Безвременье. Сказочный мир, Сказкоград.
Объявив внучке о своей готовности обучать тонкостям огненно-магической науки, Наталья попросила Алену проследовать в зал с красной козеткой, а сама упорхнула по особо важным королевским делам. Алене не осталось ничего, кроме как повиноваться и отправиться в треклятый зал. Одно нахождение в этой комнате вызывало в ней объяснимый трепет и табун мурашек по спине: ещё бы, именно в этой комнате она каждую ночь, засыпая, беседовала с Алешкой, а просыпаясь, спасалась от огня. Но Алешки, как и прочих жителей дворца, в зале не было, только козетка цвета бычьей крови привычно стояла посредине, точно приглашая любого проходившего мимо путника присесть отдохнуть. «И окутать затем языками пламени», — ехидно подсказал внутренний голос, и Алена, не справившись с эмоциями, ударила ногой по полу. Облегчения не последовало: от небольшого каблучка-рюмочки во все стороны рассыпались оранжево-красные искры, и Аленка, испугавшись не столько за себя, сколько за сохранность дворца, спешно огляделась. Именно тогда, впервые за все время нахождения в зале с козеткой, она приметила устроившийся у окна рояль. Играть на пианино Алена, в отличие от той же Вари, не умела, хоть в девять лет и исправно посещала музыкальную школу в течение двух месяцев. Однако невыносимая нагрузка вкупе с совершенно не поддающимися обучению нотами и скучными гаммами сыграли свою роль, вынудив Аленку бросить занятия музыкой и перейти на рисование (там она, впрочем, тоже недолго продержалась — рисовать каждый урок вазы и чайники казалось ей невероятно утомительным). Единственным, чему за короткую музыкальную карьеру научилась Алена, был «Собачий вальс» — и то, лишь для того, чтобы показать бабушке, что пару месяцев обучения прошли не даром. Припомнив, что подруги не раз говорили о том, что музыка помогает расслабиться, Алена решила им довериться и села на банкетку, обитую красным бархатом в цвет козетки и заиграла знакомую каждому человеку в мире людей мелодию. — Фальшивишь, — внезапно раздалось у нее за спиной, и Алена, вздрогнув всем телом, резко подскочила на ноги, обернулась к вошедшей королеве и, присев в поклоне, торопливо заверила: — Это простое баловство, Наталья Матвеевна. Я и играть-то не умею — так, пару нот. Говоря это, она совсем не ожидала, что прежде замершая у козетки Наталья подойдет к ней и, одним взглядом заставив опуститься обратно на банкетку, опустит одну руку внучке на плечо, а другой начнет касаться клавиш, воспроизводя ту же мелодию, что минутой назад пыталась выжать из клавиш Алена. Наталья делала это с такой важностью и грацией, будто не играла простейшую немаговскую мелодию в одной из комнат собственного дворца, а, как минимум, выступала с важным докладом на совете Министров. Алёнка уже успела поразиться этой невероятной способности бабушки: любое дело исполнять с небывалой статью, величием и, между тем, невероятной простотой. Наконец пальцы королевы замерли в нескольких сантиметрах от клавиш, незатейливая мелодия прекратилась, а сама Наталья, по-доброму взглянув на внучку, сказала: — Даже к баловству, Алена, нужно подходить со всей серьезностью. Особенно, когда это баловство — игра на рояле, — она на мгновение задумалась и как бы между прочим сказала: — Ваша мама искусно играла на фортепиано — одно удовольствие было ее слушать. — Сомневаюсь, что у нее это получалось лучше, чем у вас, — честно ответила Алена, пожимая плечами. — Не надо льстить, — с шутливой угрозой предупредила Наталья. — Я весьма посредственно играю на музыкальных инструментах — мне музыка никогда не давалась. Алена хотела бы поспорить, но не успела: Наталья перебрала в воздухе пальцами, и на белые клавиши тут же опустилось несколько огоньков. — Попробуй за ними повторить, — предложила Наталья. Она еще раз перебрала пальцами и огоньки заплясали по роялю, в ритме известной только им и королеве мелодии. Не до конца осознавая всех замыслов Натальи, Алена постаралась догнать пальцами неугомонные огоньки, аккомпанируя их быстрому танцу. Она честно пыталась выполнить задание в лучшем виде, но стремительно терпела неудачу: пальцы упрямо не слушались и, путаясь, раз за разом попадали не на те клавиши. В конец отчаявшись, Алена резко отняла руки от рояля, приподняв их перед собой. — Что ж, какие-то задатки есть. Жаль только, нераскрытые, — сказала Наталья, впрочем безо всякой досады или раздражения. — А теперь предлагаю оставить музыку, и приступить к занятиям по магии. — Уже? — переспросила Алена, нехотя поднимаясь из-за рояля. — А разве эта комната подходит для занятий? Вдруг я здесь что-нибудь… сожгу. — Не переживайте, Алена, во дворце всего три места, чьи стены впитывают магию: этот зал, мой кабинет и темницы. В моем кабинете много важных документов, которые можно по неосторожности поджечь, а в темницах, уж извини, темно и сыро. Алена усмехнулась. Да, в темницах заниматься идея априори плохая. — Вы говорили, что узнали о своих силах полгода назад, — заговорила Наталья, внимательно оглядывая Алену — она по-прежнему была растрепанная с размазанной по щекам пудрой и чуть красными от недавних слез глазам. — Почему? Ненадолго задумавшись, Алена все же поведала: — Вы, должно быть, знаете, что я подхожу под пророчество? — она не стала уточнять, какое именно пророчество имеет в виду, но всего на миг промелькнувшее на лице Натальи тоскливое выражение, дало понять: королеве прекрасно понимает, о чем речь. — И вот чтобы меня… уберечь… Да, уберечь, бабушка и тетя сдерживали мои силы зельями. Потом, правда, я коньки чуть не отбросила. Раз пять: из-за магического истощения, пожара и еще пару раз из-за Морока. Алена настолько увлеклась рассказом, что совсем забыла, о чем, как, где и, главное, с кем ведет беседы, а опомнилась лишь когда побелевшая Наталья с громким вздохом схватилась за сердце и, пошатнувшись, дрогнувшим голосом переспросила: — Морок? Раньше, чем успела об этом подумать, Алена бросилась к ней и поймала за плечи, не давая упасть. — Да не переживайте вы так, Наталья Матвеевна! — зачастила она, по-прежнему придерживая Наталью, которая рядом с внучкой казалась совсем хрупкой и маленькой. — Его Виктория, жена его, убила. Она ж вроде умерла, а призраком всё равно в наш мир возвращалась; вот она-то ему меж ребер нож и всадила. Шикарная женщина, всю жизнь ей буду благодарна! Слушайте, может врача позвать? — Нет-нет, не стоит, я в порядке, — заверила Наталья, похлопав Алену по руке. Ее спокойный размеренный голос совсем не соответствовал побелевшему лицу и несколько потерянному взгляду. — Просто перенервничала. Смысла спрашивать, из-за чего она так перенервничала, Алена не видела, и так ясно: внука вспомнила, который от рук Морока и погиб. Вновь почувствовав себя неуютно, Алена решила отойти от Натальи, но не успела отойти и шагу, как Наталья поймала её ладонь в свою и, заставив обернуться к ней, всмотрелась в лицо. Сделала взмах ладонью, заставляя исчезнуть пудру с золотистых щек, а растрепанные волосы выпрямиться и заплестись в «Мальвинку». Аленка смущенно заправила волосы за ухо. Наталья же, точно примерив новую маску, сменила выражение лица с растерянного на беспристрастное и отпустила руку Алены. — Начнем занятие, — сказала она и начинала уже набивший оскомину рассказ о том, что нужно постараться почувствовать магию, текущую по венам вместе с кровью, и направить ее в кончики пальцев. Алена криво улыбнулась: обычные рекомендации, которые ей давали все, кому не лень. — Это все, конечно, хорошо, но как ее можно почувствовать? Я же не чувствую, как кровь течет по сосудам, а это, насколько я понимаю, почти одно и тоже. — Вы не чувствуете кровь ровно до тех пор, пока не прощупаете пульс. — Предлагаете мне нащупать пульс? — Алена скептически нахмурилась, Наталья пожала плечами. Нащупать пульс… Легко сказать. Как там на ОБЖ учили: приложить два пальца к запястью или сонной артерии и насчитать количество ударов в минуту? Алена мысленно усмехнулась: конечно, а вместе с ударами еще каким-то чудом выудить волшебные нити. — Вы упоминали о том, что вас воспитывала бабушка, — начала Наталья. — Вы говорили об Агнессе или Айвере? Алена, все еще упорно пытающаяся нащупать на себе «пульс», ответила: — Насколько мне известно, они погибли задолго до моего перемещения в мир людей. Меня воспитывала Людмила Рыжова. — Фея? — в голосе Натальи послышалось удивление и недоумение. Алена широко улыбнулась. Да, фея. Самая лучшая фея на всем белом свете! Вспоминая о бабушке, Алена и не заметила, как по телу расплылось приятное тепло, а на кончиках пальцев заискрили рыжие огоньки. От удивления, она отшатнулась назад и расплылась в улыбке, неверяще глядя на искры в ладонях. — Вот видите, стоило только нащупать, — улыбнулась в ответ Наталья и тут же обернулась к двери, в которую, предварительно постучавшись, вошел один из гвардейцев. Он низко поклонился королеве и ее ученице и, приложив руку к голове, отрапортовал: — Ваше величество, волколаки просили передать, что они вышли на след тех детей и отправляются за ними. — Где они сейчас? — в голос спросили Алена с Натальей. Скосив взгляд на Алену, гвардеец ответил, обращаясь исключительно к Наталье: — В таверне Двора чудес. Честь имею, — поклонился он и покинул зал. Наталья в заметной задумчивости сложила руки на груди и обернулась к окну, из которого открывался вид на вымощенные камнем дорожки, кованый забор и скульптуры античных богов, в лицах которых знающий человек с легкостью угадывал отпрысков дома Воронцовых. — Наталья Матвеевна, извините, — заговорила Алена, перебирая пальцами воздушную ткань юбки, — но я боюсь, что ребята испугаются волколаков и сбегут. Они же всë еще думают, что вы собираетесь посадить их в тюрьму. — Забавно, я думала как раз об этом, — Наталья на мгновение сжала губы, а затем, взглянув на Алену горящим новой идеей взглядом, спросила: — Скажите, а если вместе с волколаками появитесь вы, ваши друзья поверят в то, что я имею исключительно благие намерения? — Наверное, поверят… — нахмурив брови пробормотала Алена. — Отлично, тогда, если поторопимся, то успеем до прихода волколаков. Дайте мне руку. С этими словами она в который раз за день взмахнула рукой, материализуя на плечах темно-серый плащ, и протянула внучке ладонь.***
Едва закрыв за собой дверь, Алиса стянула белые кружевные перчатки и подошла к установленному на комоде псише, с видом оценщика ювелирных изделий оглядывая внешний вид. Волосы из аккуратной косы растрепались вследствие долгой конной прогулки и неаккуратно топорщились из-за шляпки-конотье, а румянец на щеках был едва ли не одного цвета с волосами. Она снова была на свидание с Южноцарским цесаревичем. После бала у Воронцовых царевич Кирилл то и дело приглашал Алису с матерью то на барбекю, то на чай, то, как сегодня, на конную прогулку. И если к ухаживаниям на балу и последующему барбекю Алиса относилась с снисходительностью и насмешкой, то дальнейшие приглашения и встречи стали серьезными поводами для беспокойства: чувства Кирилла уже не походили на скоротечную влюбленность, а имели за собой иную, более глубокую, до конца не понятную подоплеку. Тихо вздохнув, она вспомнила его неуклюжий поцелуй, которым он наградил ее, после того, как помог спуститься с лошади. Конечно, он, страшно смущаясь и краснея, перевел все в досадную случайность, но остаток времени Алиса старалась на него не смотреть. Во-первых, потому что царевич безумно смущался от каждого ее взгляда, а во-вторых, потому что сама, впервые за всю жизнь, искренне не знала, что делать. Было ясно: еще немного и Кирилл попросит ее руки, а готова ли она ответить на его предложение было вопросом со звездочкой даже для самой Алисы. Сняв и оставив ее на столе, Алиса легла на кровать и, запрокинув вверх ноги, призвала карандаш и листок бумаги. Уже через полминуты листочек был разделен вертикальной линией, а аккуратные плюс и минус украсили левую и правую половину соответственно. «Красивый» было остановлено на «плюсовой» стороне. Тут и думать нечего: юный парнишка с острыми чертами лица, черными кудрями и голубыми глазами — странно еще, что он до сих пор не завален письмами и открытками от неравнодушных воздыхательниц. Одновременно на обе половины последовала и характеристика «наследник престола» — деньги, власть и положение дело, конечно, хорошее, но и с минусами такой жизни Алиса была хорошо ознакомлена. Спасибо за это отцу, тесно дружившему с королевской четой. Вновь покраснев, она добавила к плюсам еще и «неплохо целуется» — ну старался же мальчик вложить весь свой пыл в то быстрое чмоканье! А любое старание, как известно, должно быть награждено. К минусам же пошло «слишком мало знакомы». Закончив расписывать качества царевича, Алиса к огромному сожалению обнаружила, что плюсов и минусов оказалось одинаковое количество. Чертыхнувшись сквозь зубы, она перевалилась на спину и, уставившись в побеленный рельефный потолок, в который раз задумалась: а в самом ли деле Кирилл настолько в нее влюблен? Какова вероятность, что она, ответив на его чувства, через месяц-два не наткнется на ледяное безразличие? Не наткнется, с грустной усмешкой подумала она, ни через месяц, ни через два, ни даже через год — у них же времени нет. Открытым оставался вопрос: а как проверить подлинность юношеских чувств? — Чулочки — отпад. Бантики сама пришивала или они так и продаются? — Понравились? — поинтересовалась Алиса, резко садясь и оправляя длинную юбку. — Если хочешь, могу подарить точно такие же, только бантики розовые. — Спасибо, как-нибудь обойдусь, — заверил ее Ветерок. — Ты давай не разлеживайся, дело есть. — Чулки будем продавать? — спросила Алиса, вскидывая брови, и Ветерок, неодобрительно наклонив набок голову, произнес: — Ты, кажется, просила оповестить тебя, когда мы переговорим с Озом. Так вот, оповещаем. Ребята ещё просили из вещи собрать. Так что давай, собирай, собирайся и вперед в таверну. — Танцы будут? — Обижаешь! На сборы Алиса потратила внушительное количество времени: собрала вещи инопортальных пришельцев, поправила прическу и предупредила слуг, что собирается лечь спать. Все это время Ветерок терпеливо прождал ее в гардеробной, чтобы не дай бог не попасться на глаза алисиных домашних, и очень обрадовался, когда Алиса наконец открыла двери и объявила, что она готова. В тесном сером кабаке царило настоящее оживление. Все столики были переполнены, туда-сюда сновали с подносами официантки в пыльных, едва сходящихся на груди платьях; в углу в громком азарте бились в карты пятеро мужиков во главе с разодетым в пух и прах цыганом (судя по его радостному выражению лица, он в который раз выигрывал), а неподалеку от них молоденькая цыганка — очевидно, дочь игрока — кокетничая и стреляя глазками, гадала молодому, но безумно пьяному парнишке. Быстро окинув взглядом собравшихся пьянчуг и развратниц, Алиса поморщила нос и поспешила к столику у окна, где расположились Патруль и Вася с Сашей. Грубо всунув Васе сумку с вещами, Алиса положила на стол погремушку, украшенную хохломской росписью. За каждым ее движением внимательно, не упуская не жеста следила молоденькая цыганка. — Откуда она у тебя? — удивленно спросила Маша, протягивая руки к погремушке, но Алиса ударила ее по ладони и притянула погремушку к себе, пожимая плечами: — Служанка нашла ее во время уборки моей комнаты — и это явно не та вещь, которую я могла потерять и забыть. Может я, конечно, что-то путаю, но точно такую же погремушку я видела у Воронцовых — она у них что-то навроде семейной реликвии. Поэтому задаю вполне логичный вопрос: откуда она у вас? Пока Маша с Варей переглядывались, живо пытаясь придумать ответ, Снежка магией притянула к себе погремушку, и ослепительно улыбнулась, заверяя: — Это обычный сувенирчик. Купили в Мышкине, да бросили в сумочку. А, когда у тебя оказались, погремушка, наверное, в суматохе закатилась куда-то. На, Васечка, — повернула она голову к парню и протянула артефакт, — прибери к остальным вещам. Ничего не понимающий Вася послушно закинул погремушку в сумку. Маша с Варей облегченно выдохнули. — Что ж, сувенир так сувенир, — не особо веря согласилась Алиса и, вальяжно рассевшись на узкой скамейке, сложила пальцы домиком. — Вы что-то хотели рассказать мне про Оза. Маша, Варя и Снежка наперебой начали пересказывать ей прошедшую встречу с орком, и Алиса, слушая их, с каждым словом впадала во всю большую задумчивость — последняя спасательная соломинка, казалось, разломилась пополам, вместе со всеми надеждами медленно оседая на глубине темного омута. Они уже заканчивали рассказ, как вдруг Снежка, привычно оглянувшись на Васю, самого Сидорова не обнаружила. — А где Вася? — спросила она, перебив Варю. — Он же только что тут бы… Васечка! Прокричав его имя, Снежка бросилась в направлении к дальнему игральному столу, за которым сидел Вася. Затуманенный, ничего не осознающий взгляд и точно продиктованные кем-то движения без всяких сомнений говорили о том, что Вася был околдован. Кто был виновником чар, долго искать не пришлось — молоденькая цыганка стояла тут же, насмешливо улыбаясь и обнимая за плечи одного из игроков. Бросив на цыганку холодный, достойный самой Снежной королевы взгляд, Снежка положила ладони на щеки Васи и направила на него свое колдовство — совсем немного, чуть охладив сознание и вспотевшую в душном табаке кожу. Однако это было достаточно для того, чтобы слабый гипноз спал, возвращая на место ясный разум и дееспособность. — Пойдем отсюда, Васенька, пока ничего дурного не случилось, — шепнула она ему, прижавшись щекой к щеке. — Поздновато, лебедушка, — насмешливо гаркнул цыган, сгребая к себе выигранные вещи: десяток червонцев, золотое кольцо, совсем новые сапоги и погремушку с хохломской росписью — ту самую, благодаря которой в декабре удалось спасти Аленку и которую несколькими минутами ранее неохотно отдавала ребятам Алиса. — Ваш милый друг уже проиграл. Отыграться не хотите? — Я… Я не хотел! Я сам не понял, как! — встрепенулся Вася, стремительно краснея. — Это нечестно, она, — он ткнул пальцем в цыганку, — меня околдовала! — И не стыдно тебе невинную девушку в таком бесчестье обвинять? — захлопала глазами цыганка, а Снежка пробежала взглядом по всему игральному кругу и, едва перебирая губами, произнесла: — Отдайте, пожалуйста, погремушку, она очень ценная. — Вижу, что ценная, — кивнул цыган. — И обязательно отдам, если вы ее, конечно, выиграете. Иллюзий по поводу внезапного везения в карточной игре, о которой она раньше никогда даже не слышала, Снежка не строила, поэтому решила, что самым разумным будет увести Васю от игрального стола и поговорить с ребятами: мало ли, вдруг кто-то из них умеет играть в волшебные карты. К тому моменту Алиса, сославшись на плохое самочувствие, благодаря Ветерку телепортировалась домой, оставив ребят одних. — А может вы их магией шандарахните? — предложил Саша, когда они всей своей дружной компанией стояли на улице перед кабаком и пытались найти выход из сложившейся ситуации. — Только после тебя, Абрикосов, — сказала Варя, покрутив пальцем у виска, а Ветерок, опережая дальнейшие возмущения Саши, объяснил: — Во-первых, карточный долг, какой бы он не был, свят. Во-вторых, у цыган весьма сильная, языческая магия, начнется потасовка, шум, а вы и так в розыске. — А если подкараулить и по башке? — Сань, ты сегодня поразительно кровожаден! — не удержалась Маша, посылая другу укоризненный взгляд, на что Саша развел руками: — Нет, а что вы еще можете предложить? Кто-то умеет играть в карты? Коллективное махание головами только подтвердило: играть в волшебные карты никто из присутствующих не умел. — Это ж надо было, — возмущенно выдохнула Маша, наваливаясь спиной на холодную стену кабака, — профукать такой важный артефакт! Снежка, ты не могла за Васей внимательнее следить? — А Снежка-то тут при чем? — тут же вступился за девушку Вася. — Цыганка могла кого угодно загипнотизировать, даже тебя! — Меня — нет, — строго оборвала Маша и с возмущенным вздохом спрятала лицо в ладонях. — Наш же Ядвига Петровна с теть Людой четвертуют — причем теть Люда морально, а Ядвига Петровна физически. Проиграть погремушку Воронцовых, уму непостижимо! — Что вы сделали с погремушкой?! Всего на мгновение испуганно замерев, ребята с поразительным единодушием обернулись в сторону говорившей. Она стояла в тени, скрытая темно-серым плащом с капюшоном, отчего ничего, за исключением приятного журчащего голоса и величественной осанки не выдавало в женщине в плаще королеву. Рядом с ней, держась за живот и слегка пошатываясь от пережитой телепортации, стояла Аленка, завидев которую, Вася радостно пропищал: — Рыжова! — и первее всех бросился к ней, порывисто обнимая. — Сидоров, побойся Бога, меня ж Снежка потом до самых косточек заморозит, — засмеялась Алена похлопывая Васю по плечу. Едва он прекратил объятия, Алену со всех сторон облепили Маша, Снежка и Варя. Ветерок почесал нос, настороженно уставившись на Наталью, а Саша едва ли не подпрыгивал от накрывшего его счастья. — Аленка, моя прекрасная маркиза! — чуть ли не хлопал в ладоши он, пытаясь из-за плеч Патруля разглядеть Алену. — Как я рад видеть тебя в добром здравии! — Ой, ну ты когда-нибудь угомонишься, а? — без особого рвения попеняла она и, с трудом вырвавшись от девочек, подошла к Саше и быстро, на короткое мгновение, показавшееся Саше целой вечностью, приобняла его. — Дорогие мои, — громко и строго объявила Наталья, прерывая радость встречи, — я понимаю, что вы очень рады друг друга видеть, и я уверяю — у вас будет еще уйма времени пообщаться. А прежде всего, мне интересно знать, что случилось с погремушкой? Кратко введя королеву в курс дела, ребята пристыженно опустили глаза в землю, а Снежка, шмыгнув носом, спросила: — Вы нас теперь в тюрьму посадите, да? — Не делайте из меня монстра, я не Дракула, — произнесла Наталья, что-то подсчитывая в уме. — У нас есть около получаса до прихода волколаков и столько же времени до того, как меня схватятся во дворце… Во что, вы, говорите, они играют? — Сказочный вист, — часто хлопая ресницами ответила Снежка, и Наталья сняла капюшон, проговаривая: — Тогда должны успеть. Аленушка, пожалуйста, введите своих друзей в курс дела о волколаках. — А вы? Вместо ответа Наталья щелкнула пальцами, превращая серый плащ в темно-синее вечернее платье с черным боа, и, сопровождаемая семью шокированными взглядами, важно прошествовала в кабак. — Да, Алена, бабушка у тебя, конечно, огонь. Во всех смыслах, — восхищенно сказала Варя, вместе со всеми продвигаясь внутрь здания. — Ну так, а я, думали, в кого пошла? — Аленка усмехнулась, но тут же была легонько задета в бок Сашей: — Скромностью явно в тетку. Алена в ответ поморщила нос. Когда они вошли в кабак, Наталья уже сидела за столом и беседовала с цыганом. Статная и величавая, она чужеродно смотрелась посреди всех пьяниц и разбойников, невольно притягивая взгляды остальных. — А муж-то в курсе, где его благоверная ночами пропадает? — засмеялся цыган, взглядом указывая на обручальное кольцо на правой руке Натальи. — Меньше знает, крепче спит, — заверила она, пожимая покатыми плечами. — Так что, играть будете? — А что вы поставите в ответ? Мой куш слишком дорогой, я не готов разменивать его на всякие мелочи. Не говоря ни слова Наталья выставила вперед руку, материализуя на ней колье из драгоценных камней, ослепительно сияющих даже в тусклом свете кабака. При одном лишь взгляде на украшение у цыгана загорелись глаза — приманка сработала. — У самой королевы такого сокровища, должно быть, нет, — сказал цыган, не сводя взгляда с колье. — Ты что, любовница Дракулы? Расплывшись в хищной улыбке, Наталья оперлась обеими руками о стол и, подавшись вперед, заговорщически прошептала: — Так мы играем или нет? — Перун мне свидетель, она еще спрашивает, играем ли мы! Конечно, играем! — воскликнул цыган, ударив рукой по столу, и приказал раздать карты. Партия развивалась стремительно. Цыган был более расслаблен, в его взгляде уже читалась эйфория грядущей победы и ликование. Опьяненный мечтами о богатстве, он совсем не обращал внимания на усмешку соперницы. — Каменный герцог и Перун, — объявил цыган, выкладывая на стол последние карты и желчно улыбаясь, — одна из самых мощных комбинации. Сильнее может быть только… — Макошь и Огненная королева, — закончила за него Наталья, открывая свои карты. Улыбку с лица цыгана как ветром сдуло. — Вы проиграли, мой азартный друг. Казалось, еще пару секунд и цыган разрыдается — настолько жалким и расстроенным он выглядел, отдавая погремушку Наталье и провожая взглядом драгоценное колье. Наталья же, поправив упавшее с плеч боа, все столь же величественно поднялась из-за стола и, обернувшись, обнаружила знакомую семерку молодых людей: все как один глядели на нее шокировано-восхищенно, а Саша с Аленой и вовсе зааплодировали. Долго, правда, миг триумфа не длился: в окне мелькнула бурая шерсть предводителя волколаков, и Наталья вместе с Аленой спешно телепортировалась во дворец.***
Время спустя, когда компания молодежи была доставлена волколаками во дворец и с горем пополам убеждена остаться на ночь, Наталья сидела в своем кабинете, где помимо нее и Федора также находился граф, пришедший справиться о здоровье Визиря и оставшийся на вечерний чай с венценосной четой. — Еще чуть-чуть и я начну тебя бояться, — качая головой, сказал Федор после рассказа супруги о приключениях в кабаке. — Какие еще у тебя таланты, дорогая? — Ничего сверхубийственного, — заверила его Наталья, — всего лишь крестиком неплохо вышиваю. Сидевший в кресле напротив них граф едва не поперхнулся от хохота. — Я уже представляю, — заговорил он, как следует отсмеявшись, — какими заголовками о похождениях королевы будут вскоре пестреть все газеты. Наталья сделала глоток чая и поспешила его успокоить: — Меня никто не узнал. Кроме того, все отчего-то даже решили, что, раз я владею такими драгоценностями, то я непременно ваша любовница, граф. — Боже упаси! — единодушно воскликнули Федор и Дракула, и Наталья согласно кивнула. Граф тем временем решил вернуться к делам насущным. — Уже известно, кто напал на Визиря? — Увы, — ответил Федор. — Он сам уверяет, что ничего не помнит, дворцовые слуги — что ничего не видели. А Моргана сейчас в том состоянии, что лучше не тревожить ее лишними вопросами — да и вряд ли Визирь мог ей что-то рассказать. Едва закончив с разбором документов, Федор по собственной инициативе отправился в театр. Официально — поздравить куму с удачной премьерой и выпить чаю. Неофициально — выведать у нее все, что она могла знать о случившемся с Визирем. К сожалению, разговор с Морганой ясности не внес: в течение всей встречи она, невыспавшаяся и раздраженная, вот-вот готова была расплакаться. Конечно, в слухи фрейлин о романе королевского советника и заведующей театром Федор не верил — жизнь отучила верить пустым верещаниям этих сверистелок. Однако это не отменяло того факта, что между Визирем и Морганой была особая, эмоциональная связь, отчего случившееся с близким другом весьма болезненно отразилось на Моргане. И Федор посчитал бы себя последней тварью, если бы не остановил допрос, не приносящий ничего, кроме женских слез. — А что вы будете делать с молодыми людьми? — не унимался граф, и Наталья, мысленно досчитав до десяти, устало откликнулась: — Завтра отнесем Ключ к Порталу. Если в мире людей прознали о том, что ребята находятся у нас (а зная Кощея и Ядвигу, я более чем уверена, что они прознали), то предприняли попытку открыть портал. Если это так, то три Ключа уже в замках, четвертый лишь активирует магию. — Портал откроется, и что дальше? — на сей раз спросил уже Федор, задумчиво поглядывая вглубь чашки. — Будем решать проблемы по мере их поступления. — Тем более что портал сначала нужно открыть, — с ухмылкой сказал граф. — Если вы намекаете про Ключ, граф, то с ним все в порядке, — поддержав его гримасу сказала Наталья, и, желая подтвердить слова, призвала к себе коробку с Ключом. Ключа внутри не оказалось.