Время будить королей

Дейенерис снились кошмары. Глубокие, тёмные, как бездна, кошмары. Она всем своим существом ощущала присутствие другого человека. Человека, рядом с которым и уснула, ища утешения, но тепло его не прогоняло страшных снов. Внутри этого бесконечного до бессмысленности круга всё повторялось, снова и снова, словно желая довести её до исступления. До безумия и беспамятства. Но она не имела права позволять этому взять верх. Не сейчас, когда её дочери, совсем маленькой девочке, единственной, грозила большая опасность. Большая беда. Как Дейенерис позволила этому произойти? Почему не смогла остановить — саму себя и ту чёрную тень, которая отняла у неё Рейенис? Тогда она тоже спала. Спала и её дочь, прижавшись к тёплой материнской груди и беспокойно вздрагивая. Спала Сарелла, с которой Дейенерис делила небольшую каюту, драконы тоже дремали. Младшие — в клетке. Красный — в изножье кровати, словно защищая от подступающего со всех сторон предутреннего, зябкого холода. Зелёный забрался к Сарелле. Предрассветное небо подёрнулось серым. И в этом сизом сумраке скользнула тень, мазнула по стеклу, оставляя по ту сторону едва заметные следы человеческих пальцев. Драконы глухо заворчали во сне. Заёрзала Рейенис. Но Дейенерис продолжала спать, как и Сарелла, как будто кто-то набросил на них этот чёрный, удушливый сон, не давая вынырнуть из забытья. Тень, лишь отдалённо напоминавшая человека, проникла внутрь. Просочилась в каюту из едва заметных щелей на стыках круглой оконной рамы с деревянным корпусом корабля. Она походила на плотный туман, на дымку. Драконы, тоже придавленные тяжёлой плитой сумеречного сна, рычали, но не просыпались. Должно быть, им самим виделись дурные сны. Дейенерис же коротко, едва слышно застонала, пытаясь сбросить с себя наваждение, но будучи не в силах пошевелить даже пальцем. — Спи, Дени, — велел знакомый голос. Чей? Кажется, это был голос её брата. Визериса. Но он не мог здесь быть. Он давным-давно умер, а она — оплакала его. — Спи, милая сестрица. Маленькая, неблагодарная сука. Где-то далеко-далеко послышался тихий, жалобный детский плач. Дейенерис ощутила, что грудь её жжёт огнём. Камень, подаренный Даарио, теперь таким же мёртвым, как и Визерис, снова стал горячим до невозможности. Как тогда, у той злосчастной палатки. Он говорил — не ходи. Он подсказывал — беги. Она не послушала. Теперь он требовал — проснись. Останови тень мертвеца, вырванную из глубокой бездны небытия, из пасти кошмара, тень, которая явилась, чтобы послужить древним богам в последний раз. Злой, мстительный призрак. Проснись и останови. Но Дейенерис не могла даже поднять ставшие такими тяжёлыми веки, только чувствовала, как по щекам текут непрошеные слёзы. — Ты не должна плакать, — голос обращался теперь не то к Дейенерис, не то к кому-то ещё. Возможно, к всхлипывающей Рейенис. — Это совсем не страшно. Ты предназначена не для смерти, не для рабской участи, но для великой цели. Ты станешь Праматерью нового мира. И жизнь твоя — бесценна. В отличие от шлюхи табунщика, которая произвела тебя на свет. Голос Визериса начал неуловимо меняться, искажаться, распадаться на части. Казалось, теперь он принадлежал не какому-то одному человеку — многим. Их мёртвые голоса доносились из глубокого и тёмного колодца. И хрупкое эхо их разбивалось о влажные, осклизлые стены, покрытые мхом, плесенью и селитрой. Воздух в комнате стал тяжёлым и плотным, как вода. Ноздрей коснулся смрад могилы, вызывающий тошноту. Запах болота, гниющей рыбы, и ещё — едва уловимо — воняло горелой человеческой плотью и палёным волосом. Рейенис всё ещё плакала, но плачь её отдалялся. Уходил. Расплывался. Он поднимался всё выше и выше, к бесконечным, невидимым отсюда мрачным небесам, пока не утих, не оборвался совсем. Тогда-то и закричали драконы. Все четверо. Первым заголосил неистово дракон принцессы, будя остальных. Те бились в своей клетке. Эменос взмыл в воздух, описывая по комнате круг. Он выпустил пламя, которое, по счастью, не коснулось занавесок или деревянных стен. Дейенерис и Сарелла подскочили на кроватях, растеряно оглядываясь и ничего не понимая. Они не сразу осознали, что произошло. — Где… где Рейенис? — хриплым спросонья, испуганным голосом спросила Дейенерис. Она всё ещё ощущала тепло своей дочери, но её самой нигде не было. Не могла же она сама покинуть каюту. — Что? — Сарелла, кажется, ничего не поняла. А когда навалилось осознание, глаза её расширились от ужаса. — Нет… о, нет. Нет, нет, нет, — она вскочила, принялась судорожно натягивать штаны. — Рейенис! — беспокойно позвала она, зачем-то заглядывая под кровать. Но обе они знали, что девочки в каюте нет. Именно поэтому Дейенерис, будучи не в силах пока пошевелиться, наблюдала за суетой такой же растерянной Сареллы. Дейенерис боялась, что, если встанет с этой кровати, то попросту упадёт замертво. Всё тело сковал ледяной холод. Даже прежде раскалённый камень начал остывать. Неужели увиденное во сне оказалось правдой? — Визерис… Визерис забрал её у меня, — побелевшими губами прошептала Дейенерис так тихо, что её никто не услышал, а сил кричать попросту не оказалось. Драконы метались по каюте вместе с Сареллой. Дейенерис сидела молча, с силой сжимая покрывало, которым только что была укутана Рейенис. Зрение у неё затуманилось, а по щекам, смывая недавние следы слёз, потекло что-то солёное. На поднявшийся шум явились и остальные. Серый Червь, который держал стражу возле входа в каюту, Вдовец, Кинвара… Джон. Джон. Дейенерис не знала, сколько времени прошло. Они о чём-то возбуждённо говорили, что-то встревожено спрашивали, прикасались к ней. Вместо неё отвечала Сарелла. — Тень Визериса забрала её, — онемевшие губы очередной сложились в жуткие слова. Голос сделался чуть громче, выталкивая из сдавленного горла нечто неотвратимое, страшное, беспощадное. — Мой мёртвый брат забрал мою девочку. Все посмотрели на неё, а она, ощутив, как к горлу подкатил кислый ком, с неожиданной быстротой бросилась к стоявшему в углу каюты поганому ведру. Дейенерис вырвало, ноги и руки у неё дрожали. Ещё один обжигающий комок желчи встал поперёк глотки, от мерзкого кислого привкуса свело скулы. Дейенерис продолжали скручивать сухие, болезненные спазмы — снова и снова. Из-за слёз она толком ничего не видела перед собой. Пальцы, которыми она судорожно вцепилась в края злосчастного ведра, побелели и дрожали от напряжения. Кто-то присел рядом, осторожно придерживая её волосы, чтобы те не запачкались, Дейенерис не видела лица, но чувствовала и знала — это Джон. Это его неуловимый запах. Его дыхание. Другая его рука легла на спину, слегка поглаживая. Он пытался не то успокоить, не то облегчить страдания Дейенерис, мучимой приступом сухой рвоты. Кажется, потом и Яра спешно явилась, услышав о страшной вести. Но Дейенерис плохо это помнила — ей сунули под нос какое-то терпкое снадобье, которое она бездумно выпила, не задавая никаких вопросов, и вскоре уснула. Тогда — без снов. Но после сны возвращались снова и снова. Ей следовало что-то сделать, принять важное решение. В конце концов, отправиться на поиски Рейенис, но Дейенерис чувствовала только пустоту и странное оцепенение, сковавшее её тело и душу. Ей не следовало позволять этому взять вверх. Ради собственной дочери, она должна была прийти в себя. Чтобы отыскать её, вырвать из лап тех, кто её забрал. Ведь не Визерис это сделал, в самом деле, его неупокоенный призрак, если и блуждал в подлунном мире, едва ли был на такое способен. Это сделали те существа. Но вот уже два дня Дейенерис никак не могла заставить себя мыслить связно и хотя бы просто встать. Она вспоминала звук голоса, который приняла за голос своего мёртвого брата. Ощущала биение своего сердца и то, как опалял её грудь камень. Чувствовала тепло Рейенис. И ничего — пустота. Злая, отчаянная пустота. Дрогон всё это время ревел, низвергая струи пламени где-то вдалеке от кораблей. Так, словно вымещал на море свою собственную ярость, бессилие. Дейенерис понимала его. Он плакал за них обоих. Она же сама плакать уже не могла. Другие драконы как будто утратили аппетит, и приходилось с превеликим трудом заставлять их съесть хоть что-то, хотя прежде с этим проблем никогда не было. Хорошо ещё, что они слушали Сареллу, к которой успели привязаться. Дейенерис невольно вспомнила, как Рейегаль и Дрогон почти так же плохо ели, оказавшись на Севере, который им не нравился. Или всё от того, что незадолго до этого погиб их брат Визерион. Вспомнила — и глаза её опять тревожно, лихорадочно заблестели. Но плакать она не могла. Не находила в себе сил. Нет в мире столько слёз. Кинвара о чём-то негромко говорила с Джоном, это Дейенерис тоже помнила. Но разговор происходил за закрытыми дверями. Тревожный, страшный. Серый Червь постоянно находился поблизости, и на лице его было написано беспокойство. Он определённо переживал, что с Дейенерис что-то произойдёт. Но она ничего делать с собой не собиралась. Какой смысл? Потому что Рейенис не умерла. Её похитили не для того, чтобы убить. И её ещё предстояло вернуть. Поэтому Дейенерис вовсе не собиралась умирать. Мёртвая она своей дочери ничем не поможет. Кажется, только это удерживало её на краю того самого бездонного колодца, в чью смрадную пасть она заглянула совсем недавно. До Волантиса оставалось ещё два дня пути, когда Джон сам пришёл к Дейенерис. Такой же вымотанный, бледный. Совсем измученный. Наверное, и она выглядела не лучше, да только в зеркало глядеть не хотелось. Ничего хорошего она там не увидит. Сарелла, будто что-то смекнув, тихо выскользнула прочь. Только бросила напоследок тревожный взгляд. Драконы, переплетясь хвостами и крыльями, устроились на койке Сареллы — они выглядели совсем отстранёнными, сонными, как будто тоже ко всему утратили всякий интерес. Дейенерис молчала, когда Джон сел рядом и беспокойно посмотрел на её бледное лицо. — У меня под глазами такие же чёрные круги? — вдруг спросила она, силясь улыбнуться. Глупый этот, нелепый вопрос заставил и Джона выдавить из себя слабую улыбку. Он выглядел так, точно и сам плакал. Или веки у него припухли и покраснели от бессонных ночей. — На корабле не осталось никого, кто выглядел бы хорошо, — хмыкнул он. Дейенерис сдержала смешок. Сдержала, потому что знала, что иначе начнёт смеяться и не сможет остановиться, пока не разревётся. Истерики сейчас точно не помогут. Но всё же пальцы у неё задрожали, когда она вцепилась в одеяло. Эти дни она много спала, погружаясь в кошмары, и лежала, чувствуя себя совершенно больной и разбитой. Ей стало стыдно за это. Она не должна себя так вести. Рейенис ведь не умерла. Следовало постоянно, неустанно напоминать себе об этом. Жива. Жива. Жива. Он похитил её, но не убил. — Прости, — Дейенерис посмотрела прямо в глаза Джона и между бровей её пролегла задумчивая складочка. — Это мне нужно было поговорить с остальными и решать, как быть дальше. — Ты ни в чём не виновата, — с неожиданным жаром возразил Джон. Он обхватил её тонкие, почти прозрачные пальцы. Дейенерис совсем уже этого не боялась. Чего ещё она может бояться после всего, что случилось? — Ты не виновата. — Виновата, — Дейенерис, опустив голову, глядела на руки Джона, крепко державшие её собственные. У него были тёплые, шершавые ладони. Крепкие. Знакомые до боли. — Даарио и… Герион. И Джокин. Коварро и мой кхаласар. Весь Миэрин. Теперь и Рейенис. Я обещала, я была уверена, что смогу, что мы справимся, и что я защищу их. Что теперь… Что теперь, Джон? Что нам осталось. Наши руки и сердца в крови, которую ничем не смыть. Я чувствую этот вкус на языке с тех пор, как… Дейенерис резко умолкла. Она говорила это без слёз, но в голосе её звучала бесконечная боль. Отчаяние. Дейенерис всё ещё видела смерть Даарио. Видела — и поверить не могла. Видела умирающий, захлёбывающийся кровью и предсмертным криком город. Людей, которых она снова не смогла уберечь. Джон вдруг обхватил крепкими пальцами её подбородок, заставив вскинуть голову. Посмотрел в уставшие, выцветшие от горя глаза, на осунувшееся лицо. Посмотрел строго, почти яростно. Кажется, слова Дейенерис здорово его разозлили. У него даже голос слегка подрагивал, когда он заговорил. — Нет, не виновата, — настойчиво повторил он. — Не ты это сделала. Никто из людей на такое не способен. — Мы недооценили их. Мы все, — спокойно ответила Дейенерис, не отводя от него взгляда. — И я, и ты, и Кинвара, и Марвин… все. Все. Мы знали, что за нами идёт тьма, но не представляли себе, насколько она глубока и ужасна. Никакие боги нам не помогут. Ни драконы, ни драконово стекло, ни валирийская сталь. — Откуда ты знаешь? — Джон отпустил её, встал с кровати и принялся вышагивать рядом. Кажется, он уже не злился, но волновался. Переубедить Дейенерис он не пытался, очевидно, понимая, что сейчас для этого не лучшее время. И она была ему за это благодарна. — Откуда знаешь, что всё это бесполезно? Ты же видела… — Видела, как кровь Дрогона причинила им боль. Но не знаю, умерли ли они от этого, — признала Дейенерис. Чувствуя головокружение, она осторожно села, подтянула к себе ноги и обхватила колени руками. Во всём теле её по-прежнему разливалась слабость, словно после долгой и изнурительной болезни. Но Дейенерис в жизни ничем не болела. Даже лёгкой простудой. — Одна из этих тварей умерла. Я стал тому свидетелем. На Арене Грацца, где сир Герион погиб, пытаясь выиграть для меня время, — Джон напомнил о том, что пережил в городе. Он рассказывал об этом, но без особенных подробностей. Дейенерис поняла, что Джон что-то скрывает от неё. Нечто очень важное. И нахмурилась. — Как ты её убил? — тихо спросила она. Джон остановился, нахмурился и посмотрел на кровать, где спали драконы. — Джон, — позвала Дейенерис, голос её опасно дрогнул. — Ты обещал… обещал, что не обманешь меня. И я тебе поверила. — Это… это не обман, — Джон выдохнул и снова присел на край кровати. — Но тебе не понравится. Дейенерис снова едва не рассмеялась. Невесело и безутешно. Она не могла представить, что сейчас ей вообще могло понравиться. Разве что кто-то немедленно вернёт её девочку, принцессу Рейенис. Видимо, всё поняв по странному её выражению лица, Джон не без труда признался: — Кинжал. Кинвара вернула мне его. Тот кинжал… я убил им ту тварь. — О, — новость эта действительно вызвала эмоций не больше, чем муха, ползущая по стеклу. — Это и правда работает? — единственное, что Дейенерис действительно волновало. — Интересно, как… и почему. Джон посмотрел на неё в изумлении, определённо ожидая какой-то другой реакции. Возможно, раньше бы так и случилось, но теперь известие о том, что Кинвара сохранила ту вещь и отдала Джону, казалась сущей ерундой. Важнее другое: чудовищ можно убить. — Я… могу только предполагать, — Джону было трудно говорить. Дейенерис это прекрасно видела. Он буквально выдавливал из себя слова. — Что дело в твоей крови. Кинвара считает так же. Она и отдала-то мне его, потому что посчитала эти вещи важными в дальнейшем. Так подсказал ей её бог. — Эти вещи? — Дейенерис вскинула бровь. — Твоя коса тоже. Правда, я смог спасти из Миэрина только несколько прядей, — устало признался Джон. Дейенерис моргнула. Она-то и думать забыла об этом. Когда она обрезала волосы, то надеялась, что Кинвара избавилась от них. Оказывается, красная жрица решила всё сохранить. Да ещё и тщательно прятала всё это время до прибытия Джона, чтобы их отдать. — Полагаю, — наконец, собралась с мыслями Дейенерис, — это всё и правда… не зря. Она хотела сказать ещё кое-что. Может быть, о том, что должна была умереть от его руки ради подобного шанса? Но не смогла. Не захотела причинять боль ни себе, ни ему. Этой боли и без того хватало в избытке. — Нет, не зря, — Джон помотал головой, по счастью, не разгадав двойной смысл её фразы. — Может быть, это и есть наш шанс спасти… спасти Рейенис. Спасти всех. Дейенерис грустно улыбнулась. Ей бы тоже хотелось в это верить. Если бы всё было так просто. — Что ещё тебе Кинвара сказала? — тихо спросила она. — Вы ведь говорили с ней недавно. Спорили о чём-то. Я была не в себе, но я всё равно слышала. — Мы говорили про место, куда мне предстоит отправиться. Так нужно, чтобы спасти нашу дочь. И чтобы всё это закончилось. Ещё в Миэрине она упоминала об этом. — Нет, — выпалила Дейенерис. — Нет, нет. Она поняла, что вовсе не готова его отпустить, потерять. Не готова позволить ещё одному человеку, который ей совсем не безразличен вот так исчезнуть, раствориться во тьме. Не была готова к этому. Она этого просто не вынесет. Тогда Дейенерис не понимала всей сути того, что сказал ей Джон. Ведь речь шла о слишком серьёзных вещах, чтобы она вот так запрещала ему что-то делать. Но в тот миг сердце сжалось от осознания того, что и Джон уйдёт следом за другими. Больно. Невыносимо. Немыслимо. Она хотела, чтобы Рейенис вернулась — и чтобы Джон не покидал её. Пусть он и был уверен, что только так сможет вернуть их дочь обратно. — Я не ухожу, — будто уловив её мысли, заверил Джон. Осторожно, словно боясь спугнуть, коснулся её плеча. — Я отправляюсь в путь, чтобы потом вернуться навсегда. И чтобы вернуть Рейенис. — Нет… пожалуйста, я не могу… — Хорошо. Мы обсудим это потом, — сдался Джон, не желая настаивать. Дейенерис была ему за это благодарна. — В любом случае, нам нужно добраться сначала до Волантиса. Завтра два корабля повернут обратно, к острову Наат, чтобы предупредить местных жителей. Ты помнишь? Дейенерис кивнула. О том разговоре она не забыла, хотя теперь ей меньше всего хотелось кого-то от себя отпускать. Она ведь помнила — Серый Червь должен был стать её послом. Значит, его тоже придётся отпустить. О, боги… — Герольд Дейн. Их корабли. Они не появлялись? — Дейенерис спросила об этом, боясь услышать ответ. Джон покачал головой. — По всему похоже, они здорово нас обогнали. Но мы можем отправить вдогонку Яру и ещё кого-нибудь. Если хочешь, — он вопросительно посмотрел на неё. Дейенерис выдохнула. Долго, тяжело. — Пусть лучше они доберутся до Дорна, как можно скорее. В этом есть смысл. Вероятно, нам тоже придётся двинуться туда. Я не знаю. Я… я ничего не знаю. Они оба замолчали. — Я тоже, — признался Джон, и губ его коснулась печальная улыбка. — Ничего. Но скоро нам следует принять решение. К тому же Лорат и его колония… там тоже могла случиться беда. Но пока я не знаю, как мы сможем им помочь. Дейенерис закрыла глаза. Они горели от сухости. Все её планы, все её намерения сломались под напором невиданной, невозможной силы. Не исключено, что там, в Лорате и Мороше, люди какое-то время продержатся при помощи Безупречных и дотракийцев, которых она отправила туда для защиты. Но сколько времени займёт полный крах? — Коварро… он, наверное, тоже погиб, — прошептала Дейенерис, не открывая глаз. — Погиб с остальными, которых я отправила патрулировать холмы. Я старалась не думать об этом, но больше не могу себе врать. Я обрекла их на верную смерть. — Ты не знала. Ты не этого хотела, к тому же нельзя говорить об их гибели с уверенностью, — Джон беспомощно пытался переубедить её, не в силах подобрать верные слова. Но Дейенерис сейчас вовсе не нужны были слова. — Я жалею не себя, а других. Я жалею, что оказалась совершенно слаба и бессильна. Я сожалею о своих ошибках. Обо всём сожалею. Кажется, только на это я способна теперь — бесконечно сожалеть. — Это… — Нет, Джон, хватит, — оборвала его Дейенерис и откинулась обратно на подушки. Спать ей не хотелось. Она просто должна была собраться с мыслями. Джон встал, собираясь уйти, но Дейенерис неожиданно перехватила его за запястье. Сжала. — Останься. Я не хочу быть одна. Джон растеряно поглядел на неё и присел обратно. Дейенерис подвинулась на узкой койке к самой стене, освобождая для него место. — Ложись. Он явно колебался. Но недолго. Вскоре лёг рядом прямо так, в одежде, и таким же нерешительным движением приобнял Дейенерис за плечи. Она, повернувшись к нему, вжалась лицом в его грудь, дыша осторожно и тихо. На глазах её снова выступили слёзы, но Джон этого уже, к счастью, не видел. Его пальцы забрались в её спутанные, давно не чёсаные волосы, принявшись их мягко перебирать. Успокаивающе, медленно. Дейенерис действительно больше не боялась. Даже зная, что у него при себе может оказаться тот самый кинжал, не боялась. Страх у неё отобрали. Она всё-таки вскоре заснула, убаюканная лёгкой качкой и Джоном, который продолжал ласково перебирать её волосы. Но во сне, как и прежде, чужое тепло уже не спасало. Она видела тень, которая отобрала у неё Рейенис. И слышала голоса мертвецов. Видела их тени и искажённые лица. Они шептали, и шёпот их сливался с печальными напевами звёзд. *** К следующему утру Дейенерис впервые с момента исчезновения Рейенис покинула каюту. Джон ушёл под утро, поэтому проснулась она одна. Сарелла осталась с Кинварой, так что компанию ей самой составляли только драконы. Один из них — красный, Мераксес, — забрался на подушку, другие прижимались к бокам, согревая теплом своей чешуи. Поэтому вставать не хотелось. Закрыв глаза, можно было представить, что это Рейенис. Что она по-прежнему здесь и тихо посапывает рядом. Но Дейенерис встала, заставив драконов недовольно заворчать. Они тоже не желали пробуждения. — Мы должны быть сильными, — тихо обратилась Дейенерис к ним. Посмотрела в тёмно-фиолетовые глаза Мераксес. — Ради Рейенис, ради других. Должны. Иначе она погибнет и никогда к нам не вернётся. Она попросила принести воды, чтобы умыться, после этого сменила измятую одежду на тёмное платье с высоким воротом, который закрывал бы синяки и ссадины на шее, и попросила Сареллу помочь привести растрёпанные волосы в порядок. Снятые колокольчики подрагивали в коротких косах, едва достающих до плеч. — Прости меня, — обратилась к Сарелле Дейенерис и тихо, печально улыбнулась. Сарелла посмотрела на неё в изумлении. — Я… не надо извиняться, — смешалась, растерялась она. — Не за что извиняться, — добавила, справившись с собой. — Просто скажи, что прощаешь меня, — попросила Дейенерис, осторожно беря её за руку. Сарелла в ответ пожала её тонкие пальцы и улыбнулась. Посмотрела прямо в глаза. — Я никогда не обижалась, — заверила она искренне. Дейенерис поднялась, чувствуя себя немного увереннее. Драконы, как будто ощутив это, тоже оживились. Следовало попросить принести им еды. — Ты не видела Дрогона? Где он сейчас? — вспомнила Дейенерис. — Он всё время летает где-то поблизости, — Сарелла неопределённо качнула головой. — Рано утром направился в сторону Волантиса. Наверное, там заранее догадываются о нашем прибытии. Дрогон об этом позаботился. Сложно его не заметить. Дейенерис не знала, радует её это или беспокоит. Впрочем, сейчас главное, чтобы с самим Дрогоном всё было в порядке. Он умеет за себя постоять, и мало кто из людей способен причинить ему вред. Но ведь речь шла и не о людях. На короткое — ужасное — мгновение Дейенерис почудилось, что она слышит безутешный, испуганный и очень далёкий плач своей дочери. Сжав пальцы и на мгновение зажмурившись, она медленно выдохнула. Рейенис нуждалась в помощи матери. Сарелла молча наблюдала за ней, как будто прекрасно понимая, что сейчас происходит. И не вмешивалась. — До Волантиса совсем недалеко, — заметила Дейенерис, — нам следует встать на якорь и… заняться тем, что мы давно планировали. Передай мою просьбу и… позови ко мне Серого Червя. Пожалуйста, — последнее слово едва слышно дрогнуло на губах. — Конечно, ваша милость, — Сарелла заторопилась к выходу, но у самой двери обернулась и посмотрела на Дейенерис с задумчивым видом. — Леди Кинвара… она хотела с вами о чём-то поговорить. Дейенерис догадывалась, о чём пойдёт речь. Джон уже рассказал ей достаточно. Но она малодушно хотела оттянуть момент, пусть и понимала — это неизбежно. — Да, я знаю… И обязательно это сделаю, как только мы решим текущие вопросы, — деловым, несколько отстранённым тоном пообещала Дейенерис. Она направилась к свободному стулу, стоящему у противоположной стены каюты. Неподалёку в полумраке угла притаился сундук, где покоились спасённые из Миэрина мнящиеся некогда важными вещи. Сейчас они не представляли никакой ценности. Всё казалось утратившим смысл. Взгляд мазнул по знакомой, открытой настежь драконьей клетке, которую тоже неплохо бы почистить, и Дейенерис сцепила зубы. Нет, пока Рейенис жива, смысл есть. И можно за неё бороться. Это временно, всё — временно. Как и любой дурной сон, это пройдёт. Серый Червь, как всегда, находившийся где-то поблизости, показался на пороге каюты. Дейенерис указала ему на второй стул, стоящий по ту сторону крохотного стола, и пригласила пройти. — Ты знаешь, о чём я хочу с тобой поговорить, — начала она, вглядываясь в такое знакомое, и такое обеспокоенное сейчас лицо. Смуглая кожа казалась сероватой. Даже неутомимый Серый Червь выглядел измотанным. — Знаю, моя королева, — он кивнул. — Что вообще происходит там, на кораблях? — вздохнула Дейенерис, понимая, что даже этим не особенно интересовалась. Хотя отдалённо и слышала чужую суету и крики наверху. Серый Червь задумался. — После… после того, что случилось, некоторые боятся даже отправляться дальше. Другие хотят вернуться. — Вернуться? — искренне изумилась Дейенерис. — Куда вернуться? — В Залив, домой, — присев на край стула, негромко ответил Серый Червь, явно понимая невозможность воплощения в жизнь этого желания. — Домой, — с горечью повторила Дейенерис. — Я тоже хочу домой. Но никогда уже не будет, как прежде. Ты же знаешь. — Я знаю, — признался Серый Червь, — но не все готовы это принять. Пусть и видели, что случилось с городом. Им всем хочется верить в другое. Дейенерис некоторое время помолчала, размышляя над услышанным. Конечно, она прекрасно понимала желания и стремления этих людей. В конце концов, она сама была таким же человеком. Ей хотелось повернуть время вспять, всё изменить, и не помнить того, что произошло. Но это не представлялось возможным. Так что теперь делать? Она не вправе давать людям невыполнимые обещания и позволять их надеждам зиждиться на зыбучем песке. — Мы обязательно вернём наш город. Вернём и восстановим, насколько это возможно. Мы не сможем воскресить умерших, но можем помнить их. Она знала — Серый Червь, как никто, понимает справедливость этих слов. Он ведь не забыл, и никогда не забудет Миссандею. Как и Дейенерис. Когда-нибудь эти воспоминания перестанут причинять нестерпимую боль, и будут отзываться в глубине души нежной грустью. Как и воспоминания о… о Даарио. О Джокине. Обо всех, кто погиб там, в Миэрине. И тех, кто погиб на Севере, сражаясь с Королём Ночи. — Но ради этого мы должны сохранить собственные жизни. Так я им скажу сегодня, — продолжила Дейенерис после короткой паузы. — А ты, как мы и договаривались, станешь моим послом и предупредишь Марселена и остальных об опасности. Нигде сейчас нельзя спрятаться и защититься. Нам… некуда бежать, — признала Дейенерис. — Если люди это поймут… — начал Серый Червь, и Дейенерис кивнула. Она понимала не хуже него, что тогда начнётся. Ещё она понимала, что никогда не сможет спасти всех и каждого. Только Дейенерис упрямо не желала принимать этот факт, сколько бы раз ни обжигалась на этом своём стремлении. Единственный огонь, способный нанести ей вред. — Это не значит, что всё кончено, — Дейенерис посмотрела в глаза Серому Червю. Тем самым, твёрдым, уверенным взглядом. Глаза её стали похожи на сверкающие аметисты. — Нам нужно бороться. Нельзя сдаваться. Ради тех, кто умер, и тех, кто ещё жив. Мы должны попытаться спасти как можно больше людей. Вероятно, нам и правда придётся бежать с места на место, нигде подолгу не задерживаясь, но мы не можем сдаться на милость чудовищ. Потому что они нас не помилуют. — Я знаю, — Серый Червь склонил голову. Он был всё так же мрачен и угрюм. — Всё это нам следует им сказать. Может быть, некоторые образумятся. Хотя даже этот путь для многих стал утомительным. Корабли переполнены людьми. Дейенерис сцепила пальцы в замок, с силой сжала их, подавляя нечто, рвущееся наружу. Нечто, похожее на крик. Это накатило на неё внезапно, как огромная волна посреди полного штиля. Пересилив себя, она выдавила: — Как и… как и все мы. Но мы должны быть сильными, сколько бы мёртвых городов ни оказалось на нашем пути. Сегодня я скажу, чтобы люди перебрались на корабли, которые двинутся дальше к Дорну, а я посещу Волантис. Думаю, налегке мы вскоре догоним остальных. Тебе тоже не следует задерживаться надолго. Ей не хотелось сейчас думать, что скоро Серый Червь уйдёт. Он ведь тоже может не вернуться, пусть и планировал сделать это сразу же, как только доставит новости Марселену. Но Дейенерис одёрнула себя — он должен предупредить других. Тех, кто ещё остался. Она не имеет права его держать. Никого не имеет права держать. Кивнув, Серый Червь поднялся. — Тогда позвольте мне удалиться, чтобы собрать людей и подготовиться к отъезду. — Да. Конечно, иди. Я тоже скоро… скоро выйду, — пообещала она напоследок, делая глубокий вздох и чувствуя, что затрепетала от позабытого волнения. «Я — кровь дракона, Дейенерис из Дома Таргариенов, — напомнила она себе, желая вернуть былую уверенность. Подошла к зеркалу, разглядывая своё порядком осунувшееся лицо. Развернула узкие плечи, выпрямляя спину. — Драконы не боятся. Не жалеют себя. Драконы мстят». *** Дейенерис не жалела о том, что решилась на этот шаг. Пожалуй, ей было нужно это. Выйти наружу, вдохнуть свежего морского воздуха. Увидеть лица других людей, осознать, что их, как потерянных детей, нельзя бросать. Им нужна мать. К тому же заботы здорово позволяли переключаться с одних тревог — на другие. Отвлекали от тягучих, безрадостных мыслей. Она не создана для того, чтобы сидеть и ждать. Она рождена, чтобы действовать. Вот и тогда — выйдя на палубу корабля в сопровождении стражи, выйдя к тем, кто знал её, ждал её совета, напутствия и слов, испытала едва ли не облегчение. Люди, всё такие же испуганные и растерянные, смотрели на неё с надеждой. Конечно, каждый уже знал, что приключилось. Дейенерис не питала иллюзий и прекрасно понимала, что сама выглядит неважно. От того старалась не замечать сочувственных взглядов. Сейчас ей нужно отнюдь не сочувствие. Ей нужно попытаться сделать хоть что-то. И ей нужно было возмездие. Глаза на её болезненно-бледном лице лихорадочно горели, словно в них действительно плясали языки пламени. Когда она сказала всё то, что собиралась, сказала честно об опасностях, которые их ждут, и трудностях, с которыми ещё предстоит столкнуться, и пути, лежащим перед ними всеми, то обратилась к людям с просьбой: — Скажите остальным, тем, на других кораблях, кто не услышал сейчас сказанное мной. Скажите, что мы отомстим. За всё то зло, что нам причинили. Даже если это будет стоить мне жизни, я вас не оставлю. Я воздам по заслугам тем, кто повинен в смерти наших городов, в смерти ваших матерей и отцов, жён и мужей, братьев и сестёр, сыновей и дочерей. Они все будут отомщены. Мы не сдадимся без боя — по крайней мере это я могу вам пообещать. Толпа преобразилась, заревела. Лица из растерянных становились грозными, искажёнными от праведного гнева. Где-то плакали от страха за своих малышей женщины. Они все хотели отомстить. Хотели поквитаться за свои дома и смерть своих близких. За будущее, отнятое у их детей. О, Дейенерис это видела и знала. Подхваченный крик пронёсся по другим кораблям, сгрудившимся поблизости. Небольшой флот охватила неистовая ярость. Но направлена она оказалась вовне. И где-то там — Дейенерис на этот раз услышала хорошо — проревел Дрогон. Он возвращался. Сейчас, глядя на знакомый силуэт тяжёлых туч, Дейенерис не испытала страха. Даже боли. Только гнев. Она выжжет дотла эти тучи, само небо и то, что находится за его пределами, если потребуется. Ради Рейенис. Ради тех, кто был ей дорог. Ради этих испуганных людей, в одночасье потерявших всё. Лишённых надежды. — Возмездие, — повторила она. — Мы ушли, чтобы вернуться. Поэтому нам важно спастись. Мёртвые не могут мстить из могилы, на месть способны только те, кто жив. Скоро вы устанете и начнёте забывать о моих словах, но вы должны запомнить это чувство. Я хочу, чтобы каждый, кто спасся, не думал, что всё зря. Лучше гнев, чем отчаяние. Гнев не позволит вам сдаться. И мне тоже. Дрогон был уже совсем близко — Дейенерис хорошо видела очертания его фигуры. Почти чувствовала ту же злую, мстительную ярость, которую испытывал и он. Есть вещи, которые нельзя прощать. И не важно, кто их совершил. «В конце, — подумала она, — всё будет хорошо. Если это не так… значит, ещё не конец». Это были мысли маленькой, наивной девочки, но они помогли немного затушить вспыхнувший внутри пожар, успокоиться. Перевести дух. Очередной раз напомнить себе, что без Рейенис ей никогда не будет хорошо, а значит, ничего ещё не закончилось. И она должна бороться. Люди начали разбредаться. Кое-кто собирал свои скудные, чудом спасённые пожитки, иные уже брели к шлюпкам, которые спускались на воду. Дейенерис едва ли не впервые за всё время осознала страшную вещь, о которой старалась не думать прежде. Когда она вернулась в Миэрин, в нём жило больше ста тысяч человек. Ещё примерно двадцать тысяч в сумме выжили в Астапоре, Юнкае и других, более мелких, городах Залива Драконов после первого стихийного бедствия. Сейчас на всех кораблях, не считая Безупречных, дотракийцев и Воронов-Буревестников, насчитывалось около четырёх тысяч человек. Вместе с теми, кого удалось спасти у берегов Астапора, Юнкая и на острове Ярос. Цифры эти приводили в ужас. Пугали, страшили, ввергали в отчаяние. Не удивительно, что люди так безутешны и напуганы. Некоторые из них попросту утратили смысл существования. Даже страх перед неизвестностью притупляется со временем, оставляя после себя сосущую пустоту. Дейенерис хорошо было известно это чувство. Слишком многих она потеряла, чтобы не знать. Многим заплатила. Единственное, что оставалось — упрямо двигаться вперёд, не отступать перед сложными решениями и никогда, ни за что не сдаваться на милость победителя, зная, что тот не проявит милосердия. Ему неведома пощада. Поэтому и она, Дейенерис, не будет о ней вспоминать, когда дело дойдёт до настоящего боя. Некоторые уроки она выучила очень хорошо. На память о них у неё остались шрамы. Нет, не те, что она скрывала под одеждой, а те, которые никто и никогда не увидит. Они находились внутри, глубоко под кожей. С Серым Червём Дейенерис попрощалась прямо там, на палубе корабля. Больше она не боялась своих чувств. Обнимая его, просила об одном: — Пожалуйста, вернись… Пусть каждый из вас вернётся. И предупреди других. Скажи им. Расскажи обо всём. — Где нам искать вас после того, как поручение ваше будет выполнено? — осведомился Серый Червь. Дейенерис задумалась. Едва ли они надолго задержатся в Волантисе. Она направляется туда лишь с одной целью: предупредить. В случае, если твари ещё не добрались до города. Большая часть людей двинется к берегам Дорна, следом за ушедшим далеко вперёд Герольдом и остальными. Герой. Он, наверное, тоже знает, что делает. Понимание пришло само собой. — Двигайтесь по Летнему морю, к Дорну. Там в любом случае будет больше людей. И его вы точно найдёте, — сказала Дейенерис. — В этом прежние планы нисколько не изменились. Серый Червь согласно кивнул. Дейенерис ещё раз обняла его, а потом расцеловала в обе щеки. Почувствовала, что он, как всегда неловко, обнял её в ответ. — Я вас не подведу, моя королева, — пообещал он. — В этом я никогда не сомневалась. Два корабля с Безупречными и сотней Воронов-Буревестников развернулись, держа курс обратно на восток, и Дейенерис чувствовала, как гулко колотится её сердце. Другие корабли, кроме двух, направились дальше, на запад, к Дорну. Яра по просьбе Дейенерис должна была остаться. К тому же ей не терпелось узнать, что случилось с её людьми, оставшимися в Волантисе. С выжившими отправились все находящиеся на кораблях Безупречные и дотракийцы. Вороны-Буревестники во главе со Вдовцом пока оставались рядом с Дейенерис. Всем им предстояло добраться до Волантиса. Может быть, попасть в Лорат. Но пока Дейенерис не знала, успеют ли они. Разве что она сама, оседлав Дрогона, способна за относительно короткое время покрыть такое расстояние. Однако есть ли в этом практический смысл? Она не знала. Корабли отдалялись друг от друга, двигаясь в трёх разных направлениях. Дейенерис уже почти различала очертания берегов Волантиса. Когда-то она планировала прийти в этот город, чтобы сбить оковы со всех его рабов и подарить людям свободу. Теперь она могла лишь предупредить их о большой беде. Сейчас уже не важно, на чьей они когда-то были стороне и что замышляли. Важно лишь одно: они должны поверить. Они должны спасаться. Уходить как можно дальше от гряды чёрных туч, что закрывали небо. Прятаться, насколько это возможно. От этой тьмы бежали те, кто прежде прибывал в Миэрин. Они не видели самих чудовищ, но их страшил образ зловещих туч. Тех же, кто остался, наверняка постигла участь Миэрина и его жителей. Дейенерис ещё раз покрепче сжала камень на своей груди, чувствуя прикосновения ветра к лицу. Палубы стали на удивление немноголюдны, и ей позволили побыть одной. — Не плачь, — попросила Дейенерис, обращаясь к своей испуганной дочери, зовущей мать, — не плачь. Потерпи немного. Это не навсегда. Не навсегда. Наверное, это звучало бы, как глупое обещание. Очередное, которое просто невозможно сдержать. Но на этот раз Дейенерис была готова. Она понимала, с какой опасностью в действительности придётся иметь дело. — Мы будем в Волантисе завтра к утру, — это оказалась Яра. Её ровный голос разрезал сумерки. Дейенерис обернулась к ней, стоящей за спиной. — Думаешь, нас там ждёт не слишком тёплый приём? — задалась вопросом она. Пожав плечами, Яра невесело хмыкнула. — Всё зависит от того, что они там уже успели увидеть. Если то же самое, что и мы, послушаются вас, как миленькие. Если нет… их проблемы. Пусть жирные ублюдки сами их решают, когда придут и за ними, — Яра оказалась весьма прямолинейна. — Мы постараемся убедить их. Мне не нужно, чтобы они склонялись передо мной, — Дейенерис снова устремила взгляд на обманчиво спокойное море. — Мне нужно, чтобы они спаслись. Чтобы люди в Волантисе не погибли зря. Вернувшись к себе в каюту, она застала там не только Сареллу, которая кормила драконов, но и Кинвару. Драконы, как заметила Дейенерис, ели с куда большим аппетитом, чем предыдущие дни, пока она сама лежала в постели, не находя в себе сил встать. — Ваше величество… — начала Кинвара, но Дейенерис вскинула руку. Ей требовалось время. Там, наверху, она ощутила забытое воодушевление. Почти задор. Отстранившись от того, что находится внизу, Дейенерис ненадолго избавилась от мучительной боли. Но сейчас на глаза ей попались пледы, в которые была завёрнута Рейенис, и ремни, которыми Дейенерис пристёгивала её к себе. В глазах защипало. К горлу подкатила знакомая тошнота. Дейенерис, сама не ожидавшая от себя такой реакции, чуть пошатнулась, пытаясь ухватиться за что-то рукой. Кинвара поспела первой, осторожно подхватив её под локоть, и подвела к кровати. — Дай мне… дай мне воды, — попросила Дейенерис враз пересохшими губами, когда ей помогли сесть. — Не настой для сна. Просто воды, — добавила она на всякий случай. Ей не хотелось снова проваливаться в тягучую дрёму, из которой не выбраться. Тем более, скоро они прибудут в Волантис. Ей нужна относительно светлая голова, чтобы вести серьёзные переговоры. Сарелла беспокойно наблюдала за происходящим, явно оценивая, нужна ли её помощь. Один из драконов недовольно прикусил её за руку, требуя отдать кусок мяса. — Ай! — от неожиданности вскрикнула Сарелла. — Вот негодяй! Золотой дракон вскрикнул, не то соглашаясь, не то, напротив, яростно отрицая такую характеристику. Дейенерис невольно улыбнулась и сделала несколько глотков воды из чаши, которую подала Кинвара. — Нам нужно поговорить, моя королева. Но… кажется, сейчас не самое подходящее время. Кажется, лучше вам самой кое-что увидеть. Я смогу вам это показать в Волантисе. Снова захотелось заплакать. Безутешно и навзрыд. Даже дышать разом стало тяжело. Сколько ещё она выдержит? Ведь дело не только в Рейенис. Это стало попросту последней каплей. Только бы продержаться. Хотя бы для того, чтобы исполнить обещание, данное людям. Сражаться до конца. Отомстить, чего бы это ни стоило. Пальцы с силой сжали ёмкость. Да так, что та захрустела. Дейенерис вовремя опомнилась и очередной раз наткнулась на обеспокоенные взгляды, устремлённые в её сторону. — Простите… простите, — покачала она головой. — Наверное, нам в самом деле лучше поговорить в Волантисе или после того, как мы его покинем. Я знаю. Это про Джона. Он мне сказал. И мы это обсудим — уже вместе с ним. Кинвара кивнула, не собираясь настаивать. Никто не настаивал. Они общались с Дейенерис так, словно она была больна. Может быть, это правда. Какая мать будет чувствовать себя здоровой, когда чудовища украли у неё единственное дитя? — Мне уйти? — поинтересовалась Сарелла. Она оттеснила двух старших драконов, которые норовили отобрать еду у младших, считая, что им больше надо. Те нередко и между собой пытались драться, вцепившись в один кусок. — Нет, — покачала головой Дейенерис, наблюдая за тем, как красный и зелёный дракон тычутся в руку Сареллы, явно выпрашивая ещё, — останься. Только давай принесём им ещё еды. Слава богам, хоть к ним вернулся аппетит… Волантис, определённо, ждал гостей. «Чёрный ветер» Яры шёл в авангарде, уже не скрывая знамени Грейджоев, бившемся на ветру. Яра спешила, и Дейенерис это прекрасно понимала. Всю предыдущую ночь, отказавшись от настоя, она почти не спала. Иногда ей хотелось отправиться на верхнюю палубу и… Нет. Дракон не должен так умирать. Он должен погибнуть в бою. Даже если всё потеряно. Под утро начал накрапывать промозглый дождь, и небо затянула сплошная серая пелена облаков. Это были самые обычные дождевые облака, вовсе не похожие на то, что двигалось с восточной стороны. Ветер теребил волосы, заставляя колокольчики издавать тихие, почти жалобные звуки. — Плохо спалось, — призналась Дейенерис, встретившись с вопросительным взглядом Джона. — Ничего, мы уже… — не договорив, он кивнул в сторону приближающегося берега. Очертания его чуть подёрнула туманная утренняя дымка, постепенно поднимавшаяся всё выше. Дождь продолжал накрапывать, и холодные капли неприятно стекали за шиворот, вынуждая передёргивать плечами. — Доверьтесь мне, — попросила Кинвара. — Ко мне там прислушаются. — Если они вообще готовы слушать, — горестно улыбнулась Дейенерис, поправляя ворот платья не столько, чтобы спрятать следы, сколько спасаясь от дождя. В гавани привычно толпились люди, а пристань оказалась забита кораблями, лодками и прогулочными барками. Дейенерис не могла не заметить, что некоторые из цветастых парусов, что теперь виднелись у берега, прежде видела и в Миэрине. Впрочем, ничего удивительного, что кто-то предпочёл бежать сюда. Только вот к чужакам в Волантисе могли отнестись не так дружелюбно, а то и вовсе обратить в рабство. Дрогон с прошлой ночи старался не улетать далеко, а теперь и вовсе кружился над кораблями, то и дело издавая громкий рёв, наверняка прекрасно различимый в самом городе. Дейенерис чудилось в нём некое предупреждение. Он как будто возвещал о прибытии — и ясно давал понять о своём присутствии остальным. Порывы ветра, бьющие в лицо вперемешку с каплями дождя, доносили человеческие возгласы с берега. Наверное, страха в них было больше, хотя сказать наверняка трудно. К тому моменту, как корабли кинули якоря недалеко от берега и спустили на воду несколько шлюпок, дождь усилился, и по морю побежала серая рябь. — Яра! Яра! — лодка мягко стукнула о причал, и Дейенерис тут же услышала взволнованный мужской голос. Обернулась, увидев, что подруга её уже выскочила на берег и торопливо идёт — почти бежит — навстречу мужчине несчастного, какого-то оборванного вида. Видимо, это и был один из её людей, оставленных в Волантисе. Он словно всё это время только и ждал, что за ним явятся. И сразу узнал и дракона, и «Чёрный ветер», появившийся в гавани, оттого тут же бросился к причалу. Толпа, собравшаяся было поглазеть на странных чужаков, тут же с воплями бросились в стороны, когда рядом с гаванью тяжело приземлился Дрогон. Земля под ним судорожно вздрогнула. Он разумно избегал досок настила, чтобы не проломить их своим весом, но всё-таки под лапами его тут же хрустнула какая-то хлипкая деревянная постройка, в которой наверняка хранились вещи рыбаков. Дракон взревел, но огня не выпустил. Люди, которые уже успели подойти к Яре, и сами едва не бросились следом за другими при виде дракона, но Яра их удержала, схватив одного из них за рукав и что-то крикнув. Джон подал руку Дейенерис, помогая ей выбраться из шлюпки. Она до сих пор чувствовала себя неважно. Ей хотелось обратно, на корабль, к… Нет, Рейенис там сейчас не было. А Сарелла предпочла присмотреть за драконами, сказав, что лучше их не брать с собой, неизвестно ещё, что взбредёт в головы триархам, а оставлять их одних — крайне неразумно. Дейенерис показалось, будто Сарелла попросту не хочет покидать корабль. Может быть, с Волантисом у неё связаны какие-то свои неприятные воспоминания? Сама она тут же поспешила к Дрогону, коснулась его тёплой чешуи, прижалась к нему, закрывая глаза ненадолго, а он ткнулся в неё, едва не сбивая с ног. Живой и горячий, Дрогон как будто пытался что-то сказать. Некоторое время они так и стояли рядом, пока чуть поодаль не послышался оклик на валирийском: — Добро пожаловать в славный город Волантис! Неужели я имею честь приветствовать здесь Матерь Драконов и её славных спутников? Конечно, её узнали. Возможно, увидели только самого Дрогона, но как не понять, кто его сопровождал? К тому моменту в гавани не осталось никого — ни зевак, ни торговцев, ни грузчиков с моряками. Даже вездесущие таможенные офицеры разбежались в испуге, кто куда. Надо полагать, начальник порта увидел этот беспорядок и отправился выяснять, в чём дело. Пока не подоспела городская стража и триархи не узнали о гостях, появление которых могло сулить немалые проблемы. Начальник порта наверняка велел предупредить их. Но Дейенерис не успела обернуться, чтобы ответить, она услышала голос Яры. Сердитый, недовольный. Судя по тому, каким тоном она говорила, у Яры имелись к нему серьёзные претензии. Светловолосый человек с внушительным животом примирительно вскинул руки. Улыбка у него была напряжённой. Дейенерис заметила торопившуюся в порт городскую стражу, которая, однако, не решалась пока приблизиться. Вооружённые мужчины опасливо поглядывали на дракона. — Давайте не будем спорить, — перешёл начальник порта на всеобщий. — Мы можем всё обсудить в наиболее подобающем для этого месте. Если ваше… ваш дракон не причинит никому зла. Волантис — мирный город. Дейенерис тут же поняла, что человек этот хотел назвать Дрогона «чудовищем». Это должно было разозлить, но некоторым людям действительно лучше считать его чудовищем и ожидать от него чудовищных же поступков. Так они становятся куда сговорчивее и ведут себя осторожно. Да и насчёт мирного города человек преувеличивал. Ещё не так давно Волантис готов был поддержать работорговцев в войне против неё, предоставляя свои ресурсы, корабли и наёмников. Но сейчас не время для старых разногласий. — Ты отобрал корабль у моих людей, — Яра сделала шаг вперёд, сжимая кулаки и не обращая внимания ни на стражу, ни на человека, который уже её дёргал за рукав. Выглядело это почти комично. — За их собственные долги, — спокойно возразил ей толстяк. — Однако… — Тебе следует отнестись к этим людям с уважением, Нессоро, — наконец, вступила в разговор Кинвара. Голос её изменился, приобретая властные, уверенные нотки. Кинвара хорошо знала этого человека, а он знал её. Тот, кого назвали Нессоро, отвесил Кинваре короткий поклон. — Мы рады и вас приветствовать, жрица. Очень рады. Уверяю, ваше доброе здравие… — …нисколько вас не тревожило, — прервала его Кинвара, сопроводив, впрочем, свою не слишком почтительную реплику ослепительной улыбкой. — Однако он прав, ваша милость, разговор нам следует продолжить в другом месте. И обсудить все наши проблемы, — она снова бросила короткий, но острый, как кинжал, взгляд в сторону Нессоро. — Да, миледи, — подала голос Дейенерис. Она заметила, как Джон, стоящий рядом напряжённо держит руку близко к оружию. Точно готовится к нападению. Вдовец тоже выглядел так, точно готовился в любое мгновение вступить в бой. Впрочем, реши эти люди пойти на подобное безумство, Дрогон не оставил бы от них даже пепла. — Куда же вы предлагаете нам направиться, господин Нессоро? — почтительно уточнила она, стараясь сгладить возникшее напряжение. — У меня тут места маловато, — Нессоро оглянулся на небольшое строение, где, видимо, и проводил большую часть дня. — Однако есть дом неподалёку… Надеюсь, он вашу милость, её гостей и уважаемую жрицу Кинвару не оскорбит. И, не сочтите за грубость, но можем мы попросить вашего дракона… — Его зовут Дрогон, — объявила Дейенерис. — И я отпущу его, если вы дадите слово убрать оружие. В противном случае мой сын вернётся очень скоро и будет уже не так миролюбиво настроен. Я не угрожаю, просто прошу это учитывать и не совершать необдуманных поступков, которые никому из нас не принесут радости. — Как печально слышать такое, — сокрушённо покачал головой Нессоро. — Но могу понять ваше недоверие. Сейчас… непростое время, — он бросил выразительный взгляд на корабли в гавани. — Тревожные вести из разных мест. Взгляд его мазнул по исполосованному шрамами лицу Вдовца. Тот и сам сумрачно и недоверчиво поглядывал на волантийцев. Видимо, вид его тоже впечатлил Нессоро. Пусть уж лучше думает, что это жестокий головорез. — Да, тревожные, — согласилась Дейенерис и быстро глянула на Кинвару. Та едва заметно кивнула. — Леди Яра и её… люди, у которых тоже есть к вам вопросы, пойдут с нами, — выдвинула требование красная жрица. Нессоро ничего не оставалось кроме, как согласиться, сокрушённо покивав головой. Дейенерис, повернувшись к Дрогону, снова коснулась его, погладила ласково, видя, как тот жмурится. Поглядела на уже затянувшуюся царапину, полученную им у Миэрина. Кажется, с ним всё в порядке. Дрогон тихо рыкнул, выдохнул дым сквозь ноздри. Краем глаза Дейенерис заметила, как резко подались назад и стражники, и люди Яры. — Не нужно их пугать, — с улыбкой попросила Дейенерис, — но и не улетай далеко. Если мне понадобится помощь, я позову. Как будто поколебавшись несколько мгновений, Дрогон приподнялся, фыркнул с каким-то пренебрежением, и, оттолкнувшись от земли, тяжело взмахнул крыльями. Дейенерис едва успела увернуться, падая назад от порыва ветра, но Джон вовремя подхватил её под руку. Вдовец очутился с другой стороны. Благодаря ним удалось удержаться на ногах. — Спасибо, — коротко поблагодарила Дейенерис. — Кажется, ему пришлось не по нраву моё решение. Пойдёмте. Леди Кинвара нам поможет. — Я им не верю, — тихо шепнул ей Джон. — И правильно. Скользкий народец, — поддакнул ему Вдовец. Дейенерис слабо улыбнулась. — Дело не в доверии. Я пришла предупредить, а не выдвигать требования. Я не стану просить. Только хочу, чтобы нас услышали. Нессоро прошествовал с ними до огромного крытого паланкина, который второпях подали к порту. В него аккурат влезли Дейенерис, Джон, Вдовец, Кинвара, Яра со своим капитаном и сам Нессоро. Внутри всё пропахло смешанными с цветочными духами благовониями. Словно совсем недавно на горе подушек начальник порта пользовал дорогую рабыню, купленную в одном из домов удовольствий. Дейенерис сжала пальцы, чувствуя, что её охватывает знакомый гнев, горячей волной прокатывается по телу. Нет, она не могла, не должна сейчас выказывать неудовольствие, иначе её и вовсе не станут слушать. Она слегка опустила голову, пряча сверкающие глаза, чтобы никто не увидел выражение её лица. В душном паланкине стояла тяжёлая, напряжённая тишина. Разве что Кинвара, едва заметно улыбалась и многозначительно поглядывала то на Нессоро, то в небольшое окошко, как будто знала нечто, недоступное пока пониманию остальных. Погода продолжала портиться, косые капли дождя глухо барабанили по деревянной крыше. А Дейенерис мучительно размышляла, что и как ей сказать. Разумеется, у неё была Кинвара, но ведь и это не гарантия того, что им поверят. Что примут всерьёз. Триархи, которые прежде собирались идти войной на Миэрин, так и вовсе наверняка воспримут её не слишком дружелюбно и только из-за Дрогона не станут чинить вреда. — Как поживает Беннеро? — Кинвара всё же нарушила молчание, когда показался дом Нессоро. Принадлежность жилища легко угадывалась по богатству этого небольшого дворца, который виднелся за рядами низеньких лачуг и кое-как сколоченных деревянных домов. Из-за близости к порту здесь действительно жили в основном простые рыбаки или простые работяги, таскающие грузы в порту. Дом же Нессоро находился не прямо посреди них, а не некотором отдалении, в паре кварталов от жилищ зажиточных торговцев, которые почти прижимались к Чёрным Стенам, словно припадая в благолепных поцелуях к стопам живущих за ними аристократов. Сам же Нессоро явно предпочитал жить поближе к порту, который находился в его управлении. Может статься, ему действительно нравилось море и извечный запах свежей рыбы? — О, с ним всё в полном порядке, мудрейшая, однако в последнее время он тоже обеспокоен, как и вы. Из-за… из-за слухов. Теперь сюда прибывает множество людей, и само ваше появление, вероятно, подтверждает некоторые жуткие рассказы, иногда больше похожие на моряцкие байки. Дейенерис кивнула, но ничего не сказала. Пожалуй, она выглядела отстранённой, но чувствовала руку Джона, сидящего рядом. Он слегка касался пальцев Дейенерис. Заметил это и Нессоро, судя по его странноватой улыбке. Яра сумрачно молчала, буравя начальника порта недовольным взглядом. Вдовец что-то тихо бурчал себе под нос. Вероятно, какие-то ругательства. — Но мы, конечно, обо всём поговорим. Я человек маленький, — явно поскромничал он, учитывая его размеры, — но уверен, что триархи вас выслушают. Мой дом редко видел столь высоких гостей. — О, Нессоро, не говори ерунды, — рассмеялась Кинвара. Тот рассеяно и как будто извиняясь пожал плечами. — Всегда рад предложить своё гостеприимство, — расплывчато ответил он. — Я велю подготовить комнату, в которой вы сможете побеседовать с теми из триархов, кто пожелает вас выслушать, — Нессоро оценивающе поглядел на своих молчаливых гостей. — К сожалению, вынужден признать, что из вас лишь Матерь Драконов имеет право войти в Чёрные Стены, где живут чистокровные потомки Старой Валирии, посему надеюсь, мой дом всё же придётся вам по нраву. Не сочтите за грубость, но таковы правила. Где-то рядом зло засопел Вдовец. Как видно, его терпение было на исходе. Дейенерис видела, что Волантис ему совсем не по вкусу, несмотря на весь свой блеск и богатство. Покидая паланкин, Дейенерис заранее знала, что увидит. Она ведь в Волантисе, где до сих пор покупали и продавали живой товар. Ставили татуировки на лицах, истязали мужчин, женщин и детей. И всё равно не смогла отвести глаз, когда увидела рабынь, пусть в тонких и искусно сделанных, но ошейниках, встречавших Нессоро и его гостей во дворе. Они выстроились вдоль мощёной дорожки, выложенной к ступеням, чуть склонив головы. Дейенерис сжала кулаки, чувствуя себя почему-то предательницей. Очевидно, заметив её реакцию, Джон склонился к ней и прошептал: — Я понимаю, но сейчас нужно сосредоточиться на другом. «Я пришла спасать людей и закрываю глаза на их страдания». Нессоро, и сам заприметив нечто во взгляде Дейенерис, улыбнулся как-то виновато. Но оправдываться явно не собирался. Его дом — его правила. Он ведь знает, что Дейенерис явилась сюда не ради того, чтобы освобождать рабов. Её же саму разрывало это противоречие. Она так давно не видела этих лиц, опущенных в пол глаз людей, низведённых до вещей, и это всколыхнуло давний, давно забытый гнев. Возмездие. Но она не станет нападать на хозяина в его доме. Не сейчас, когда им предстоит поговорить о других, не менее важных вещах, от которых зависят жизни всех людей, населяющих Волантис. В том числе и невольников. — Я велю подготовить покои, где вы сможете немного отдохнуть перед тем, как сюда явятся триархи, и поесть, как следует, — возвестил Нессоро и подал знак трём рабыням. — Я провожу вас. Следуйте за мной. *** Дом Нессоро напомнил Дейенерис о магистре Иллирио. Строение это было невысокое, всего в два этажа, но каждый предмет говорил о богатстве владельца, хотя тот и занимал должность простого начальника порта. Длинные арочные коридоры устланы дорогими коврами искусной мирийской работы, а стены украшали гобелены с батальными сценами. Позолота вилась вокруг точёных колонн, подпирающих потолки. Больше всего эти самые колонны напоминали обнажённые женские тела. Начищенные перила широких мраморных лестниц сверкали серебром, изображённый на них узор походил на змеиную чешую. Не иначе, как Нессоро таким образом напоминал о своём происхождении. При этом жил он всё равно не в Чёрных Стенах, а за их пределами. Ноги тонули в ворсе ковров, которые прикрывали скользкие ступени, пока гости поднимались на второй этаж. Туда, где, по словам Нессоро, можно отдохнуть. Здесь на стенах красовалась дорогая лепнина, а на одной из них различались поблёскивающие кусочки какой-то мозаики. Должно быть, всему этому полагалось свидетельствовать о высоком статусе хозяина дома и его тонком вкусе, но у Дейенерис не вызывало ничего, кроме ряби в глазах и головокружения. Молчаливый молодой человек с золотистой от загара кожей — ещё один раб — встретил Нессоро на втором этаже и распахнул двустворчатые двери, ведущие в просторный зал. Комнатой это точно никак не назвать. Здесь находились не только диваны и столы, но ещё и бассейн, способный вместить в себя с дюжину человек. Сквозь прозрачную воду виднелось выложенное цветными камнями дно. Вдоль стен выстроились высокие золочёные вазы с карликовыми деревьями, которые источали тонкий лиственный аромат. Дейенерис не было никакого дела до этого богатства. Все остальные и вовсе только хмурились, оглядываясь по сторонам. Одна только Кинвара выглядела совершенно невозмутимой. Похоже, ей самой не раз доводилось здесь бывать. — Хозяин велел передать, что господам подадут питьё и еду, пока они ждут триархов, — сообщил тот самый раб. Дейенерис, обернувшись, улыбнулась ему, но юноша не видел её улыбки — глаза его упирались в начищенный до блеска пол. Хозяин научил раба не смотреть в глаза свободным людям. Дейенерис сглотнула, чувствуя, как в горле пересохло. Ей был хорошо знаком этот взгляд. — Спасибо, — обратилась она к невольнику и осторожно коснулась пальцами его руки. Парень вздрогнул, отшатнулся от неожиданности и уставился на Дейенерис во все глаза. Тёмные, сверкающие, как оникс. Он явно не понимал, как реагировать. — Госпожа… госпожа… — он запнулся от страха. — Простите своего раба. — Я не твоя госпожа, — так же мягко возразила Дейенерис. — Спасибо за гостеприимство и твою помощь, — повторила она и убрала руку. Раб, пользуясь возможностью, ещё раз глубоко поклонился и бросился прочь из комнаты. Почти бегом. — Вы его напугали, моя королева, — заметил Вдовец, разваливаясь в ближайшем кресле. Ему, как и Даарио когда-то, по большей части было плевать на рабов. Он делал то, что от него ждали. Служил ей. — Его пугаю не я, а его положение, — Дейенерис строго посмотрела на Вдовца. Тот, хмыкнув, пожал плечами. — Что за человек этот Нессоро? — вопрос Джона в большей степени адресовался Кинваре, которая была знакома с начальником порта. Та оглядела всех по очереди и только потом ответила: — Богатый, как вы могли заметить. Начальник порта хорошо зарабатывает. С налогов, взимаемых таможней с торговцев и рыбаков, он получает огромную прибыль. Но мне доводилось слышать, что есть у него и иные способы заработка. Правда, об этом многие предпочитают помалкивать. — Как будто это и так непонятно, — проворчала Яра и покосилась на своего капитана. После этого плюхнулась на диван, нисколько не смущаясь и не боясь запачкать дорогую обвивку. — Почему он живёт здесь, а не в Чёрных Стенах? — этот вопрос почему-то не давал Дейенерис покоя. — Это ведь… это ведь считается важным для местной знати. — Потому что он не чистокровный аристократ, как вам могло показаться, — Кинвара одарила её несколько ироничной улыбкой, — внешность ему досталась от матери, которая действительно была валирийских кровей и родилась в Чёрных Стенах. Но отец его… говорят, какой-то проходимец, едва ли не бывший раб, от которого она понесла. — Бастард, — заключил Джон, и в голосе его почему-то слышалась ирония. — Можно и так сказать. Но он не отчаялся и заработал себе и деньги, и имя. Хотя не скажу, что триархи со своим высокомерием относятся к нему, как к равному, — Кинвара чуть склонила голову на бок. — Пусть им и приходится с ним считаться. — Ничего удивительного, — Дейенерис тоже решила присесть. Она только сейчас поняла, что успела озябнуть от непогоды, а на диване лежал тёплый плед, в который можно было завернуться. — Так что там, давай рассказывай толком, — потребовала Яра от капитана, который всё это время старался держаться в тени, поскольку не привык находиться в подобном высоком обществе. Он вздохнул и оглянулся с чуть виноватым видом. Не пират, а прямо провинившийся ребёнок. — Ну, чего молчишь, — грозно поторопила его Яра, — что вы тут устроили? Плёл мне в порту какую-то невнятную чепуху. Вскоре Дейенерис узнала имя этого человека — Дермонт. Немолодой уже капитан, сейчас и вовсе выглядевший, как опустившийся портовый грузчик. Видимо, ему в последнее время нечасто доводилось ночевать под крышей. Как и его людям, сейчас оставшимся в порту в ожидании Яры и решения триархов. История, которую рассказал Дермонт, оказалась очень банальной. Хотя Дейенерис едва не рассмеялась, услышав рассказ этого несчастного человека. — Всё не так, как кажется. Нессоро этот обманщик, — попытался оправдаться Дермонт. — Да, и играл за тебя тоже он, и «Неуловимый» поставил на кон, — едко заметила Яра. Ей самой было ни капли не весело. — Денег, которых ты оставила, нам едва хватало, чтобы купить себе пожрать. В Волантисе это не так уж дёшево, — попытался оправдаться Дермонт, — говорят, после пожара для чужаков ещё и ввели налог, чтобы восстановить сгоревшие постройки. — И у тебя не осталось выбора, кроме как попытаться заработать лёгкие деньги, — довершила за него Яра, иронично вскинув бровь. — Была бы возможность уйти — я бы ушёл, но корабль ещё был не на ходу, куда на таком двинешься. А ещё… да все видели, некоторое время тут такое творилось, что в море не выйти, даже будь такая возможность, — припомнил Дермонт недавние события. Он помолчал, оглядывая своих слушателей.— Мы здорово набрались тогда… хозяин всё подливал нам и подливал. И я решил — почему бы не попробовать? Можно было заработать на всё, чего нам не хватало. Даже доплатить, чтобы ремонт поскорее закончили. Яра только безнадёжно рукой махнула: уже известно, чем эта затея закончилась. — А утречком несколько дней назад приходит Нессоро и говорит, что корабль, мол, его. Я отвечаю, что как это. Он мне и показывает бумагу, которую я якобы подписал. Отдавал корабль за долги. — Ты писать умеешь? — искренне изумилась Яра. Не выдержав, Вдовец хохотнул, а Дермонт бросил на него недовольный взгляд. — Имя своё вообще-то умею, какой-то мейстер меня научил однажды, — с гордым видом заявил он, — а так-то каракули эти только для евнухов-грамотеев и баб нужны. Настоящему мужчине буквы без надобности. — Так ты это подписал? — вернула разговор в прежнее русло Яра. — Наверное, — Дермонт пожал плечами, — я… да не помню я. В любом случае, не разобрать было, что там написано по-настоящему. На корабль нам вернуться не дали — выдворили всю команду, позволили кое-какие вещи забрать, а теперь-то вон, стража нас к нему и близко не подпускает. Живём в порту, как последние бродяги. Яра на мгновение закрыла лицо руками, покачала головой, выражая тем всё своё отношение к истории Дермонта. — Неслыханно, — резюмировала она, — как дети малые. — Да мы же… — попытался снова оправдаться тот, но Яра его перебила. — Помолчи, ты уже сделал всё, что мог. Придётся нам теперь решать этот вопрос. Проиграть корабль в кости, подумать только!.. — она резким движением поднялась с дивана, на котором только что полулежала, и заходила по комнате. — Это… это меньшая из наших проблем, — тихо заметила Дейенерис. Яра обернулась к ней. И взгляд тут же потеплел, словно на штормовое море пролились солнечные лучи. — Конечно, моя королева. Сущая ерунда по сравнению со всем остальным. Но вы же понимаете… сейчас каждый корабль на счету, да и выглядит это, если честно, просто отвратительно, нельзя это так оставлять, — она одарила Дермонта ещё одним косым и крайне недовольным взглядом. — А что… что случилось? — осмелился осведомиться он, попеременно оглядывая всех. Взгляд его ненадолго задержался на усталом лице Дейенерис. — Яра сказала, что… что вам пришлось покинуть Миэрин. В комнате повисла тишина. Никому не хотелось отвечать на этот вопрос. Потому что тогда пришлось бы вспоминать. Пришлось бы говорить вслух то, о чём и молчать-то больно. И ведь всё равно придётся — очень скоро. — На Миэрин напали чудовища, — ответила за всех Кинвара. — Все остальные отправились в безопасное место. Мы пришли сюда, чтобы предупредить Волантис. Дермонт уставился на неё во все глаза, видимо, ненадолго забыв о своих неприятностях с кораблём. — Чудовища? — осторожно уточнил он. Но на вопрос этот ему ответить не успели: тот самый раб, который недавно испугался прикосновения Дейенерис, появился на пороге, чтобы возвестить о прибытии высоких гостей. Пол под ногами слегка задрожал, и Дейенерис невольно вцепилась в накрывавший её плечи плед. Лицо Джона тоже побледнело. Только Вдовец и Кинвара остались спокойны. — Это слоны, — чуть пренебрежительно бросил Вдовец. — Триархи столь высоки, что не должны касаться земли ногами. Вот и ездят верхом на слонах. Высокомерные ублюдки. Он фыркнул. Дейенерис ненадолго пристыдилась — она ведь знала об этом, слышала, когда путешествовала по Эссосу, но недавние события совершенно выбили из памяти этот факт. Сейчас дрожащая земля вызывала совершенно иные мысли. В подтверждение слов Вдовца на улице послышался трубный звук. — Говорю же, слон, — пожал плечами Вдовец. — Хозяин сказал, чтобы вы ждали здесь. Он сказал, что приведёт гостей, как только их доставят к порогу. Конечно, их надлежит донести на носилках, чтобы земля не оскверняла их священные стопы. Дейенерис с силой вцепилась в края тёплого шерстяного пледа, который лежал на её продрогших плечах. Вскоре Нессоро, сияя, как начищенная монета, с гордостью представил своих высоких гостей. Прибыть смогли только двое, оторвавшись от своих важных дел, тогда как третий триарх, Малакво Мэйгир, в силу своего почтенного возраста не смог покинуть Чёрных Стен, пусть и выражал сожаление по этому поводу. Дейенерис сильно сомневалась в искренности этих слов. Двое же других глядели на гостей не слишком дружелюбно. Видно, они остались не слишком довольны тем, что им пришлось оторваться от своих важных дел, да ещё и явиться сюда, в рыбацкий квартал, точно мальчишкам на побегушках. Последнее их оскорбляло особенно сильно. И, кажется, только увиденный в небе чёрный дракон заставил их переступить ненадолго через свою гордость. Кинвара коротко рассказала о каждом из них. И Дейенерис поняла, кого видит перед собой. Белико Стегон, победив на выборах ещё четыре года назад, он с тех пор набирал достаточное количество голосов, чтобы занимать свой высокий пост. Другой, помоложе, Алоис Кедар, проигрывавший дважды, но избранный триархом в прошлом году. Выражения лиц у обоих мужчин были до удивительного похожи, и выражали единственную мысль — здесь не рады гостям. Представившись, триархи церемониально и неторопливо расселись по предложенным им высоких местах. Нессоро велел подать напитки и еду, которые приносили на широких, золотых подносах. Кинвара заняла место поближе к Дейенерис, явно показывая, на чьей стороне находится. К тому же Дейенерис заметила, как красная жрица что-то шепнула на ухо рабу и что-то сунула ему в руку. Триархи, в силу своего высокомерия, в сторону рабов даже не смотрели, оттого это действие ускользнуло от их внимания. Вздохнув, Белико спросил, по-прежнему не слишком приветливо глядя на чужаков: — Что привело вас в наш город и зачем вы явились сюда с драконом, угрожая нашим людям? Это походило на обвинение. Следовало ожидать чего-то подобного, но Дейенерис всё равно охватил гнев. Однако он быстро улёгся, когда она краем глаза заметила пренебрежительную, чуть насмешливую улыбку, с которой Кинвара поглядывала на триархов. Сама она молчала. — Мы никому не угрожали, — спокойно, как могла, ответила Дейенерис. — Напротив, пришли с миром. — Мы наслышаны о твоих представлениях о мире, Матерь Драконов, — с недобрым прищуром заметил Алоис Кедар. Тёмно-лиловые глаза его казались чёрными от негодования. — Не знаю, что вы имеете в виду, — Дейенерис посмотрела на него холодно, — но речь идёт не о заключении союза, и я не собираюсь выдвигать никому никаких условий. Мы пришли сюда, чтобы предупредить об опасности. Люди, которые прибыли в Волантис недавно… Разве вы не слышали, о чём они говорят? — И разве не видели знамения в небе? — дополнила вопрос Кинвара. Белико фыркнул. — Видели, видели. Мало ли чудес случается и грозных знамений. После этого, нам прекрасно известно, Валирия ушла под воду. Говорят, Четырнадцать Огней окончательно её погубили. Это прискорбно, поскольку это родина наших предков, и знамение наверняка с этим событием связано. Но и это не повод верить всяким бредням, чужестранцы о чём только не болтают. Лично мне ясно одно — вы сюда прибыли под своими знамёнами, и это может сулить неприятности нашему городу. Здесь и так дела идут неважно. Вдовец выразительно обвёл взглядом богато уставленную комнату, а затем и самих триархов. — В самом деле? — протянул он безо всякого почтения. Бледное лицо Белико пошло красными пятнами от злости. Шансов на спокойную беседу становилось всё меньше. Скверно. — Мы не хотим ни ссор, ни войны, — Дейенерис постаралась пресечь дальнейшую перепалку и игнорировать неприязненный тон, которым с ней говорили. Она уже привыкла. Ей доводилось общаться с разными людьми. — Я не желаю никому угрожать, не предлагаю вам союзов и соглашений, как намеревалась сделать это прежде. Лишь хочу сказать, что Миэрин мы оставили оттого, что город полностью разрушен. Другие города Залива… все они пали. И не от рук людей. На нас действительно напали чудовища. Твари, которые рано или поздно придут и сюда. Вы видели тучи на горизонте. Это их знак. Белико рассмеялся, чуть откинув голову назад, и Алоис подхватил его смех. Даже на губах Нессаро появилась снисходительная улыбка. По другую сторону стола весело не было никому. Всегда спокойная Кинвара, напротив, как будто потемнела лицом при звуках этого смеха. — Мы читали ваше письмо, которое нам оставили ваши рабы-Безупречные, проходя мимо Волантиса несколько лун назад, — заверил Алоис, утирая несуществующие слёзы в уголках глаз, густо подведённых сурьмой, — и оно нас… нет, не позабавило, скорее заставило усомниться в вашем… здравомыслии. Кое-кто говорит, что Матерь Драконов лишилась рассудка в Вестеросе, а после её убили… Как видно, относительно последнего люди привирали. Вдовец тут же потянулся к оружию. Кинвара, сидевшая к нему ближе, движение это уловила и перехватила его руку. Охрана триархов тут же взяла копья наизготовку. — Как смеешь ты говорить так с королевой? — рыкнул Вдовец. Оскорблённый, кажется, куда больше, чем Дейенерис, привыкшая к злым словам, как и к тому, чтобы не принимать их близко к сердцу. Слова не могут ранить дракона. — Не будь глупее них, — посоветовала ему Кинвара, — хотя это и сложно, — взгляд её метнулся в сторону триархов. — Они оскорбляют в первую очередь себя, а не нашу королеву, — пусть Джон и произнёс это ледяным тоном, ему самому в лицо бросилась краска гнева. — Посмотрите-ка. Красная жрица, вставшая на сторону иноземной захватчицы, будет называть нас дураками, пользуясь при том благами нашего города и нашим гостеприимством? — оскалился Белико, игнорируя остальных. — Будет, если потребуется, — невозмутимо ответила Кинвара. — Потому что вы дураки и есть, раз смеётесь над такими вещами, и смеете оскорблять Матерь Драконов, которая пришла к вам с миром. — Забыла ты, благодаря кому твои люди благоденствуют в этом городе и читают свои проповеди? — глаза Алоиса потемнели от гнева. — Не забыла. Это происходит благодаря Владыке Света, это его люди, а не мои, — Кинвара подарила ему одну из своих самых очаровательных улыбок, — но никак не благодаря вам. Никто не смеет войти в храм Владыки, неся с собой дурные намерения, не осмелится уничтожить его твердыню и навредить его слугам. — Мы можем сегодня же это проверить, там сейчас как раз собирается толпа народу, а твой Беннеро поднимает шум на пустом месте, поверив бредням чужаков, следовало бы это прекратить, — пригрозил Алоис, не привыкший к тому, что кто-то смеет говорить с ним в таком тоне. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы неожиданно не вмешался Нессоро, хмуро наблюдавший за происходящим. — О каких чудовищах вы говорите? — О тех, господин Несссоро, — ответила Дейенерис, — которые явились в этот мир, чтобы уничтожить нас. Они не похожи на тех, что напали некогда на Вестерос. Они другие. Страшнее. Миэрин полностью уничтожен вместе с большинством его жителей. Люди, которые бегут сюда своими силами, пережили то же самое или опасаются того. — И что Дейенерис Бурерождённая предлагает сделать? — недоумённо поинтересовался Нессоро. — Бежать вместе с ней? Никак в толк взять не могу, каких действий вы ждёте. — Пугать жителей Волантиса небылицами, как это делают сейчас красные жрецы, — мрачно буркнул Белико. — Вот, чего она хочет. Внести хаос, чтобы воспользоваться нашей слабостью. — Я предлагаю, — уже привычно игнорируя его, Дейенерис смотрела на Нессоро, пусть он и не был триархом, — быть готовыми к отступлению. Я знаю, что у Волантиса есть немалый флот и армия, и наёмников вы можете позволить себе нанять, но это не поможет. Предупредите горожан, торговцев и всех, кто обретается в Волантисе, что им грозит опасность. — Это вызовет недовольство и панику, даже если сказанное тобой — правда, — Алоис недовольно поглядел на вмешавшегося в разговор Нессоро. Тот, впрочем, выглядел всё-таки несколько более обеспокоенным. Видимо, ему доводилось слышать в порту поболе прочих. — Зачем же вы явились сюда, если не желаете иметь со мной дел, и предубеждены против моих слов? — Дейенерис вздёрнула брови. — К чему тратить драгоценное время и покидать свои уютные жилища? — Мы столько раз слышали про тебя, твои победы и завоевания, как и то, что в конечном итоге тебя убили по ту сторону Узкого моря, как я уже говорил, — при этих словах Белико Дейенерис заметила, как помрачнел уже Джон, — и хотели понять, что же ты из себя представляешь, Матерь Драконов, Разрушительница Оков, Неопалимая и Кхалиси Великого Травяного Моря. Посмотреть на человека, который якобы вернулся из мёртвых. — Что ж, вы нашли то, что хотели? — Дейенерис позволила себе улыбнуться. Холодно, отстранённо, чуть склонив голову на бок. — Увы. Не впечатляет, — Белико поднялся. — Действительно жаль, что мы потратили на это время. Будет нам всем урок — не верить слухам. Мы явились, чтобы ты не вздумала натравить на наш славный город своё собственное чудовище. Надеюсь, теперь все церемонии соблюдены? — Вполне, уважаемый господин, — Дейенерис хмыкнула. Она видела, как рука Джона сжимается в кулак. — Однако вам всё-таки следует быть внимательными. И то, кого вы называете чудовищем, наследие наших с вами предков. «Но ты не от крови дракона, даже в маленькой мыши больше храбрости и достоинства», — подумала она. Криво усмехнувшись, Белико обернулся к Кинваре: — А ты, красная жрица… Умерь свою дерзость. Не пристало слугам богов вести себя непочтительно к их наместникам. — Тебя и других Владыка Света своими наместниками никогда не назначал, — Кинвара тоже встала. На лице её больше не было и тени улыбки. — Я говорю его устами, а не вы. Вы можете стать слугами иных богов — тех, что прямо сейчас идут за вами и вашими душами в этот город, тех, которые несут смерть и тьму. Пейте, ешьте и возлежите со своими наложницами, потому что едва ли вы сможете это сделать, находясь в утробе чудовищ. Грозная эта отповедь Кинвары, произнесённая низким и тихим голосом, похоже, произвела на триархов впечатление. Голос Алоиса дрогнул, когда он опомнился и нашёлся со словами: — Не угрожай нам, иначе знаешь, что случится не только с тобой, но с твоими приспешниками, которые здравствуют здесь только благодаря нашей доброте. Мы всегда были милостивы к тебе. Но терпение наше иссякло. Триархи больше не желают видеть Красную жрицу Кинвару в городе Волантисе, и в дальнейшем дело мы будем иметь только с преемником, который займёт твоё место. Это наше условие, раз ты не желаешь проявлять благоразумие. Попомни мои слова — мы не оставим камня на камне от храма твоего бога, если ты осмелишься вернуться сюда ещё раз. Кинвара вдруг рассмеялась. Громко, весело. Дейенерис в изумлении посмотрела на неё, поскольку прежде, кажется, никогда не слышала её столь искреннего смеха. Злости в нём было, впрочем, куда больше, чем веселья. У самой Дейенерис попросту не осталось сил защищаться от их нападок. Чего она ожидала здесь? Уж точно не тёплого приёма. — Ты не больше, чем жалкий червь, ни у тебя, ни у любого другого человека не хватит сил, чтобы сокрушить храм Владыки Света. Грозись, пока можешь, доживай свои последние дни, как пожелаешь, возьми от них всё. Я не угрожаю ни тебе, ни другим, я предупреждаю. Они придут, но тогда никто не услышит ваши призывы о помощи. И вы пожалеете о своей слепоте. Потому что те, кто идут за вами, имеют тысячи глаз. Алоис обернулся, видимо, раздумывая, не отдать ли приказ страже об аресте столь дерзких гостей, но вовремя вспомнил о драконе, который летал где-то поблизости. Вместо этого он лишь скривился и сплюнул себе под ноги, прямо на дорогой ковёр ручной работы. — Убирайтесь из этого города, — повторил он, — убирайтесь, пока я не отдал приказа бросить вас в темницу за оскорбления, нанесённые триархам. — Лучше бы вам самим последовать моему совету, иначе ничего не успеете сделать. Нессоро, бросив укоряющий, недовольный взгляд на Кинвару, поспешил следом за своими гостями, чтобы сопроводить тех к выходу. В просторном зале повисла звенящая тишина. Дейенерис поняла, что ненадолго затаила дыхание. — Ну и ублюдки, — незамысловато подытожил Вдовец. Ладонь его снова сжимала рукоять оружия. — Ублюдки, — согласилась с ним Яра, тоже кривясь. — Что нам с кораблём делать? — Думаю, мы решим с Нессоро этот вопрос, — заверила её Дейенерис, понимая, что эти люди предпочтут отделаться от них всех как можно скорее. Лишь бы они убирались подальше. В этот момент тот самый молодой раб вернулся в просторный зал и, наклонившись к Кинваре, что-то ей прошептал, после сунул в руку записку. Красная жрица поблагодарила его, и раб торопливо удалился, привычно глядя только себе под ноги. — Что там? — Дейенерис привстала, пытаясь разглядеть записку, которую развернула Кинвара. Лицо красной жрицы озарила уже радостная, почти тёплая улыбка. — Беннеро знает, что мы в Волантисе. Нам следует отправиться в храм. Там нас ждёт ещё один приём, куда более радушный, — пояснила Кинвара. — Однако пойдём только я, королева и Джон Сноу. — А… — начал было Вдовец. — Там нас никто не тронет, — Кинвара покачала головой, угадав его сомнения, — никто не посмеет ворваться туда, если хотят жить. Слова триархов — пустые угрозы, они не посмеют нарушить существующий запрет. Мы вернёмся к утру, после чего двинемся дальше. Яра хотела задать ещё один волнующий её вопрос, но в этот момент как раз вернулся Нессоро, чтобы с показным смущением и расстройством сообщить: — Триархи велели вам уходить, и я… — Мы не собирались оставаться здесь дольше необходимого, — прервала его Кинвара. — Только вот нужно, чтобы кое-что вы всё-таки сделали. Нессоро подозрительно покосился на неё, но вместо Кинвары ответила Яра: — Мы простим вас за ваше непочтение, так и быть, только верните мой корабль. «Неуловимый», который вы обманом отобрали у моих людей. — Я?! — возмутился Нессоро. — Я не имею к этому никакого… — Или мы силой заберём его, — Яра не позволила ему завершить готовую вырваться изо рта насквозь лживую тираду, — выбирай. Нессоро нахмурился, ещё больше помрачнел, даже глаза его стали почти чёрными от гнева. Кажется, он забыл о недавнем беспокойстве, с которым слушал рассказы о чудовищах. — Проклятье. Вы поступаете бесчестно, однако я проявлю милость и договорюсь с человеком, которому он теперь принадлежит, — нехотя согласился он, — только убирайтесь из этого города и этого дома как можно скорее. Дермонт радостно воскликнул, вскинув руки, не обращая внимания на пожелание убираться. Никто и не собирался торчать в Волантисе слишком долго. Яра фыркнула. Дейенерис попеременно оглядела всех и тихо попросила: — Возвращайтесь обратно… Присмотрите за Сареллой и драконами. Мы с леди Кинварой и Джоном вернёмся к рассвету, — последняя фраза была произнесена полувопросительно, и Кинвара ответила на это едва заметным кивком. — Надеюсь вы правы, миледи, — проворчал Вдовец недовольно, — иначе… — Не бойся, — Кинвара осторожно коснулась его руки, — храм Владыки Света безопасен для королевы. Сам Р`глор будет оберегать её.