***
— Отец! – раздался в дверях голос моего ангела, вынудивший меня оторваться от бумаг, присланных министром, и посмотреть на неё. Это слово... оно такое холодное. Подобно айсбергу с острыми выступами, оставляющими кровоточащие, глубокие раны. Как будто от страха, даруемым этим сочетанием букв, замирает кровь. Тёплое "папочка" исчезло из её лексикона следом за связанным с ним солнцем из моей пещеры тьмы, являющейся сутью моего характера, к которому я вернулся. Ведь смотря на Аврору, я понимал, что больше не смогу её поцеловать. — Драко только что мне предложил чудесную мысль! Она, закрыв за собою дверь, с заведёнными назад руками в небольшую припрыжку направилась к моему столу, остановившись у него. — Не удивлён его изобретательности, – необдуманно грубо бросил я, тут же осознав, что могу выдать с головою свою ненависть, которая найдется для неё подозрительной. — Он предложил так и отучиться мне последний, седьмой год в Хогвартсе. Я закрыл вмиг отяжелевшие веки, массируя виски, размышляя над предложением. С одной стороны, оно было мне выгодно. Прийти в себя, не наблюдая её симпатичную мордашку каждый день, мусолившую так и не зажившую язву "расставания". А с другой, я буду переживать за неё вдвое больше, чем прежде, когда она обучалась в школе, не покидая её все триста шестьдесят пять суток. Я буду в абсолютном неведении о том, что моя муза делает. Как она и прочие вещи бытия... кажется, моя одержимость неадекватна до мозга костей... — Только пиши мне письма. Хотя бы раз в неделю. Но лучше каждый вечер перед сном, – буркнул я недовольно, так и поддавшись совести, которая твердила мне, что чрезмерная зацикленность на Авроре может её заставить меня бояться. А я этого не хотел. Даже больше, чем просто не хотел. — Ох, papa, вы так заботливы! Дочь обогнула стол, зайдя мне за спину, крепко обняв. Я накрыл её ладони своими, слегка опешив. Эти объятья были не такими. Это не объятья вовсе. Сие всего лишь благодарность...***
Северус, читая параллельно газету, вальяжно раскинувшись в кресле, внимательно слушал мои гневные излияния, не отрывая взгляда от строк. — Хочешь, я сотру память и тебе? – отложив в сторону чтиво, спросил он, по обыкновению скрестив у подбородка пальцы. — Без воспоминаний о моём ангеле я очерствею окончательно. — То бишь раньше тебя не волновал лёд твоей аристократичной натуры? — Аврора его расплавила, а если полученную воду вновь заморозить, к ней я стану более жестоким. Она умная девушка и быстро тогда сделает выводы. После будут возможны различные проблемы... Не рассматривай больше этот вопрос, мой друг. — Как скажешь, Люциус. Но ты же, надеюсь, понимаешь, что я не вернусь работать в Хогвартс? Даже под действием оборотного зелья я имею риск быть кем-то рассекреченным любым образом. Вспомни провал данного способа у Барти. Я не смогу следить за крестницей. — Кто будет тогда?! Драко, который так и не остался на седьмой курс обучения, став судьёй Визенгамота?! Я отвернулся от Северуса, желая унять агрессию. Ярость бушевала во мне пожирающей вулканной лавой, выплескиваясь на товарища, которого обвинения никак не беспокоили. Он всегда спокойно выслушивал все мои тирады, зная, насколько я вспыльчив наедине с собой или близкими, когда накапливаю внутри все негативные эмоции, как деньги в банк. — Мистер Нотт, – коротко ответил он, отчего я повернулся к нему с ошарашенным взглядом. — Какой из? — Младший. Он же часто посещал ваш особняк. Неужели ты думал, что он общался лишь с твоим отпрыском? — Слепой, старый дурак! – воскликнул я, вцепившись пальцами в волосы, обессилено рухнув на кресло, стоящее напротив приятеля. — Неужели ты считал, что вернувшееся к Авроре веселье и задорность причина забвения о вашем романе? До того, как ты начал с ней отношения, она потеряла мать, Люциус. Припоминаешь её депрессию? Даже когда ты стёр ей память, она около двух недель была поникшая, как и прежде. Пока Теодор не встретился ей во время прогулки с Драко. Тогда она пригласила его к вам на ужин, помнишь? Судя по всему, ты не обратил на этот факт должного внимания. — То есть, они влюблены в друг друга? Ты пытаешься мне это донести? — Разумеется. — И ты хочешь сказать, что он вернулся в школу, чтобы заново отучиться седьмой год, как и большинство остальных учеников? — Верно. Молчание воцарилось в комнате. Я не ведал, что мне дальше говорить от сильнейшего удивления, вызванным моим убийственными убеждениям своей ненужности дочери. Всё оказалось иначе. А я становился глупее своего дражайшего друга, совершенно теряя равенство между нами, занимая в интеллекте нижнюю ступень.***
"Здравствуй, дорогой papa. Ты просил меня писать тебе как можно чаще, но я забываю. Прости за сию непозволительную вольность, заставляющую непроизвольно терять к тебе уважение! Ты властен наказать меня любым способом по моему приезду в родное гнёздышко летом! Но вам всегда были важны причины отвратительных, совершаемых действий. Всё дело в том, что я влюблена, отец. Глубоко влюблена. И чувства мои взаимны. Моим избранником стал чистокровный волшебник Теодор Нотт. Не стоит начинать беспокоиться, papa, ознакомившись с этими строками! Ради меня он бросил свои увлечения в виде азартных игр и вредящего курения! Разве это не мило, отец? Не соизвольте поддаваться соблазну сомнения и сейчас! У нас всё серъёзно, уверяю. Сие не мимолётная любовь. Он сделал мне предложение вчера! В гостиной нашего факультета. Все хлопали нам! Он так романтично склонился на одно колено, совсем как в романах! Он надел мне на палец кольцо с таким чудесным бриллиантом! Он такой душка, papa! Думаю, maman была бы счастлива до слёз! Принимаешь ты наш брак, отец? Обрадовала ли я тебя этой новостью? Твоя дочь выходит замуж! Подумать только! Я жду твоего скорейшего ответа!"
— Замуж, значит... – прочистив горло, произнёс я, опустошённо уставившись на документы, с которыми работал, пока не подоспел домовик с письмом в руках, ликуя от того, что его любимая, юная хозяйка хоть что-то впервые прислала и что она "жива здорова". — Замуж! Подумать только! Да я так счастлив, что готов прыгнуть в окно или засунуть в петлю голову! Взмахом руки сбросил горы сложенных бумаг на пол, уронив, вскочив со своего места, стул. — Х-х-х-хозяин, вам... — Пошёл прочь, уродец! Я никого не желаю видеть! – крикнул я осмелившемуся домовику, который принёс мне этот вердикт о моём горе, которое я сегодня же намеревался запить всем алкоголем, что находился в моём погребе. И пусть меня найдут мёртвым в обнимку с бутылкой, как подзаборную пьяницу! Мне на всё плевать! Больше я не желаю ничего!