбалась, то лицо её всё равно носило неизгладимый отпечаток напряжения и беспокойства. Дейенерис прекрасно понимала, что стало тому причиной, у неё самой сердце ныло. Сарелла и вовсе ходила мрачная, как туча. Дейенерис заметила, что она взяла старый жилет, найденный среди прочих вещей Марвина, и на следующий день надела на себя. Одежда эта была ей слишком велика, но Сареллу это нисколько не смущало. Джон, казалось, не слишком опечален, но и радости в нём не было. Он плохо знал архимейстера Марвина, но и очевидно понимал, что исчезновение его — если честно сказать, больше походившее на побег, — не сулило ничего хорошего. Какими бы благими намерениями ни руководствовался сам Марвин. Дейенерис же колебалась между гневом и отчаянием. Пройдёт немало времени прежде… прежде, чем все они смогут смириться. Если не удастся Марвина отыскать, ведь он наверняка сделал всё, чтобы этого избежать. И от этого осознания Дейенерис хотелось почти ударить его. Ведь она полагала, что никто больше не станет решать, что для неё лучше, не став советоваться с ней самой. А ведь ей не будет лучше, если Марвина не окажется рядом. Он оставался одним из немногих, кому она верила. Одним из тех, на кого могла положиться. Тот, кто отправился следом за ней в опасное путешествие, ведомый лишь слепой надеждой и верой. Он, Кинвара… и Герион Ланнистер, найденный ими в Землях Вечного Лета. Они все рисковали жизнью, и теперь… что теперь? Дрогон вернулся вчера, и сегодня ей предстояло облететь Миэрин трижды, давая людям знак собраться в Яме Дознака. Всё это время Дейенерис обдумывала, что ей сказать — и как. К тому же потребовалось время, чтобы надиктовать найденным писцам своё послание, которое глашатаи будут читать на площадях города. Красный дракон, закружив по комнате, опустился Дейенерис на плечо. Она погладила его, и он ткнулся тёплой и шершавой мордой ей в лицо. — Пока тебе ещё рано подниматься высоко, радость моя, — ласково обратилась она к дракону и посмотрела на колыбель, где ворочалась проснувшаяся Рейенис. Дейенерис уже знала, что сделает. Знала, пусть это было и рискованно. Останься здесь архимейстер, он бы непременно стал её отговаривать и пришёл бы в ужас от такого замысла. Но его здесь нет, и Дейенерис вдруг осознала, что ей не хватает не только его заботы, но и ворчания, ставшего таким привычным и родным. — Не лучшее время для слёз, — тихо проговорила Дейенерис, не отводя взгляда от ало-пурпурных драконовых глаз, глядевших на неё очень внимательно. Дракон, будто соглашаясь, спорхнул с её плеча и сел на одну из перекладин колыбели. — Рейенис должна дать тебе имя, но я подумаю, как мы будем звать тебя до этого, — заключила Дейенерис. Конечно, может случиться так, что её дочь, став достаточно взрослой, станет всадницей одного из тех драконов, которые ещё не появились на свет, но чувствовала — эти двое уже связаны. Тем он походил на Мераксес, на которой когда-то летала другая Рейенис, погибшая в Дорне вместе со своим змеем. Дейенерис позвала служанок, чтобы те помогли ей облачиться в платье бордового цвета, который напоминал о густом и терпком вине. Она подпоясалась широким серебряным кушаком, сверкавшим редкими чёрными аметистами, и выбрала тёплую накидку под цвет платья, поскольку наверху могло оказаться намного холоднее. В отросших уже до плеч серебристых с золотом волосах звенели три колокольчика, вплетённые в маленькие косы. Они не переставали напоминать о пути, пройденном заново. После этого Дейенерис велела как можно теплее облачить свою дочь. Обе служанки непонимающе уставились на неё. И она почти услышала тот самый, ворчливый и недовольный голос Марвина: «Принцесса совсем ещё младенец, и это слишком рискованно, она мала для такого». Да, наверное, он бы так и сказал. Но тем не остановил бы, разумеется. Дейенерис знала, что должна сделать, и знала, что Дрогон не обидит свою младшую сестру. Куда сложнее окажется уговорить его самого облачиться в доспехи и приладить столь ненавидимое им седло. Рейенис тихо хныкала, пока её одевали, но не плакала, как прошлым утром. Дейенерис всё ещё с ужасом вспомнила тот плач, хотя для младенцев это совершенно нормально. Но было в том плаче нечто такое, что действительно становилось сразу очевидно: случилось дурное. Рейенис каким-то образом почувствовала это. Да и дракон её забеспокоился. Велев снести дочь вниз, как только закончат с её одеванием, Дейенерис отправилась к арсеналу, где хранились доспехи и седло для Дрогона. Она тут же попросила два широких кожаных ремня, которыми можно дополнительно закрепить спелёнатую Рейенис на её груди. Джон, как видно, отправился нести свой привычный караул за стенами Миэрина, Сарелла ещё не появилась, а Кинвара наверняка пребывала в своей комнате, пропахшей дымом. Был тут, однако, Вдовец, сопровождавший Дейенерис неотступно. Его неизменный топор внушал некую уверенность. Чего не скажешь о шлемах, которые Вороны-Буревестники всегда имели при себе. Они изображали чёрные вороновы крылья. Следует попросить заменить их на что-нибудь другое, но потом. — Не случилось ли чего тревожного ночью? — спросила Дейенерис, спускаясь по широким мраморным ступеням, опершись о руку наёмника, хотя и знала — всё в порядке, иначе бы её разбудили. — Нет, моя королева, ничего серьёзного, кроме нескольких пьяных драк, — оправдал её ожидания Вдовец. — Я думаю… мне следует снова принять у себя прибывших сюда людей, — задумчиво проговорила Дейенерис. — Имею в виду здесь, в Великой Пирамиде. — Но вы же… вы же говорили с ними тогда, когда они только явились к стенам города, — напомнил Вдовец. — Неужели вам этого недостаточно? Они ведут себя довольно смирно. Да, это верно. Как только у стен города были замечены клубы пыли, а на реке появилось несколько небольших кораблей, Дейенерис тут же об этом доложили — тогда ещё только брезжил рассвет. Люди её уже приготовились оборонять город от неведомого врага, пока не стало понятно, что это просто беженцы, среди которых оказалось немало стариков, женщин и детей. Но и мужчины присутствовали. Они везли с собой не только припасы, необходимые в пути, но и некоторые из своих товаров. Квартийцев среди них оказалось мало — кто ж просто так захочет покидать богатый город, пока опасность остаётся по большей части лишь тревожными вестями, ползущими по Шёлковому пути и Песчаному тракту? Но всё же кое-кто усматривал в этом не иллюзорную опасность. Дейенерис тогда осторожно попыталась узнать у одного из них про Тринадцать, но тот торговец лишь улыбнулся, покачав головой. Даже не заплакал, как то было принято у этих молочных людей. — Я знаю, кто вы, королева драконов, очень хорошо знаю. Когда вы только прибыли к нам, я был слишком беден, чтобы поднести свой дар и лично посмотреть на ваших сыновей. Но, как и всем, мне известно, что случилось в Доме Бессмертных. Теперь с Бессмертными и их нечистой тёмной магией покончено. Вы сожгли Дом праха, тем разгневав многих, заставив их пожелать вам смерти. Жалостливые искали вас, но потерпели поражение, и за это лишились значительной части своей прежней славы, сравнимой со славой Безликих из Браавоса. Сейчас, милостивая госпожа, Квартом правят Десять. И никакой больше магии и знать не хотят. Даже, да простятся мне мои слова, драконов. — А Жалостливые? — спросила Дейенерис, чувствуя некоторое беспокойство. — Вы сказали, что они лишились прежней славы, но что с ними теперь? «Сир Барристан спас меня тогда, без него я умерла бы гораздо раньше»,— горестно подумала она, вспоминая ещё одного рыцаря, погибшего за неё. — В конечном итоге их орден так же был распущен, — уже без особой уверенности ответил квартиец, — хотя никто не изгонял наёмных убийц из города. Не исключу, что они всё же продолжают существовать и некоторые по-прежнему пользуются их услугами. Они обходятся дешевле, чем Безликие, но дело своё знают не хуже, пусть ваша светлость и оказалось им не по зубам. И счастье, что так произошло! Дейенерис побеседовала с ним ещё немного, убедившись, что в остальном Кварт мало изменился, а после приняла ещё нескольких человек, и те как раз поведали истинную причину их отъезда из родных краёв. Выслушав всех, Дейенерис позволила людям оставаться в Заливе Драконов столько, сколько будет необходимо, и поручила Вдовцу взять Джона в отряд, который будет следить за порядком в лагере. Прибывшие люди принесли тревожные вести, и Дейенерис прекрасно понимала, что то не пустые страхи. Теперь это обрело более чёткую форму. От этого, как ни странно, стало даже проще. — Говорила, — согласилась Дейенерис со Вдовцом, — и принимала, но не приглашала преломить со мной хлеб. Здесь нет такого обычая, но совместная трапеза располагает к более откровенным беседам, как мне кажется. — Может быть, и так, — с сомнением прогудел Вдовец. — Тебе как будто не нравится эта идея? — оглянулась на него Дейенерис. — Не знаю, разумно ли это, моя королева, они… вы приняли их, но кто может сказать точно, нет ли среди них тех, кто пожелает отомстить вам за случившееся в Кварте тогда? Или за работорговцев, на стороне которых воевали. Нельзя верить им на слово. В Кварте до сих пор есть рабы, если вы помните. — Это правда, и мне не по душе сознавать это. Но сейчас я хочу, чтобы и они как следует поняли, что я планирую сделать, и какие цели преследую. Нам это нужно. Всем нам. Думаю, в конце концов, никто не сможет остаться в стороне, и хочу, чтобы все это понимали. К тому же там куда больше людей из Йи-Ти, с которыми мы никогда не враждовали. — От вашего мейстера нет никаких вестей? — неожиданно поинтересовался Вдовец. Дейенерис тут же изменилась в лице. — Простите, я не хотел… — Никаких, — вздохнула она, не желая сейчас это обсуждать, — но если и до тебя дойдут какие-нибудь слухи на этот счёт, тут же скажи мне. — Слушаюсь, моя королева. Я уже велел страже известить каждую крысу в городе о том, кого вы ищете. И его описание. Они спустились в арсенал, где Дейенерис отдала все необходимые распоряжения. Когда речь зашла о ремнях для Рейенис, все уставились на неё — включая Вдовца — но не рискнули возражать или спорить. И хорошо, ибо она прекрасно знала, что самый горячий спор ещё впереди. Дрогон, что уже ждал её, точно станет возражать. *** Случилось так, как Дейенерис и предполагала. Правда, на этот раз она стояла перед Дрогоном, не позволяя ему дышать на людей раскалённым дымом или низвергать огонь. Хотя хвостом, который опаснее любой пики, он бил постоянно, пока его облачали в снаряжение. На свою мать он смотрел почти с обидой. Она же гладила его, пытаясь успокоить. Дрогон едва не взбесился, когда какой-то человек попытался вскарабкаться на его спину, чтобы как следует закрепить седло. Чёрный дракон взмахнул крыльями, растопырив их, и громко заревел, едва не оглушив всех, в том числе и саму Дейенерис. — Хватит! — строго велела она, хмурясь. — Успокойся! Дрогон исторг из раздувающихся ноздрей очередную струю горячего дыма. Люди разбегались. — Я сама, — бросила Дейенерис, решительно карабкаясь на его спину. Ощутив это, Дрогон как будто немного присмирел. Седло оставалось только как следует закрепить, это оказалось не так сложно, но заняло некоторое время. Дрогон постоянно переваливался с лапы на лапу, выражая своё неудовольствие. Земля под его ногами была изрыта ямами — следами от длинных и острых, как мечи, когтей. Когда вынесли принцессу Рейенис, явились и Сарелла с Кинварой. Как видно, уже все в Великой Пирамиде поняли, что происходит. Принимая дочь на руки, Дейенерис осмотрела присутствующих почти с вызовом. — Я должна показать ей город. Она должна почувствовать, что это такое. — Она… она ещё маленькая и ничего не поймёт, — попыталась возразить Сарелла. Мрачная со вчерашнего дня. И на ней был тот самый жилет. Дейенерис слабо улыбнулась. — Она не обычное дитя, — возразила Кинвара. Бледность её по-прежнему не покинула, и глаза как будто потускнели. — Помогите мне, — попросила Дейенерис. Сарелла повиновалась — помогла закрепить кожаные ремни, крепко пристегнув принцессу к груди матери. Дрогон снова выдохнул дым. — Будьте осторожны, — напутствовала Кинвара, бледно улыбаясь. — Дрогон знает, как себя вести, — уверенно ответила Дейенерис. — Он вас знает, миледи, взойдите со мной и помогите закрепить ремни на седле. Кинвара с готовностью отправилась следом. Дрогон даже не взглянул в её сторону, не попытался сбросить, как кого-нибудь постороннего. Он и прежде вёл себя по отношению к Кинваре весьма терпимо, как тогда, в Степях. Видимо, Кинвара одна из немногих была ему по нраву. Пока красная жрица помогала Дейенерис опуститься в седло и проверяла крепления, та вспомнила, как жаловался Марвин на предстоящий полёт, опасаясь сверзиться вниз. Больно теперь вспоминать об этом. Ей нужно небо, нужно ощутить его, прикоснуться, чтобы успокоить собственную душу. Рейенис, Дейенерис не сомневалась, это тоже необходимо. — Всё готово, ваше величество, — сообщила Кинвара, поочерёдно подёргав каждый из ремней, — держатся крепко. — Хорошо. Спасибо, — Дейенерис кивнула, чуть повернув голову. Рейенис крепче прижалась к её груди, но не плакала и хныкала. Уже хорошо. Она и дракона не испугалась, пусть Дрогон пару раз и всхрапнул от того, что не мог сбросить с себя облачение. Когда же дракон нетерпеливо взмахнул огромными крыльями, отрываясь от земли, маленькая принцесса сосредоточено засопела. Под кучей одежды виделось только её круглое личико да аметистовые глаза ярко сверкали, но Дейенерис ощущала биение её маленького сердца, её родное тепло, как чувствовала сильного и горячего Дрогона под собой. Без кресла они были ближе, но сейчас без него никак не обойтись — она летела не одна. Дрогон взмывал всё выше и выше, пока Миэрин не остался где-то далеко, а ветер не засвистел в ушах. — Лети, Дрогон, лети над городом, — велела Дейенерис на валирийском, держа непривычные даже для неё поводья. Скорее для того, чтобы просто удержаться, а не для того, чтобы править ими, поскольку Дрогон и без того понял её просьбу. Он издал очередной громоподобный рёв — на сей раз, как показалось, радостный, и помчался вперёд, описывая над городом широкие, размашистые круги. Ветер засвистел в ушах, запустил невидимые, но сильные пальцы в волосы и теребил колокольчики, заставлял жмуриться. Рейенис же, поначалу притихшая, неожиданно даже для Дейенерис издала какой-то звук. «Смех», — с улыбкой поняла Дейенерис. Её маленькая дочь смеялась, прижимаясь к груди матери, что мчалась навстречу небу, солнцу и ветру. И Дрогон нёс их двоих высоко над притихшим миром. *** Она передала дочь на руки одной из нянек, которая выглядела насмерть перепуганной и бледной, когда Дрогон вернулся. Дейенерис и вовсе не сделала бы этого, но опасалась не только ветра, на котором принцесса могла простудиться, но и Ямы Дознака, куда уж точно не стоило брать с собой маленького ребёнка. Конечно, Сынов Гарпии давно вытравили из города, выгнали, как крыс, но это не значит, что не могло случиться чего-то ещё непредвиденного. Особенно, когда мир и без того полон опасностей, а за стенами Миэрина могут оказаться и те, кто не рад возвращению Дейенерис. Поэтому Рейенис, всё ещё тепло спелёнатую, она оставила в Великой Пирамиде. Девочка так и не заплакала и продолжала улыбаться. Дейенерис готова была поклясться, чем угодно, что её дочери понравилось в небе, и это не могло не вызвать ответной улыбки. Рейенис Таргариен, дочь огня, пришла в этот мир, чтобы стать драконьей всадницей, и будет расти вместе с драконом, которого потом и оседлает. Дейенерис надеялась когда-нибудь увидеть её, парящей в небесах, надеялась лететь рядом с ней, разделяя восторг прикосновения к высоте и юному ветру, что зарождался у самых звёзд. Эти мечты были такими сладкими… но при том и горькими отчего-то. Наверное, потому что в этих мечтах Дейенерис никак не могла разглядеть, как выглядят земли, над которыми пролетает красный дракон, неся на своей спине юную принцессу. Что это вообще за земли? И осталось ли там хоть что-то живое? Но сейчас, вновь поднявшись над Миэрином, Дейенерис видела под собой знакомый город — и в нём бурлила жизнь. Наверняка многие увидели чёрного дракона, услышали его рёв и хлопанье крыльев. Дейенерис должна была защитить каждую из этих жизней, каждого из них, дать им возможность выбирать самим. Как всегда. Нет, она не считала ошибкой тот факт, что здесь собрались люди из других городов Залива Драконов, ибо вместе они сильны. Пусть и нуждаются спасении, как и прежде. Для чего же ещё боги создают королей и королев, как ни для того, чтобы те помогали и защищали тех, кто в том нуждается? Дейенерис никогда не забывала о своих собственных словах, сказанных невообразимо давно. Все они её дети. Они называли её матерью, и она не собиралась отказываться ни от кого из них. Она взмывала выше и выше, пока не оказалась так высоко, что город скрылся за низким пологом облаков. Здесь было холодно, а дышать становилось трудно — воздуха явно не хватало. Дейенерис и представить себе не могла, на какой высоте находится. Даже небо здесь приобрело некий иной, более глубокий синий цвет. Но, несмотря на леденящий ветер и недостаток воздуха, она чувствовала себя по-настоящему свободной. Здесь, над облаками, в мире, где не было ничего, кроме неба, солнца и ветра. Её и Дрогона, чьё тепло она ощущала даже через седло. Ничего. Всё остальное осталось там, внизу, за плотной пеленой низких облаков, отрезав Дейенерис от прочих тревог. Но там, внизу, была её дочь, и другие, которые нуждались в ней. Ненадолго зажмурившись, Дейенерис подалась вперёд так, чтобы ухватиться не за поводья, а за длинные костяные наросты на шее Дрогона. Она желала почувствовать его. — Лети вниз, Дрогон. Вниз. Он коротко взревел и принялся пикировать, заставляя с силой цепляться за него, резко выровнялся, едва не задевая брюхом верхушки других пирамид и тенью накрывая город. Дейенерис мягко направила его в сторону Ямы Дознака, где уже собирались люди. Она видела их фигурки издалека, видела маленькие ручейки, что текли по улицам в том направлении. Сегодня городские ворота были открыты, и каждому дозволялось войти внутрь, чтобы присутствовать на арене. Дракон, несмотря на весь свой немалый вес, приземлился мягко, даже грациозно, но от взмахов его огромных крыльев в воздух всё равно поднялись песчаные вихри. Дейенерис невольно спрятала лицо в сгибе локтя и коротко закашлялась, ощущая похрустывание песка во рту. Проморгавшись, она осмотрелась вокруг. Песок понемногу улёгся, позволяя разглядеть заполненные людьми зрительские трибуны. Пришло куда меньше человек, чем Дейенерис думала, и многие старались занять места пониже, чтобы лучше видеть её. Однако через проходы всё ещё текли люди, взволнованные и серьёзные. Они ждали того, что скажет им королева. Дейенерис вспомнила, что в последний раз Дрогон бывал в этой бойцовой яме именно тогда, когда на них напали Сыны Гарпии. Её сын убил и покалечил нескольких, а её саму унёс прочь. Прочь в Дотракийское Море, в бескрайние Степи, где и появился на свет. Каждый дракон помнит о таких вещах… будут ли стремиться обратно в Миэрин другие драконы, что родились уже здесь, в Великой Пирамиде? Дейенерис не стала спрыгивать на землю. Далеко не все смогут её увидеть, но Дрогона разглядеть куда проще, и он защитит её, если что-то пойдёт не так. Она, конечно, видела Безупречных, что заняли места вдоль самой арены, и Воронов-Буревесников, надевших свои пугающие чёрные шлемы с крыльями. Наверное, и Джон мог быть где-то здесь, не говоря уже про Сареллу и Кинвару. Они уж наверняка пришли. «Все, кроме мейстера Марвина», — вспомнила Дейенерис и тут же сосредоточено нахмурилась. Люди продолжали прибывать — и даже наверху заполнялись трибуны. Дейенерис ждала достаточно долго и терпеливо, понимая, что Миэрин — большой город и далеко не у всех есть повозки и лошади, чтобы быстро добраться сюда, не говоря уже о драконах. — Вы готовы выслушать меня? — наконец спросила она так громко, как только могла. Даже в горле запершило. Глашатаи, что выстроились вдоль трибун, повторили её слова. В руках они держали свитки, которые позже станут зачитывать повсюду. Дрогон рыкнул, а люди согласно закричали с трибун, заревели. Но звук этот не пугал — в нём не было неодобрения, гнева или протеста. Жаль только, что она не может протрубить своё послание в рог — так, чтобы они слышали её собственные слова, а не пересказ глашатаев. Но пусть они видят её, пусть слышат голос. После рождения Рейенис Дейенерис нечасто покидала пределы Великой Пирамиды, а люди должны знать, что она всё ещё здесь — и готова позаботиться о них. — С этого дня, — возвестила она, — каждый горожанин может прийти ко мне и рассказать о своих печалях, горестях и проблемах. Глашатаи, расставленные вдоль арены, повторили её слова, чтобы их услышали остальные. Люди снова радостно загудели. Как видно, тревоги у них были, и заботы, и проблемы, им нужна была их королева, чтобы помочь им. И она поможет. — Можете приходить ко мне, как прежде, для разрешения споров и в поисках правосудия. Я вернулась и не покину вас. По трибунам прокатилась очередная волна. «Миса!» — крикнул кто-то, другой подхватил крик. Нестройные возгласы устремлялись вверх, в небо. Дрогон заревел, от чего трибуны тут же притихли. — Не нужно, — ласково обратилась Дейенерис к сыну, поглаживая его, — они радуются, разве ты не видишь? Наверное, Дрогон просто чувствовал овладевшее ею волнение. Настал черёд говорить и другое, ради чего она и пришла сюда. То, о чём и думать-то было страшно. Но она должна. Должна. И должна сделать так, чтобы не повергнуть Миэрин в панику. Нет ничего хуже, когда люди теряют разум от страха. Дейенерис ещё с того момента, как приняла решение, хорошенько обдумала, что ей сказать. Как объяснить происходящее. Как уберечь их всех — и от демонов, и от тьмы, и от самих себя, если потребуется. — Вы все знаете, — обращалась она к ним, — что в Миэрин прибыли люди из городов, что лежат восточнее, за Красной Пустошью и даже Хребтом Костей. Многие из вас наверняка видели их, и кое-кто из них сейчас здесь, рядом с вами. С трибун вновь раздалось гудение, природа которого оказалась Дейенерис не ясна, но она оставалась спокойна. Чувствовала, что пока никакой опасности точно нет. — А некоторые, — продолжила она, — и говорили с ними. Возможно, о тех вещах, о которых я намерена предупредить каждого. Как ваша королева, я должна. Как мать — обязана. Дейенерис снова замолчала, прислушиваясь, внимательно оглядываясь и пытаясь понять настроение горожан. Мерный гул голосов заполнял яму, но никто не кричал — ни возмущённо, ни радостно, ни испуганно. Она пока толком ничего им и не рассказала. Всё впереди. Главное не сказать лишнего: люди, лишённые всякой надежды, становятся совершенно неуправляемы. Беспорядки в городе — последнее, что сейчас нужно. — Я не хочу, чтобы вы боялись, хотя нет ничего постыдного в страхе перед тьмой. Но вы должны знать: если кто-то пожелает покинуть город, организовано, семьями или поодиночке, я не стану препятствовать, и даже помогу. Вы — свободные люди и можете уйти, если сочтёте это необходимой мерой. Дейенерис слышала, что они что-то выкрикивают, но не различала слов. Это были разрозненные, отдельные возгласы каких-то людей, наверняка задающих вопросы. Они обеспокоены, это и понятно. Она заговорила вновь, и глашатаи повторяли её слова. Уверенные, громкие, хотя внутри Дейенерис всё равно ощущала дрожь волнения. Слишком многое зависело от того, как отреагируют собравшиеся здесь. — Я не скажу, что всё, услышанное вами в стенах города и за его пределами, правда, но и не стану отрицать, что опасность существует. Поэтому я даю вам выбор, как и любому свободному человеку: остаться или уйти. Сейчас в Миэрине собираются все, кто лишился крова и пищи в других городах Залива. Это хорошо. И скоро сюда прибудут другие — из Астапора. Те, которым тоже нужна защита. Крики стали громче — теперь в них не слышалось прежней радости. И не диво — что ни говори, а люди всё чувствуют, и им страшно. — Поэтому, — чуть громче провозгласила она, и Дрогон громко рыкнул, перекрывая нарастающий гул, — каждый, кто нуждается в помощи и пожелает остаться, и каждый, кто хочет уйти, должен обратиться к городской страже. Они внесут вас в списки. «Куда бы я ни отправила тех, кто пожелает уйти… это может оказаться бесполезным. Я обещала быть честной с ними, но не могу сказать такого вслух. Посмотри на них. Они все, все, все до одного нуждаются в помощи, но способна ли ты им её дать?» Дейенерис нахмурилась, с силой сжимая поводья. Так, что костяшки пальцев побелели. Хорошо, что вблизи её никто не видел. Она должна быть сильной — за всех них, если потребуется. — Куда? Куда? Куда? — эхом прокатилось по трибунам, заставив Дейенерис крутить головой. Она понимала, о чём они спрашивают: куда им всем отправиться, если они покинут город? «Туда, куда они доберутся не сразу». К тому же нужны будут корабли… Возможно, она попытается купить несколько судов в Волантисе, но даже если и так, где может прятаться человек от такой напасти? Дейенерис думала об этом, и думала не раз, но правильного ответа не нашла. Нашла только тот, который мог немного успокоить — и её, и людей. Дать надежду, в которой все нуждались. — На запад, — возвестила она, — на запад, на юг. На Летние острова, на остров Наат. Если там всё ещё безопасно. А на острове Наат… боги, Дейенерис надеялась, что и Серый Червь, и все, кто ушли за ними, в полном порядке, и позаботятся об остальных. — Как только станет ясно, сколькие из вас желают покинуть город, если испытывают беспокойство, оставаясь здесь, будет решено, куда мы отправим корабли, и как скоро они понадобятся, — это был честный ответ. Перевозить тысячу человек — или десять тысяч, разница значительная. Если она отправит в Дорн войска, то эти же корабли смогут безопасно доставить людей в нужные им места по пути. — Но я и не запрещаю тем, кто желает уйти прямо сейчас и может это сделать, поступить так. Я никого не стану держать, вам дадут провизию в дорогу. Всё, о чём я хочу попросить, это соблюдать порядок. Помните, что от этого зависит наша общая безопасность. Что бы ни случилось, я призываю вас вести себя благоразумно. Я не оставлю вас… я буду здесь и никуда не уйду. Когда она закончила, трибуны снова загудели, заревели, как и Дрогон. Люди засуетились. Дейенерис осознала, что наверняка многие из них ещё до рассвета покинут Миэрин. Возможно, то и к лучшему, но всё-таки это ощущалось почти как очередная потеря. Сколько их ещё ей предстоит? Даже богам то не ведомо. Но она не станет никого останавливать, как и обещала. Это уж точно лучше, чем держать всех в неведении, позволяя мрачным разговорам расползаться по улицам города, подогревая зловещие слухи, которые рано или поздно сменились бы паникой. Дейенерис не желала притворяться слепой. У неё будет много работы — сколько бы людей ни ушло, выслушать тоже предстоит немало. Вероятно, в ближайшие дни она почти не сможет покидать Тронный Зал, принимая просителей и изучая списки городской стражи. — Лети! — велела она Дрогону и тот сразу же оторвался от земли, очередной раз поднимая в воздух жёлтые облака песка и пыли. На сей раз Дейенерис успела зажмуриться прежде, чем взвесь попадёт в глаза. — Неси меня домой, — попросила она. Тёмно-алая накидка хлопала за спиной, как ещё одна пара крыльев. Дейенерис жмурилась, и мысли её почти успокоились. Жаль только, что путь к Великой Пирамиде верхом на драконе оказался таким коротким. Она бы с удовольствием ещё побыла здесь, в обманчиво-безмятежном мире между небом и землёй, где нет места никакому злу. Но, как и прежде, внизу пребывало всё остальное. Всё, чем она жила, и всё, что ей нужно защитить. Дрогон выпустил густые струи дыма изо ноздрей, и Дейенерис коротко рассмеялась. И всё-таки жаль, что она не может прямо сейчас отправиться на поиски Марвина, отыскать его среди песков, гор, равнин и степей, куда бы он ни пошёл. Если вообще идёт по земле. Последняя мысль немного пугала — Томас мог повести его путями мёртвых. Дейенерис покачала головой, глядя на стремительно приближающуюся верхушку Великой Пирамиды, которая поблёскивала на раскалившемся к этому часу солнце. Не станет она думать об этом, потому что всё ещё надеялась увидеть своего мейстера, своего друга и советника живым. *** Следующие несколько дней Дейенерис действительно провела в Тронном Зале, выслушивая просителей. Люди шли и шли бесконечным бурным потоком, как и прежде. Большинство из них беспокоились из-за сказанного ею накануне, некоторые просили разрешить споры из-за жилья, краденой скотины или иного имущества, четырёх из прибывших в Миэрин гостей пришлось наказать за воровство и изнасилование. Дотракийцы, которых Коварро кое-как удавалось держать в узде, тоже следили за порядком, но куда больше Дейенерис слышала о том, что кто-то с кем-то подрался. Они кочевой народ и не привыкли жить в городе. Им нужна битва и простор. Удивительно, что они столько времени вели себя почти тихо. «Битв впереди у нас ещё предостаточно», — без особой радости подумала Дейенерис, перекусывая сыром, инжиром и сливами. Аппетита не было, но она заставила себя что-нибудь поесть. Дотракийцам требовался бой, для этого некоторых из них она тоже отправит в Дорн под командованием одного из своих ко. Они не любят отравленную воду, но им нравится убивать людей в железных одеждах и жечь каменные дома. Пускай займутся этим. Дейенерис надеялась напомнить некоторым живущим в Вестеросе, что такое дотракийская конница и копейщики из Безупречных. Но и эти мысли не радовали. Дейенерис чувствовала себя опустошённой, хотя и старалась не погружаться слишком в безрадостные размышления. Она всё ещё не одинока, и дочь, и драконы, и другие люди нуждаются в ней. Она не имеет никакого права предаваться горечи, которую испытывала из-за того, что Марвина пока не удалось найти. Дейенерис дважды летала верхом на Дрогоне, осматривая окрестности и кружа над морем. Видела людей, что действительно время от времени покидали город по идущим от него трактам. Сама не знала, что именно пытается высмотреть в полумраке: едва ли Марвин стоит и ждёт, пока его сыщут, иначе бы не сделал то, что сделал. Но она всё равно отчаянно надеялась заприметить знакомую кряжистую фигуру и его лысину, сверкающую на солнце. Каждый раз она возвращалась, уставшая после дневных трудов и вечерних поисков, натыкалась на Сареллу. Песчаная Змейка глядела с затаённой надеждой, а Дейенерис только и могла, что грустно улыбнуться ей. Может быть, стоило отправить её вместе с Герольдом Дейном домой, в Дорн? Но вряд ли Сарелла с радостью примет подобное предложение. Не нужно быть большого ума, чтобы заметить её неприязнь к Тёмной Звезде. Но Дейенерис помнила и другое — её рассказ о Лео Ленивце, который остался в Грифоньем Гнезде, и помнила, что Марвин упоминал его. Судя по всему, этот юноша нуждался в помощи, оказавшись в окружении врагов. К тому же он — Тирелл. Все эти мысли, лихорадочные, сумбурные, не давали покоя. Солнце очередного дня облизывало крыши домов ало-оранжевыми языками, и длинные тени тянулись по истоптанному множеством ног каменному полу, а Дейенерис всё ещё принимала просителей. И каждому из них должна была помочь. Вдовец и Джокин предлагали заняться этим самостоятельно, как занимались при Даарио и после его отбытия, но она отказалась. Негоже им выполнять работу, которую она сама на себя взяла. Они и так сделали более, чем достаточно. Вскоре её известили, что есть двое просителей, которых привела городская стража. Те заявляли, что видели кого-то, похожего на Марвина. Дейенерис потребовала пригласить их немедля — но не вместе. — Моя королева, — низкорослый, тощий и седой мужчина со сморщенной смуглой кожей замялся. Он теребил головной убор, которым прежде была покрыта его голова. Маленький красный дракон, которого сегодня Дейенерис взяла ко двору, успел задремать, обвив хвостом её шею и положив голову на плечо. Он тут же вскинулся, и выдохнул из ноздрей дым, что заставило просителя замереть, хотя он стоял в самом низу высокой мраморной лестницы — гладкой и чистой, как зеркало, отражающее свет зажжённых факелов и жаровен. — Говори, — обратилась к нему Дейенерис, почесав дракона возле глаза. Отчего-то ей вспомнилось другое. Обгорелые кости маленькой девочки, убитой Дрогоном. От этих воспоминаний передёрнуло, и Дейенерис ненадолго стало дурно, даже голова пошла кругом. Но у этого человека была другая цель, а в руках отсутствовало то, что могло оказаться страшной ношей. — Моя королева, — повторил он, и Дейенерис сделала ему знак рукой, веля приблизиться. К тому времени в зале осталась только она, Вдовец, Герой, Коварро с несколькими дотракийцами и стражи из числа Безупречных. Этот мужчина и ещё один человек будут последние, кого она выслушает сегодня. После этого отправится к себе, велит нагреть воды, поужинает и немного проведёт времени со своей дочерью. Подумает о том, что узнала. Рейенис стала настоящим утешением в эти дни. Маленькая, спокойная, сильная. От мыслей о ней по губам Дейенерис скользнула улыбка, которая заставила мужчину осмелеть. — Я пришёл поделиться с вами новостями. — Почему же ты не рассказал об этом кому-то из стражи? — полюбопытствовала Дейенерис, зная уже, о чём он намеревался поведать, но без подробностей. — Я хотел поговорить с вами лично, хотел вас увидеть, — ответил человек, низко склонив голову. Как и многие жители Залива Драконов, он использовал в речи гискаркий, но Дейенерис понимала его. — Тогда мне не терпится услышать, что ты скажешь, — она сняла красного дракона, который пытался взгромоздиться ей на голову, и усадила его себе на колени. Там змей снова свернулся клубком, спрятав голову под крыло. Вдовец с сомнением покосился на Дейенерис, а она едва заметно пожала плечами, заметив его взгляд. — Почему ты медлишь? — всё ещё спокойно, но с ноткой раздражения спросила она и осторожно поёрзала на своём ставшем неудобным седалище. — Я слышал, что королева ищет одного человека, — сообщил мужчина, стараясь не глядеть ей прямо в глаза. — Моя ферма… она находится чуть южнее от города, там сейчас живут не только моя жена и дети, но и несколько человек, которым её великолепие позволили остаться. — Его видели там? Того человека, которого я ищу? — поторопила Дейенерис. — Низкого роста, крепкий, лысый, уже немолодой. На шее у него — тугая цепь. Он носит плащ. — Да, да, — согласно закивал фермер, — но он был не один. А в компании… в компании другого человека. Тот, наоборот, высокий, но лица его мы не видели — он был одет в чёрный плащ. Капюшон скрывал его, но из-под него выбивалась коса, волосы у него были цвета как у её великолепия. Так показалось при свете ночи. Моя жена заметила их, когда проверяла скотину, животные беспокоились. Дейенерис почувствовала, что сердце подскочило в груди. — Какой-то лиссениец? Или… — вслух удивился Вдовец. — Или, — оборвала его рассуждения Дейенерис, сразу понявшая, о ком идёт речь. — Как давно это случилось? — она готова была броситься в погоню немедленно. — Несколько дней назад. Я сам… я не видел, об этом мне сообщила жена, меня тогда не было дома, иначе бы я наверняка заметил их сам, — признался фермер, и вид у него сделался виноватым. Дейенерис вцепилась в подлокотники с такой силой, что ладоням и пальцам стало больно. Наверное, на лице отразилось всё, что она чувствовала по этому поводу. — Слухи о ваших поисках дошли к нам не сразу… Иначе я бы явился к её превосходительству намного, намного раньше, — заверил мужчина, склоняясь едва не до самого пола. — Прошу, простите меня. Дейенерис медленно покачала головой. Она с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить. — Ты ни в чём не виноват. Как и твоя жена. Спасибо, что пришёл рассказать мне об этом. Если увидите что-то ещё… передайте это через моих стражей. Вы получите награду за вести, которые принесли. — Да, моя королева, — человек низко поклонился, едва не касаясь носом ступени. — Вы очень милостивы. — Гроша ломаного эти вести не стоят, — позволил себе заметить Вдовец, когда человек покинул Тронный Зал и двери затворили. — Может, то и не он был вовсе. — Он, — возразила Дейенерис. Она вновь пересадила дракона на плечо и осторожно поднялась, чувствуя, как затекла спина и всё, что пониже. В ноги тут же впились иглы, и стоило большого труда не застонать от боли. — Я хочу, чтобы завтра же утром окрестности этой фермы осмотрели. — Что прикажете искать? — подал голос Герой. Дейенерис задумалась. — Всё, что покажется вам странным, — она и сама толком не знала. — Пусть жена фермера покажет, где именно заметила мейстера Марвина и его спутника. Расскажите мне, что увидели. — Кто это был, тот человек? — поинтересовался Вдовец. — Вы его знаете? — Да… да, знаю, — Дейенерис медленно выдохнула, дракон на её плече растопырил крылья и зашипел, выпуская облачка дыма. — Он нам не враг. По лицу Вдовца стало очевидно, что он очень в этом сомневается, но вслух ничего не сказал. Дейенерис же не хотела прямо сейчас рассказывать о своём знакомстве с Томасом и о том, что их связывает. Хотя она немного злилась за то, что он забрал у неё Марвина. Да, не из злого умысла, но ведь он не мог не понимать, что значит этот человек. — Ещё один господин желает сообщить вашему величеству о мейстере, — тихо напомнил Джокин. — Вы примете его? — Разумеется, — Дейенерис с тихим вздохом села обратно, едва не морщась. — Пусть войдёт. На этот раз представший перед ней явно оказался гискарцем. Из тех, в чьих жилах текла кровь основателей древней Гискарской империи. Он представился Мездором и улыбался как-то странно. Дейенерис он не слишком понравился. — Я с самого начала подумал, что этот человек… замышляет недоброе. Надеюсь, этот злодей никак не навредил вашему величеству? Дейенерис ощутила, как внутри неё удушливой волной поднимается гнев. Она выдохнула, пытаясь успокоиться. Ни к чему ей пугать людей. Королева должна оставаться непоколебимой. — Он не навредил мне, — холодно сообщила Дейенерис, — он был моим другом. И он пропал. Поэтому я ищу его. Следите за тем, что говорите. — О, нижайше прошу прощения, — сконфужено забормотал Мездор, кланяясь и тут же перестав улыбаться. — Но вид у него был заговорщический. Я такое сразу чую. Дейенерис глядела на информатора, не отрываясь. Боги, да у него самого вид был злодейский. Не верится, что Марвин с таким водился. Впрочем, судя по рассказам Сареллы, для него подобное было в порядке вещей. Его и прежде замечали в компании сомнительных личностей, из-за чего в Цитадели Марвин снискал не самую лучшую славу. Но, как видно, дело не в злом умысле. Такие люди попросту могли сделать то, на что не согласятся остальные. — Расскажите мне всё, что видели и знаете, — приказала Дейенерис. И Мездор рассказал, оправдав тем подозрения, возникшие раньше. Марвин занимался у себя изготовлением какого-то таинственного камня, который забрал с собой. Тот очевидно был ему нужен — либо для защиты, либо для какого-то ритуала, либо ещё чего-то в этом роде. Мездор уверял, что не совершал ничего предосудительного, только помогал выполнить желание Марвина, но понятия не имеет о веществе, заключённом внутри. — Но выглядело оно, ваше великолепие, красивым и пугающим. Чёрным и красным, — повторил Мездор уже в который раз. Видно, его это здорово впечатлило. Дейенерис поблагодарила и его, пообещав награду за информацию, хотя что в конечном итоге это дало? Лишь подтверждения догадок — и ни слова о том, где Марвин сейчас. Она встала, понимая, что больше не выдержит. Вдовец помог ей спуститься вниз. Дракон в этом время покачивался у Дейенерис на плече, взмахивая крыльями. — Не переставайте искать и слушать, — приказала она напоследок своей страже. Ей нужно было отдохнуть и привести мысли в порядок. — И приходите ко мне с вестями в любое время. *** В прежней комнате Марвина, а до него — комнате сира Барристана — горели свечи. Дейенерис уже знала, кто там сидит: Сарелла Сэнд. Она теперь почти каждый вечер приходила сюда и вела себя тихо-тихо. Обычно Дейенерис не беспокоила её, зная, что та просто желает побыть наедине с мейстером. Точнее, с ощущением его прежнего присутствия здесь. Но сегодня она не прошла мимо, а осторожно постучалась в чуть приоткрытую дверь и заглянула внутрь. — Сарелла? — Ваше величество! — она тут же подскочила, растерянная. Так, словно её застукали на месте преступления. — Простите, я… Дейенерис заметила, что сундук Марвина снова открыт. Там не было ничего ценного — несколько книжных томов, купленных им уже здесь, в Миэрине, кое-какие вещи, пустые склянки. Она грустно улыбнулась. — Я знаю, что тебе здесь нравится, и не имею ничего против. Позволишь мне войти? Хотелось рассказать ей об услышанных новостях, но Дейенерис решила немного повременить. — Я… вы… вы же королева, я не смею возражать, если вам угодно, — Сарелла растерялась пуще прежнего. — Я хочу быть не только твоей королевой, но и другом. У королей… у королей бывает много слуг, придворных и подданных, но друзья среди них — такая редкость, — Дейенерис прикрыла за собой дверь. Красный дракон, всё ещё сидевший на ней, взмахнул крыльями, пытаясь взлететь, и плюхнулся на узкую кровать. Сарелла улыбнулась, глядя на него. Он родился не так давно, но уже успел немного подрасти. — Это большая честь для меня, — пробормотала Сарелла, очевидно не слишком понимая, как реагировать на такие слова, — но я просто… я никто. И ничем не могу быть для вас полезна, — наконец, выдавила она из себя. Дейенерис присела рядом. Дракон на этот раз принялся карабкаться уже на Сареллу, цепляясь когтями за потёртый жилет, та даже охнула от неожиданности, что заставило Дейенерис коротко, но искренне рассмеяться. — Что он делает? — Сарелла старалась не шевелиться и не дышать. — Знакомится с тобой, — успокоила её Дейенерис, не предпринимая попыток спасти Сареллу, поскольку знала, что вреда ей не причинят. — Дрогон, Визерион и Рейегаль… им нравились Ирри и Чхику, они раньше всегда хорошо ладили, — в голос прокралась грусть. «Тогда все они были живы, из них всех со мной остался только Дрогон». — Он знает, что ты добра ко мне и принцессе Рейенис, — продолжила Дейенерис, наблюдая за тем, как дракон устраивается теперь на плече Сареллы. И та вроде бы немного успокоилась, сосредоточившись на маленьком красном змее. — И я никогда не считала тебя бесполезной. Так что не вздумай так говорить, если не желаешь меня обидеть. Это я и архимейстеру говорила… Всё-таки у вас много общего. — Тогда скажите, чем я могу быть вам полезна? — Сарелла обвела взглядом крохотные покои Марвина. — У меня нет и десятой части его умений, и всё, что я делала до этого, присматривала за Рейенис. Не подумайте, — спохватилась она, — она совершенно прекрасная девочка, но с этой работой способны справиться и другие няньки. А я… Дейенерис прекрасно понимала, что Сарелла имеет в виду, как и понимала, откуда в ней родилось это чувство. Она взяла её за руку, не переставая улыбаться. — Он привёл тебя сюда не просто так, и Джон… ты пришла вместе с ним. Это что-то да значит. Ты — не мейстер Марвин, это правда, но ты и не обязана быть им. И для меня важен каждый союзник, каждый друг. Каждый человек, которому я могу доверять. — Вы мне доверяете? — тихо спросила Сарелла. — Лучше сама скажи: ты мне веришь? — улыбнулась Дейенерис, хотя прекрасно знала ответ. Драконы никогда бы не подпустили к ней… впрочем, нет, нет, следует отодвинуть эту мысль подальше и поглубже. Джон — это другое. Нечто совершенно иное. Жаль, что Дрогон не сможет ничего рассказать. — Конечно… конечно, моя королева, — Сарелла широко распахнула глаза. Порой такая дикая, непокорная и прямолинейная, сейчас она выглядела очень растерянной. — Как же после этого ты можешь считать себя бесполезной для меня? — Дейенерис чуть отодвинулась, давая ей свободное пространство. Сарелла теперь позволила и себе улыбнуться и даже погладить дракона, который, похоже, немного задремал. — Но я не хочу, чтобы вы верили Герольду Дейну, — неожиданно заявила она, хмурясь. — Не хочу. — Кто сказал тебе, милая, что я ему верю? — кажется, Дейенерис снова её удивила. — Я лишь… я хочу принять его предложение. — Разве это не означает доверие? — Он мой возможный союзник, но пока не друг, — Дейенерис легко пожала плечами, глядя на Сареллу вполоборота. — Он принёс мне известие от принца Дорнийского и свои дары. И я не могу и, признаться, не хочу отвергать это. Сарелла едва заметно прикусила губу. Вообще-то она была довольно красивой девушкой, особенно сейчас, когда в ониксовых глазах её плясали огоньки зажжённых свечей. — Почему ты его так не любишь? — напрямик спросила Дейенерис. Говорить об этом здесь, в маленькой комнате, где жили одни из самых верных её людей, было на удивление легко. И как-то правильно. Она поняла, что не зря пришла сюда. — Что он сделал? — Мне лично — ничего, — призналась Сарелла, — но я знаю, какой он. Мой отец… мой отец никогда ему не верил и желал его смерти. Он опасный. И злой. Это с вами он ведёт себя мило, может быть, даже… — она осеклась, но Дейенерис поощрительно кивнула, веля продолжать, — может быть, даже оказывает вам знаки внимания. Он тоже красивый и мечом владеет мастерски. Но сердце у него чёрное, моя королева, чернее ночи. — Чернее ночи, говоришь? — Дейенерис покачала головой. — Я видела то, что чернее ночи, и сомневаюсь, что живой человек, каким бы дурным он ни был, способен на подобное. Сарелла посмотрела на неё теперь почти сердито. — Он никогда не станет делать чего-то без выгоды для себя. И ничего хорошего… он вам не принесёт. Дейенерис поняла, что переубедить её не получится, да и не имела такой цели. К тому же Сарелла была права — с Герольдом Дейном следовало вести себя осторожно. Но бдительности она терять и так не собиралась. — А что скажешь про принца Мориона? Ты говорила, что с ним ты знакома не слишком близко. — Мы мало виделись, — кивнула Сарелла, — но мне он чем-то напоминает дядю Дорана… Он щепетилен в некоторых вопросах и ничего не забывает, но умеет быть осторожным и ждать. Опыта ему, пожалуй, в этих делах не всегда хватает, — она пожала плечами, — но кто я такая, чтобы об этом судить? — Дочь Оберина Мартелла, — напомнила Дейенерис, — кандидат Цитадели. — Да уж, — хмыкнула она, — не такие уж великие достижения — быть последней из выживших дочерей Красного Змея и надуть кучку слепых стариканов. Она, как видно, всё ещё пребывала в мрачном расположении духа. Сарелла устремила взгляд куда-то вперёд, глядя под небольшой стол, где по-прежнему стояли инструменты Марвина. Разного рода колбы, перегонный куб, горелка. Следует рассказать Сарелле о том, что случилось в Тронном Зале. Кинваре тоже — теперь настала очередь красной жрицы запираться в своих покоях наедине с пламенем. — Герольд Дейн точно не чинил тебе никакого вреда? — Дейенерис старалась говорить как можно мягче. — Он просто мне не по сердцу, — Сарелла посмотрела ей в глаза, но, опомнившись, отвела взгляд в сторону. Дракон, задремавший у неё на плечах, взмахнул крыльями, мазнув ей по щеке. Она погладила его. — А Джон Сноу? — Дейенерис изогнула бровь. — Ведь набросилась ты на него тогда вовсе не из ненависти. Ты не хотела его убить по-настоящему. Сарелла едва не скривилась. Как видно, вспоминать ей о том было неприятно. Но не от неловкости за случившееся, а из-за слов Джона и его поведения, которые она могла принять за пренебрежение ею как противником. Так и не дождавшись её ответа, Дейенерис встала. — Я тоже не могу его ненавидеть. Несмотря на то, что он сделал. Я никогда не смогу… ненавидеть его, — призналась она вслух. Сарелла уставилась на неё во все глаза, кажется, поражённая этим откровением. — И вы ему доверяете? На этот вопрос оказалось ответить куда сложнее, чем казалось. Потому что очевидным ответом было слово «нет», но Дейенерис сразу поняла, что это не совсем правда. Хотя и «да» сказать не могла. Она неопределённо покачала головой. — Я думаю, ему надо дать шанс доказать заново, что доверия он заслуживает. Раз мне случилось вернуться обратно, а ему — прибыть сюда с бесценными сокровищами, значит, я не могу и не имею права отказывать ему в этом. Даже если бы имела такое намерение, а его у меня нет — теперь. Себе Дейенерис тоже хотела дать шанс — перестать его бояться. Потому что, если смотреть на него без внутреннего содрогания она научилась, пусть виделись они и нечасто, то приближение к нему всё ещё вызывало почти ужас. Дейенерис ничегошеньки не могла с этим поделать. Эта реакция совершенно не поддавалась контролю. В конце концов, она даже Даарио не смогла позволить ласкать её, невзирая на желание, а Даарио никогда не причинял ей вреда. И уж тем более не убивал её. Видимо, она просто пока не могла подпустить к себе настолько близкого никого из мужчин. За исключением разве что Марвина, но Марвин — другое дело. Он её не желал, он был мейстером, и относился к ней как отец то недолгое время, которое провёл рядом. — Вы думаете… он вернётся? — Сарелла, заметив, что Дейенерис надолго замолчала, невидяще глядя на выстроенные в ряд пробирки на столе. — Хотелось бы мне верить, что да, — честно призналась Дейенерис, — но я не знаю. Сегодня мне доложили, что кого-то похожего видели неподалёку от одной из ферм. Его и… вероятно, Томаса. — Правда?! — Сарелла даже подскочила на месте. Потревоженный дракон, недовольно вскрикнув, взвился в воздух, и опустился уже на кровать. — Пока не могу сказать наверняка. Но надеюсь… Я велела свои людям, в том числе и Джону, осмотреть то место и поговорить с женой фермера, которая видела их. Тогда и поймём. — Он ведь не хотел, чтобы его нашли, — похоже, Сареллу этот факт очень огорчал. Дейенерис это осознание тоже не доставляло никакой радости. — Он хотел защитить нас… так, как понимал это сам, — и это тоже Дейенерис не утешало. — Иногда я злюсь, — призналась Сарелла. Она тоже встала и подошла к столу, где находились оставленные Марвином вещи, — злюсь на него за это. Он всегда был упрямым, себе на уме, ни с чьим мнением не считался, постоянно ворчал. Популярности это ему не прибавляло. В Цитадели к нему относились откровенно пренебрежительно, а кое-кто и побаивался… Наверное, именно поэтому я радовалась тому, что отец отправил меня к нему. Архимейстер Марвин не походил на остальных, думал иначе. Дейенерис понадобилось несколько секунд, чтобы справится с тем, что вдруг перехватило её горло. Она прокашлялась, справляясь с подступившими вдруг слезами. Нет, он же не умер, он жив, не должно ей оплакивать его, точно мёртвого! — Он был другим, это верно, — согласилась Дейенерис, не зная толком, что ещё сказать. И тут же спохватилась, опечаленная собственной оговоркой. — Впрочем, не был — он есть. Я уверена, что он жив. Сарелла поглядела на неё с затаённой надеждой. — В самом деле? — Не сомневаюсь, — Дейенерис не обманывала. Она чувствовала это. Знала. Приблизившись к Сарелле, она тоже посмотрела на пробирки и приборы, некогда спрятанные под столом. — Ты расскажешь мне… как-нибудь о том, почему твой отец отправил тебя к архимейстеру Марвину в ученицы? Ведь на то была причина? — Он сам учился у него когда-то, — грустно улыбнулась Сарелла. — Я расскажу. Хотя вряд ли вы найдёте эту историю занимательной. — И всё-таки я хотела бы послушать, — заверила её Дейенерис. — Сегодня приходил ещё кое-кто… тот человек сказал, что помогал Марвину в изготовлении некого… предмета. Вероятно, магического. Я так предполагаю. Он упоминал вещество, которое мейстер закупорил в камне. Скорее всего, — она осторожно коснулась реторты, — именно это он здесь и готовил. Ты слышала от него о подобном? Для чего это нужно? Сарелла задумчиво покачала головой. — Нет… нет, мне о таком он не рассказывал никогда. Видимо, я ещё была не готова. Но он ведал о многих тайнах. Если он действительно занимался чем-то подобным, значит, это должно ему помочь воплотить план, иначе мы бы нашли этот предмет среди его вещей. — Он забрал этот камень с собой, что бы он собой не представлял, — согласилась Дейенерис. — Но я ещё раз посмотрю оставшиеся здесь записи… вдруг там будет какая-то подсказка? — Сарелла покосилась на сундук. Скорее всего, она уже не раз листала его записи, но всё ещё надеялась отыскать там нечто важное. — Хорошо, — Дейенерис шагнула к кровати и протянула руку к дракону. Он тут же понял, чего от него ждут, и вскарабкался вверх, цепляясь когтями за рукав платья. — Доброй ночи тебе, Сарелла. Постарайся поспать. — И вам доброй ночи, ваше величество, — она коротко поклонилась, когда Дейенерис направилась к себе. Ей в самом деле хотелось поскорее перекусить и лечь в кровать. Возможно, положив рядом с собой Рейенис. Хотя бы ночью они могли побыть вместе. Дочь, даже имея кормилиц, нуждалась в ней, да и сама Дейенерис хотела её покормить — в грудях у неё оказалось достаточно молока. Но ей, невзирая на усталость, не спалось. Рейенис тогда уже посапывала рядом, дракон свернулся на соседней подушке, а Дейенерис глядела в ночь. Вначале она грешила на поздний ужин, но тот был достаточно лёгким и не мог помешать сну. Скорее проблема заключалась в мыслях, которые она никак не могла усмирить, и в беспокойстве. Темнота саваном окутала покои, только жаровня, стоявшая в углу, источала тлеющий алый свет угольков — там лежали драконьи яйца, которые нуждались в огне. Ночь выдалась безлунная, а звёзды никак не могли осветить её спальню, несмотря на распахнутые шторы. Они вздымались под лёгким ветром, несущим с собой мягкую прохладу — но не облегчение. Стараясь не потревожить ни дочь, ни дракона, Дейенерис осторожно выскользнула из-под одеяла и, вдев ноги в лёгкие тапочки, направилась к террасе. Внизу, как и прежде, простирались тысячи зажжённых огней, теперь и за стенами тоже. Так, словно городские стены с восточной стороны осадила вражеская армия. Но это не армия — всего лишь испуганные люди. Подняв глаза выше, в небо цвета оникса, густо посоленное звёздами, она увидела и далёкий крылатый силуэт, который не могла узнать: Дрогон охотился где-то над заливом. Она улыбнулась. Ей нравилось осознавать, что сын поблизости. Что он не покинул её. — Драконья королева… — прошелестел голос из тёмного угла. Оттуда, где по-прежнему стояла хурма, но уже без плодов и даже листьев. Дейенерис вскрикнула бы от неожиданности, если бы смогла. Она резко подалась назад, едва не оступившись и не потеряв равновесие, но вовремя ухватилась за широкий каменный парапет. — Не нужно меня бояться, — попросил у неё всё тот же женский голос. В нём теперь слышалась улыбка. — Ты… ты… — у Дейенерис колотилось сердце, и она невольно прижала руку к груди, другой продолжала опираться на парапет. — Куэйта, — не веря себе самой, выдохнула она знакомое имя. — Что ты здесь делаешь? Ты снова мне снишься? Я сплю? — Так ли это важно? — спросила она. Куэйта не приближалась и, казалось, вообще оставалась неподвижна, скрываясь изгибах подвижных ночных теней. Только маска её слегка поблёскивала алыми отблесками. И глаза — глаза тоже сверкали во мраке. Дейенерис испытала неприятное чувство. Неприятное и знакомое. Такое уже случалось, конечно. Здесь же, на террасе. Куэйта приходила к ней ночью, чтобы нашёптывать свои странные пророчества. — Лживые пророчества, — вслух произнесла Дейенерис, наконец, беря себя в руки. Голос её стал твёрд и холоден, как камень. — Ты обманывала меня. Зачем пришла теперь? — Я не обманывала тебя, Матерь Драконов, — Куэйта как будто удивилась. Колдунья из Асшая сделала шаг вперёд. Сотканная из ночной тьмы и алого шёлка, она казалась призраком прошлого. Дейенерис подумала о дочери, о драконе. — Я пришла не за ними. И не за тобой. Я пришла, чтобы сказать… — Не желаю и слушать, — решительно оборвала Дейенерис, с силой сжимая кулаки. — Достаточно я наслушалась прежде. — Но ты пошла за мной, когда я вела тебя к прежнему дому кхала Дрого, — напомнила Куэйта. Дейенерис по-прежнему не была уверена, что видела тогда эту женщину в Ваэс Дотрак, что бежала не по следам собственных воспоминаний. Но кто сказал, что и происходящее сейчас — не сон, не морок, не воспоминание, искажённое окружающей действительностью? — Я шла не за тобой. Куэйта издала странный звук, похожий на смешок. — Будь по-твоему, Матерь Драконов. Но я рада видеть тебя здесь. Живой. Ты стала сильнее, чем была прежде. От этих слов затлели и вспыхнули в груди раскалённые угли гнева. Глаза Дейенерис сузились. Ей захотелось сбросить Куэйту вниз, с террасы, и посмотреть, есть ли у теней крылья. Но вместо всех тех слов, которые вертелись на языке, она произнесла только: — А я тебя — нет. — Почему ты гневаешься? В том, что произошло, разве есть моя вина? Разве не довелось тебе пройти сквозь тьму, чтобы выйти к свету? Разве не вернулась ты назад, — она оглянулась по сторонам, задержав взгляд на городе, — чтобы продвинуться вперёд? Разве… — Разве, разве, — передразнила её Дейенерис против своего обыкновения. — Всё это не имеет смысла. Твои пророчества — нагромождение слов, а предсказания твои — пепел на ветру. Если ты пришла снова смущать мой разум, то должна понимать, что я не та маленькая девочка, которую ты знала когда-то. Куэйта некоторое время молчала, и Дейенерис не видела, но скорее ощущала её пристальный, изучающий взгляд. — Пройти сквозь тьму, чтобы выйти к свету, — повторила заклинательница теней свои собственные слова, но уже медленнее. — Однако следует помнить, что бывает и ложный свет — тот свет, что способен завести ещё глубже во тьму, откуда не сыщешь обратной дороги. И он, увы, завёл туда очень многих. Настала очередь Дейенерис молчать. Кроме гнева, ею начинали овладевать волнение и даже страх, ледяной плетью мурашек хлестнувший по спине. В словах Куэйты почудилось нечто, от чего становилось не по себе. Как будто она говорила о чём-то или даже ком-то конкретном. — Верить мне или нет — твоё право. Я пришла предупредить, — Куэйта продолжала говорить, не обращая внимания на горящий яростью взгляд Дейенерис. — О вечном и незыблемом небытии, что надвигается на тебя. И о злых детях другой женщины, которые ищут след твоей дочери. — Кинвара говорила об этом, — Дейенерис попыталась не выдать своего волнения. Они ищут её дочь. Им нужна не она, не драконы, а маленькая девочка? Зачем? — Дочь пламени, и тебе известно о том. Она нужна тому, чьё имя я не желаю произносить вслух, ибо в нём заключена древняя сила, враждебная всему живому, — Куэйта пристально разглядывала лицо Дейенерис. Она ощущала этот взгляд как прикосновение тёплых пальцев. Или это дыхание ветра? — Он ненавидит её. Он любит её. Он желает воссоединиться с ней в бездне, как когда-то давно. Дейенерис вспомнила один из своих странных снов — тот, в котором Рейенис была уже девочкой лет двенадцати. Облачённая в кольчугу, со сверкающим мечом в руках. По кольцам её кольчуги скользили искры пламени, они были в её глазах, в её кучерявых тёмных волосах, путались в единственной светлой пряди. Тогда в Рейенис ей виделась не просто девочка-подросток, тоненькая и хрупкая, но и нечто ещё. Более древнее и сильное. — Что нужно ему? — Дейенерис не поняла, как вопрос слетел с её губ. — Искра пламени, вынесенная тобою из бездны. — Пламя убьёт его, — уверенно отрезала Дейенерис. — Я видела то, что было в том лесу. Оно и его слуги боятся огня. — Не каждое пламя способно ему навредить. И он сам боится только крови. Крови дракона, в которой заключена великая сила, пришедшая со звёзд. Если он заберёт себе это дитя, заберёт у неё искру, воссоединится с ней, как со своей женой, то и кровь станет бессильна. Когда-то я сказала тебе о том, что люди захотят получить твоих драконов, потому что они являют собой пламя, а пламя есть воплощённая власть. Теперь я говорю тебе — смотри за своей дочерью. Они не нашли вас, вы сокрыты от них благодаря дару старика, что ведал древние знаки, но рано или поздно — отыщут. Они придут с северо-востока, сокрытые ложными лицами, Матерь Драконов, и ты должна быть готова к этому. Не открывай закрытый глаз. Он сослужит тебе добрую службу. Сказав это, Куэйта неожиданно вскочила на тот самый парапет, через который Дейенерис не так давно мечтала её перекинуть. Теперь же алая тень сама спрыгнула вниз — бесшумно. Дейенерис ахнула и резко перегнулась через край, пытаясь разглядеть хоть что-то. Но ничего не увидела и не услышала никакого удара. *** Утром она проснулась в своей кровати, хотя не помнила, как вернулась и легла обратно. Вспомнив свой не то сон, не то видение, Дейенерис резко подскочила, оглядываясь по сторонам. Дракон тоже проснулся, вскрикнув. Следом за ним завозилась рядом и Рейенис. Рука невольно коснулась оставленного Даарио камня, висящего на шее. Дейенерис выдохнула от облегчения — они все здесь, они всегда будут здесь, рядом с ней. Тихое потрескивание жаровни тоже внушало спокойствие. Куэйта наверняка только привиделась ей, приснилась. Всё это только прошлое, крепко замешанное на страхах настоящего. Из этой смеси получался смертельный яд. Как вскоре поняла Дейенерис, солнце уже поднялось высоко, и проспали они довольно долго. Никто не стал будить её и тревожить. Поэтому она нисколько не удивилась, когда за завтраком к ней явился Джокин сразу с двумя новостями. — Моя королева, — он поклонился. — Говори, — она кивнула ему. — Джон Сноу успел побывать на ферме? Он вернулся? — Да. Но они с Героем и остальными не отыскали там ничего примечательного. — Я хочу поговорить с ними… С Джоном. — Как будет вашей милости угодно. Прикажете его привести в ваши покои? — Нет, — чуть подумав, покачала головой Дейенерис. Она не готова была принимать Джона в своих покоях, пусть ей и не хотелось оставлять Рейенис после сегодняшнего сна. Случай с Кинварой был исключением, и тогда не было не до того, чтобы беспокоиться о таких вещах.— Я поговорю с ним в Тронном Зале. Что-то ещё? — Корабли… в Заливе Драконов заметили корабли, — Джокин звучал немного неуверенно. — Что же это за корабли? — это не на шутку взволновало Дейенерис. — В том-то и дело. На них видели ваши знамёна… но, похоже, их больше, чем вы отправляли в Лорат. — Ничего не понимаю, — нахмурилась Дейенерис. — Они вернулись? Так быстро? И ты уверен, что их больше? — Предположительно. Они движутся, очевидно, в нашу сторону. Герой взял боевую галлею, и отправился им навстречу, чтобы узнать, кто идёт и с какой целью. Дейенерис охватило волнение. Она не велела Герою это делать, но понимала, что он поступил правильно. Не стал дожидаться прямого приказа, который прозвучал бы точно так же. — Если всё сложится хорошо, они вскорости явятся сюда. — Велите Джону явиться в Тронный Зал, я сейчас спущусь, — Дейенерис решительно встала, почти не притронувшись к завтраку, — и попросите леди Кинвару и леди Сареллу подняться ко мне, я хочу, чтобы они присмотрели за принцессой. Уж им-то она могла доверить свою дочь. Джокин молча кивнул, не задавая лишних вопросов, и заторопился к двери. *** Джон остановился у подножия ступеней, склонив одно колено. Он был облачён в варёную кожу и промасленную кольчугу, шлем держал на сгибе локтя левой руки. «Должно быть, ему жарко в этом», — несколько отстранённо подумала Дейенерис. Несколько мгновений она разглядывала его, вспоминая свою дочь. У которой были точно такие же вьющиеся тёмные волосы, если не считать светлой пряди. Боги воистину жестоки. Даже если бы Дейенерис прогнала его прочь, Рейенис всегда бы напоминала ей об этом. — Встань, — приказала она, — и расскажи, что ты видел. У нас мало времени, — Дейенерис взглянула на Джокина, который согласно кивнул. Перед тем, как завести Джона в приёмную, он доложил, что корабли, сопровождаемые Героем, уже заходили в порт. Это заставляло беспокойно ёрзать. Но и выслушать Джона тоже хотелось. — Да, ваше величество, — Джон поднялся и заговорил, вскинув голову. Глаза его устремились на Дейенерис, и от того, как он на неё смотрел, возможно, даже не отдавая себе в том отчёта, сделалось почти больно. — Как вы и приказывали, мы осмотрели то место и переговорили с домочадцами фермера. Жена его поведала то же самое, что рассказал вам прежде её муж. Там было двое мужчин, один из которых, по её мнению, походил на архимейстера Марвина. Другого она не разглядела, как следует. Было уже темно, время позднее… — Значит, она так и не смогла толком описать второго спутника Марвина, если это был он, — заключила Дейенерис. Ей не хотелось при всём дворе обсуждать второго человека, бывшего с мейстером. — Вы обнаружили что-то в окрестностях? Джон задумался ненадолго, и ей хотелось вновь поторопить его, но она не стала проявлять нетерпения. — Только большой, вросший в землю валун. Видимо, он скатился когда-то с одного из холмов. Возле него имелся символ… вырезанный закрытый глаз. Больше мы ничего там не обнаружили. — Закрытый глаз? — не удержалась от удивления Дейенерис. Она встала, уже не беспокоясь о том, как выглядит со стороны, и устремилась вниз. Каблуки звонко зацокали по мрамору. Джона, да и всех остальных, это поведение удивило. Она вспомнила заодно и о своём сне, в котором Куэйта его упоминала. — Ты говоришь, закрытый глаз, — оказавшись рядом с ним, Дейенерис ненадолго забыла о своём прежнем страхе, не переживала о его близости, — он походил на этот? — она извлекала из-под одежды подарок, оставленный ей Даарио Нахарисом, который всегда носила при себе. Обычно он покоился в ложбинке между её грудей. Джон протянул было руку, чтобы коснуться этого камня, но Дейенерис вздрогнула. — Нет, просто присмотрись хорошенько. Джон повиновался, и тут же согласно кивнул. — Да, очень похоже, — в голосе его прозвучала грусть, и Дейенерис догадывалась, с чем это связано. Отнюдь не с находкой. — Они имеют общую природу? — Очевидно, — Дейенерис убрала плоский камень обратно под одежду. Немногочисленные стражи глядели на них — им явно было интересно. — Значит, жена фермера всё-таки видела нашего мейстера, не бывает таких совпадений. Дейенерис не знала, радоваться ей или нет. Как это поможет отыскать и вернуть Марвина обратно? Она помнила, что рассказывал Томас про линии — по всей видимости, они воспользовались одной из них. И вряд ли в Миэрине отыщется тот, кто способен её открыть. От этого стало очень горько. — И ещё… — добавил Джон, когда Дейенерис вернулась на своё место, — у меня возникло странное ощущение. — Какое же? — она вскинула бровь. — Не могу точно описать, — он растеряно покачал головой и слабо улыбнулся. — Не скажу, что неприятное, но тяжёлое. Там что-то есть, я знаю. — Ты уже бывал в похожем месте. Под Драконьим Камнем, — догадалась Дейенерис. Это и без того очевидно. — Наверное, поэтому. — Наверное, — согласился Джон. — Это хоть что-то, — «но никак мне не поможет», — спасибо, что сделал это. — Был рад оказаться полезным, — он склонил голову, и Дейенерис сделалось дурно от этого его покорного тона. Нет, не хотела она, чтобы он, как и прежде, становился покорным. Она хотела вернуть того Джона, которого когда-то знала. Которого до сих пор любила. Странное желание, учитывая, чем всё закончилось в итоге. Но она и не была уверена, какой из этих Джонов — тот, который повиновался всему, или тот, который делать этого не желал, — убил её. Может быть, они оба? — Ты можешь идти, — Дейенерис поджала губы, хмурясь. Ей не нравились эти мысли. И те чувства, которые она испытывала, глядя на него. — Возвращайся к своим обязанностям. Джон вновь согласно кивнул и проследовал к выходу. Дейенерис прикрыла глаза ненадолго и открыла их, когда тяжёлые двери затворились за ним. «Не могу я прогнать его. Не хочу», — почти с гневом подумала она. Даже если бы и могла — не стала бы. В такие моменты она чувствовала себя маленькой глупой девочкой, которая так ничему и не научилась. А меж тем в комнате её лежали кольчуга и нагрудный панцирь — вот, как теперь воспринимает внешний мир Дейенерис Таргариен. Об этом ей регулярно напоминал и шрам под грудью. Даже если она откажется от доспехов, эта отметина уж точно никуда не денется. — Моя королева, — двери вновь распахнулись. На пороге Тронного Зала стоял Герой. Он был взволнован, и более того — едва ли не напуган и растерян. Дейенерис редко доводилось видеть своих Безупречных в подобном смятении. — Что… что случилось? — сердце ёкнуло. Но Герой был жив и, похоже, не ранен. — Кто явился на тех кораблях? Уже не слишком беспокоясь о приличиях, она вновь сбежала со ступеней. — Кто прибыл? — во рту пересохло от волнения, которое уже не имело смысла скрывать. Да и к чему? — Вы должны сами увидеть, — Герой вдруг улыбнулся, и Дейенерис выдохнула от облечения. Хороших вестей ей не хватало. — Вы знаете его. Он прошёл в зал, сжимая в руке копьё, а после гулко ударил им о мраморный пол. Следом за ним вошёл человек. Человек, которого Дейенерис действительно хорошо знала. И которого уже не чаяла увидеть. Человек, которого она почитала верным своим другом. На глаза невольно навернулись слёзы, но Дейенерис не смогла найти слов. Могла только смотреть. Тот же человек снял свой остроконечный шлем, прижал сжатую в кулаке правую руку к сердцу в привычном приветствии и знаке почтения. Дейенерис ответила ему тем же, пусть и немного дрожала. Всё это происходило почти в полной тишине. И только потом она решительно двинулась к нему, заключая в объятья. — Серый Червь… — прошептала она и, нисколько не стесняясь своих чувств, расцеловала в обе щеки. Он, явно не зная, как реагировать на это, замер. Но обычно бесстрастное лицо его всё-таки заметно дрогнуло. — Ты мне не снишься? Нет, не снишься, скажи честно? — Моя королева, — опомнился Серый Червь, когда Дейенерис отпустила его. Он попытался склониться, но она не позволила ему это сделать. — Нет, о нет! — почти вскричала она, чувствуя, как кружится голова. — Нет. Не кланяйся мне, мой друг. — Я привёл с собой некоторых из Безупречных, — сообщил Серый Червь, он смотрел на неё не то радостно, не то печально. И почти в неверии. Кажется, он сам не был уверен, что она жива. — Матерь многих, Леди Копий, указала нам путь. Она сообщила, что ты жива, ваш Серый Червь повинен в том, что не сразу поверил в то… Но он ошибался. Он уверился в правдивости её слов только увидев в небе дракона своей королевы, когда покинул остров. Его братья пришли вместе с ним. Леди Копий вела нас к тебе. Он сожалеет, что ждал так долго. Прежде он никогда так много не говорил о божестве, котором поклоняются все Безупречные. Поскольку это было запрещено, но сейчас запрет для Серого Червя, видимо, временно утратил силу. — Это неважно… это всё неважно, — Дейенерис опять заключила его в объятья. По щекам текли слёзы, которые вовсе не хотелось останавливать. Она разрывалась между желанием побыть с ним, и желанием ринуться вниз, позвать сюда всех, обнять каждого из верных своих воинов, что прибыли вместе с Серым Червём. — Ты здесь. И я не хочу просыпаться. — Это не сон, — серьёзно заверил её Серый Червь, хмурясь. Он неуловимо изменился, но всё-таки остался прежним. Дейенерис готова была рассмеяться. От облегчения, от обуревающих её чувств. Ненадолго она забыла о прежних переживаниях, и сердце её радостно забилось в груди. — Боги послали тебя ко мне, и, кем бы они ни были, я им благодарна. Миэрин нуждается в вас. Я нуждаюсь в вас. Пойдём же… пойдём же скорее, — в волнении попросила она, намереваясь отвести Серого Червя в свои покои, — я познакомлю тебя кое с кем, а потом мы поговорим.