Страсть моего сердца

Он вёл себя, как хозяин. Непозволительное поведение... отвратительное! И это учитывая то, какими интеллигентными являются его родители! Всё больше сомневаюсь в их воспитательной компетентности... Разве можно сказать, глядя на него, что он из аристократичной семьи?! Как вообще возможно так громко есть в присутствие будущего тестя! Якобы будущего тестя. Стучать вилкой о тарелку... мои уши этого не выдержат! Аврора должна была сесть со мной рядом, а не с этим обалдуем! Мы должны были располагаться напротив него и изучать все его минусы при простом этикете за столом! Таким образом она должна была осознать, как не подходит он ей! Вы только посмотрите, как изящно ест мой ангел, и как по простому, по человеческому эта скотина! Какой контраст... даже чем-то забавный. Не видит она так его свинство! Тихо Люциус. Зато она прекрасно видит тебя! Видит твою великолепность! Она ощущает исходящую ауру неотёсанности от Теодора и чистая душа её точно возжелает потянутся к роскоши в виде меня. Аура... хах! Такое утончённое слово точно не про этого ублюдка. — Отец, могу ли я тебя... кое о чём попросить? – тонким, нежнейшим голосом, так радующими мой слух спросила дочь, и я тут же натянул учтивую улыбку, хотя она не была притворщеской в глубине души, но присутствие обалдуя заставляло эмоции приподнятых уголков губ быть неискринними. — Что хочет свет очей моих? — Меня должна мучить совесть, раз я о таком прошу родителя, воспитавшим меня порядочной девушкой... Могу ли я ночевать с Тео в одной комнате? Мы и так скоро станем супругами и брачной ночи не... — Нет! – тут же отрезал я, не дав договорить, рефлекторно вскочив со своего места, сверля злостью Аврору, в глазах которой расцвёл страх. — Но... но... но мы не будем... – заикаясь, посмела мне начать перечить та. — Даже если мы... я целомудрия всё равно лишусь ско... Смех совершенно внезапно вырвался из моей груди. Я не мог остановить его. Да и не хотел. Право, такого гениального анекдота я не слыхал очень давно! — О каком целомудрии идёт речь?! – мои ноги сами понесли к дочери, что вся вжалась от ужаса в кресло, будто хотела стать с ним единым целым. Однако прятать от меня свой взор она не стала. Теодор накрыл ладонь Авроры, лежавшей на подлокотнике, но даже в этом жесте я его обошёл, так как накрыл её вторую ладонь двумя своими, демонстрируя бОльшую власть и склонившись так, что наши лица разделяли ничтожные сантиметры. — Ты должна забыть это словосочетание, когда говоришь о себе, – без толики прежней улыбки произнёс я, обжигая шею своей лакомой добычи тяжёлым дыханием, словно вот вот готов в неё вонзится. — О-о-отец, о чём ты г-г-г-говоришь?! — Какой к дьяволу отец?! – рявкнул я, одарив бледную щёку пощёчиной, вернувшей былой румянец. — Где моё драгоценное "папочка"? – моментально смягчившись и вновь улыбнувшись, только теперь максимально честной улыбкой, спросил я, накрыв той же ладонью в неизменной кожаной перчатке дотоле пострадавший участок личика. — Вообще-то, мистер Малфой, её папочкой являюсь я, – вальяжно раскинувшись в кресле, закинув при этом ногу на ногу, самодовольно заявил Нотт-младший. Глупец... какой же он глупец! Он думает, всё это игра?! Думает, что я актёр?! Считает меня клоуном?! — Авадакедавра! – без лишних прелюдий выкрикнул я, проворно достав палочку и направив её в оппонента. Стоп...я назвал его оппонентом?! Это посмешище?! Ну и чёрт с ним! В любом случае больше он не помешает. — Тео! – Рыдания так и прорвали внутреннюю плотину дочери, что через мгновение уже сидела у бездвижного тела, судорожно оглаживая каждую черточку лица, омываемую каплями падающих сверху слёз. — Отец, что ты наделал?! – повернув ко мне голову, спросила Аврора. — Устранил твою ошибку, – холодно ответил, в свою очередь, я, скрестив на груди руки. — Тео не ошибка! — Согласен. Он пустое место. — Я... я не могу поверить... Не могу смотреть на него... – затароторила в состоянии шока дочь, снова обратив глаза к мёртвому возлюбленному, зарывшись пальцами в волосы. — Не могу находится рядом с тобой! Аврора вскочила, предприняв попытку бегства, но она возымела статус тщетности, так как я моментально оказался рядом, сжав хрупкое запястье, трансгрессировав со своей жертвой в кабинет. Дочь быстро обвела ошарашенным взглядом место нашего "приземления" , зацепив им и лежащий труп брата на диване, что стал понемногу разлагаться. Однако, в состоянии шока она не сразу осознала увиденное, обратив ко мне взор, полный некой мольбы, но через несколько секунд он ожидаемо стал совершенно иным, возвратившись в самую важную сторону этих четырёх стен. — Драко! – пронзительно крикнула она злосчастное имя, встретив объятья обморока, обмякнув в моих руках. Но я не мог предоставить ей это счастье в виде отрешения от мира, что стал для неё чудовищным за ничтожные пару минут. О нет! Она увидит всё то, что я ради неё сделал! И она вспомнит свою настоящую любовь! Я наотмашь ударил её по лицу, приведя в чувство. После прихода в себя она захотела отстраниться, но я не дал, прижав к себе. — Посмотри! Посмотри, моя богиня, как согрешил я для тебя! – мои пальцы вцепились в её идеальный подбородок, повернув его к покойнику и затем обратно. — И должна быть благодарна, что это не ты! – я затряс её, ладонями ухватившись за плечи. — Я бы хотел убить тебя и больше никогда не мучатся от любви, но если сделаю это, всю жизнь буду сожалеть и страдать ещё больше! — Я тоже... люблю тебя.. ведь ты мой родитель, давший... — Забудь о семейных связях и размышляй шире! – перебил я. — Вспомни! — Вспомнить что, отец?! – с дрожащей от нового приступа рыданий губой спросила меня дочь. И этот вопрос вывел меня из себя окончательно. Новая трансгрессия, и мы уже стоим в моей тёмной спальне, куда на протяжении нескольких месяцев я не хотел впускать солнечный свет, занавешивая окна шторами из тяжёлой ткани. Здесь я будто ещё сильнее погружался в мою душу. Такую же мрачную. Мне хотелось в этом мраке утонуть. Дочь была опрокинута на кровать и тут же прижата весом моего навалившегося сверху тела. Я резкими движениями снял с себя брюки, приспустив их и обнажив своё главное орудие на этом поле боя. Задрал подол платья, избавив свой трофей от преграды и, не теряя времени зазря, начал "атаковать", беспощадно быстрыми толчками вбивая эту соблазнительную плоть в матрас. Её стоны боли успешно заигрывали с моим эго, больше и больше подкармливая садистское наслаждение, побуждая ускорять темп. Моя... только моя! Навсегда моя! Вечно моя!

***

Очередной бокал виски за этот день в моей руке. Я уже сбился со счёта. Но он и не важен. Важно лишь это прекрасное, спящее создание на моей роскошной, под стать ей постели. Я стою в проходе, облокотившись спиной о косяк, отпивая райское удовольствие через край, любуясь шедевральной картиной. И никто не нарушит сию идиллию. Разве не чудесно, дамы и господа? Убийства ужасны, не спорю, но если они дарят такие великолепные подарки, то их отторжение станет самым большим промахом в жизни, который ты будешь прокручивать в голове долгие, долгие годы, карая себя. Цель оправдывает средства. Помним эту непоколебимую истину, мои дорогие друзья! Я никогда не положу тело убитого подонка, что растил долгие годы, в гроб. Его гроб мой диван. Я должен видеть плод своего огромного успеха каждый день и вспоминать своё превосходство. И меня не будет волновать отвратительный запах гниения. Ведь это запах победы! Что до того сосунка на первом этаже в столовой... хах, он даже могилы не достоин. Что будет написано на ней? Любитель азартных игр и паясничества перед взрослыми? Вот так достижение! Гордость маменьки с папенькой. Больше ничего о нём сказать ведь невозможно. Не было никакой необходимости узнавать его лучше. Ничего нового бы не обнаружилось. Я закопаю его в землю где-нибудь в лесу, ибо только этого он и заслуживает. Никто не узнает о смертях. С Драко всё будет просто. Безответственно, без предупреждения министерству переехал в другой город. Легчайше! А родителей Тео предстоит всего лишь на всего убить и представить смерть как несчастный случай или наплести любую другую сказку. Почитав газетёнки Скитер, при этом зная правду досконально, не сложно научиться её приёму. Аврора... моя милая Аврора... наконец-то нам никто не будет мешать!