Время будить королей

Серсея смеялась — почти искренне — когда узнала о прибытии людей Дейенерис в Лорассион. Веселье её в первую очередь было вызвано тем, что она понимала: пусть таргариенская ящерица пришлёт сюда хоть целую армию, это поможет разве что против возможных беспорядков. А толку с того? Серсея смеялась, потому что понимала: несмотря на нынешнюю разницу в силах, Дейенерис так же беззащитна перед тем, что грядёт. Последнее уже, правда, не утешало так, как утешило бы прежде. Потому что всё происходило не где-то далеко, откуда ещё нужно дотянуться, а прямо здесь, рядом с самой Серсеей. Хуже того — рядом с её детьми. Тем не менее, несмотря ни на что, она умудрилась не проявить никаких эмоций, когда ей сообщили о прибытии на остров нескольких кораблей под знамёнами Таргариенов. Почти ничего, кроме удивления. Ведь тогда вокруг царила непроглядная тьма. Отерис, известивший Серсею о том, что в гавань заходит несколько кораблей, и сам выглядел почти спокойным. Разве что проскальзывало на его лице нечто сродни волнению. Серсея поинтересовалась у него всё тем же ровным тоном: — Они безумцы и шли по этой темноте? Никто не пострадал? — Сложно сказать, — Отерис пожал плечами, — они ещё не пристали к берегу. Но со стороны всё выглядит вполне нормально. — Расспросим их, когда сойдут, — решила Серсея. — Надеюсь, они почтят нас своим присутствием. Ей не хотелось покидать дом. Выходить на улицу. Вдыхать эту темноту, пропитанный ею воздух. Это было хуже, чем ехать в крытом паланкине по нищим кварталам Королевской Гавани и дышать миазмами испражнений и гниющих помоев. Гораздо хуже. Ибо здесь не помог бы никакой платок, обильно смоченный духами. Темнота намертво въедалась в кожу, проникала в сознание. Серсея почти чувствовала это. Но единственное, чего она при этом боялась по-настоящему, так это за детей. В первый же день, когда странное затмение превратилось в непроглядную ночь, она велела Джой и служанке Джалиле, которая тоже присматривала за близнецами, тщательно проверить все двери и окна. Хорошо ли они заперты. И ни в коем случае не открывать их — особенно в комнате, где спали Джоанна и Герольд. И от этого воздух в самом доме быстро сделался тяжёлым, стоячим, как вода. Проветриванию немного способствовала открытая дверь в детскую, но Серсея и слышать не хотела о том, чтобы ненадолго создать сквозняк. Ещё чего не хватало. Ей и так снилось по ночам, как голодная тьма вползает в дом, намереваясь поглотить беззащитных детей. Совет магистров, который собрался в первый же день, когда солнце начало исчезать, постановил никому из жителей не приближаться к лабиринту на всякий случай. Серсея понимала: они все как будто чувствовали или знали, что тот стал опаснее, чем прежде. Оттого не удивилась, когда стражники появились на ведущих к нему дорогах. Прежде они охраняли коридоры Дома Собраний, но магистры понимали, что сейчас важнее. С тех пор Совет собирался ещё несколько раз — каждый день, пока солнце не исчезло насовсем. Большую часть времени приходилось иметь дело со всеми тремя Князьями, которые говорили от лица всех испуганных горожан. Люди, впрочем, являлись и сами. Кое-кто даже в Зал Совета, но большинство — те, кому не хватало мест внутри, — толпились у дверей и обеспокоенно гудели, что-то выкрикивали. Не зло, но испуганно. Серсея могла их понять и почти не испытывала раздражения, когда приходилось идти сквозь взбудораженную толпу. Разве что нечто сродни опасения. Не перед темнотой — перед горожанами. Ибо невольно вспоминала, как ей почти так же приходилось, абсолютно нагой и посрамлённой, оплёванной и униженной, шествовать сквозь потешавшихся над ней людей. Однако теперь рядом находился Гора, способный убить любого, кто посмеет потянуться к ней. И никто даже не думал смеяться. Напротив, Серсея видела испуганные, мрачные лица и лица, исполненные умирающей надежды. Сама же Серсея никакой особой надежды не питала. Она могла сказать это горожанам, как в последний день сказала Совету. Но те слушали не её, а магистра Ма`ана, вернувшегося из Мороша вместе с теми грязными, испуганными рудокопами. Всех их разместили где-то на нижнем уровне Дома Собраний и, похоже, заперли, не собираясь выпускать наружу до поры. Именно старый магистр, не желавший открывать глаз, и сообщил, что нужно перекрыть доступ к лабиринту. Правда, он сам и Эмир Кхан, несмотря на этот запрет, уже на следующий день сами отправились туда. — Что они там забыли? — интересовалась Серсея, хотя ей было всё равно, пусть бы они и сгинули там насовсем. — Ритуал, — коротко пояснял Отерис. Сами магистры объяснять своё поведение не торопились. — Они попытаются обезопасить лабиринт, используя свои печати. Проход из него. Особенно после той жуткой находки. Речь, конечно, шла о мальчишке — Джико, — которого там обнаружил один из тех стариков, согласившихся принять участь покидавших архипелаг. Серсея с некоторым содроганием вспоминала, как стояла у распахнутого чёрного зева, провожая уходивших во мрак. В тот день, когда ей, как наместнице, было положено присутствовать при ритуальном спуске вниз. Она в сопровождении Горы и магистров шла через весь город. За ними наблюдали толпы зевак, собравшихся вдоль обочины самой длинной улицы, ведущей от Дома Собраний прямиком к лабиринту. И все молчали, преисполненные осознания важности момента. Люди и несколько животных, которых вели туда, выглядели спокойно. Не как те, кому предстоит спуститься в сырую, непроглядную тьму. Потеряться в извилистых туннелях или провалиться на один из нижних уровней. Напротив. Они несли свой рок степенно, с достоинством, вскинув головы и глядя вперёд. Точно им и вовсе было всё равно, что случится так скоро. Серсея не могла этого понять и никогда не сможет. Принять такую долю не просто с покорностью, но и выбрать её добровольно, — разве так должен вести себя человек? Конечно, ради своих собственных детей она готова пойти на многое, но уж точно не выглядела бы вот так. Как покорная овца, которая делает вид, что гордится подобной участью. Она вообще не захотела бы, чтобы на неё глазели посторонние. И уже оказавшись перед самим спуском, Серсея усомнилась, что у неё достало бы духу ступить туда. Она пыталась представить, каково это, но не сумела. Сама суть её пыталась отпрянуть в сторону, когда Серсея представляла себе в красках путь вниз. Эти мысли походили на прикосновение к раскалённому докрасна железу — сразу хотелось одёрнуть руку и подуть на обожжённые пальцы. Маленькая девочка внутри неё содрогалась. Маленькая девочка, о которой Серсея почти забыла; та, которая когда-то мечтала выйти замуж за прекрасного принца и родить ему среброволосых детей; та, которая мечтала летать на драконе и грезила о сказочной жизни в королевском замке на холме Эйегона. Она, эта девочка, вопила от страха. Но на лице Серсеи не отражалось ничего, кроме напускного равнодушия. Ей хотелось, чтобы это закончилось. И хотелось, чтобы эта наивная дурёха, какой она порой бывала в детстве и юности, заткнулась, наконец, и успокоилась. Серсея надеялась, что её детство умерло после выхода из шатра Мэгги-Лягушки. Что Серсея убила его, столкнула в пустой колодец вместе с Мелларой. Но теперь снова увидела и темноту того колодца, и услышала раздающиеся из гулкого мрака крики боли. И Меллары, и свой собственный, детский крик. Пронзительный и тонкий. Всё это крутилось в её голове, её сознании, пока она, окружённая чужим многозначительным молчанием, стояла в нескольких шагах от лабиринта, провожая туда людей. Те, в свою очередь, вели за собой упирающихся и блеющих коз. Скотина и здесь оказалась умнее человека. Темнота жадно поглотила нескольких добровольцев, оставив после себя только зияющую пустоту — пустоту того треклятого высохшего колодца, который Серсея до сих пор помнила. Или думала, что помнит, а на деле сама добавляла к смазанному воспоминанию реалистичные детали, словно дорисовывала их. Люди ушли, и тогда магистры в один голос прочитали нечто, похожее на молитву. Серсея вычленила из неё несколько валирийских слов: что-то о милости, принятии и даре. Но в целом речь их звучала несколько неразборчиво. А ей самой хотелось поскорее убраться отсюда. Она думала: вот так же и Квиберн зашёл туда и не вернулся? Или всё-таки сбежал иным способом, тайком сев на корабль? В последнее Серсея не верила и поверить не могла. Это не похоже на Квиберна. Или она просто его плохо знает до сих пор, как подсказывал назойливый внутренний голос. Да какая теперь разница? Его нет. И вряд ли он вернётся. Теперь — не вернётся. Тоскливая мысль пронзила стрелой насквозь. Серсея смотрела в пустоту. В темноту, отобравшую у неё Квиберна, так похожую на ту, в которую канула Меллара и её собственные детские грёзы. Похожую на ту, куда ушёл отец, куда ушли её дети. Куда ушло почти всё, что было Серсее дорого. Куда рано или поздно придётся отправиться и ей. Серсея смотрела на саму смерть. В её раззявленную пасть, обрамлённую каменной аркой. Сухими, растрескавшимися губами. — Нам пора, — Отерис коснулся руки Серсеи, выводя ту из странного ступора, в который она впала, пока всё происходило. Пока магистры читали молитвы, провожая людей и животных в лабиринт. — Всё… это всё? — Серсея заморгала, оглядываясь несколько удивлённо, будто и не помнила толком, что происходило. Странное, неприятное ощущение. Его хотелось стряхнуть с себя, как липкую паутину. — Да, — магистр Отерис улыбнулся почти сочувственно, чем напомнил Квиберна. Нет, не нужно снова думать о нём. — Нам пора. Мы бессильны что-либо изменить. Жертва должна быть принята в соответствии с правилами. Они уже уходили, покидали пределы лежащих на поверхности руин, когда из темноты раздался громкий, испуганный вскрик. У Серсеи волосы на теле встали дыбом. Мороз прокатился по коже. Магистры переглянулись с недоумением и таким же потаённым страхом. Вскоре стало понятно, что один из первых вошедших наткнулся на что-то в темноте. Он довольно быстро спустился на уровень вниз, и там обнаружил чьё-то тело. В конечном итоге мертвеца извлекли на поверхность, а нашедший его человек был вынужден позвать обратно остальных, не успевших уйти далеко. Животных удалось вытащить не всех — две козы, испугавшись, сорвались с верёвки и с блеянием свалились куда-то вниз, в одну из щелей. Магистры с прискорбием сообщили, что ритуал был кем-то нарушен, от того придётся отложить повторное его проведение на некоторое время. Выглядели они мрачно, испуганно, потому что пролитая в неурочный час кровь могла сослужить дурную службу. Лабиринт не терпит подобных жертв, ибо они пробуждают в недрах земли силу иную и враждебную. Об этом Серсее не раз доводилось слышать от самих магистров. Ритуал так и не повторили — Серсея до сих пор видела в городе тех не состоявшихся обречённых среди прочих. Их лица, потерянные и отрешённые, почти приводили в ужас. Они походили на жертв палача, смирившихся со своей участью, и увидели топор занесённый для удара. Но удара не последовало — и они, казалось, замерли на самом краю в томительном ожидании. Между жизнью и бездной небытия, которая оказалась далеко и близко одновременно. Отерис, когда Серсея его спросила, сказал лишь, что время их отправиться ещё придёт. Но лабиринту требуется время, чтобы успокоиться. Хотя бы одна луна, пока кровь окончательно не впитается в землю и не уйдёт. Вот, что хуже самой смерти — смерть, растянутая во времени. Да, Серсея узнала того мальчишку, который везде таскался за Квиберном, когда тело извлекли из туннелей. Прошло несколько дней с момента его смерти, и от него пованивало мертвечиной, но всё же он не успел толком начать разлагаться из-за царящего внизу сухого холода. Тело его оказалось покрыто тёмными пятнами. Но Серсея видела другое — порез на шее. Мальчика зарезали. Она почему-то сразу догадалась, кто это сделал. Конечно, кто-то мог напасть на них с Квиберном там, внизу, и убить мальчишку. Но Серсея всё равно знала. Пребывала в твёрдой уверенности, что это дело рук самого Квиберна. Он принёс кровавую жертву. Для чего? Боги, что ему там понадобилось? Что за безумие направляло его? Вскоре после этой находки и началось затмение, поглощавшее солнце. Порой Серсея невольно думала, что виновато в том случившееся внизу. Но каким образом? Она понятия не имела. Возможно, магистры мыслили так же, когда двое из них отправились проводить ещё один странный, запретный для её глаз ритуал возле лабиринта. Может быть, хотели успокоить его или задобрить. Может быть, на этот раз действительно кого-то убьют, только бескровно. Серсея не хотела знать. Иногда неведение становилось залогом спокойствия. *** Серсея так и не рассказала Джой о теле Джико, найденном в глубине лабиринтов. Не из сострадания, разумеется, а потому что заранее опасалась её реакции. Да и к чему ей знать? Что это изменит? Тем более, что в тот же день мёртвого мальчика отправили в море, на корм рыбам и крабам. Пусть лучше Джой думает, что тот ушёл вместе с Квиберном… куда-нибудь. Если бы и Квиберна нашли мёртвым, Серсея бы не желала услышать этой новости. Но, по счастью, его так никто больше и не видел. А на собраниях Совета о нём не вспоминали, будто его и не было никогда. — Мы не можем выходить в море, — говорили на них, и магистры кивали. Однако Серсея знала: торговые и китобойные суда из других городов по возможности покидали порт на свой страх и риск. Как видно, не желая застрять на архипелаге. — Мы переживаем за наш урожай, он и без того скудный, — об этом сообщил Князь Урожая, и Серсея задумалась. Мысль эта, простая, приземлённая и такая обыденная на фоне прочего, как ни странно, отвлекла её. Нет, она не была большим экспертом в таких делах. Да и вообще, по чести, никогда слишком не интересовалась трудом земледельцев и фермеров, пока те регулярно поставляли провизию в Королевскую Гавань. Если же и случался неурожай или падёж скота, приходилось решать эти вопросы иначе. Их делом было удобрять землю, делом короны — распределять плоды их трудов среди прочих. И всё-таки кое-что Серсея знала. Посевы в самом деле сильно зависели от солнечного света, от полива и уходом за почвой. То, что было очевидно каждому. — Как долго ваши посевы смогут прожить без солнца? — спросила она. Отерис перевёл её слова. — Едва ли долго, — ответил Князь Урожая, — здесь и так не слишком плодородная земля, а уж без солнечного света, пусть и скудного… — он покачал головой. — Я понимаю. Но пока это скудное солнце всё же есть, и… стоит подождать несколько дней. Возможно, явление это временное. В крайнем случае, — решила Серсея, — хлеб и некоторые продукты можно будет купить у торговцев. — Если они сюда будут ходить по темноте, — проворчал кто-то, — и у них самих останется хлеб. Это верно. Даже самая плодородная почва не даст всходов без тепла и солнечного света. — Пока есть возможность, — спокойно продолжила Серсея, — следует запастись провизией впрок прямо сейчас. Не все торговцы уехали со своими товарами. Если у них что-то осталось, следует обменять это. И за зерном в амбарах присмотрите — это сейчас самое ценное. К тому же не забывайте о Мороше. Там тоже есть земельные угодья, и почва там менее каменистая. Если ситуация примет дурной оборот, кто-то да попытается украсть пищу. Голод — одно из самых неприятных явлений. Люди от него теряют человеческий облик, забывая обо всех законах и правилах, какими бы строгими те ни были. — И пусть все, кто занимается земледелием и хранит у себя провизию, составит списки своих припасов. Мы все надеемся, что это явление не продлится вечно, однако должны подготовиться, в этом вы правы. Пусть Князь Урожая отправится и на соседний остров, узнает, как там дела. На следующий день Серсея к своему изумлению действительно получила списки. И удивило её лишь то, что люди сделали это без сопротивления. Кому захочется рассказывать, что у него припрятано в доме? Тем не менее, в Вольном городе Лорате по-прежнему действовали свои правила. Пока удовлетворившись этим, Совет занялся решением других вопросов, которые так или иначе сводились к одному — исчезающему солнцу. Пока то не пропало насовсем, превратившись в чёрную кляксу. Магистр Отерис сообщил о том, что корабли Дейенерис заходят в гавань Лорассиона на второй день. Вскоре стало известно, что несколько из них намереваются отправиться дальше, в Морош, не дожидаясь наступления света. «Джейме, — тогда же подумала Серсея. Уже без злости, почти с отчаянием. — Джейме». Она бы ни в чём не стала его упрекать сейчас, окажись он рядом. Будь он здесь. Если Джейме ещё жив. Нет, наверняка жив, что за глупости? Не мог же он исчезнуть, как Квиберн. Чем он занят? Что делает сейчас? Вспоминает ли о ней и о детях? По всему острову Лорассиону были зажжены факелы, чтобы освещать тёмные улицы, ибо свет звёзд сделался слишком тусклым, чтобы заменить солнце. Явившиеся же сюда Безупречные выглядели так, будто им было всё равно, что творится вокруг. Их спокойные, мало что выражающие лица нервировали. Разве может человек реагировать вот так? Даже дотракийцы, эти вонючие дикари, казались взволнованными не на шутку. И, наверное, не только от путешествия по морю, но и от того, что пришлось часть пути проделать в полной темноте. Серсею саму передёргивало при мысли, что она оказалась бы сейчас на корабле, идущем куда-то. Вокруг — океан мрака. И ничего. Пустота. Она постаралась отмахнуться от этой жуткой картины. При том, что некоторые из кораблей, расспросив о происходящем, действительно двинулись к Морошу уже на следующий после прибытия день. Безумие, не иначе. Здравомыслящие люди не могли так поступать. Но вслух Серсея этого не сказала. Только сдержано и учтиво, как и положено, порадовалась вслух тому, что на островах останутся столь прославленные в боях воины. Все они находились в Доме Собраний. Без долгих предисловий один из Безупречных — с рыжими волосами и бледной кожей, представившийся Красной Блохой, — пояснил очевидные вещи: что прибыли они по приказу Дейенерис Таргариен, и будут защищать архипелаг Лорат, его города и колонию, и останутся здесь, чтобы охранять порядок. — Если так, — опомнилась Серсея, стараясь улыбаться как можно вежливее, — некоторым из этих людей следует проследить за порядком не только здесь, но и на всём архипелаге. Нельзя допустить, чтобы другие люди чувствовали себя покинутыми. Мы уже обсуждали этот вопрос с Собранием, и на Лорат должен отправиться кто-то из Совета. Полагаю, ему потребуется некоторая помощь. И не только ему. Хороший повод, чтобы избавиться от некоторых из них хотя бы на время. Особенно от Эмира Кхана, но нечто подсказывало, что тот не пожелает покидать Лорассион, чтобы остаться рядом с лабиринтом. Самой Серсее вполне хватило бы и Отериса — он действительно располагал к себе и раздражал её меньше прочих. — Это верно, — заметил внезапно Эмир Кхан, о котором она думала. Серсея поняла сказанное. В общем-то, на валирийском она уже худо-бедно научилась изъясняться и понимать простые фразы и выражения. Уроки дяди Гери и её общение с магистрами не прошло даром. — Следует нам разделить силы. — Большая часть всё равно должна остаться здесь, — поспешила добавить Серсея. — Лорассион — самый большой из городов. И самый опасный, хотелось добавить ей, когда она подумала о лабиринте. Но смолчала, словно тем могла эту самую опасность заставить себя проявить. О некоторых вещах лучше не говорить вслух. Всё и так понятно. Позже было решено отправить на соседний остров два корабля по пятьдесят Безупречных на каждом, включая двух магистров, Борхтана и Китуду. Оставшихся двухсот человек, включая дотракийцев, вполне хватит, чтобы проследить за порядком. В самом Лорассионе целых пятьдесят Безупречных теперь охраняли проходы к лабиринту, сменяясь раз в несколько часов по рекомендации магистров. Никто из них не спросил, почему и зачем, но Серсея знала — магистры были уверены, что нельзя, особенно сейчас, находиться поблизости слишком долго. Так могли поступать только стражники, с детства воспитанные на острове. Другое дело, что их было слишком мало, чтобы уследить за всеми местами, через которые можно пройти к лабиринту. Это Отерис Серсее рассказал, но она и сама догадалась. Помнила, что ощущала, стоя рядом, какие мысли роились в её голове. И причина была не только в той самой молитве. Нет, но и в самом лабиринте. А Безупречные, как бы себя ни вели и что бы ни говорили, оставались людьми. Самих же стражников теперь вернули к Дому Собраний и приставили охранять снаружи дом Серсеи. Дотракийцам было поручено сторожить некоторые из запасов провизии, чтобы не допустить воровства. Охрана Дома Собраний была усилена, хотя никто не пытался ворваться в него и устроить погром. Улицы патрулировались, но и людей на них почти не было. Пустовали даже прилавки на рыночной площади — да и кому бы пришло в голову отправляться туда? Провизию тем, кто в ней нуждался, разносили по домам сами Безупречные. Это было решение самой Серсеи на случай, если всё это действительно надолго. Людям, имевших детей, а так же немощным, полагалось выдавать на треть больше, чем одиноким и молодым. Никто и не думал роптать — пока. Да и прошло всего три дня с тех пор, как тьма спустилась на землю. Ещё неизвестно, что тут начнётся, если пройдёт целая луна, а то и больше, и придётся значительно урезать кормёжку безо всяких поблажек. Кому, как не самой Серсее, доведётся иметь с этим дело? Так что она даже немного порадовалась тому, что здесь есть вооружённые люди. Плевать, чьи они и кто они. Им же самим было плевать, кто такая Серсея. Никто из них не выказал недовольства, негодования или недоумения. Может быть, никто из них вовсе её не узнал. Ещё бы — ведь лично они не знакомы. Хотя на четвёртый день темноты, и на второй после прибытия один из Безупречных всё-таки явился к ней вместе с Отерисом. Тот самый, с очередным унизительным именем, Красная Блоха, который, похоже, был офицером. Как раз для того, чтобы обсудить вопросы касательно дозора в городе. Серсея велела Джой и Джалиле присматривать за детьми, пока она будет занята. Джалила в последние дни занималась штопкой и вышиванием — похоже, это занятие здорово её успокаивало. Она отыскала несколько кусков ткани и теперь, по её словам, шила близнецам одежду. Серсея не была уверена, что дозволит напялить на Герольда и Джоанну эти вещи, но ничего не запрещала. Здесь никто и ничего никому не смеет запрещать без веских причин. Здесь нет рабов и слуг в общепринятом смысле. Чем бы ни была занята служанка, главное, чтобы не ревела, как в самый первый день, пугая детей. Джой и то держалась лучше, несмотря на страх, а сейчас так и вовсе выглядела собранной и серьёзной. Серсея почти гордилась этой девочкой. Всё-таки она Ланнистер, несмотря на бастардову фамилию Хилл. Если бы дядя Герион перед своим путешествием удосужился обратиться к Роберту с просьбой узаконить её… Впрочем, не сделал этого и отец, несмотря на своё вполне терпимое отношение к девочке, хотя Тайвину Ланнистеру никто не посмел бы отказать. Уж точно не этот вечно пьяный боров, чья власть держалась на золоте Утёса Кастерли. Но что теперь об этом думать? Серсея сейчас не сможет узаконить Джой даже в пику собственному отцу, который не сделал этого по каким-то своим соображениям. У неё нет власти — даже в этом городе она считается лишь наместницей, пусть на деле магистры в большей степени и полагаются на свои собственные решения. Тем не менее, Отерис первым делом отправился именно к Серсее, когда Красная Блоха обратился к Совету с вопросом о патрулях. Это оказалось почти приятно. Серсея предложила им двоим расположиться в своём кабинете, который нынче был полностью заставлен свечами, некоторые из них были толщиной в руку, зато гореть могли долго. Она с достоинством опустилось на мягкий стул. В тот день Серсея снова надела красное, как и в предыдущие дни. Красный шёл к её волосам. Эти цвета — золотой и красный — всегда придавали ей сил, где бы она ни оказалась. Напоминали о том, кто она есть. Серсея из дома Ланнистеров. Пусть и остальные знают и помнят. Ей больше нечего скрывать — не теперь. Однако Отерису, как и Красной Блохе, похоже, и дела не было до её платьев и родовых цветов её дома. Они сразу приступили к волнующему их вопросу. — Мой дядя Гери, — неожиданно спросила тогда Серсея на всеобщем, — когда вы покидали Миэрин, он уже успел добраться? Красная Блоха ответил. Он говорил с акцентом, но очень неплохо для необразованного вояки. Значит, отметила про себя Серсея, он наверняка из тех, кому уже довелось побывать в Вестеросе вместе с Дейенерис. И существует большая вероятность, что Красная Блоха был и среди тех, кто ворвался в Королевскую Гавань, когда улицы города залило огнём. «Не думай об этом, — одёрнула себя Серсея. — Нельзя об этом думать». Сейчас всё иначе, и они не в Королевской Гавани, и даже больше не враги. — Нет, — Красная Блоха покачал головой. Его тёмные глаза отражали пламя свечей. — За Герионом Ланнистером отправился один из кораблей, которые вышли из Миэрина вместе с нами. Он должен был встретить его в Пентосе. Это всё, что мне известно. — Возможно, к этому времени он тоже успел добраться, — задумчиво пробормотала Серсея. Если его ничего не сожрало по пути, разумеется. Но об этом тоже лучше не задумываться. — Возможно, — равнодушно согласился Красная Блоха. — Они хотели обговорить вопросы касательно охраны города, — напомнил Отерис, когда повисла пауза. — А другие магистры? — Серсея вскинула брови. — А Князья? Дкемер, Мар Кхетт, Анхман? — Они примут любое решение. В конце концов, — вздохнул Отерис, — у них куда меньше опыта в том, что касается… беспорядков. Он имеет в виду, что здесь почти никогда не происходит. — Сейчас всё тоже спокойно, — Серсея улыбнулась почти благосклонно, очередной раз отмечая про себя, какое же странное это всё-таки место, и такие же странные здесь люди. Точнее, слишком сознательные. Если даже грабежи и убийства тут большая редкость и связано подобное в первую очередь с чужаками, а не с местными. Лабиринт оказался лучшим воспитателем и надсмотрщиком, чем вооружённая стража. — Спокойно, но здесь есть и другие, — заметил Отерис, — несколько торговых кораблей, побоявшихся уходить в море, иббенийцы, кое-кто ещё живёт в гостевых домах, которые её светлость решила забрать в пользу Совета, пока не заявится наследник. — Считаете, что этих людей хватит, чтобы устроить в городе погром? — Он считает, что нужно пользоваться возможностью, пока она есть, — Отерис указал на Красную Блоху, — порядок следует поддерживать. А на их памяти в городе не только всегда спокойно, но и такого, — он многозначительно ткнул пальцем в потолок, — тоже не случилось. — Королева Дейенерис велела нам вас защищать, — с серьёзным видом добавил Красная Блоха. «Сомневаюсь, что она имела в виду меня в том числе», — с долей иронии подумала Серсея. — Как это… приятно слышать, — подобрала она нужное слово, — она нас не забыла. — Нет, — покачал головой Красная Блоха. Хорошо, что он не различал саркастические нотки в голосе Серсеи. Однако Отерис их, похоже, уловил и внимательно посмотрел на неё. Да, однажды он уже пытался спросить о природе отношений Серсеи и Дейенерис. Будучи человеком неглупым, он подозревал, что всё непросто. Как и весь остальной Совет магистров. Но Серсея ловко ушла от прямого ответа, сообщив довольно честно, что это долгая история и всё слишком запутанно. — Королева помнит. Она исполняет обещания. — И Совет несказанно этому рад, — поспешил очередной раз заверить Отерис. — Однако им стоит обсудить то, для чего они здесь и собрались. Тогда-то они и решили, как лучше всего распределить стражу по городу. Дотракийцам досталось стеречь запасы провизии, Безупречные патрулировали лабиринт и городские улицы, особенно те, что вели непосредственно к самому лабиринту. При том всем было строго запрещено использовать оружие без крайней необходимости. Если и понадобится применить силу, то лучше обходится руками, кнутами, палками и другими средствами, которыми есть меньше вероятности пустить другому человеку кровь, чем острым лезвием. Дотракийцы на удивление быстро согласились — как выяснила позже Серсея, у этих дикарей в Степях есть город, где так же запрещено проливать кровь, только оружие там оставляют ещё на входе. Поэтому они сочли архипелаг чем-то сродни их Ваэс Дотраку и отнеслись к правилу едва ли не с почтением. «Это, видимо, чтобы собираясь вместе, дикари не попереубивали друг друга», — решила Серсея, даже не догадываясь, насколько близка к истине. На третий день она узнала, что два торговых корабля из Браавоса, застрявшие на острове, всё-таки решили покинуть гавань. Как видно, купцы не выдержали, и предпочли неизвестность и темноту смиренному ожиданию. Серсея могла их понять. Сейчас — могла. Если прежде она думала, что никогда бы на подобное не решилась, то теперь вспомнила, каково это, просто ждать. Ждать неизвестности. Плавать в её темноте, которая сто крат хуже темноты реальной. Иногда смерть предпочтительнее ожидания. Пусть это и не отменяло безумия всей затеи двигаться по тёмному морю, в котором ещё неизвестно, что могло проснуться. Но её куда больше беспокоил сам город, чем те, кто предпочёл его покинуть. Большую часть времени она чувствовала себя кем-то вроде счетовода, когда принималась за изучение количества имеющихся припасов. Нет, конечно, кто-то наверняка припрятал у себя провизию, это понятно, но имеющегося, если всё это затянется, хватит едва ли на луну, а после придётся урезать количество пищи. Тогда и начнётся самое неприятное. От цифр Серсею отвлёк детский плач. Она вскинула голову. До неё донёсся голос Джой, которая пыталась успокоить своих племянников, но те не слишком её слушались. Серсея поднялась, испытывая смутное беспокойство. Близнецы нередко плакали, как и любые маленькие дети, которым ещё и года не минуло, но сейчас её сердце, материнское сердце, отчего-то сжалось. Это напоминало недоброе предчувствие. Бросив всё, она почти бегом направилась в комнату. В спешке едва не запуталась в собственных юбках. — Что такое? — спросила Серсея у Джой, которая качала на руках безутешного Герольда. У того даже лицо раскраснелось от натуги, щёки были мокрыми от слёз. Джоанна старалась не отставать от брата, как всегда. Увидев мать, она протянула к ней крохотные ручки. Серсея принялась утешать её, воркуя что-то ласковое, но чувствуя, как колотится собственное сердце. Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Герольд принялся выворачиваться из рук Джой. Та едва умудрилась перехватить его прежде, чем тот извернётся и упадёт. — Оставь, — устало вздохнула Серсея. Страх никуда не делся. — Я разберусь. Дай мне его сюда. Джой усадила Герольда на вторую руку Серсеи. Присела тихо в углу, наблюдая. Серсея не стала её прогонять. Хорошо, когда в темноте есть кто-то ещё. Кто-то знакомый. Живой. Дети заметно потяжелели, и держать двоих сразу было уже не так просто, как раньше. Это осознание согревало сердце. Они растут, и скоро сделают свои первые шаги, скажут свои первые слова. Герольд то и дело принимался что-то лопотать, пока неразборчиво, но Серсея всё-таки различала знакомые звуки. Она опустилась на стул, продолжая покачивать их обоих на коленях. — Они ели? — спросила у Джой, понимая, что почти весь день сама ничего в рот не брала, занятая расчётами. — Да… недавно мы с Джалилой их кормили, — кивнула Джой. — Давно они так не плакали. «Квиберн, — вдруг пришла в голову Серсеи какая-то странная, нелепая мысль. — Может быть, они чувствуют что-то». Разум говорил, что едва ли. Скорее, просто чего-то испугались в полумраке, что темнота страшит и их, привыкших к свету, но сердце подсказывало иное. Близнецы привязались к нему, а он, куда бы ни направился, мог попасть в беду. И отогнать от себя эту мысль никак не получалось. Или прямо сейчас видели то, что Серсея видеть не могла. На мгновение Герольд умолк, уставившись куда-то в угол. Серсее почудилось, что он смотрит не просто в пустоту, а на кого-то. Однако оборачиваться побоялась, почти физически ощущая чьё-то незримое присутствие. Хотя едва не сделала этого, и оклик — «Квиберн?» — так и застыл на её побелевших губах. Его здесь нет. Его здесь больше не будет никогда. Герольд снова всхлипнул. Серсея вытирала его слёзы платком, после вытерла и лицо Джоанны. После короткой паузы они снова зашлись плачем. Джой это заметила и уже сама тревожно посмотрела на Серсею. Та покачала головой, будто говоря тем, что лучше не отмечать этого вслух. Лучше молчать. Делать вид, что ничего не произошло. Не повисла на мгновение странная, тяжёлая пауза, исполненная чьим-то присутствием. И дом под ногами вздрогнул, покачнулся. Джой вскрикнула. Серсея различила внизу возглас Джалилы. Сама она не кричала, стараясь спрятать близнецов. Их крики резанули по ушам, когда она прижала их к себе, моментально опускаясь на пол, на колени, и закрывая собой. Серсее казалось, что дом сейчас рухнет им на голову. Крепкое дерево, чуть покачиваясь, стонало и завывало, точно дешёвая шлюха. С силой смежив веки, закрывая своим телом детей, Серсея ощутила как яркий свет полоснул по лицу. И это несмотря на крепко запертые ставни. Он пробивался сквозь них, заливая комнату. Мир наполнился треском, чужим криком и детским плачем. Сама Серсея не сознавала, что не кричит, но стонет на одной тонкой, протяжной ноте, а рот у неё наполнился кровью из прокушенной губы. — Серсея, Серсея! — это была Джой, которая уже оказалась рядом и опустилась на колени. Она вцепилась Серсее в плечо, трясла её. Но Серсея упрямо помотала головой, не желая открывать глаз. Дом всё ещё потрескивал, хотя после того сильного толчка уже не раскачивался с прежней силой. А Серсея по-прежнему ждала, что вот-вот ей на голову обрушится крыша. Следовало уйти, бежать, спасаться, но её как будто парализовало. Она боялась, что, стоит подняться, и это произойдёт, и она больше не успеет закрыть собой детей. Дверь распахнулась — кажется, это была Джалила. Кто же ещё? Больше никого в доме не было, кроме их троих и близнецов. Ах да. Ещё Григор Клиган. Но Серсея не слышала его тяжёлых шагов. Он находился внизу, сторожил по её приказу главный вход, однако не двинулся с места, когда всё произошло. Может, его самого чем-то придавило? Некогда и думать об этом. Джой снова потрясла Серсею за плечо. Джалила хотела помочь ей встать, но Серсея что-то зло прошипела сквозь зубы, заставив служанку убрать руку. Она открыла глаза с опаской, чувствуя, как тут же навернулись слёзы. Мир за ставнями полнился болезненно-ярким светом. Это не солнце. Солнце никогда не сияло так ярко. И не огонь. Однако… Сердце содрогнулось в груди. — Пойдёмте, лучше нам выйти, — напутствовала Джой. Она была права, конечно, но с другой стороны — разве безопаснее сейчас там, в этом слепящем свете, который мог убить даже вернее кромешной тьмы? — Дети… Помоги, — хрипло попросила Серсея. Сглотнула вязкую слюну, смешанную с кровью. Мерзкий железистый вкус наполнял рот. На подбородке застыла тонкая алая струйка. — Лучше просто спуститься вниз. Не выходите… не открывайте двери. Герольд и Джоанна плакали. Перекрикивая шум, Серсея позвала: — Сир Григор! Ей нужна была его помощь. Он мог закрыть собой намного лучше, если дом в самом деле решит рухнуть на голову. И сил у него куда больше. Но на зов её никто не откинулся. По-прежнему никаких тяжёлых шагов. Серсея передала на руки Джой Джоанну, а сама прижала к себе Герольда. Её покачивало. Но видно всё было хорошо благодаря яркому свету, проникающему сквозь узкие просветы в досках и ставнях. — Открой нам двери, — велела она Джалиле, страшась увидеть то, что случилось внизу. Страшась узнать, что сира Григора больше нет. Что верный её мертвец отправился туда, где его давно заждались. Где-то за пределами дома, на улице, тоже слышались человеческие крики, которые ещё больше убедили Серсею в том, что вне стен может быть куда опаснее. Тем более, всё вокруг уже перестало трещать и раскачиваться, как в самом начале. Осторожно ступая на каждую ступеньку, Серсея чувствовала, как обливается холодным потом, хотя в доме вдруг стало непривычно жарко, будто кто-то растопил печь. Герольд, цепляясь за неё, уже не плакал — всхлипывал. Видно, и у него закончились силы для криков и рыданий. Он весь дрожал, её маленький мальчик. — Я здесь, здесь, — уговаривала она его, гладя по спине. — Я тебя не оставлю. Она знала, что он не понимает её слов сейчас, он слишком мал для этого, но он слышит голос и различает интонации. Джоанна на руках идущей позади Серсеи Джой тоже немного притихла. На первом этаже, как сразу заметила Серсея, с полок попадали вещи, но в целом ничего страшного не произошло. Она огляделась, глазами ища сира Григора, который должен был стоять у двери. Он и стоял. Просто стоял. Как обычно, не дыша и не шевелясь. — Сир Григор? — с опаской окликнула его Серсея, не решаясь приблизиться. Мало ли, что с ним произошло. Как всё это могло на него повлиять. Но он не реагировал. Серсея осмелилась сделать шаг, но Герольд запротестовал, снова громко захныкал. Пришлось передать его Джалиле. Просить саму служанку сделать то, что пришло Серсее в голову, не стоило. Эта дурочка всё равно испугается и откажется. Но вместо того, чтобы смело шагать к замершему Горе, Серсея торопливо стащила туфлю с левой ноги и, размахнувшись, запустила в него. Это выглядело бы потешно, если бы не весь ужас ситуации. Каблук стукнулся о металлический наплечник. Раздался глухой звук, но Гора не реагировал. Серсея мысленно прокляла всё, уже больше злясь, чем опасаясь. Подобрала упавшую обувь и надела обратно на ногу. Осторожно приблизилась к Горе. — Сир Григор, — снова позвала. Тишина. Она протянула руку, нерешительно, с несвойственной ей робостью коснулась его. Ничего. Не так страшно, что он перегораживает главный вход, поскольку здесь был и другой, запертый сейчас на тяжёлый замок изнутри. Страшно то, что Гора замер вот так. — Назад, — скомандовала Серсея, оглянувшись на остальных, — в нижнюю гостевую комнату. Рядом с ней и находился тот самый запасной, чёрный ход. Если что, они смогут выбраться. А гостевая комната почти пуста и нечему свалиться им на головы. — У вас… у вас кровь, — осторожно заметила Джалила, не переставая покачивать Герольда. Серсея коснулась губы и поморщилась, до этого она никакой боли не ощущала. Кровь на подбородке успела загустеть и свернуться. — Ничего страшного. Где ключи от чёрного входа? — спохватилась Серсея. — Висят… рядом с главной дверью, — тихо ответила Джалила. — В общей связке. Серсея едва не выругалась так, как благородным леди ругаться вовсе не положено. Она всё ещё ощущала слабую вибрацию пола под ногами, но та явно шла на убыль. В крохотной комнате, больше напоминающей каморку, не было окон, однако всё равно слышался далёкий гул, который походил на падение камней с высоты. Здесь не было ничего — только узкая койка без одеяла и подушек, на которой сидели Джой и Джалила, низкий шкаф с двумя дверцами и стул, который занимала Серсея. Через некоторое время ей стало душно, а стены, казалось, начали давить со всех сторон. Хотелось оказаться где-то на более открытом пространстве, а не быть запертой в этом пыльном гробу. У неё даже перед глазами немного потемнело, но она быстро взяла себя в руки. Не время для паники. Где-то в доме раздались тяжёлые шаги, и все трое замерли, напряжённо прислушиваясь. Только близнецы продолжали всхлипывать, но уже не так громко, как прежде. Джой уставилась на Серсею большими округлившимися глазами. Кто-то находился в доме. Не сразу удалось сообразить, что вообще-то это правда: Григор Клиган ведь никуда не делся. Только стоял, замерев, как памятник самому себе. Серсея прижала палец к губам, пусть это и бесполезно — Герольд и Джоанна едва ли понимали этот жест. Она осторожно приблизилась к двери и, чуть приоткрыв её, выглянула в узкую щёлку. Шаги действительно принадлежали Григору Клигану: вместо того, чтобы продолжать стоять, он направился в сторону лестницы. Будто только сейчас услышал, как его зовут наверху. Серсея проследила за ним взглядом и дождалась, пока шаги не раздадутся на втором этаже, и после уже повернулась к Джой и Джалиле. — Быстро. Выходим из дома, — велела она. — Но ведь… Серсея помотала головой, давая понять, что препираться некогда. За тот короткий промежуток, пока она следила за перемещениями Горы, успела заметить, что сияние погасло. По крайней мере, свет уже не просачивался сквозь окна. Да и не могут они прятаться здесь вечность. В случае чего, эту дверь всё равно легко выбить. Втроём, держа на руках детей, они выскочили на улицу, слегка прикрыв за собой входную дверь. Серсея глубоко вдохнула: она увидела привычный шар солнца, плывущий по небу. Джой и Джалила замолчали. Даже дети не издали ни звука. Серсея тут же снова подхватила Герольда из рук служанки и спустилась по ступенькам, ведущим с небольшой веранды вниз. Ветер на улице был прохладный, потому она крепко прижимала к себе сына. Оказавшись под открытым небом, Серсея взглянула наверх, чтобы убедиться — оно очистилось. Ни звёзд, ни чёрного пятна. Только нечто, напоминающее пыльный ореол, окружало пробудившееся светило. — Что это значит? — испуганно спросила Джой. На её руках Джоанна начала слегка дремать. — Ты у меня спрашиваешь? Откуда мне знать? — бросила Серсея. Опустив взгляд, она посмотрела на приоткрытую дверь. Сир Григор туда пока не вернулся, но она понятия не имела, как быть дальше. Как вести себя с ним. Не станет ли он неуправляем. Ведь определённо произошло нечто странное. Был бы здесь Квиберн, он бы разобрался. </i>«Но Квиберна здесь нет»,</i> — зло напомнила себе Серсея. Зато были другие — возле дома надлежало находиться двоих стражникам. Лоратийцам, которые прежде охраняли Дом Собраний. Об этом Серсея вспомнила только сейчас, заметив, что их тоже нигде не видно. — Обойдём дом, нужно осмотреться, — решила она, направившись к углу. Беседка на заднем дворе, где Серсея провела немало времени, глядя на море и каменистый пляж, покосилась. Одна из крепких деревянных свай не выдержала, переломившись, от чего и крыша накренилась на бок. Вокруг валялись деревянные щепки. Но людей поблизости не оказалось. Не став долго задерживаться на одном месте, Серсея обошла дом кругом. Джой и Джалила послушно следовали за ней. Стражников действительно не оказалось. Зато, выйдя с другой стороны, Серсея обратила внимание на лабиринт, который можно было хорошенько разглядеть с этого места. Показалось, что привычные его очертания слегка изменились, хотя она не взялась бы говорить об этом с уверенностью. Заметила она, впрочем, и другое: по ведущей к её дому дороге спешил человек вместе с несколькими Безупречными. По цветной одежде, сверкающей на солнце, Серсея сразу узнала магистра. Отерис, конечно. Но почему с ним Безупречные? Прижав к себе покрепче Герольда, она посмотрела на Джой и Джалилу: — Молчите на счёт сира Григора, — тихо предупредила она, пока не желая посвящать посторонних в такие подробности. Отерис уже подбегал к дому. Заметив стоящих рядом с ним женщин, он взмахнул руками. — Куда подевалась моя стража? — это было первое, о чём спросила Серсея, не утруждая себя приветствием. Отерис попытался отдышаться. Кажется, он и правда спешил. Безупречные за его спиной, похоже, не устали вовсе. Они молчали. — Им пришлось уйти. Из-за лабиринта, — пояснил Отерис. — Они все в порядке? — Мы в полном порядке, — заверила Серсея, хотя ещё не была до конца в том уверена. — Может быть, тогда стоит войти в дом? — предложил Отерис. Серсея заколебалась, не зная, стоит ли рисковать. В конце концов, если Гора набросится на них… Тогда в голову ей пришла другая идея. — Пусть первыми войдут они, — Серсея указала на Безупречных. — Мы вышли, потому что опасались обрушения, — торопливо объяснила она, — а шлемов у нас нет. Мало ли, что случится. С нами ведь дети. Если Отерис и заметил отсутствие поблизости Горы, то не подал виду. Безупречные же и не думали спорить. Решительно взошли по ступеням, распахнули дверь и нырнули в лёгкий полумрак дома. Серсея на мгновение замерла, напряжённо прислушиваясь, но не услышала звуков борьбы и чужих криков. Только после этого осмелилась вернуться на веранду и скользнуть внутрь. Безупречные стояли в небольшом холле рядом с ведущей на второй этаж лестницей. Серсея осторожно взглянула наверх и успела заметить, что Гора так стоит возле её комнаты, будто охраняет ту, которая сейчас находилась внизу. Он неторопливо повернулся на звук, но не торопился что-то предпринимать без приказа. — Сир Григор? — вопросительно, несколько изумлённо позвала Серсея. И точно: она заметила, как он вздрогнул, отреагировав. — Стойте там, никуда не уходите, — поспешила добавить она, опасаясь, что он ослушается приказа. Однако он его выполнил. — Что-то не так? — недоумённо посмотрел на неё Отерис, который тоже успел войти в дом. Наверное, заметил на лице Серсеи смешанное с растерянностью облегчение. Она неопределённо покачала головой. — Нет, просто сир Григор не торопился следом за нами, я думала, с ним что-то случилось, — это даже не было ложью. — Давайте пройдём… — она помедлила. Подниматься в свой кабинет не хотелось, да и не поместятся они там. К тому же с ними дети, — вон туда, в ту комнату. Она побольше. Это было подобие гостевой столовой, где находился не только стол с несколькими стульями, но и небольшая кушетка, куда можно было положить близнецов. Велев Джалиле и Джой присмотреть за ними, Серсея направилась к столу. Он был покрыт небольшим слоем пыли, потому что помещением этим пользовались нечасто. Отсюда можно было разглядеть небольшой проход, ведущий на кухню. Со своего места Серсея заметила несколько разбитых тарелок, чьи осколки были разбросаны по полу, и какую-то утварь, свалившуюся с полок. — Что вы хотели сообщить? — она повернулась к Отерису, сама отодвинула стул и присела. После этого сесть себе позволил и Отерис с тремя Безупречными. — Мы пришли, потому что опасались, что придётся вас спасать, — вместо него ответил как раз Безупречный. Он снял шлем, обнажая короткий чёрный ёжик волос и бледное лицо. Не Красная Блоха. Имени этого человека Серсея не знала, а он не спешил представляться сам. — Магистр позвал нас с собой. Все городские стражники сейчас у лабиринта. Серсея нахмурилась. — Там… что-то произошло? Нечто серьёзное? — Они увидели, как обвалилось две внешние стены лабиринта, отсюда хороший обзор, — Отерис махнул рукой в направлении выхода. — Вот и побежали. Они… они тому обучены. Находись они возле Дома Собраний, поступили бы так же. Что бы они ни охраняли, лабиринт — первоочерёден. Если с ним что-то происходит, они должны прийти туда. Серсея задумалась, а потом вспомнила о местных порядках. Вполне логично: немногочисленная стража предназначена не столько ради поддержания порядка, поскольку преступлений здесь почти не происходит, сколько для охраны лабиринта, если что-то пойдёт не так. Всё это время ничего подобного не случалось. До сегодняшнего дня. — Понятно. — Он рад, что здесь всё в порядке. Эти люди пришли с ним на случай, если… если бы это оказалось не так, — пояснил Отерис. Если бы их всех пришлось вытаскивать из-под развалин дома, это Серсея тоже поняла. Однако дом, по счастью, оказался довольно крепким и выдержал мощные подземные толчки. Сейчас она уже ничего не чувствовала, даже страха, который овладел ею поначалу. — Вы видели толком, что случилось? Я видела яркий свет, когда… когда затрясся дом. — Пока они не знают, — Отерис покачал головой, — ясно одно: солнце вернулось. Это решает многие проблемы. — Только надолго ли, — Серсея не была столь оптимистична. — Верно. К тому же неизвестно, что произошло в других городах. — Хорошо, что на соседнем острове и в Мороше есть другие, — она перевела взгляд на Безупречных. — Или вы хотите отправиться туда и убедиться? Если так, то моё разрешение вам точно не нужно. — Если что-то произошло и нужна наша помощь, — снова заговорил всё тот же темноволосый Безупречный, — сюда отправят гонца. У других есть корабли. — Но там нет лабиринта… как здесь, — Отерис покосился куда-то в сторону, — так что там всё могло обойтись. — Причина в лабиринте? — удивилась Серсея. — Я думала… думала, что всё началось не с него. — Не с него, — согласился Отерис, — но в итоге он сыграл свою роль. Совет полагает, что часть внешних строений обрушилась не просто так. Он пока лично не ходил туда, но те, кто успели, уверяют, что, скорее всего, внутри лабиринта ситуация гораздо хуже. Об этом Серсея совсем не сожалела. Она была бы не против, если бы это место и вовсе исчезло. Если же проход завалило окончательно, то тем лучше. Да, туда проблематично будет отправить покорных добровольцев, и погребать умерших окажется негде, разве что тоже отправлять в море, но что с того? Без подобного соседства будет только спокойнее. Правда, похоже, магистр Отерис придерживался иного мнения. — Это скверно. Она должна понимать, — тише добавил он, будто не желая, чтобы находящиеся тут же Джой и Джалила это слышали, — но Совет ведь накладывал печати на проход. Не только сейчас, на протяжении всего времени магистры поколениями хранили это место. Если печати разрушены из-за случившегося… это нехорошо. Для Серсеи подобные рассказы по-прежнему звучали, как суеверие дикарей, но это самое «нехорошо» едва не испугало. Отерис был уверен, что разрушение лабиринта никак не решит проблемы, а усугубит её. В чём была суть этой проблемы, Серсее знать не хотелось. Ей оказалось достаточно чувств, которые обуревали её при виде этого места. Особенно в непосредственной близости рядом с ним. Отерис нисколько не сомневался, что лабиринт должен существовать в том виде, в котором есть. Не даром ведь говорил о каких-то печатях. Видимо, это связано с теми странными молитвами и ритуалом. — Почему вы так думаете? — всё-таки осмелилась спросить она. — Лабиринт — только часть единой системы, — помедлив, ответил Отерис, — по крайней мере, так всегда предполагалось в Совете. И долгие годы жрецы следили, чтобы эта система пребывала в состоянии покоя. Сдерживали её, как могли. Поэтому разрушение не принесёт ничего хорошего. Для того, чтобы этого не допустить, в магистры всегда выбирали хотя бы одного, а лучше нескольких потомков прежних жрецов Слепого бога, чтобы те смогли присматривать за лабиринтом и следить за надлежащим отправлением религиозных обрядов. Впрочем… это даже не религия, как таковая. Он уже говорил, по крайней мере, советнику Квиберну. Слепой бог — не бог в полном смысле слова, а часть защитного ритуала. Серсее определённо не хотелось обсуждать это здесь и сейчас. Суеверия или нет, но звучало это всё очень уж неприятно. А она только успокоилась и взяла себя в руки. — Очень жаль, что этот вопрос нельзя решить простым способом, — хмыкнула она. — Но мы пока, как видите, не нуждаемся в помощи. Разве что… — Серсея задумалась. Может ли она довериться этим троим с копьями? Впрочем, желай они причинить ей вред, уже бы несомненно сделали это. — Пусть воины останутся здесь, пока не вернутся мои стражники. — Мы хотели это предложить, — сообщил Безупречный. — Магистр Отерис сказал, что стражники будут находиться у лабиринта столько, сколько потребуется, чтобы проверить его и провести все необходимые обряды. В это время мы заменим их. Серсея подумала о том, что теперь-то нет смысла сторожить склады с провизией, но тут же опомнилась — ещё неизвестно, чем всё обернётся. Она до сих не осознала до конца, что темнота отступила. Что солнце вернулось. Ей бы порадоваться, но сил на это не хватало. Она испытывала только усталость. — Нам ещё будет, что обсудить с Советом, — подытожила Серсея, желая дать понять, что разговор пока окончен. — Вероятно, стоит сделать это завтра? — Да, завтра они будут примерно понимать, с чем имеют дело, — Отерис встал. — Он не смеет больше отягощать этот дом своим присутствием. Следом за Отерисом встали и Безупречные. Серсея снова вспомнила о Горе, который оставался наверху, но пока не решалась об этом заговорить. Может быть, чуть позже. Пока солдаты Дейенерис оставались снаружи дома. Герольд и Джоанна успели задремать прямо на кушетке, пока Серсея беседовала с гостями. — Что нам делать? — спросила Джой, которая, как и Джалила, всё прекрасно слышала. Но испуганной не выглядела. Скорее, озадаченной. Вопрос всколыхнул в Серсее волну раздражения. Ей бы самой понять, как быть. — Комната… комната Квиберна, — вспомнила Серсея, — там есть две кровати. Нужно отнести туда детей. Пока что. — А с тем человеком? — встряла Джалила. Будь они в Королевской Гавани, Серсея отвесила бы ей затрещину. Да так, чтобы губы распухли и курица эта не смела вмешиваться и задавать лишние вопросы. Но пора было привыкнуть, что они в другом месте. — Отправляйся и посмотри, — Серсея почти прошипела это, — если хочешь. При этом она понимала, что нельзя оставлять ситуацию такой, какая она есть. Это попросту небезопасно. Серсея не заходила в комнату Квиберна, словно та перестала для неё существовать. Всё это время она была заперта на ключ, который хранился в висящей у главного входа связке. Корона тоже находилась здесь, никому не нужная. Серсея оставила её на одном из столов, на котором всё так же громоздились книги, которые читал Квиберн. Словно он мог всё ещё вернуться сюда и заняться их изучением. Мог вернуться к своим трудам, к своим снадобьям и зельям, к своим подчас довольно жутким изысканиям. Вернуться к ней самой. Пока Серсея разглядывала столы, на которых ровными рядами стояли вымытые приборы, назначения которых она не могла понять, детей уложили. Теперь они мирно посапывали на узкой койке Квиберна. Там, где она и обнаружила корону и ту нелепую записку. Он даже не попытался ничего объяснить. После смерти Джико, впрочем, стало понятно, что он вовсе не сбежал на корабле, а затеял нечто иное, ещё более безумное. — Приберись на кухне, Джалила, — велела Серсея, отвлекаясь от своих мыслей ненадолго, — и приготовь нам что-нибудь поесть. Это было бы не лишне. К тому же следовало навести порядок в доме. Служанка спорить не стала, иначе бы Серсея точно не сдержалась. Кивнула, поспешив прочь. Оставалось надеяться, что Гора не решит спуститься, чтобы раздавить её глупую голову, как арбуз. Серсея невольно улыбнулась, вспомнив об Оберине Мартелле. Вспомнив о криках Элларии Сэнд. Вспомнив вытянутое лицо Тириона. Сколько всё-таки приятных мгновений могла доставить чужая смерть. Серсея распахнула небольшое окно, которое находилось над столом. Оно тоже выходило на море. Отсюда можно было даже разглядеть ту самую покосившуюся беседку. Свежий воздух ворвался в затхлую комнату. Серсея зажмурилась ненадолго. Может быть, настало время как следует здесь осмотреться? Нельзя постоянно бегать от этого. Едва ли здесь отыщется что-то полезное, но вдруг Серсея найдёт хоть одну подсказку. Не обращая уже никакого внимания на Джой, Серсея оглядела стол. Точнее, это было три стола, придвинутых друг к другу краями. Под центральным находилось что-то вроде носилок, накрытых светлой простёй. Серсея не стала их трогать, понимая, что на деле это был ещё один стол, на котором Квиберн разделывал тело Нхаллы. На отстиранной простыне она успела заметить несколько въевшихся в ткань, побледневших пятен. Кровь. Да, точно кровь. Серсея поморщилась. Она принялась осторожно перекладывать немногочисленные вещи, переставлять ёмкости и открывать ящики. В одном из них она обнаружила наполненную чем-то колбу, присмотрелась, не понимая назначения этой жидкости. Это могло быть что угодно: от лечебного снадобья до смертельного яда. Отставив её в сторону, Серсея открыла ещё один ящик под столом. И там-то она увидела не только инструменты, но и ещё несколько уже подписанных колб. Как раз они-то, видимо, и были теми самыми ядами и снадобьями, судя по названиям. Кое-что Квиберн всё-таки оставил здесь. Видимо, надеясь, что Серсея сама всё найдёт. Но толку с того, если она мало что смыслит во врачевании? Хотя кое-что могло пригодиться. О назначении макового молочка или яда василиска догадаться несложно. Серсея сразу сообразила, что лежащая отдельно колба имеет какое-то иное назначение. Но какое? Об этом Квиберн тоже не удосужился ей рассказать. Серсея закрыла ящик и взяла ёмкость, разглядывая её на свету. — Что там? — поинтересовалась Джой. Серсея покачала головой. — Пока не знаю. Она не подписана. Жидкость имела тёмный с серебристыми отблесками оттенок. Послышался короткий стук, от которого Серсея вздрогнула. Джой коротко и тихо пискнула от неожиданности. Ничего страшного не произошло — порыв ветра свалил со стопки одну из книг, остальные попадали следом. — Тише, — велела Серсея Джой с некоторым раздражением, — не хватало ещё, чтобы близнецы снова проснулись. Джой выдохнула. Подошла к книгам, собирая их с пола. — Здесь какая-то записка. Вылетела из книги, — сообщила Джой, протягивая Серсее лист, исписанный знакомым почерком. Испытывая волнение, Серсея отставила колбу и выхватила записку Квиберна из её руки. Впилась взглядом в строки. То, что она увидела там, оказалось записанным составом и рецептом приготовления. Но куда больше заинтересовало другое: похоже, Серсея оказалась права. Спрятанная в одном из ящиков жидкость была тем самым веществом, о котором упоминал Квиберн. По крайней мере, судя по описанному в рецепте внешнему виду. Как он его назвал? Покорное дитя или что-то вроде того? Серсея ощутила, как сердце у неё ёкнуло. Хорошо, что именно ей удалось первой найти его. И что сквозняк так удачно смахнул книги, в одной из которых и лежал этот рецепт. Она даже не заметила вопросительного взгляда Джой, которой тоже не терпелось узнать, что такого Серсея прочитала. А она сама, кажется, поняла, как обезопасить себя теперь. По крайней мере, с Горой, хотя, если всё правда, это подействует не только на него. Но и на обычных живых людей тоже. Кажется, предстояло провести ещё один эксперимент. По лицу Серсеи расплылась улыбка. — Что-то полезное? — снова Джой. На этот раз Серсея не разозлилась за вопрос. — Очень, — заверила она. С кухни доносился запах еды, которую готовила Джалила. — Кажется, я нашла решение одной из наших проблем. Серсее ещё предстояло понять, как именно дать Горе выпить это снадобье. Конечно, в оставленной Квиберном инструкции говорилось, что требуется подмешать его в питьё или еду в определённой пропорции. Григору Клигану это было ни к чему, но рот у него был, так что он вполне мог влить в себя немного жидкости. Кажется, Квиберн так уже делал, и всё прошло вполне успешно. Но приближаться к нему одна Серсея опасалась. Хорошо, что так своевременно рядом с её домом оказались люди, которые не задают лишних вопросов и не сплетничают. По крайней мере, именно это она слышала о Безупречных когда-то. Оставив детей под присмотром Джой, она направилась к выходу и вскоре вернулась в сопровождении того самого темноволосого Безупречного. Он тут же согласился пойти, когда его позвали. — Есть вещи, о которых не стоит говорить другим… — с осторожностью начала объяснять Серсея. — Я не хочу беспокоить магистра Отериса или кого-то ещё, но мне нужна ваша помощь в одном деле. Она старалась говорить вежливо, как если бы имела дело с настоящим рыцарем. Тот склонил голову на бок. — Что от меня требуется? Серсея продемонстрировала до половины наполненный мутноватой водой стакан. — Мы с вами поднимемся наверх. Там стоит мой верный страж, которому нужно это выпить. Вы видели его. Кажется, недавние события дурно на него повлияли. Это что-то вроде успокоительного. Но я лишь женщина, и хочу, чтобы вы были рядом, если ему вздумается на меня напасть. Знаете… из-за своего давнего ранения у него иногда мутится в голове. И ему требуется помощь. Безупречный поглядел на неё изумлённо, но снова согласно кивнул. — Я должен дать ему выпить это? — Да, — Серсея обрадовалась его сговорчивости. Кажется, он нисколько не опасался. Это он просто ещё плохо знает, что такое Григор Клиган. Хотя ей и говорили, что Безупречные ничего не боятся и не чувствуют боли, но это чушь, верно? Все люди и боятся, и испытывают боль. — Возьмите, — она сунула стакан в свободную руку Безупречного, — и идёмте за мной. Они осторожно поднялись наверх по ступеням. Гора, как и следовало ожидать, занимал свой пост возле кабинета Серсеи. И не похоже, чтобы её появление как-то его озадачило. Впрочем, что ещё взять с безмозглого? — Сир Григор, — тихо окликнула его Серсея. Тот повернулся, сверкая глазами сквозь прорезь в глухом шлеме. Наверху было уже почти темно из-за опустившегося на город вечера. — Ведите себя смирно. Этот человек — мой друг, и я хочу, чтобы вы приняли то, что он принёс, и выпили. Хорошо? Серсея указала на Безупречного, но сама старалась держаться чуть поодаль и поближе к лестнице, чтобы иметь пространство для манёвра и возможность убежать. Тем временем Безупречный безо всяких опасений приблизился к Горе и подал ему стакан. Затаив дыхание, Серсея наблюдала за тем, как тот протягивает свою огромную ручищу, берёт подношение, приоткрывает забрало и вливает в себя жидкость. Всё это происходило в полной тишине. И хорошо, что густой вечерний сумрак скрадывал отвратительное лицо Горы. Но даже если Безупречный и сумел что-то разглядеть, он не выказал ни изумления, ни возмущения, ни ещё каких-либо эмоций. Вот и славно. Она проследила взглядом за тем, как Гора вернул стакан и снова замер. — Хорошо, — Серсея выдохнула, — а теперь… отправляйтесь вниз, посторожите выход. Он снова подчинился. Серсея посторонилась, пропуская его и слушая, как гулко бьётся сердце. Неужели получилось? Она перевела взгляд на Безупречного. Тот по-прежнему стоял, сжимая опустевший стакан в одной руке, и копьё — в другой. Ждал, что ему ещё скажут. — Сир Григор, — пояснила она, — будет стеречь входную дверь. Никто не сможет пройти через него. Вас бы я попросила быть внимательнее к чёрному входу и окнам. Если потребуется войти в дом, откройте дверь и окликните меня. Я попрошу сира Григора вас впустить. Безупречный кивнул и поспешил вниз, но Серсея остановила его. К ней вернулась другая, ещё более занятная мысль об экспериментах. Почему бы не попробовать? Квиберн писал, что действие этого снадобья имеет временный эффект на обычных людей. Серсея всё ещё не была уверена, что Безупречных можно назвать таковыми, но вполне можно было проверить. Не умрут же они от этого. — Наверное, вы голодны. Джалила приготовила ужин… — Мы можем не есть и не спать столько, сколько потребуется, — последовал ответ. — Глупости, — Серсея одарила его самой милой из своих улыбок. — Я велю ей завернуть для вас горячей еды. Уверена, лишним это не будет. Не могу же я, как хозяйка, позволить своим доблестным стражам голодать.