Наизнанку-2. Реальная сказка

Безвременье. Сказочный мир. Сказкоград

      Кошмар закончился столь же резко, как и начался, оставив после себя лишь болезненный спазм под ребрами. Дышать по-прежнему было тяжело, а каждое движение, будь то шевеление пальцами или попытка открыть глаза, отдавалось настолько нестерпимой болью, что Визирь, не сдержавшись, простонал сквозь стиснутые зубы.       — Тш-ш, — вкрадчиво зашептал чей-то голос, и ему на грудь легла мягкая ладонь.       Волшебные волны в ту же секунду приятным холодком растеклись по венам, принося столь желанное облегчение. Дышать сразу стало легче, спазм спал, а движения прекратили приносить нестерпимые муки. Таинственный лекарь руку убирать не спешил.       Это она, отчего-то решил Визирь и, следуя зову все еще затуманенного затяжным кошмаром разума, накрыл руку неизвестной своей, чуть слышно прошептав:       — Галя…       — Опять бредит, — произнес все тот же уставший голос, ладонь плавно соскользнула с груди и опустилась на лоб. — Конечно, что ты еще хотела, он же весь горит!       Визирь хотел было что-то ответить, но, запнувшись на полузвуке, провалился в небытие. Сначала темнота вокруг, страшные голоса и редкие яркие вспышки, а после — вывернутые наизнанку товарищи по гарнизону, чьи конечности и внутренности разбросаны по всему, казалось бы, бесконечному полю. И посреди этого кровавого месива она, босая, в атласной ночной сорочке и с букетом красных маков в руках танцует на телах убитых военных и весело хохочет.       Визирь вновь проснулся от рези в груди. Страшно хотелось пить, и он даже попытался встать, но потерпел неудачу: адская боль заставила его с громким стоном упасть обратно.       — Совсем с ума сошел? — спросил прежний уставший голос практически ему в бок, и Визирь, повернув голову, увидел теснящуюся на краю кровати Моргану. Она резко села и, окинув его внимательным взглядом, догадливо спросила: — Пить?       Не дожидаясь ответа, она встала с кровати и поспешила к стоявшему на секретере графину с водой.       — А теперь, — заговорила Моргана, едва Визирь уталил жажду, — рассказывай.       — Что рассказать? — он устало моргнул, и Моргана всплеснула руками:       — Если ты думаешь, что после того, как я нашла тебя возле своей комнаты в крови и выхаживала в течение всей ночи, я не попрошу объяснений, то ты, mon ami, глубоко ошибаешься!       Глядя на нее, Визирь не мог понять, что именно — возмущенный тон или пробежавшая по щеке слеза — было искусной актерской игрой, а что подлинными эмоциями. Опыт научил его, что актрисы никогда не бывают абсолютно искренни — у них все эмоции наполовину.       — Это государственная тайна, — отрезал он, и Моргана, смахнув слезу, строго заметила:       — В таком случае, я обязана написать Натали и известить ее о случившемся. Мне с государственными тайнами связываться нечего.       — Не смей! — воскликнул он, резко садясь. Резь в груди разгорелась с новой, ещё большей силой, заставив его болезненно поморщиться.       Громко ахнув, Моргана бросилась к нему, заставив лечь. Ее рука опустилась ему на грудь поверх повязки, и уже знакомые Визирю волшебные волны растеклись по всему телу. Закончив с магией, она скользнула пальцами выше, в точности повторяя контур растекшейся крови.       — Я не вытащу тебя одна, — сказала она, сжимая губы, точно пытаясь сдержать подступившие слезы. — Нужно сообщить врачу. Да и королева, как бы то ни было, начнет твои поиски — ты, если еще не забыл, являешься ее советником.        — Ты зря разводишь панику. Я полежу еще пару часов, приду в себя и вернусь во дворец. Нечего разлеживаться, — сквозь зубы отрезал Визирь, неотрывно глядя на женскую руку, покоящуюся на его груди.       — Ты никуда не уйдешь, — заявила Моргана, и Визирь наверное впервые за годы знакомства увидел в её взгляде столько яростной уверенности. — У тебя глубокая рана, если ты встанешь с постели сегодня, то умрешь от потери крови!       — А ради чего жить? — буквально прошипел он и тут же поморщился: Моргана, едва ли не плача, со всей дури ударила его по губам.       — Не смей так говорить!       — Он убил ее, — сообщил он, невидящим взглядом уставившись в потолок, и Моргана, утирая сочившийся нос, нахмурилась:       — Кто убил? Кого?       Сглотнув тяжелый ком и почувствовав, как предательски щиплет глаза, Визирь сдавленно рассказал:       — Я почти нашел способ, как расколдовать Галину, оставались лишь сущие мелочи. И вот когда я вчера вернулся к себе, то вместо ее статуи обнаружил множество разбросанных по комнате осколков. Осколков, Моргана, это все равно, что подорвать живого человека бомбой. Крови, разве что, нет.       — Oh mon Dieu! — ошеломленная Моргана прижала ладонь к губам. — Визирь, мне так жаль.       Он тихо вздохнул — что еще можно было сказать в ответ на сожаления? — и попытался было собраться с мыслями, как невольно дернулся: рука Морганы вновь потянулась к его лицу. В отличие от прошлого раза, бить она не спешила, а лишь собрала костяшкой пальца его скатившуюся к носу слезу и, немного помедлив, погладила по щеке.       — Pauvre… Si seulement je pouvais aider, — зашептала она по-французски, продолжая поглаживать большим пальцем его впалую щеку, и Визирь, изо всех стараясь думать о чем-то другом, кроме ее нежных касаний, смерти невесты и боли в ране, попытался сосредоточиться на переводе.       Получалось плохо. Слова ускользали, путались в мыслях, сбиваясь в запутанные клубки, никак не желая складываться в связный перевод.       — Где моя маска? — вдруг спросил он, побелев, казалось бы, еще сильнее, чем до этого, и Моргана махнула рукой в сторону секретера:       — Там, на стуле, и маска, и сутана, и сапоги. Рубашка тоже там, но над ней поколдовать надо, а то она вся порвана и в крови. — Она замолчала, и промелькнувшая на ее лбу складка дала Визирю понять, что в данный момент Моргана о чем-то усиленно думает. — Скажи, а это тебя…?       — Вероятнее всего, — сознался он, не видя смысла скрывать и дальше. Хотя мог бы и промолчать: она и так знала слишком много, что было опасно совсем не для Визиря, нет — для нее самой. — Я не могу уверять, на меня ведь напали со спины, но… — он вдруг горько усмехнулся, и Моргана продолжила за него:       — Но кто бы еще решился напасть на советника королевы, да еще и сразу после гибели его невесты?       Он кивнул, и это последнее, на что ему хватило сил, прежде чем сознанием вновь овладел сон.       Ему снилось все то же: груда тел и невеста с букетом маков. Она бежала, весело смеясь и часто оборачиваясь в его сторону, и Визирю все больше хотелось броситься за ней, но он отчего-то медлил. Лишь переводил взгляд с хохочущей невесты на невесть откуда взявшегося белого ворона, клюющего плоть одного из мертвецов. Точно заметив его внимание, ворон поднял голову — белую-белую, со следами чужой крови возле клюва — и истошно закаркал, заглушая своим криком давящий на виски голос смерти…       — Сволочь такая, да заткнись же наконец!       Визирь распахнул глаза. Стоило повернуть голову к окну, как он увидел, что по секретеру, громко крича, скакал ворон Морганы, а она сама, оперевшись бедром о край стола, читала письмо.       — Заткнись, кому сказала, курица поседевшая, а то перья все выдерну! — в очередной раз рявкнула на птицу Моргана и для пущей убедительности замахнулась первой попавшей под руку тряпкой.       Почуяв серьезную угрозу своей жизни, Ворон перелетел на шкаф, спрятавшись за коробкой со шляпами, уже оттуда издевательски каркнул и наконец замолчал.       Визирь, наблюдая за разыгравшейся сценой, чуть слышно усмехнулся и вымученно произнес:       — Это моя рубашка.       Взглянув сначала на него, а после на вещь в руках, Моргана нахмурилась и недовольно прошипела:       — Я сделаю из этого воробья жаркое!       Визирь засмеялся — только Моргана могла сравнить величественного белого ворона с дворовым воробьем, — но тут же пожалел об этом, когда почувствовав боль в груди. Постаравшись сделать самое равнодушное лицо, он сжал губы в тонкую полоску и как можно веселее поинтересовался:       — Кто пишет?       — Любовник, — беспечно отозвалась Моргана, не без удовольствия отмечая, как нахмурился Визирь. Вряд ли это был жест ревности, одна мысль об этом казалась смешной, однако его жест знатно потешил самолюбие. Тем более что раньше все его лицо было скрыто за маской, открывая постороннему взгляду лишь глаза и губы. — Ладно, расслабься, — продолжала она уже совершенно серьёзно, — это письмо от королевы, его ворон принес. Я недооценила Натали: она уже тебя ищет.       Визирь глухо простонал. Не ровен час, поисковый отряд из волколаков или даже сама Наталья Матвеевна явится в театр, разыскивая королевского советника. И тогда Визирь сильно сомневался в том, что он и дальше сможет поддерживать свои истинные мотивы службы у королевы в тайне.       — Я даю тебе время до вечера, а потом шлю за врачом и королевой, — сказала Моргана, присаживаясь на край кровати. — Мне кажется, достаточно времени, чтобы придумать достойную отмазку для Натали, если ты не хочешь посвящать ее в свои дела с таинственным похитителем. — Точно желая подкрепить свои слова серьезным заключением, она дополнила: — Я правда не смогу тебя вылечить, я не лекарь.       Как бы он не хотел обратного, Моргана была права. Визирь это и хотел сказать, но, едва взглянув в ее лицо, замер на полузвуке. Только сейчас он заметил, что ее глаза были красны от бессонной, проведенной в заботе о нем ночи, а тонкие губы — искусаны до крови; на ней даже не было макияжа, запоздало подумал он, не найдя игривую мушку на левой щеке.       Нащупав ее на постели, он взял руку Морганы в свою и, поднеся к губам, поцеловал полное запястье.       — Иди напиши королеве, — сказал Визирь, сам того не замечая продолжая поглаживать большим пальцем ее ладонь. Едва Моргана удивленно округлила глаза, он признал: — Я не прощу себе, если преставлюсь на твоей постели посреди бела дня. И еще, — продолжил он, после недолгой паузы, — спасибо тебе. За все.       Ответом ему послужила вымученная улыбка.