Страсть моего сердца

Молчание было гнетущим и напрягающим донельзя. Нарушило его только удивлённое откашливание одного из присяжных, которого данная фраза поразила до глубины души. Видимо, что он не ведал, в отличие от остальных, про прошлое Драко, поэтому весть о семейных связях сделала сие заседание для него ещё более занимательным. Его коллеги хранили будто похоронную для меня тишину. Одного только этого словца хватит, чтобы предъявить окончательный, печальный вердикт. — И хорошо, ваша честь, что какое-то блаженное время я не знала о существовании такого гадкого и подлого члена семьи, которая таковой для вас уже не является, – первая подала голос дочь, заставив ощутить облегчение, расслабив напрягшееся тело и нутро, и почувствовать за неё неимоверную гордость. — Осознаёте ли вы, сестрица... – последнее было произнесено с таким вылившимся наружу ядом, что я непроизвольно ухмыльнулся потери контроля над собой у сына. — … что мистер Малфой убрал меня с дороги для того, чтобы беспрепятственно подобраться к многочисленным изнасилованиям, касающимися, непосредственно вас? — Когда вы в наших светлых буднях исчезли, к глубочайшему моему разочарованию, не навсегда, он делил со мной постель только обоюдно. К тому же, я достигла возраста согласия. — Хорошо. Может и так, и я поверю вам, не копавшись в воспоминаниях, потому что вы уже обвинили меня в, как выражаетесь нелегальном подсматривании за вашей с отцом личной жизнью, и мы закрываем это дело. Однако, главное, по которому мы собрались сегодня, это вынести решение об убийстве Антонина Долохова. — Ваша честь, – раздался низкий, грубый голос незнакомого мужчины где-то с верхних рядов, привлёкший к себе всё внимание. — А не кажется ли вам убийство господина Долохова удобным? Тем более, что оно не произошло по причине непростительного заклинания. По залу пронеслись одобрительные переговоры, доказывающие, что некоторые относились ко мне с уважением до сих пор, даже, когда узнали о моей непосредственной связи с пожирателями смерти. — От части вы правы. Но решение об убийстве заточённого преступника принимает министерство. — А разве мистер Малфой не его работник? «Да» чуть не воедино слилось у всех солидарных с высказыванием личностей. — Он должен был предупредить остальных, в таком случае, да и представлял ли он опасность, прикованный цепями? — Ваша честь, прошу простить меня за сию вольность, но не кажется ли вам, что молодому поколению вступать на такой серьёзный пост рано? – набралась небывалой смелости одна женщина средних лет, приятной наружности. Она встала во весь рост, бесстрашно взирая, как коршун, на сына. — Вы сами понимаете, о чём толкуете? Знаете, я состою в рядах присяжных много лет, однако ни разу мне не приходилось спорить с судьей, ибо всегда была согласна с ним. Но то, что изъясняете вы, наталкивает на мысли негативные, касательно вашей персоны. Драко глубоко вздохнул, смиряя внутреннюю ярость. Как же маниакально радостно я наблюдал за его утерей спокойствия. Ему не удалось его достичь всё равно, так как посмотрел он на говорившую с острейшим презрением, плохо скрываемым за натянутой улыбкой. — Сейчас у нас идёт судебное разбирательство, а не перепалка за углом здания о личном, миссис Несбитт. Если вы желаете высказать своё мнение, высказывайтесь тактично и прямо, а не как обиженная девочка подросток. — Вы сообщаете, что Долохов не представлял опасности. А между тем он сбежал из заточения, пусть и на время! Но сам факт присутствует, – хладнокровно отбросив в сторону упрёк, продолжила та, и имело место восхититься ею. — На должность из нас двоих менее всего претендуете вы, мисс Несбитт. По какой причине сидите здесь, не ведая о том, что Антонин был отпущен по одобрению министра для ловкой поимки мистера Малфоя, дабы понять, покончил ли он со своим криминальным прошлым? Его слова кольнули меня за живое. Частично он был прав. Он достаточно проворно поймал в ловушку неподступного для любых опасностей в прежней жизни отца, которого ослабила любовь. И именно этот пункт он скрыл, сделав для коллег схему совершённых действий неполноценной. — Но мистер Долохов на то и являлся преступником, что мог умышленно не соблюсти помилованный на время указ, и сбежать! — Позвольте мне нагло полюбопытствовать, мисс Несбитт, – проигнорировав сказанное, спросил сын, сверля оппонентку вулканом гнева. — Сколько вам лет? — О таком спрашивать женщину неприлично, ваша честь! — Поверьте, это важное уточнение, позволяющее нам закончить неуместный скандал. — Шестьдесят семь, ваша честь, – нехотя вымолвила женщина сквозь тесно сжатые зубы, и я прекрасно знал, что последует далее от моего отпрыска. — Наверно, вас уже постиг старческий маразм. Проконсультируйтесь у лекарей, мисс Несбитт. Видимо, для судопроизводства вы уже не дееспособны. — Объясните же, почему, ваша честь? — Неужели вы думаете, что на мужчину не были наложены охранные чары, не позволяющие ему удрать дальше указанного особняка? — В таком случае прошу извинить мою недальновидность. Как только «спасительница» присела, исчезли шансы на моё освобождение. Присяжные стали пересматриваться и одобрительно кивать головами, соглашаясь с судьей и находя его речь, тем самым, остроумной, , заставляя, параллельно терять мою репутацию. — Считаю, что не стоит затягивать с вынесением вердикта, дамы и господа, когда мы всё разобрали более, чем подробно. Боковым зрением я увидел медленно поднявшиеся и опустившиеся от разочарованного вздоха плечи Авроры, всё же не поддававшейся волнению, и на долю секунды, мне показалось, что я будто услышал в её голове о том, что оставлять всё просто так и сдаваться она никак не собиралась, предприняв неведомое мне решение, гласящее о её одержанном верхе. — Поднимете руки те, кто согласен с пожизненным заключением Люциуса Малфоя! Ожидаемо, и весьма ожидаемо, воздух рассекли практически все кисти рук, кроме десяти тех, кто воздержался от общепринятого мнения. — Тогда нет нужды спрашивать противоположное, верно? – риторически поинтересовался Драко, сумасшедше ухмыльнувшись, глядя на меня, и взяв в ладонь деревянный молоток. Я лишь лучезарно улыбнулся в ответ, теперь точно убеждаясь в том, что это не конец, ибо дочь приготовилась к тому, чтобы встать, чуть поддавшись вперёд корпусом. — Мистер Малфой приговорён к Азкабану! Стук судейского «орудия» был тут же заглушён вскриком моего «ангела» и проскрипевшими по полу ножками стулом: — Я вношу залог для вызволения родителя!

***

Мог со спокойной душой располагаться в уютном кресле родного поместья, попивая чай с мятой, кое как восстанавливая нервные клетки, а в итоге истома одиночества разделяется, да, таким же образом, но в сопровождении мыслей, уволакивающих в дремучее сознание, требующее отгадку всего произошедшего. Сумбур! Мозговая каша! Абсурд! Немыслимость! Всё перечисленное не давало мне раннее понять мотивы щенка о рассекречивании нашего романа! Чёрт! Да лучше бы я лишился этой огромной суммы из нашего капитала, выбросив на ветер, лишь потому что из-за какого-то подонка меня нужно было вытащить из образовавшейся им западни! Как был я слеп! Нелепо слеп! Отпил немного релаксирующего содержимого, но тут же закашлялся от очередной нахлынувшей думы, стуча по груди, чтобы не задохнуться! Любил Аврору! Тоже любил! Да разве это адекватная любовь?! Выразить её в изнасиловании, и не принять деньги, чтобы получить сексуальное удовлетворение! И от кого?! Благо Северусу, что успел предотвратить это… Северусу, оказавшимся живым!