Страсть моего сердца

Я просидел целую ночь в кресле напротив, облокотив отяжелённую думами голову на согнутую руку, не чувствуя ровно никакой потребности в сне. Зато пофилософствовать над всем мне на данный момент было просто необходимо. Уже не над нашими отношениями с Авророй, что располагалась на кровати впереди, сладко дремав. На утро ей будет не так хорошо, но зелье, что заранее находится при мне, всё исправит в одно мгновение. Мысли мои сосредоточены были на произошедшем. Опять приходилось размышлять, прав ли я, или изгнание сына к лучшему. Конечно, подхваченное чарами страсти сердце неустанно молвило то, что хотелось слышать, да и знать наверняка. Но все мы ведаем о беспощадном, но прямолинейном мозге, что твердит о снятии розовых очков и позволит трезво взглянуть на реальность. Однако, в обоих случаях мною было воспроизведено обращение к первому «товарищу». Что стало с Люциусом Малфоем? Я больше не мог считать себя в полной степени реалистом. Я разучился управлять гневом и легко поддаюсь раздражителям, но при этом напоминая себе раз за разом, что сие для меня низко. А ведь всё равно оказываюсь под действием некоего соблазна, так требующего довести оппонента до мёртвого состояния. И причина кроется в этом прелестном создании, и сейчас радующее тревожный глаз. Значит, постепенный уход от моего истинного «я» начался как раз с того злосчастного момента, когда сорвался, и подлил в сок дочери усыпляющее. Но не было никакой необходимости искать побудитель. Нарцисса, ради которой я свернул бы горы, достал бы с неба все звёзды и расстался бы со всем состоянием, погибла. И эти глубокие чувства перенеслись на Аврору. Да, я не отрицаю, что начал к ней испытывать симпатию и при жизни почившей нас супруги. Но тогда, признаюсь самому себе честно, я просто оказался восхищённым её повзрослевшей, а вследствие и расцветшей красотой. Только после трагедии, постигнувшей нас, я проникся и к её душе. Нет, нет, нет, я и раньше любил её, но как дочь. Впрочем, хватит слов об одном и том же, когда всё и так теперь разъяснилось. Прикрыв веки от усталости, которая так и меня настигла, я неосознанно начал припоминать мою первую встречу с Цисси. Она произошла в коридоре Хогвартса, где мы, как и сотни других учеников, направлялись в нужные аудитории, на занятия. На ходу она случайно толкнула меня плечом, явно погруженная в себя. Стопка книг попадала из её рук на пол, что переменило во мне гнев на благодушие. В конце концов, обыкновенная случайность. На её месте мог оказаться я. С меньшей, конечно, вероятностью, так как тот Люциус отличался особой аккуратностью. Я наклонился для того, чтобы помочь, и как только та извинилась и поблагодарила за оказанное милосердие к нерасторопной девчушке, она подняла свой взор ангельски голубых глаз, что пронзили меня насквозь, как холодным клинком. В них прочитался испуг. Он был ясен, как божий день. Я был старостой мальчиков в школе, известный тем, что вставать мне на пути не стоит. Но она была так прекрасна, с белыми, как первый, ещё никем не затоптанный и не испорченный внезапными дождями, снег. Они-то меня и привлекли более всего, потому что я сразу вообразил, как гармонично мы будем выглядеть рядом с друг другом. Бледное, аристократичное личико, как у фарфоровой, хрупкой куклы. Не тронутое румянцем, но не лишённое очарования. Догадки о том, из кого она могла быть рода меня осенила почти сразу, судя по внешним данным. И как только фамилия и имя были мною узнаны, удивление постигло также мгновенно. Так вот с кем меня собирались обручить и поженить многоуважаемые, достопочтенные родители. Что-ж, их выбор был мне по душе. Таким образом, мы познакомились раньше, чем этого желали сделать наши семьи. Стоит ли говорить о том, что произошло после столкновения? Мы были неразлучны, пусть и учились на разных курсах. Я на последнем, она на год младше. После лекций гуляли где-нибудь в пришкольном саду. Но чаще всего посещали тайком, ночью, чёрное озеро, выполняющее роль магического барьера. Целовались на берегу под мистическим светилом, добавляющим интимности при кромешной темноте, что разбавлял этот самый лунный отблеск, прокладывающий свои завораживающие дорожки на отражающей прелестное, сумеречное небо с тысячами звёзд, воде, в которой также ощущались нераскрытые тайны, что тянули тебя за собой на дно. Да, в наших отношениях было много романтики. Мою нежную, заботливую сторону видела и знала лишь она. А сейчас всё это изведала на себе Аврора. Я не заметил, как первые, солнечные лучи, принёсшие с собой рассвет, протянули свои невесомые руки в комнату, нежно коснувшись дочерней щеки, еле ощутимо согревая. Как истинная, ранняя пташка, она тихо застонала, перевернувшись на другой бок и секундой позже распахнула глаза, что пару мгновений она потупила в окно, а затем обратив ко мне. — И что выдало моё присутствие? – поинтересовался, вставая. — Внутреннее чутьё. Ведь мы единое целое, – с улыбкой ответила та, и тут же схмурила брови, поджав губы. Симптомы похмелья на лицо. — Где вчера мне удалось так вдребезги напиться? – спросила Аврора, но мне показалось, больше для себя самой, однако мне необходимо было поведать альтернативную версию, что держалась в голове на протяжении всего времени, как я сидел здесь. — Домовики, подавая тебе ужин, перепутали. Они должны были подать выпивку мне, после того, как я вернусь с Азкабана. После подобной встречи уж точно захочется забыться в пьяном бреду. — И... что рассказал тебе... Антонин? — Насколько хорошо ты помнишь вчерашнее? — Честно, смутно. А ты что-то сумел мне донести в моём состоянии? Как видишь, папочка, не удалось, – она рассмеялась, вызвав мою тёплую ухмылку. — Долохов старался преподнести тебя в плохом свете, но я выбил всю правду. Давай закроем данную тему, чтобы больше не тревожить тебя этим. Знай только то, что доверие к тебе возвращено. А теперь выпей это. Сев на край ложа рядом с дочерью, протянул заветную колбочку, что опустошилась одним разом, и была отдана обратно. Действие выпитого спасения оказалось, как всегда мгновенным. Аврора вновь обрела свежее лико, олицетворяющее заразительную радость. — Папочка, вчера у меня зародилась одна идея. Видишь ли, я очень хочу поговорить с матерью, – как бы виновато, произнесла она, в волнении перебирая пальцы, которые я утихомирил, со всей трепетностью поцеловав Аврору в лоб. — В этом нет ничего постыдного, милая. Я и сам хотел сходить к ней, так как скучаю также, как и ты. Если не сильно голодна, можем отправиться и сейчас. — Ну всё таки, завтрак не помешает моему отравленному, хоть и исцелённому желудку, – обворожительно хмыкнула та, и я вынужден был с ней согласиться.

***

Ветер беспощадно трепал наши волосы, однако это природная стихия добавляла дочери ещё большей красоты. Безмолвную тишину этого места, пропитанной мёртвыми, покойными жизнями, нарушал шелест моей мантии и платья спутницы. Совершенно пустое поле, уходящее вдаль, за горизонт, в неизвестном направлении. Мы одни, среди многочисленных могил, на коих написаны имена ушедших. Жути добавлял и беспросветный в радиусе одного метра туман, стелящийся по сухой, обезвоженной земле, и размыто поднимающийся ввысь, к небесам, где над нами могли наблюдать души, отделившиеся от тел, хранящихся в деревянных ящиках, глубоко, в почве. Мы молча скользили между надгробий, как змеи, искавшие цель, что превратится в пищу. В нашем случае, духовную. Пусть ответа не последует, но знаем, что в сердце он окажется. Буквы фамилий магглорожденных, полукровных и чистокровных волшебников мелькали перед глазами долгое время, частично стираясь из памяти и от того превращаясь в кашу. Наконец, я зрительно находил знакомые имена и понимал, что желанное место близко. Как только осталось трое могил до Цисси, туман впереди расступился в сторону и я узрел нечто странное перед глыбой холодного камня, возвещавшим о желанной находке. Сначала, я подумал, что это какой-то огромный булыжник. Но не мог же он возникнуть на абсолютно ровной поверхности? Стало быть, не он это вовсе. А когда тот выпрямился во весь рост, знакомый мне по размеру, всё стало более, чем ясно. — Папочка, это ведь здесь матушка захоронена, верно? Тогда кто этот молодой человек? – прошептала Аврора, посильнее ухватившись за мою согнутую руку. — Сейчас узнаем, дорогая. Мы двинулись навстречу, теперь развернувшемуся Драко. Никакие признаки самодовольства не изменили черт его лица, оставшимся спокойным. — Здравствуйте, мистер. Позвольте узнать, кто вы? – наигранно учтиво начал я беседу первым, натянуто улыбаясь и протягивая для "знакомства" руку, что была пожата тут же. — Сейчас соизволю объясниться, сэр. Но прежде, имею ли честь познакомиться с вашей прелестной.... кем же она приходится вам? Он мог усмехнуться, но к моему удивлению, смог сдержаться, не нарушая образ незнакомой для нас, таинственной личности, что с его стороны было весьма благосклонно, и стоит добавить, благоразумно. Даже если он скажет правду дочери, памяти я её лишу и во второй раз. Сын понял это, что похвально. — Мы с дочерью решили навестить мою усопшую жену. Кем же вы, приходитесь ей, любезный... как же звать вас по фамилии? Смирил щенка самым презрительным взглядом, на который только мог быть способен. Тот молчал, показывая мне тем самым страх и небольшую чудность Авроре. — Так как?