Вечность в его глазах

      С приезда Алины в Малый дворец, обитель всех гришей, минул почти месяц. Конечно, он был просто прекрасен, как и его жители: странно, что его так назвали, хотя этот дворец был меньше Большого, он все же был огромен, возвышаясь над окружающими его деревьями, словно растение из сказочного леса, и напоминал охапку деревянных стен и золотых куполов.       Каждый дюйм здания был покрыт искусно выполненной резьбой — орнаментом из птиц и цветов, сплетающихся лоз и сказочных зверей. Тогда Алина не смогла удержаться от соблазна дотронуться до этого чуда. Вычурный Большой дворец, полный золота и алмазов, проигрывал по всем пунктам.       Впервые в жизни у неё была своя комната и ванна — просто королевские условия в сравнении с казармой. Возможно, если бы в те ужасные и долгие дни пути до Ос-Альты, их столицы, ей хоть немного намекнули о ждущих условиях, то ехать было бы намного легче. Хотя даже здешняя красота не могла до конца перекрыть тот ужас, что она испытала по пути сюда.       После того, как Иван вывел её из палатки гришей и запихнул в карету Дарклинга, они сразу же помчались вперёд. Целительница залечила её раны и с некоторой неохотой отдала свой кафтан, оказавшийся пуленепробиваемым. Алина смогла преодолеть себя и заговорить с сопровождающими её сердцебитами, Иваном и Фёдором, которые поведали ей много интересного. Например то, что Дарклинг — живой усилитель.       Но ближе к вечеру их карета, которая должна была остановиться всего единожды для смены лошадей, затормозила, и солдат пытался сообщить им о поваленном дереве. Но не договорил, остановленный пулей в спину. На них напали.       Фёдор вручил ей нож, один из опричников прижал её к полу и прикрыл собой, но ничего из этого не спасло от бородатого фьедеранца с диким взглядом. Этот народ охотился на гришей, считая их ведьмами и нечистыми силами. Наёмник готовился её убить. В тот момент Алина уже дважды за день находилась перед лицом смерти, но послышался стук копыт и показались солдаты обеих армий во главе с темным силуэтом.       Дарклинг почти на ходу спрыгнул со своего коня, ослепил ассасинов и направился к ней. Мужчина, удерживающей её, не позволил подойти к ним близко. — Нет! — проблеял фьерданец, высокого подняв нож. — Мне не нужно видеть, чтобы пронзить ножом её сердце.       Дарклинг вёл «переговоры» спокойным голосом, шёл на компромиссы, обещал его отпустить, но бородач был непреклонен, уверенный, что «Дарклинг не знает пощады».       У генерала Второй армии, очевидно закончилось терпение, поэтому когда нож с рывком направился к груди Алины, он взмахнул рукой. Раздался громоподобный звук, и в следующую секунду голова, правое плечо и рука её несостоявшегося убийцы лежали на земле, а остальная часть тела раскачивалась над ней. Она закричала, в ужасе пятясь от увиденного.       Дарклинг кинулся к ней, не позволял смотреть на творение своих рук, видимо, пытаясь успокоить. И это правда помогло Алине не свалиться в обморок и не скатиться в истерику. Она даже выдохнула что-то вроде «Ты спас мне жизнь…». Весь следующий день она ехала с ним, на его коне. И заснула также, с его рукой на затылке и отступающим страхом перед всепоглощающей уверенностью и спокойствием. А спустя несколько дней у них состоялся странный разговор, когда вместе с остальными солдатами они ужинали пойманной куропаткой и пили квас из одной фляжки: — Ладно. Спрашивай. — сказал он, не отрывая взгляда от костра и попивая квас.       У Алины было много вопросов, начиная с того, почему он уверен, что она Заклинательница Солнца, и заканчивая «Что это за штука, которой ты убил фьерданца?». И ещё очевидный о том, что её ждёт в Малом дворце, и правда ли ей придётся уничтожать Тенистый каньон. Но задала она совсем другой, удивившей её саму: — Сколько тебе лет? — Алина не заметила, но обращалась к нему только на «ты». Странно было бы обращаться на «вы» или по званию к тому, кто выглядит немногим старше тебя. — Точно не знаю. — Значит больше ста. — начала размышлять она, заслужив удивлённый взгляд собеседника. — Ну, я думаю, что если не стареешь, то где-то после сотни уже нет смысла считать. — Ты права. Мне сто двадцать. Плюс минус.       Алина слегка приоткрыла рот, удивляясь собственной сообразительности. Почти угадала! — Огонь поглощает древесину, оставляя лишь пепел. Огонь — сила. Но сила гриша работает иначе. — И как же? — Использование силы делает нас сильнее. Она подпитывает нас, а не поглощает. Большинство гришей проживает долгую жизнь. — Но не сто двадцать лет. Возможно, мне стоит обращаться к тебе на «вы»?       Дарклинг задумался на какое-время, но быстро очнулся, проведя рукой по волосам. Он был очень красив, особенно сейчас, с оранжевыми бликами костра на лице, делающими его и так выразительные черты лица ещё острее. Он совсем не казался уставшим, несмотря на несколько дней пути, и даже слегка запылившийся чёрный кафтан не портил впечатление. — Я бы хотел, чтобы между нами не было этих формальностей. В конце концов, это мой прапрапрадед, Черный Еретик, создал Каньон. И с тех пор каждый Дарклинг ищет способ его уничтожить. Я провёл всю жизнь в поисках выхода из этой ситуации. Ты — мой первый проблеск надежды за очень долгое время, Алина.       Они ещё достаточно долго говорили, и он поведал ей о ситуации в мире, стране и уходящей эпохе гришей. О том, что он и правда усилитель, а благодаря его костям какой-нибудь гриш мог бы стать очень сильным. Порой Дарклинг говорил о страшных вещах таким спокойным голосом, что Алина сомневалась в его скромном подсчёте «сто двадцать». Надо прожить намного больше, чтобы с лёгкостью разрезать человека пополам и спокойно воспринимать тот факт, что некоторые крестьяне думают, будто Дарклинги рождаются без души.       С такими мыслями Алина поправила идеально сидящей на ней синий кафтан, смотря на своё отражение. Она отказалась от чёрного, к вящему ужасу Жени, портнихи, служащей лично королеве, которую приставил к ней Дарклинг сначала для того, чтобы привести в порядок перед представлением царю и царице, а потом и в роли сопровождающей по незнакомым местам. Эта рыжая и невероятно красивая девушка, точно знающая, чего она стоит, очень ей нравилась. Было в ней что-то живое, чего порой не хватало самой Алине. И это не говоря про чудесный дар портнихи: всего за двадцать минут стараний Жени лицо заклинательницы стало выглядеть так, будто она отдыхала минимум месяц, а не находилась почти неделю на лошади.       За пару дней у новой надежды страны сложилось чёткое расписание: по утрам дополнительные занятие с Боткиным, бывшим шуханским наемником, гонявшим её до потери пульса, почти сразу после этого — занятие с Багрой, вечно брюзжащей женщиной с тростью, синяки от которой сходили очень долго, а после обеда — снова Боткин, но занятие уже со всеми. В перерывах, когда не было того или иного занятия, Алина просиживала в библиотеке, поглощая книги по теории Малой науки — так гриши называли свой дар. То, что другие учили годами, ей нужно было поглотить в кратчайшие сроки. Никто не говорил об это прямо, но было понятно, что на неё возлагают большие надежды.       «Подобное притягивает подобное». «Одинаковость» делала всё подобным и связывала гришей с миром, «Этовость» — разным, но давала родство с воздухом, огнём, ветром, кровью или светом, как в случае Алины. Или тенями и тьмой, в случае Дарклингов. Были ещё и отказники, не имеющие таких способностей. Синоним к слову сирота.

***

      Дни сменяли недели, стопка прочитанных книг все возвышалась и даже многочисленные препятствия, устраиваемые Боткиным, давались все легче. Но только не уроки Багры.       В её избушке всегда было нечем дышать, ведь она топила печь круглые сутки и не разрешала долго держать дверь открытой, выпуская тепло. Багра учила гришей управлять своей силой, но в начале обучения они обычно были детьми, а Алина была взрослой. Дети взывали к своей силе на грани инстинктов совершенно естественно, заклинательница солнца же свою силу прятала всю осознанную жизнь. — Ну же, обратись к своей силе! Она часть тебя и просто не может не отозваться! — почти кричала Багра, не забывая бить её по рукам своей трость. Но как бы она не старалась, больше обычного свечения ладони Алина добиться не могла. Точнее без Багры, которая тоже была усилителем. — Я не понимаю как! Я же их кожи вон лезу, что ей ещё надо? — Алина никогда не отличалась завидным терпением, и даже привитое умение лишний раз промолчать сейчас не спасало. — Ты злишься, это хорошо. — впервые за время обучения на лице Багры мелькнуло что-то вроде одобрения. — Что сдерживает тебя, заклинательница Солнца?       Это обращение из её уст всегда звучало насмешливо, и Алина чувствовала себя самозванкой. Зачем же она носит кафтан, если сила ей так и не подчинилась? Что её сдерживало?       В голове вспышкой пронеслось воспоминание о экзаменаторах-гришах. Они с Малом прятались у лестницы, заканчивающейся залом, где Ана Куя и встретила прибывших. Гриш в синем кафтане удерживал Алину, пока Мала оттаскивали от неё в библиотеку. А потом женщина в красном кафтане, как и Дарклинг, пыталась воззвать к её силе. В тот день крик Мала и камень в руке помог сдержать ей силу, стальной хваткой цепляясь за неё и пряча подальше, завязывая внутри крепкий узел. Она поняла, что она другая. И сдержала силу, чтобы остаться ради друга. Но где он теперь, раз не ответил ни на одно письмо? Алина точно знала благодаря Жене, что он жив и расквартировался возле цибеи, но не удосужился ответить ни на одно из трёх её писем. Она же обещала себе оставить его в прошлом, и сделала три последних шага навстречу, давая ему шанс. Но он им не воспользовался. Тогда зачем она сдерживается? — Ну же, по кому тоскует твоё одинокое сердечко, девчонка?       Тугой узел внутри неё развязался, слёзы покатились по щекам, и Алина потянулась к своей силе. «Прости, — прошептала она ей. — Прости, что так долго держала тебя в темноте. Прости, но теперь я готова. Больше никаких глупых жертв ради мальчишек».       Свет откликнулся на зов, спеша к единственной заклинательнице Солнца навстречу. Он скользил над озерами, несясь мимо золотых куполов Малого дворца, просачиваясь под дверью и сквозь стены хижины. Алина чувствовала его повсюду. Затем она разжала ладони и свет засиял прямо из неё, наполняя комнату, освещая каменные стены, старую печку и каждую морщину на лице Багры. Он окружил, пылая жаром, более мощный и чистый, чем когда-либо раньше, потому что был весь её. Она хотела смеяться, петь, кричать! Наконец-то появилось то, что целиком и полностью принадлежало только Алине. — Хорошо, — сказала Багра, щурясь от света. — А теперь за работу.

***

      С тех пор не только занятия с Багрой, но и с Боткиным пошли семимильными шагами, потому что тело Алины вмиг стало выносливее и сильнее. Ни один маршрут или задание, созданный извращённым населением умом Боткина, почти не представлял ей неудобства. Она наконец-то стала становиться похожей на других гришей, казалось, что кожа могла светиться даже без использования силы. Жизнь заиграла более яркими красками, и другие заклинатели более не казались такими надоедливыми. Днём она выходила вместе с ними к озеру и упражнялась в контроле силы, а по вечерам могла посидеть с в купольном зале с булочкой кваса. Даже излишне строгая к внешности Женя отметила улучшения: — Удивительно! Стоило чуть-чуть поупражняться и ты стала похожа на человека. Ещё годика три практики, Алина, и сможешь по красоте приблизиться ко мне.       Заклинательница Солнца засмеялась и откинулась на подушки, чтобы в следующий момент отправить одну из них в полёт до головы подруги. Женя Сафина и правда стала ей очень близка, и они частенько засиживались у Алины в комнате. Портная часто бывала в Большом Дворце и знала много занятных историй, приносила вкусную выпечку и совсем не давала скучать. И ни один вечер в с ней Алина бы ни за что не обменяла на посиделки с заклинателями.       Единственным темным пятном в её новой жизни был Апрат, главный духовный наставник, приближённый к королю. Впервые он подошёл к ней в библиотеке, разлился соловьем о святых и вручил книжку в красном переплёте. Тогда Алина сбежала подальше от его речей и специфического запаха ладана и сырой земли, запаха кладбища. Но книжку прочитала и о его словах задумалась. Апрат считает, что она страдала и будет ещё очень много. А отказники не любят гришей как раз потому, что те не страдают. Не уж то он намекал, что и её воздвигнут в ранг святых?       Но несмотря на свои завуалированные угрозы, он не казался особо большой проблемой и куда больше Алину волновал Дарклинг. Точнее его отсутствие в её жизни. Аккуратный расспрос Жени смог пролить немного света на это обстоятельство: — Наш суверенный нечастый гость в Малом дворце, — усмехнулась она тогда, расчёсывая её волосы. — Вечно разъезжает от одних подразделений к другим. Он же в ответе за всех гришей.       Дарклинг позвал её к себе лишь однажды, в первый день после ужина. По правде говоря, Алина готовилась к худшему: в тот день она ужасно показала себя и перед Боткиным, и перед Багрой, и как минимум ждала нагоняя. Как максимум — мучительную смерть. Но уже ближе к кабинету военного совета успокоилась. Она нужна ему, нужна Равке. Да, от её успеха зависит судьба страны и жителей, и она слишком важная фигура на шахматной доске. Алина Старкова больше не никому ненужная сирота, а надежда всей страны.       Он сидел в конце длинного стола и просматривал кипу бумаг, которая высилась возле него. Заметив её через пару минут тяжёлого молчания, Дарклинг предложил ей сесть по правую руку от него и спросил: — Как прошёл первый день?       Алина ждала чего угодно, но точно не такой доброжелательности. Он улыбался ей. Пытался завоевать доверие. Старкова была сиротой, и вот уж какой черты характера у неё не было, так это доверчивости. Её нервозность невозможно было не заметить. Да и оценивающий взгляд тоже. — Нормально. — тихо сказала она, следя за реакцией. — Правда? — он улыбнулся. — Даже с Багрой? Она умеет быть слегка жутковатой. — Только слегка? — в ответ улыбнулась Алина, нарочито медленно расслабляя спину и опираясь на стул. Приют учит подстраиваться под обстановку, натягивать фальшивые улыбки. Иначе там просто не выжить. — Я чувствую, что мне будет с ней тяжело. У нас обеих склочный характер.       Дарклинг тихо рассмеялся, и казалось, что тени в углах комнаты раскачиваются в такт его смеху. Его кварцевые глаза сияли в свете ламп и делали его облик живым, более человечным. Потому что когда он взмахом руки разрезал человека пополам, ничего человеческого в нем не было. — Скучаешь по дому? — У меня нет дома. — с легкой грустью ответила девушка, гипнотизируя бумаги на столе. — Учителя в Керамзине говорили, что таким, как мы, сложно почувствовать себя дома.       Они молчали какое-то время. В комнате было очень тихо, лишь изредка раздавались какие-то посторонние звуки, вроде завывания ветра за окном или едва слышимых шагов за стеной. Когда Алина оторвала взгляд от собственных рук, то с удивлением обнаружила, что Дарклинг все это время задумчиво смотрел на неё. — Я надеюсь, что Малый дворец сможет стать для тебе домом, как стал для всех гришей.       «Я тоже надеюсь» повисло в воздухе, но так и не было сказано. Раньше её домом был Мал, только с ним она ощущала себя отдаленно дома. Но сейчас друга рядом не было. И Алина как никогда чувствовала себя одинокой.       На том их встреча закончилась, он провёл её каким-то обходным путём до лестниц, и в тот день она наконец-то спала без кошмаров. Малый дворец и правда мог стать ей домом.