Двойная память

На следующее утро мы не обсуждали ни императора, ни люцерхалов с мельгарами — то, что они не появились на пороге с рассветом и не оцепили дом Хелли уже было хорошим знаком. Так что единственное, что меня настораживало с утра, это мрачное расположение духа Хелли, с которым тот проснулся. Какое-то время гигант испускал вокруг себя недовольство, как бездомный дурные запахи, но к моменту сборов в дорогу он был уже вполне благодушен и даже пару раз пытался пошутить. Я допивал горький кофе, вчитываясь в украденные записи Берка, но мой взгляд то и дело соскальзывал на южанина, деловито расхаживавшего по комнате. Он по-прежнему оставался для меня тайной. И если его желание помочь Тишали еще можно было как-то объяснить, то мое нахождение в его квартире — нет. Южан не просто так считали жестоким и своенравным народом, и по «доброте душевной» они никому не помогают. Поэтому я смотрел на Хелли и гадал, что же ему от меня надо. Не исключено, что он держал меня при себе как «разменную монету» для люцерхалов, чтобы в случае неприятностей обменять меня на свою свободу. — Себ, иди за мной, — Тишаль возникла на пороге кухне с непривычными черными волосами и поманила меня за собой. Я допил кофе и пошел за ней. В ванной она достала маленький пузырек с пипеткой и протянула мне. — Знаешь, что это такое? — Догадываюсь. — В мире, где можно получить в глаз только из-за его цвета, умные люди все давно придумали. — Это ганазийский экстракт, верно? — Верно. Всего пару капель на радужку, и твои глаза станут черными, как у южан. Я поджал губы и прочитал надпись на этикетке: «Эффект до шести часов. Взболтать перед применением». — Хелли говорит, что самый простой путь на Юг — это на корабле. Нам нужно смешаться с толпой и незаметно попасть в гавань. А там, если повезет, нас встретят какие-то его друзья. А если нет, нам просто придется купить билеты до Кадесса. — Понял. Я взболтал содержимое, открутил пипетку от пузырька и запрокинул голову, чтобы закапать в глаз. В прошлом, во время темных делишек с Хамцелем, мне приходилось частенько проделывать этот фокус, чтобы проникать в места, куда пускали только темноглазых. — Проклятье, как же жжется. Я зажмурил глаза, прекрасно зная, что после экстракта нельзя их тереть, иначе почернеет не только радужка, но и белок вокруг нее. Пока я считал до десяти, скрежеща зубами от боли, Тишаль забрала у меня пипетку и пузырек. По истечению отсчета я открыл глаза и сделал шаг к зеркалу. Ну и образина. Волосы черные и жесткие, темные глаза — один из них все еще с красным белком, шрам поперек губы. Почти южанин, но только бледный, как рыбье брюхо. Был бы смуглее, сошел бы за полукровку. — Вы там закончили? — прозвучал из комнаты грубый голос Хелли. — Да! — откликнулась Тишаль. Пытаясь проморгаться, девица закрыла пузырек. Такая же бледная, как и я, но черный цвет как-то лучше гармонировал с ее лицом. Так и не скажешь, что темные волосы не ее родного цвета. Мы закончили сборы, и я, в последний раз окидывая взглядом квартиру, накинул на плечи кожаный плащ вчерашнего пьянчуги, распихав по карманам записи Берка, сложенную трость и бумажку с координатами от старухи Марн-Рухх. Плащ обладал каким-то нехорошим запахом, напоминающем о своем бывшем хозяине, но сегодняшнее холодное и пасмурное утро не позволяло мне с ним расстаться. А потом, когда мы втроем вывернули на торговую улицу и вклинились в плотный людской поток спешащих по своим делам работяг, я и вовсе порадовался, что он у меня есть, поскольку с небес начал накрапывать ледяной дождь. И по мере того, как мы приближались к порту, морось становилась все более нестерпимой, превращаясь ливень. Вода начала стекать с крыш на мостовую по дырявым желобам, капала с замшелых карнизов на головы прохожих, заставляя людей браниться. Куда ни глянь, городу не было конца: дома, старые и новые, возвышались друг над другом, мерцая разноцветными вывесками торговых лавок и пивнух, обещая всем и каждому еду и сухое прибежище за звонкую монету. Далекие башни Вэст-Моррона, его купола и острые шпили, призрачно-серые в дождевой завесе, уходили в необозримую даль, исчезая в тумане. На ветру хлопали рваные объявления, приклеенные к стенам, скрипели вывески. И когда мы подошли к широкой городской гавани, полностью отделанной камнем, погода испортилась совсем, предвещая затяжную бурю засвистевшим над головами ветром. Хелли, как самый высокий из нас, первым замер посреди улицы, предвещая беду: — Они перекрыли порт, — мрачно произнес он, всматриваясь вдаль. — Да быть не может! Разозленный, я подошел к ближайшему дому и кое-как вскарабкался по мокрой покоцанной стене, чтобы разглядеть, что творится впереди. Хелли был прав — людей в гавань не пускали. Мельгары выстроились вдоль улицы плотной линией и препятствовали всем и каждому, кто пытался прорваться через них. Не из-за того ли, что люцерхалы искали по городу «особо опасных» беглецов? — Просим вас разойтись! Порт закрыт по приказу королевы Бритс! — один из мельгаров продемонстрировал мощь своего голоса через переносной громкоговоритель. — Пока погода не улучшится, ни один корабль не покинет эту гавань! Людская толпа встретила эту новость отборной бранью. Расходиться никто не собирался. Особенно торговцы, застрявшие в толпе с вереницей крытых телег, груженых товаром. Негодуя, они начали пробивать путь локтями для своего каравана. Назревала драка. — И что теперь? — ко мне подошла Тишаль, укутанная в нечто черное и мешкообразное с капюшоном на голове — я слышал, что подобные куртки-плащи сейчас были популярны на Юге. Я спрыгнул со стены, расплескав вокруг себя лужу, и прислонился к ней, спрятавшись от дождя под карнизом старого дома. Прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. И правда, что теперь? Шум города превратился в неумолкаемое шипение. Все его звуки — голоса недовольных людей, крики торговцев, громыхание колес телег по дороге, шум дождя, далекий рев прибрежных волн, свист ветра, скрип вывесок на домах — все смешивалось в единое целое, подобно вареву в огромном котле. Однако был еще один звук, выбивающийся из общей картины, сначала едва слышный, но теперь размеренно загудевший над нашими головами. Я открыл глаза и с восторгом посмотрел на сигарообразного гиганта, медленно снижающегося вдалеке над крышами домов. Темно-красный цвет его обшивки говорил, что тот прилетел со стороны Аршальских земель. — Придется ждать окончания бури, — разочарованно подметил Хелли, встав возле нас. — Зачем? — Я ехидно улыбнулся ему. — Если морской порт закрыт, то я предлагаю отправиться в воздушный. — С ума сошел? — Хелли покачал головой, презрительно и удивленно одновременно. — Это развлечение для богачей. Один билет на летающую громадину стоит как четыре на лучший корабль с отдельными каютами. — А еще это место охраняется лучше банковского дома, — пробормотала Тишаль из-под капюшона, а затем пояснила, — я просто живу в том районе, недалеко от ангаров. — В районе для богачей? — недоверчиво уточнил Хелли. — Да. Я видела, как там все устроено возле воздушной станции. Мельгары стоят на входе стройными рядами и досматривают всех, кто проходит внутрь. Нам туда не попасть при всем желании. — Вы правы, конечно. Билеты на дирижабли дорогущие и охраны порою там больше, чем пассажиров в зале ожидания, но… — Я закатал рукав плаща, показывая маленькую татуировку на запястье в виде ромба с узором внутри. Подобные знаки отличия получали все заслуживающие доверия работники. — Я уже несколько лет работаю на воздушной станции. Хелли опустил взгляд на мою татуировку, затем грозно свел кустистые черные брови и вновь мысленно обозвал меня идиотом. — Тогда нам точно туда нельзя, — заключил он. — Ты знаешь, как проникнуть к ангарам минуя главный вход? — спросила Тишаль. — Тебе тоже туда нельзя, — резко бросил Хелли, явно взволнованный резким изменением в наших планах. — Подумайте головами: вас там будут искать в первую очередь! — И что же ты предлагаешь? — спросил я у гиганта, сощурив глаза. — Стоять под дождем и мокнуть? Ответ нашел нас быстрее, чем Хелли открыл рот — на торговую улицу с грохотом вывернула черная карета, заставив прохожих с криками броситься врассыпную. Запряженная тройкой черных лошадей, та остановилась возле соседнего дома. Дверца кареты открылась и оттуда — я глазам своим не поверил — мужчина в люцерхальской форме выволок вчерашнего пьянчугу с улицы, у которого Хелли выкупил плащ. Парень выглядел еще хуже, чем прошедшим вечером: с кровоподтеками на лице и с бордовым фингалом под глазом. Осмотрев беснующуюся толпу, собравшуюся возле входа в порт, бедолага зацепился взглядом за Хелли, а затем указал на него дрожащей рукой. Мое сердце ухнуло в пятки. — Бежим! — зашипел я, и сам же последовал своему совету. Плутая в панике по узким проулкам с журчащими ручьями вдоль домов, мне было немного стыдно, что я обогнал Тишаль. Но мои ноги были длиннее, чем у нее, а страх — прекрасный мотиватор, в нужную минуту раскрывающий весь потенциал возможностей человека. В свое время улицы Вэст-Моррона научили меня многому, и искусство побега не было исключением. Его истина гласила так: хорошо бежать быстрее преследователей, но куда важнее быть проворнее самого медленного из тех, за кем бегут. Таковым оказался Хелли. На очередном повороте я осмелился обернуться и увидел его темный силуэт далеко позади, почему-то заметно прихрамывающий на правую ногу. Проклятье! Его что, подстрелили? Когда успели? — Там за поворотом мост, Тишаль. Беги через него. Увидимся на другой стороне. Пробегая мимо, девица кивнула мне и умчала прочь. Я же кинулся в сторону Хелли, хотя все мои инстинкты говорили этого не делать. Плевать, что гигант меня недолюбливал. Я должен был ему помочь. Он нас накормил и приютил, запятнал свое имя перед люцерхалами. Совесть потом загрызет меня, если я его брошу. — Куда собрался?! — Едва я приблизился к Хелли, тот сгреб меня в охапку огромной ручищей и грубо оттолкнул от себя в ту сторону, откуда я прибежал. — Не рискуй собой! Я вжался в стену, пропуская перед собой Хелли, и точным ударом ноги опрокинул груду хлама из пустых ящиков, стоящих возле нее. Как раз вовремя, потому что в темноте переулка замаячили наши преследователи. Это должно было их задержать при условии, если они не решат открыть по нам огонь. — Идиот! — рявкнул здоровяк. Я проигнорировал его и повел в ту сторону, куда убежала Тишаль, и уже через мгновение над нами возвысилась закрытая решеткой арка — проход во внешний мир, за которой простиралась людная набережная реки, уложенная белыми плитами. Тишаль стояла перед решеткой, дергая за прутья. — Здесь тупик! — запищала она. Не взирая на ее предупреждение, Хелли влетел в арку, подобно брошенному в нее валуну, и дверца с грохотом распахнулась, взвизгнув на петлях. Я протолкнулся через арку с силой, порождённой отчаянием. Секундой позже следом за мной выскользнула Тишаль, и Хелли, подняв с мостовой отлетевшую от решетки балку, захлопнул дверцу, вернув покореженную балку туда, где она была. И загнул ее голыми руками. Загнул! От удивления я распахнул рот. Страх не только может сделать людей быстрее, но и сильнее, в случае Хелли. Сквозь шум дождя в темноте арки послышались шаги и Хелли быстро повел Тишаль к белому мосту. Мне тоже не стоило задерживаться, однако голос, прозвучавший из переулка, заставил меня замереть. — Это ты, старый друг. Новый цвет волос тебе к лицу. Я узнал его, как и акцент. Мгновение спустя к решетке подошел седовласый мужик из лечебницы с хитрым лицом лисицы, наряженный в форму люцерхалов. Похоже, они решили пополнить свои ряды за счет фанатиков. — Я передал Берку твое послание, — сказал тот, улыбаясь через прутья. Он подергал за дверь, и его рожа сделалась слегка разочарованной. Второй мужик замер за его спиной, как каменное изваяние. — Правда? — осклабился я. — Да. И Берк тоже попросил меня кое-что тебе передать. Я развернулся, чтобы уйти. Тяжесть сложенной трости в кармане напомнила мне о ее наличии. — Адреналин может вернуть тебе память быстрее таблеток, друг мой, и потому Берк отпустил тебя, чтобы посмотреть, что ты будешь делать дальше. — Да ну? — Я остановился. — Это что, какая-то игра? — Ну да, — улыбка фанатика сделалась шире, — вроде тех, как раньше. Ты помнишь, как мы устраивали охоту на людей? — Он тихонько рассмеялся. — Никогда не думал, что однажды мне придется охотиться и на тебя. Если фанатик хотел нагнать на меня жути, то у него это получилось. Я быстро двинулся к широкому мосту, вдоль перил которого стояли статуи, усеянные птичьим пометом. Людей там тоже хватало. Прикрываясь зонтами и газетами от дождя, они текли мимо меня, как одна река над другой. Всех видов и мастей. Темноглазые и светлоглазые, келлесинцы, северяне, гаприйцы и даже южане. Мне пришлось поработать локтями, чтобы протиснуться через людской поток, и уже через пару минут я оказался на другом берегу. Через реку лежал сравнительно новый район Вэст-Моррона, построенный вместе с воздушным портом, так что дома здесь выглядели светлее, богаче и опрятнее, а улицы казались чище. Даже по здешнем дорогам было приятнее ходить — они были выложены белой плиткой, стык к стыку, а не вымощены разноразмерными камнями, о которые ты спотыкаешься, когда сильно пьян. Тишаль с Хелли дожидались меня недалеко от моста, спрятавшись за угол дома. — Идем, — позвал я, и повел их той дорогой, которой каждодневно ходил на работу. По высоким лестницам, мимо магазинчиков и лавок с южными пряностями, мимо дорогих гостиниц для прибывающих по воздуху гостей, мимо питейных заведений и мимо бара, где любил отдыхать. Увидев его, я ускорил шаг, ощутив неприятный укол из стыда и вины — бар больше не работал, и его дверь была заколочена досками, как и выбитые окна с почерневшими арками от копоти пожара. Только боги знали, что там случилось, и как меня оттуда выволакивали мельгары. Мне бы не хотелось об этом вспоминать. — Так ты говоришь, что работал на воздушной станции? — меня нагнала Тишаль, и в ее голосе слышалась неподдельная заинтересованность. — А кем? — Переводчиком. — Правда? И сколько языков ты знаешь? Впереди в толпе я различил люцерхальскую форму и резко повернул за угол, где нас никто не поджидал — на узкую улочку, откуда в погожий день звучал размеренный бой молота по наковальне. Тут располагались различные мастерские, плавильни и кузни, закрытые сейчас из-за непогоды. Тишаль с гигантом молча последовали за мной, как будто мне доверяли. — Я свободно говорю на келлесинском, ганазийском и гаприйском, ну и немного знаком с новоастеросским наречием. — Я поежился от холода, размышляя, что языки всегда давались мне легко. Если бы мне в руки попало пособие по староимперскому, я не сомневался, что уже бы через десять дней смог вести на нем заумные разговоры с поэтами и словоплетами. — А что делает переводчик на станции? — продолжила наседать Тишаль. Я недовольно покосился на девчонку, решив, что сейчас говорю не с южанкой-убийцей, а с двенадцатилетней девчонкой Линн, которая все еще была заперта в одном теле вместе с ней. Дети, к сожалению, бывают приставучими. — Я встречал гостей, прибывших в Вэст-Моррон, либо летал на дирижаблях вместе с ними. Интересная работа. Платили хорошо. — Предвкушая грядущие вопросы про гостей и полеты, я перевел тему, обернувшись на гиганта, плетущегося позади. — Хелли, я видел, ты хромаешь. Что с ногой? — Старая травма. Больше он ничего не сказал. И, наверное, к лучшему, потому что чем ближе мы подходили к воздушному порту, тем чаще на нашем пути встречались люцерхалы, парами патрулировавшие улицы. Из-за них нам пришлось плутать покатыми закоулками, как по лабиринту, изрядно вымокнув под ледяным дождем и продрогнув. Когда мы почти достигли цели и принялись быстрым шагом обходить воздушный порт по краю взлетной площадки — вдоль отвесной стены, возвышающейся над нами, я начал беспокоиться о бумагах, спрятанных в плаще. Из-за сырости они могли размокнуть, а чернила — потечь. Я мысленно корил себя за то, что не додумался обернуть их чем-нибудь водоотталкивающим. — А оттуда высоко падать, да? — спросила Тишаль, пытаясь разглядеть край стены, высокой, как десятиэтажный дом. — У нас не было таких случаев, — сказал я, на нее не глядя. — Мы к краю никого не пускаем, да и работники станции туда не подходят. Новый район Вэст-Моррона строился на склоне холма, и потому, что логично, был разделен на уровни высокими лестничными пролетами. Воздушный порт величало расположился на самой вершине, и в послевоенные годы имел всего две летающих машины, сменяющих друг друга на небольшой площадке возле главного здания. Но вскоре, с развитием летающих аппаратов и высоким спросом на них, королевская семья Бритс бросила все силы на расширение единственного во всем Старморе воздушного порта. Итоги не заставили себя ждать: всего через пару лет всеми силами королевства был воздвигнут воздушный причал — ровная платформа, пролегающая вдоль холма на несколько километров вперед. С высоты птичьего полета она напоминала огромный треугольник, окаймленный железом, но на деле полая конструкция была куда сложнее — она держалась на тысячах балок из синего метала, и имела несколько уровней. С верхнего дирижабли отправлялись в путь, а на нижних механики собирали новые машины и чинили старые. Даже сейчас, проходя у края платформы, я слышал из-за стены неладный гул неисправного мотора — внутри работали люди. Как будто после Вспышки здесь ничего не поменялось. — Сюда, — шепнул я. Возле стены платформы, средь облысевших деревьев и кустарников, рабочими была протоптана тропинка, так что найти проход на платформу не составило труда. Правда, едва я выглянул за угол, все мои надежды на спокойное проникновение канули в Бездну. Возле дверей, устало привалившись к стене под навесом, стояли люцерхалы, охраняя вход. Такие же несчастные, продрогшие и усталые, как и мы. Один из них чихнул, и я резко вжался в платформу. — Сука, — выругался мужчина, шмыгнув носом, — надеюсь, мне потом оплатят отпуск по болезни. — Кажется, я что-то слышал, — заявил второй. — Это я чихнул. — Нет, идиот. Было что-то еще. Стиснув зубы, я уставился на своих друзей. По размытой дождем тропе захлюпали чьи-то сапоги. Мгновение, и люцерхал появился перед нами. Я тут же схватил его и утащил за угол, зажав ему рот ладонью. Началась возня. Не совсем понятно, что я хотел сделать, но я чувствовал, что проигрываю — неделя на скудной маньше с корицей не сделала меня сильнее. — Что там у тебя? — выкрикнул второй люцерхал из-за угла. Хелли выбежал к нему навстречу. Тем временем я с силой шваркнул дергающегося мужика головой о стену платформы. Послышался глухой удар, и тот обмяк у меня в руках. Дело было сделано. Вскоре наш гигант расправился и со вторым. Я не совсем понял, что произошло, но лежащее на земле тело выглядело так, что люцерхал свалился от страха еще до того, как Хелли его стукнул. Тишаль отметила нашу победу беззвучными аплодисментами. Итак, мы затащили оглушенных солдафонов за двери и оставили лежать возле ржавой лестницы, уходящей по спирали высоко наверх. Как я помнил, сюда мало кто спускался, поэтому если кто и поднимет тревогу, увидев люцерхалов, то это случится не скоро. Подъем на платформу занял много времени. Отчасти потому, что нас тормозил Хелли со своей больной ногой. Нам с Тишалью приходилось то и дело останавливаться, дожидаясь его под мерцающими на стенах лампочками. Вокруг витали ароматы машинного масла, и по мере нашего восхождения к вершине они становились все насыщеннее, а воздух — все теплее. Парни из банды Хамцеля любили приговаривать, что боги наделили меня удачей, сопутствующий только пьяницам и сумасшедшим. Я вспомнил об этом, когда ни на одном из уровней нам на лестнице не встретились работяги станции, отлынивающие от дел, и подумал об этом еще раз, когда мне навстречу начал спускаться человек в мешковатой рабочей одежде. — Дед? — я замер, схватившись за липкие перила, грязные от рук рабочих. Встретить знакомое лицо на огромной станции — это не просто удача, а почти что благословение небес. — Себерих? — мой дед удивился, но не сильно, как человек, который ждал гостей, а те решили заявиться несколько раньше. — Как ты здесь оказался? Я шагнул к нему и тот меня крепко обнял, похлопав по спине. Ротт Вольдар был небольшого роста, слегка полноват, с почти лысой головой, но чрезвычайно пышными седыми усами. Он работал штурманом на станции и отвечал за распределение полетов, взлетов и посадки. — А ты? — Я не мог сдержать улыбки. — Ты же должен быть в командной рубке. — У меня обед, — старик мелко пожал плечами, — я хотел провести его с ребятами из мастерской. Сегодня женушка Рига наготовила на всех рыбы с овощами. Тишаль осторожно выглянула из-за моей спины. Хелли, наконец, доковылял до нас и остановился несколькими ступенями ниже. — О, — если Ротт Вольдар и напрягся при виде незнакомцев, то не подал виду, — а кто твои новые друзья? — Дед, послушай, мы влипли в большую переделку. Я готов тебе обо всем поведать, но сперва скажи мне, что известно тебе самому. Старик нахмурился и его лицо сделалось по отечески обеспокоенным. Таким оно выглядело всякий раз, когда я, будучи мальчишкой, возвращался домой с новым синяком или ссадиной. — О чем? — спросил он. — Про лечебницу. Про меня… — я осекся, — нас. С тобой никто не пытался связаться? Не приходил к тебе домой? — Нет, сынок. Не было такого. Я беспокойно закусил губу. Странно. Еще накануне вечером люцерхалы должны были вломиться к деду в дом и попросить его посодействовать в моих поисках, предварительно обыскав все комнаты. — А здесь, на станции, знают, что со мной было и куда я пропал? — Нет, — старик покачал головой. — После Вспышки тут была та еще неразбериха. Но когда все устаканилось, я сказал, что у тебя отпуск. Решил не портить тебе репутацию. — То есть, — я недоверчиво наморщил лоб, — меня тут не считают психом и преступником? И из лечебницы никто с руководством станции не связывался? — Сынок, да кому это интересно? — дед слегка улыбнулся, но улыбка скрылась под усами. — Тут такое происходило, что ты себе представить не можешь. Мы, например, два дня подряд ловили механика Гримлоу на нижних ярусах. Он возомнил себя ганазийским принцем и качался на проводах, как обезьяна. То еще было зрелище! Я глупо захлопал глазами. — А люцерхалы? Ты знаешь, почему они появились в городе и заполонили улицы? — Нам сказали, что они проводят учения. — Дед сосредоточил взгляд на мне. — Так что случилось, Себерих? Почему ты здесь, и что с твоими волосами? И с глазами… Если бы не шрам на губе, я бы тебя и не признал. — Мы сбежали, — я произнес это громче, чем рассчитывал, — из лечебницы. И теперь нас всюду разыскивают. Нам нужна помощь. — И куда вы собираетесь? — обеспокоенно спросил Ротт. Он всегда отличался исключительной сообразительностью. — На Юг, — робко голос подала Тишаль. — Кто-нибудь летит в Кадесс сегодня? — Почти все полеты отменены из-за непогоды. Несколькими пролетами ниже скрипнула дверь. Я насторожился, не зная, это рабочие вышли на перекур, или люцерхалы шли по нашему следу. — Но кто-то же сегодня полетит на Юг, — заметил я. — Какие ближайшие рейсы на Астеросс? — Ближайший — «Армерейс». Летит в Камору, на берег пролива. — заверил нас Ротт Вольдар. — От Каморы до Кадесса несколько недель пути по империи, — недовольно пробасил Хелли. — Это путешествие может затянуться на месяц. Или больше. Я обернулся: — Это лучше, чем ничего. — Доедем на слифах, — пискнула Тишаль. — Но у меня не хватит аланцев на билеты, — продолжил ворчать гигант. — Возможно, только на один. — За это не волнуйся, — старик небрежно махнул рукой. — После трагедии в день Вспышки цены на билеты сильно упали. Люди боятся летать. Желающих мало. — Он нашел глазами Тишаль. — А детям билеты сейчас выдаются бесплатно, при условии, что их сопровождает кто-то из родителей. Я кивнул Хелли. — Идите вперед, я догоню. Гигант послушался меня и стал медленно подниматься наверх, к взлетной площадке, утянув за собой Тишаль. Через несколько секунд я остался один на один с Роттом Вольдаром. Тот, выжидая, глядел на меня. — Говори, сынок. — Мне нужна твоя помощь еще кое в чем, — я достал из кармана плаща клочок бумаги, отсыревший, но цифры на нем не успели расплыться. — Это координаты. Ты можешь сказать, где находится это место? Старик неуверенно перенял у меня бумажку, пробежался по ней взглядом. — Я посмотрю, Себерих. Но мне потребуется время. — Мы будем на станции. Скорее всего — возле «Армерейса», пока тот не взлетит. Я еще раз обнял деда, с благодарностью, и принялся подниматься по лестнице. Тревожные думы подгоняли меня вперед: руки люцерхалов не дотянулись до меня прошедшей ночью, не схватили в переулке, не настроили против меня деда Ротта и не успели лишить меня путей отхода. Как-то уж все слишком хорошо складывалось. А возможно ли, что Берк с прихвостнями изначально преследовали какую-то другую цель? Я выбрался на взлетную площадку, продуваемую всеми ветрами мира, и быстро обнаружил девицу с гигантом. Они не успели уйти далеко. Запрокинув головы, они испуганно смотрели как в серые небеса, громыхая, поднимается «Король» с синим-белым гербом Стармора — самый крупный рейсовый дирижабль по меркам нынешнего времени. Признаться, с земли он выглядел довольно угрожающе, и я, восхищенный, почти оцепенел перед его величием. История гласила, что наступление Южной Империи произошло столь стремительно, поскольку мир не был к этому готов — к армаде летающих машин, атаковавших сразу четыре разных континентах. К сожалению, Император был первым, кто открыл способ перемещения по воздуху и использовал его исключительно для завоевания и запугивания своих врагов. Это оставило на следующих поколениях неприятный опечаток. Даже спустя столько лет люди боялись дирижаблей. Я видел это сотни раз. Видел, как от гула заведенных моторов люди замирали в беспамятстве; как женщины прижимали к себе плачущих детей, а мужчины прятали в карманы дрожащие от тревоги руки. Этот звук у многих до сих пор ассоциировался с горем и войной. Но не у меня. Я всегда испытывал детский душещипательный восторг, глядя на воздушных гигантов. — Это «Король»! — пояснил я, пытаясь перекричать его могущественный рев. — Двести пятьдесят метров в длину, и сорок — в ширину. Он оснащен четырьмя двигателями, и тремя капсулами для пиромантов! Мои слова не были удостоены восхищением или вопросами, и мы быстро принялись пересекать взлетную площадку меж рядов дремлющих машин. На наше счастье, на пути нам не встретилось ни одного люцерхала, как будто они охраняли воздушный порт только снаружи и боялись заглядывать внутрь. В главном здании, где располагался зал ожидания для пассажиров, оказалось достаточно людно — всему виной отмененные рейсы, на которые так никто и не попал. Теперь люди стояли в кассы длинными очередями, пытаясь вернуть аланцы за билеты или обменять их на другие. Мы легко смешались с разномастной толпой. Очередь продвигалась медленно, заставляя меня нервничать. И когда впереди показалась девушка-кассирша в небольшом окошке, а над ней, подрагивая, замерцали изображения навесных цимтусов с названиями дирижаблей, ценами и временем взлета, Хелли медленно повернул ко мне голову: — У тебя проблемы, Себерих, — пробасил он, смерив меня мрачным взглядом. — Берк доплачивал мне за молчание о левом крыле лечебницы, но не так много, чтобы я смог заплатить еще и за тебя. Я возьму билет себе и для «дочери». А как быть с тобой — я не знаю. Я поморщился, оглядев южанина исподлобья. «Ну и скотина же ты, Хелли», — хотелось сказать мне, но я проглотил эти слова вместе с кислой слюной и отвернулся. Надеяться на его помощь с самого начала было опрометчиво и глупо. Но, если честно, я и на судоходный билет не рассчитывал, купленный с его подачи. Я предполагал, что мы попадем в порт и на этом мирно разойдемся по разным суденышкам. Мне ведь не нужно было в Кадесс, как ему с Тишалью. Я должен был найти свой путь. Причем, желательно по координатам старухи с волшебной книгой. Изображение с расписанием полетов над кассой затрещало и моргнуло, указав заветную цену на «Армерейс». Пять золотых аланцев за место. Не дурно. И где же мне их достать? Само собой, при себе аланцев у меня не было. Откуда им взяться у парня, еще прошедшей ночью сбежавшему из лечебницы? Я не мог просить деда о помощи, поскольку не хотел его подставлять и беспокоился за него сильнее, чем за себя, и не мог светить рожей перед кассиршей, которая наверняка меня знает. Что тогда? «Сражайся!» Предательский шепот вырвался из самых тёмных пределов моего разума и отозвался резкой болью в висках. Я зажмурился, покачнулся на ногах, и не сразу понял, что произнес это слово вслух. — Что? — тихо спросила Тишаль. На меня уставились два темных глаза. — Так что ты решил, Себ? Меня посетила мысль, что я мог бы вписать свое имя в список команды «Армерейса», но тотчас отбросил эту идею, потому что списки сдаются по утрам, и внесение в них изменений несомненно привлечет внимание люцерхалов. Я оглядел необъятный зал, высокий, светлый и чистый, украшенный колоннами — своеобразный храм славы победившего в войне Стармора, и хищно облизнул выемку на верхней губе. Вторая идея, в равной мере прекрасная и достойная презрения, показалась мне лучше предыдущей. — Я достану билет. И я направился к прилавку с едой на противоположной стороне зала, на запах свежезаваренного кофе. Сегодня, в отличии от прочих дней, у прилавка собралось много посетителей. В основном, конечно, члены команд не взлетевших дирижаблей. Тут были и важные командиры в синей форме, и их помощники, и навигаторы с рулевыми, но меня интересовали не они. Мой взгляд прожигал дыру в низкорослом парне с обритой, покрытой татуировками головой, что похлебывал кофе вдали от остальных. Одет он был в серую форму пироманта. — Эй! — Я не смог ничего лучше, чем подойти к нему и раскинуть руки. Я даже попытался дружелюбно улыбнуться, но порою улыбка делает мое лицо еще более пугающим, вселяя в людей беспокойство. Парень отвлекся от стаканчика с кофе. Распахнул глаза, увидев меня. И рванул с места, будто за ним пустили свору собак. Проклятье! — А ну постой, Фрид! Я побежал за ним следом, хотя это в мои планы не входило. Удалой малый понесся сквозь толпу, через центр зала, ловко огибая недовольных пассажиров, стоящих в очередях. Он пытался смахнуть меня «с хвоста» и затеряться в толпе, но в итоге я все равно нагнал его, когда он выбежал на улицу; схватил за шиворот, развернул к себе и вжал в стену главного здания. — Ты помнишь меня, Фрид? Узнаешь? — Да тебя хрен забудешь, Себ. — За тобой остался должок. — Ага, сейчас! — пиромант попытался проскользнуть у меня под рукой, но я вновь поймал его. — Я видел вчера Феллис. Она сказала, что тебя в лечебницу запрятали, как какого-то психа. Но теперь ты здесь, и похож на имперское чумро! Нет, Себ, я не стану тебе помогать. Мне не нужны проблемы. — Да ты что? Татуировки на его лице, голове и шее лежали сплошными черными линиями и были полны таинственных знаков, которые никто не мог прочесть. И не удивительно. Взяты они были из книги Мудреца — из книги Отца Хаоса и Порядка, если быть точнее — и могли наделить любого человека силой повелевать огнем. Без пиромантов, как известно, не мог влететь ни один дирижабль. И если сейчас эти татуировки люди получали по собственному желанию, ради общего дела и хорошего заработка, то раньше, во времена империи, дирижабли летали за счет силы келлесинских рабов, сбежавших из-под гнета своего безумного ренн’гана. — Если ты меня сейчас не отпустишь, я ошпарю тебя, Себ, — сипло прошипел Фрид. — Я знаю, что использовать силу вне капсулы запрещено, но я сделаю это. — Угрожаешь? Старому другу? — я невесело рассмеялся. — Может, напомнить тебе, что я для тебя сделал? Фрид недовольно сжал губы, вперив в меня взгляд зеленых глаз. Молчание знак — согласия. Я продолжил: — Я вытащил тебя из банды, Фрид, хотя ты застрял так глубоко, что это было почти невозможно. Я прятал тебя от мельгаров и людей Хамцеля, рискуя собственной шкурой, а потом, всеми правдами и неправдами, помогал очистить перед законом твое доброе имя. И это не все! Если помнишь, именно я подсобил тебе с работой. Устроил тебя сюда, на воздушный причал. И посмотри, кем ты стал, Фрид! Добропорядочный и законопослушный старморец. Никаких тебе грабежей и разбоев. Никаких мельгаров с дубинами за спиной. Пиромант тяжело вздохнул: — Чего ты хочешь? — За все это я прошу всего об одной маленькой услуге: достань мне билет на «Армерейс». Фрид стряхнул с себя мои руки. — И это все?! Боги, Себ, ты совсем спятил! — Он поежился от холодного ветра. — Ладно, я помогу тебе. Надеюсь, что потом мне это не аукнется. — Возьми «семейный билет», по нашей внутренней цене. Чтобы на нем имени не стояло. Фрид утвердительно закивал, и мы вернулись в зал ожидания, огромный, светлый и теплый, словно королевские хоромы. Я остался стоять возле выхода на взлетную площадку, но долго ждать не пришлось. Вскоре татуированный пиромант вернулся с заветным квитком в руке, с синими круглыми печатями, как и положено. Он передал мне билет, и мы скрепили сделку крепким рукопожатием. На этом, кажется, все. Я принялся искать громадного Хелли и черноволосую Тишаль, но вместо них зацепился взглядом за приятное лицо белокурой девицы в синем плаще, почти неприметной среди прочих пассажиров. И похолодел от ужаса. Все встало на свои места. Люцерхалов не было в зале ожидания, потому что внутри дежурили фанатики. Я узнал ее. Прошлым вечером она принялась кланяться мне одной из первых, когда я выводил Тишаль из левого крыла, грозя всем тростью. Я схватил Фрида за плечо, когда тот уже развернулся, чтобы уйти. — Еще один дружеский совет, — быстро пробормотал я, — отработай сегодняшнюю смену, будто ничего не случилось, а затем спрячься куда-нибудь. Хорошо? И под пристальным взглядом девицы я покинул зал, отправившись на поиски «Армерейса». Дирижабль, окрашенный в оранжево-черные цвета Аршальских земель, уже был готов к полету и радостно гудел от предвкушения предстоящего путешествия. Возле него толпилось несколько десятков пассажиров, медленно поднимающихся на борт. Тишаль с Хелли тоже. И, конечно же, мой дед. Я подошел к ним, расплывшись в нахальной улыбке. Показал заветный билет. И отвел Ротта Вольдара в сторонку, чтобы попрощаться. — Сынок, я проверил координаты, которые ты мне дал. — Они вообще существуют? — я нервно почесал пластырь на шее, когда старик вернул мне бумажку с цифрами. Говорить приходилось громко, потому что гул моторов все сильнее набирал обороты. — Отмеченное место находится недалеко от Хадшала. В десяти часах от города, если двигаться на восток. — Превосходно. Где это? Название мне ни о чем не сказало. Я лишь понял, что этот город находится на Юге. — Это старая Империя, Аршальские земли. — Что-то не так? — От меня не утаилось сомнение во взгляде деда. — В этом месте ничего нет. Там пустыня, сынок. — Он замялся, смешно дернув усами. — Да-да, не смотри на меня так. Это та самая пустыня, над которой вся наша техника с ума сходит. Если ты решишь туда наведаться, тебе придется купить компас у местных, чтобы не заблудиться. У них он какой-то особенный, говорят, на магии книги Мира работает. Я с недоверием уставился на бессвязный набор цифр, нацарапанных тонким пером. Замечательно, просто прелестно. И когда моя жизнь успела рухнуть в Бездну? Еще пару недель назад я был обычным служащим на станции, переводчиком для заморских гостей, жил с любимой девушкой и готовился к нашей свадьбе, а теперь за мной охотились все люцерхалы Стармора, не говоря уж про вновь оживших имперцев, и единственный ключ к спасению заключался в клочке бумажке от старухи, которая якобы видит будущее. И координаты, начертанные на нем, грозят мне путешествием в пустыню, о которой ходит немало жутких легенд. — Спасибо, дедушка, — сказал я вполне искренне. Он снова обнял меня. Крепко, как в последний раз. Проливной дождь над нашими головами снова превратился в морось. — Ты ведь вернешься? — Я постараюсь. Ну а пока пообещай мне, что присмотришь за Феллис. — воспоминание о невесте больно кольнуло в самое сердце. Я так и не успел с ней попрощаться. — Возьми отпуск, увези ее куда-нибудь подальше от Вэст-Моррона. Вы оба должны быть в безопасности, пока все не закончится. Едва ли дед понял, о чем я говорю, но лишних вопросов он задавать не стал и просто кивнул в знак согласия. Я отвернулся от него, решительно посмотрел на «Армерейс». Он был меньше «Короля», но казался достаточно крупным, чтобы противостоять ветрам. Я дождался своей очереди и взошел на борт, отдав билет встречающему гостей улыбчивому члену экипажа в оранжевой форме. Внутри меня поджидала Тишаль. Стоя у самых сходней, она печальным взглядом провожала город, и я понял, что взгляд принадлежал не ей, а маленькой Линн, решившей отправиться в одиночку в большой враждебный мир. Скорее всего, она беспокоилась за судьбу родителей. Или, может быть, за саму себя. Я приобнял ее, увлекая вглубь дирижабля: — Идем. Скоро взлетаем. Командир «Армерейса» тут же объявил об этом через потрескивающий громкоговоритель, и экипаж дирижабля принялся убирать сходни и блокировать дверь. Я оглянулся через плечо на оставшийся позади Вэст-Моррон, погруженный в серый морок непогоды, и неожиданно затосковал по жизни, которой меня лишила Вспышка: по Феллис и нашему, казалось бы, распланированному светлому будущему. Богам только дай посмеяться над человеческим счастьем. Теперь только им было известно, что будет дальше, и вернусь ли я вообще. А тем временем внизу у дирижабля продолжали стоять провожающие, неистово машущие друзьям и родственникам, отправляющимся в путь. Десяток человек, не больше, но этого было недостаточно, чтобы девица в синем плаще, скромно обнимающая сумку, смогла слиться с толпой. Это еще больше омрачило мое настроение. Фанатики знали, куда мы летим.