Страсть моего сердца

Второй раз за жизнь я оказался в здесь не в качестве зрителя или того, кто даёт показания, а в роли того, ради кого здесь все собираются. Осуждающие взгляды скользили по мне. Некоторые даже насмехающиеся, потому что мерзкий пожиратель смерти так и получил по заслугам. Не напомнить ли им, что новый верховный чародей также был им? «Мальчик, у которого не было выбора»… конечно! Вы кому на уши вешаете лапшу?! Был у него, якобы отнятый выбор! Убраться со всех ног в случае собственного отказа. Он же трус! Почему так не сделал?! Волан-де-морту плевать было на него. Лорд просто азартничал, мстя мне за провал в зале пророчеств. Его истинной целью был мальчишка Поттер, а не какой-то юнец, не представляющий опасности. Тогда не представляющий, так как сейчас таковым трусом он не является. Как упустил я этот момент в его взрослении, за которое ручался самолично? — Видно ты так увлёкся Авророй, отец, что перестал читать пророк, каждый выпуск которого раньше не упускал, имея подписку на самое раннее получение, чем у других, – самодовольным тоном вещал он мне вчера, после ареста, в моём новом месте обитания, до этого принадлежавшего Антонину. Одно из правил начатой им игры – давить мне на психику всеми возможными способами. Данный заключался в том, чтобы я непроизвольно раз за разом вспоминал мою здесь разлуку с дочерью. — Ты стал намного слабее, чем был. Ты для меня перестал быть авторитетом, к которому я стремился все годы своей жизни, – не прекращал он тогда говорить, навёрстывая вокруг меня круги, пока я был скован наручниками и привязан цепями к стулу, дабы не накинулся, как вышедший из-под контроля зверь. Но даже если бы я был не скован ничем, то не стал бы вести себя как животное. Я бы вальяжно раскинулся на сидение и облокотился на спинку, показывая свою властность даже будучи засаженным в Азкабан. Сейчас мог только равнодушно прожигать холодным взглядом стену напротив, сосчитывая кирпичи, положенные друг на друга в хаотичном порядке рядами, чтобы успокоиться. Слушал параллельно также, потому что любая информация, пусть пока и бесполезная, пригодится. В судебном разбирательстве навряд ли. Очень наврядли, так как соглашаться все будут с Драко беспрекословно. Однако для себя, хоть и неизвестно, как, но необходима. Может для новой беседы с сыном однажды, чтобы в случае его какой-нибудь оговорки, или быстрой смены мнения, я этим попрекнул. Пусть некая вражда моя окажется бессмысленной, потому что не поменяет она ни черта, но я буду знать точно, что никогда не сдамся этому выродку. — Думал, что стёр мне о ней память? Драко резко остановился напротив, откинув назад полы мантии и наклонившись ко мне, оперевшись ладонями о колени. — Раз ты произнёс её имя не раз, я должен был догадаться, что нет, глупец. И ради чего бы ты устроил это мракобесие? Только цель якобы спасти Аврору тебя бы сподвигла на это. Но из-за недалёкого ума ты не понимаешь, что со мной ей замечательно и всё взаимно. — Ты не смог воспользоваться заклинанием невербально. Она отняла всё твой внимание, разум и душу, отец. Кто бы мог подумать, что что-то может так вывести тебя из равновесия? Он нарочно проигнорировал те слова, которые показывали ему его недодуманность вопроса. — Ты устроил всё это, потому что любишь сестру и за неё переживаешь. Ты так объясняешь это своими действиями. Изнасилование Долоховым в твои планы входили? Иначе я буду находиться в затруднении, ища другую причину твоего поступка, который теперь для меня не оправдывается ничем. Если сосредоточен он был на ненависти ко мне и ты хотел как-то отомстить, после того, как начавшийся роман с твоей сестрой окончательно на это сподвиг, то скажу, что ты туп. У тебя было всё: деньги, почёт, любовь семьи. На что ты променял их? На одиночество? Он совершенно спокойно выслушал всю мою тираду, прежде чем ухмыльнуться и, надменно скрестив на груди руки, выпрямиться во весь рост, будто показывая свою высоту надо мною в последующие годы жизни. — Допустим, что не в одиночестве. Рано или поздно я бы нашёл себе невесту и в Министерстве уже имею несколько связей. На моей должности я купаюсь в заработке, составляющим денежное море. Я всего добился сам и без знатной фамилии. Но всё-таки я сажаю тебя за решётку именно из-за любви к сестрёнке. Может получилось это способом менее гуманным по сравнению с твоей, как ты говоришь, любовью к ней, но теперь она в безопасности. — Но ты ей не дорожишь по настоящему, раз позволил испытать боль. — А разве ей не привыкать к сексуальному насилию? — Ты слышишь себя, Драко?! Ты понимаешь, какой держишь ответ?! Ярость снова клокотала во мне огнём, и огнём совершенно праведным. Дело было не в том, что он считает, будто я пользовался Авророй, а в том, что он позволил по настоящему сие сотворить. — Пробуй использовать это на завтрашнем заседании но предупрежу сразу о том, что тебя слушать не станет никто, потому что доказательств нет. Вернее, они есть, но никто тебе не поверит и не броситься, сломя голову, брать воспоминания для омута. Все подумают со стопроцентной уверенностью, что этот бред вызван отчаянием. Он оказался совершенно прав, с чем спорить не стоило, от того я принял решение здраво промолчать на правду, задав самый главный вопрос: — Так как удалось тебе поймать меня на крючок? — Не так уж и трудно, учитывая теперь моё положение в магическом обществе. Всё проще, чем тебе могло казаться. Я любезно сообщил министру о моём намерении, которое он одобрил. Да, он в курсе про тебя с Авророй. Далее, я поговорил с Антонином, вызволив его на ограниченную твоим поместьем свободу, где он украл свой самый лучший из всех трофеев пользуясь по своему назначению. Да, я ведаю о том, что было года назад между сестрой и этим паршивым псом. Стоит продолжать, или последние частички мозга улетучились, чтобы додумать последующее? Я лишь качнул из стороны в сторону головой, выражая отрицание и сверля зрительной ненавистью, будто мог прожечь кожу сына, который усмехнулся, и развернулся в сторону выхода, но обернулся через плечо, бросив последнюю фразу: — Аврора завтра будет пытаться отстоять твою оставшуюся честь. И сейчас она действительно сидела по правую от меня руку за трибуной в самом нижнем ряду, но самое удивительное и ошеломляющее, совершенно не волнуясь, перебирая пальцы или пряча в них взгляд. Дочь сидела ровно, натянутая, словно струна. Расправившиеся плечи и острый взор гневных, голубых глаз, что теперь сравнить можно только с льдинками, а не васильковыми лепестками. Сейчас любые намёки на нежность ушли из неё. Воздушное платье не украшало белоснежное, как снег, тело. Сейчас этот снег не охлаждал со всей возможной приятностью, а морозил беспощадно. Строгий, чёрный, как её внутренний мир на данный момент, костюм подчёркивал величественный стан. Волосы собраны в хвост, демонстрируя открытость протестовать. В ней всё говорило о готовности к «войне». — Мы собрались здесь для того, чтобы предрешить участь Люциуса Малфоя, судимому по убийству Антонина Долохова и многократным изнасилованиям несовершеннолетней Авроры Малфой, являющейся, по совместительству, дочерью подсудимого, что усиливает его вину, – начал заседание щенок, стукнув деревянным молотком по столу. Его настолько серьёзный голос так забавил меня, что со смеха хотелось прыснуть, но таковую вольность позволить себе не мог, привлекая и без того излишнее внимание к собственной персоне. — Вы отдаёте себе отчёт в содеянном, мистер Малфой? – спросил он, стараясь сохранять хладнокровие, но хорошо читаемая насмешливость скользила на лице всё равно, как бы он не старался. — В убийстве да. Но во втором никак нет, и я готов отстаивать это хоть вечность. Спросите мою дочь, и она подтвердит сие такое-же бессчётное количество раз, что и я. — Мисс Малфой? – обратился Драко к последней, заинтересованно приподняв одну бровь. — Слово предоставляется вам. Дочь встала, отряхнувшись от невидимой грязи и откашлялась, прочистив горло. Я не узнавал её от слова «совсем». Но, с другой стороны, мягкотелость была тут неуместна и сразу же бы потерпела провал, так что я гордился ей. По настоящему гордился способностью постоять иногда, в школе, за себя и сейчас за своего родителя. Настоящая Малфой. — Ваша честь, прошу учесть то, что доказательств у вас нет, потому что в нашем доме вас не видела. А если вы следили, то прошу огласить причину шпионажа за невинным человеком, так как наши отношения, и, прошу заметить, далеко не платонические, были взаимными и по моему согласию. Надеюсь, что причину весомую, иначе придётся вам прощаться с постом верховного чародея. Мы оба были более, чем шокированы дерзким высказыванием чистой и хрупкой девушки, но один из нас, которому предстояла с ней беседа, быстро стёр недозволительную в будущем «поединке» эмоцию, и хищно улыбнулся. — К сожалению, это заклинание не является противозаконным, но вам нужно узнать о том, что мистер Малфой стёр вам память о нашем кровном родстве. Повисло гнетущее молчание, во время которого ошеломление расцветало на лице Авроры всё больше, и я молился всем богам, чтобы после этого дочь не прекратила меня защищать. — Я ваш брат.