Вечность в его глазах

      Алина никогда не питала особых надежд относительно своего будущего, ведь как у сироты у неё их просто не было. В детстве, конечно, были мечты о тихой жизни с Малом на ферме, но они рассыпались прахом, впрочем, как и все её воздушные замки.       Приют преподал ей неплохую школу жизни, но недостаточную для ее нынешней роли — в Керамзине не говорили, как вести себя, будучи единственной в своём роде заклинательницей Солнца. Её научили читать и писать, а Ана Куя заверила её, что лучше она будет держать в руках карандаш, а не ружьё. Алина не была против, ведь рисовать любила, а карты всегда её завораживали.       Было мучительно осознавать, что для выбора правильной линии поведения с Дарклингом ей просто не хватает опыта. Любого опыта, начиная с жизненного и заканчивая стратегическим. Своим откровением Багра в одночасье перевернула весь ее мир, который она так осторожно выкладывала на осколках прежней жизни, и вот опять! Лишь догорающие развалины, как в одном из немногих воспоминаний о родном доме. — Помни, что он древний и в этом мире никому не доверяет. Поверь, у него достаточно причин для этого, так что не смей его упрекать. Тем более ты сама не шибко ему доверяешь.       Алина мысленно согласилась с Багрой. В конце концов, проживи она не одно столетие, то тоже бы никому не доверяла. Разве кто одобрит вечную жизнь рядом с собой?       Но, несмотря на наставления, Дарклинг все ещё оставался для неё тёмной лошадкой, сотканной из собственных теней. Невозможно было отрицать, что его сила и он сам завораживают до восхищенного вздоха. Ведь это именно он создал Вторую армию, тем самым заставив народ уважать гришей, подарил им Малый дворец, дом, в котором они могут чувствовать себя в безопасности. И заклинатель теней продолжал бороться за лучшую жизнь, хотя и выбрал неправильный путь по мнению его матери.       Ветер недовольно стучал в окна, разнося беспокойные звуки по всей комнате, будто пытаясь ворваться и разнести многочисленные книги и исписанные кривоватым почерком листы бумаги. Среди теории Малой Науки примостились книги о внешней политике Равки, истории и экономике. — Он захочет раздвинуть Каньон дальше, в сторону Шухана и Фьёрды, навсегда прекращая войну и стирая границы стран. Мир падет       на колени перед его могуществом, если ты посмеешь сдаться. Напряжённый взгляд Алины остановился на карте мира, которую она тайком перерисовала в библиотеке. На самом деле она могла восстановить её и по памяти, но, как говорится, дьявол кроется в деталях, а они ей сейчас очень важны. Напряжённые пальцы провели по краям Неморя, детища единственного в своём роде заклинателя теней, доходя до границы с Шуханом у горного хребта, затрагивая деревню Два столба, откуда она родом, и возвращаясь к Равке, а потом дальше, на север к Фьёрде и вечной мерзлоте, где Мал и другие следопыты сейчас ищут усилителя Морозова.       Брови Заклинательницы грозно сошлись, отображая её внутреннее состояние. Что могла сиротка из Керамзина противопоставить могущественному генералу? У неё была только сила и вера людей в ее мнимую святость. Ни военного, ни политического опыта, чтобы он мог хотя бы прислушаться.       Очередной лист бумаги был скомкан и заброшен в небольшую кучку недалеко от стола. Будь Алина инферном, то сожгла бы в одночасье все свои бредовые идеи, но ее сила годилась разве что для полуночных пикников. Она не знала, как скоро они отправятся на север, но надеялась на возможную передышку перед долгим странствием. Мысли о дороге, кочках, холоде и отсутствии кровати и ванны приводили в ужас, было легко привыкнуть к комфорту Малого дворца.       Промучившись ещё пару часов в немом ожидании неизвестно чего, Заклинательница покинула комнату, направляясь в покои Дарклинга через тот самый короткий и никому не известный коридор. Он поселил её максимально близко от себя. За дверьми она оставила чувство неизвестности и трясущиеся от нервов руки. Она никогда не сдастся.

***

      Они столкнулись в дверях его комнаты собраний.       Генерал Второй Армии закрывал дверь, стоя к ней боком и что-то критично разглядывая, хмуря брови. Алина же застыла, так и не сделав последние шаги до его комнат, а когда он повернулся, то и вовсе почти перестала дышать. В руках Дарклинг как-то беспокойно вертел букет роз, таких же чернильных, как и тени, следующие за ним по пятам. — Алина?       Он смотрел на неё почти удивлённо, и заклинательница Солнца не смогла бы назвать точную причину — тот факт, что она пришла к нему сама, или ее вчерашний чёрный кафтан. Право слово, сначала она надела его машинально, а потом долго стояла у зеркала, размышляя, стоит ли идти в нем. Хотя кто в здравом уме посмеет осудить гриша в чёрном кафтане?       Дарклинг быстро сориентировался, натянул обворожительную улыбку и протянул букет. Принимая его, Алина подумала, что его одержимость чёрным цветом слегка маниакальна. Чёрные лепестки больше походили на неудачную шутку над природой. Возможно, озадаченность отобразилась и на ее лице, потому что в лице напротив читался неозвученный вопрос. «Что-то случилось?» «Ничего, кроме того, что ты Чёрный Еретик».       Алина хохотнула, уткнувшись носом в розы. Своим поведением она совсем себе не помогает, и скоро Дарклинг отправит ее к целителям, посчитав психически больной. И какое там уже спасение Равки? — Я пришла узнать, когда мы выдвигаемся на север. — Завтра же. Как раз шёл сообщить тебе об этом.       Алина скептически посмотрела сначала на него, а потом на розы с своих руках и хитро улыбнулась, вызывая улыбку на лице человека напротив. Он не засмеялся, но широко растянул уголки губ, а в глазах заплясали смешинки. Возможно, она впервые увидела его искреннюю улыбку, заставившую улыбнуться даже его глаза старика. Ему определённо нравилось, когда она играла с ним. — Как насчёт прогулки, Алина? — генерал Второй армии протянул ей руку, не переставая улыбаться.       Будто в ответ на эти слова ветер за многочисленными окнами коридора громко колыхнул ветви деревьев, ударивших прямо по стеклу. Оба Заклинателя молча наблюдали за разбушевавшейся стихией, а потом перевели взгляд на шёлковый чёрный кафтан. И пусть календарная зима закончилась вчера, но вот настоящая уступит свои права после весеннего равноденствия. — Прогулка пусть и не очень хорошая идея, но от чая и тёплого камина я не откажусь.       На секунду Алина даже позволила себе позабыть о разговоре, ради которого пришла, и представить горящий камин в комнате собраний, чашку горячего чая в руках и искреннюю улыбку самого опасного гриша. Они бы о чем-то долго разговаривали, делая вид, что встретились не ради поцелуев и объятий. Их терпения, конечно же, не хватило бы надолго и надобность в камине очень скоро бы отпала.       Видение растворилось очень быстро, стоило ей лишь моргнуть и вложить ладонь в до сих пор протянутую руку. По телу прошёлся уже привычный разряд и поток силы. Чувствовала бы она рядом с ним то же самое, не будь он живым усилителем? Отступало бы давящее одиночество так же ярко, как сейчас?       Кресло оказалось удобным, каким она себе его и представляла, даже в целом мрачная обстановка не портила атмосферы. Возможно, не знай Алина всей правды, ей бы пришлось заставлять себя не светиться от счастья. Ведь что нужно сироте? Просто кто-то рядом. А ей попался не просто кто-то, а сильнейший гриш за всю историю, ждавший её столетиями. Тяжело вздохнув, она отпила чая, который Дарклинг протянул ей, вглядываюсь в её лицо почти обеспокоенно. — Тебя что-то тревожит. — С чего ты взял? — Ты гипнотизировала камин все время, пока слуги готовили чай.       Алина тряхнула волосами, и небрежно собранный пучок, до этого державшийся на одном её намерении, распался, а локоны каскадом упали на плечи и частично перекрыли обзор. Дарклинг сопроводил это задумчивым взглядом, будто решая, стоит ли ему вмешиваться, но все же вытянул ладонь и заправил за ухо выбившуюся прядь.       Заклинательница Солнца, не скрываясь, шумно втянула воздух от его близости. За время их короткого разговора Дарклинг присел перед ее креслом и с каждой минутой наклонялся все ближе, окончательно лишая рассудка. Ногти привычно впились в место старого шрама, возвращая способность ясно мыслить. — Так что тебя тревожит, Алина?       Она могла бы увиливать, лгать и притворяться, что находится в все то же блаженном неведении его истинных намерений. Будто искренне верит, что они вместе уничтожат Тенистый Каньон, на самом деле являющийся творением рук самого Дарклинга, а не его далекого предка. Наверное, так было бы намного проще — не знать, чтобы не отвечать за последствия собственного выбора. Но она знала, а значит не могла бездействовать. — Я всё знаю…       Она наконец-то перестала       гипнотизировать чаинки в своём стакане и подняла глаза на Дарклинга, встречаясь с его помутневшим взглядом. Сложно было сказать, был он растерян, зол или просто задумался. Обычно говорят, что глаза — зеркало души и врать не могут, но его глаза были бездонными и холодными океанами. Какие эмоции у бесконечного простора океана? Он вечен и вряд ли подвластен чувствам.       Человек перед ней, отошедший наконец-то к окну и позволивший спокойно вздохнуть, тоже был вечностью. Страшно подумать, сколько ему на самом деле столетий, и что он за это время пережил, какие события привели его к этой точке — роли бездушного Чёрного Еретика, а в настоящем генерала Второй Армии, созданной им самим.       Дарклинг молчал какое-то время, наблюдая за разбушевавшейся стихией. Ветер бесстрастно ломал ветви деревьев и пытался выбить окна, отбивая известную лишь ему мелодию. — Тогда почему ты все ещё здесь?       Слова прозвучали жестоко, будто насмешка над её детской наивностью, точь в точь интонации Багры. «Яблоко от яблони» — вздохнула про себя Заклинательница. Она и не надеялась, что будет легко. — Неужели слова Багры показались тебе недостаточно убедительными? Обычно этой женщине не стоит труда добиться своего.       Алина не понимала причины резкости его голоса. Что она сделала не так? Ведь осталась, несмотря на жестокую правду, не послушала его мать. То ли он злился из-за раскрытия его секретов, то ли она ещё чего-то не знала. А может и все сразу.       Давно опустевшая чашка перекочевала на ближайший столик, а Алина с небольшим трудом поднялась из кресла, задеревеневшие мышцы ног болезненно ныли, но не могли сломить её воли. Она мало разбиралась в политике и войне, но неплохо разбиралась в людях, так уж сложилась её жизнь, поэтому знала, что нужно сделать, чтобы произвести правильное впечатление.       Он должен думать, что она ему доверяет. За столь долгую жизнь Дарклинг научился предугадывать мысли и действия людей, и чаще всего благодаря языку тела и мимике. Алина тоже могла предугадать реакцию Аны Куи или Мала по малейшему изменению, а потом научилась замечать это и в других людях. Так почему бы не воспользоваться этим как оружием?       Поза максимально открытая — села на стол и вынесла опору на одну руку, так что оказалась не за спиной Дарклинга, а сбоку. Пытливый взгляд с него тоже не сводила, ей нужно показать ему, что вовсе она его не боится. Тем более разве не этого он от неё ждал? Нужно было быть совсем дурочкой, чтобы не понять его искренней надежды — он хочет, чтобы она была его союзницей, а в лучшем случае — ручной марионеткой. На первое Алина еще была согласна, на второе — нет. — А где мне ещё быть? — устала вздохнула она, будто разъясняя очевидную вещь — Я может не так стара как ты, но не настолько глупа. Ты с самого начала не особо горел желанием уничтожать Каньон.       Дарклинг взглянул на неё через плечо, оценивающе пробежался взглядом и вопросительно вскинул бровь, прося объяснить свои рассуждения. На это Алина и рассчитывала, поэтому мило улыбнулась. — Хотел бы уничтожить — учил бы рассеивать тьму в приближённых к реалиям условиям. Уверена, что обычным раскрытием моей силы не обошлось бы. Но ты этого не сделал, не сделала и Багра. — Дарклинг согласно кивнул, и на лице его появилось слегка злое выражение при упоминании его матери — А спустя пару месяцев я и сама поняла, что тебе это просто не выгодно. — Я не ожидал от тебя такого благоразумия. — Я умею удивлять.       Молчание затянулось ещё на какое-то время, погружая комнату советов в блаженную тишину. Только тихо потрескивали дрова в камине и тикали часы, действуя на девушку как снотворное. Ещё одно потряхивание головой, и остатки пучка совсем растрепались. Её волосы всегда были ужасно непослушными, и сейчас Алине вновь не удалось собрать их хотя бы в приличный хвост. За своими метаниями она не заметила приближения Дарклинга, выпутавшего её ладони из вороньего гнезда, котором теперь были её волосы.       Сердце точно пропустило пару ударов, когда он медитативно стал прочёсывать ее волосы пальцами, медленно пропуская каждый локон и распутывая особо запутавшиеся участки. Алина не понимала, как он может быть столь жестоким в своих решениях и столь же нежным рядом с ней. Как понять, что из этого его настоящее лицо? И стоит ли ей играть на его стороне? — Я бы рассказал тебе сам, со временем. Когда ты была бы готова. — Но разве я не заслужила знать правду с самого начала? — в слова против её воли проник обиженный тон.       Как бы она не врала себе, но ей хотелось ему верить. Но теперь она просто не могла. Ведь он ей врал. — А как бы ты восприняла эту правду? — благодаря его ловким пальцам волосы наконец-то легли послушным каскадом и разделились на три части — Я не мог доверить тебе эту тайну просто так, не мог позволить всем планам пойти под откос из-за твоей возможной реакции. — Ты бы рассказал мне правду, когда бы это было выгодно тебе. Я прекрасно понимаю, какую игру ты ведёшь, Дарклинг. И не собираюсь быть пешкой и играть, не зная правил.       Коса опустилась на её спину резко, отражая раздражение стоящего за спиной Алины мужчины. Он сделал шаг назад, сжимая кулак и явно сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик. — Что ты можешь знать об этой игре? — его кварцевые глаза стали почти полностью чёрными, будто это не зрачок расширился, а заплясали тени — Я веду эту «игру» столетиями, спасая гришей от незавидной участи прошлых веков. Ты сидишь сейчас здесь, потому что это я дал возможность гришам жить, а не выживать. Мы слишком долго позволяли отказникам убивать нас как животных. Я положу этому конец.       Алина спрыгнула со стола и сделала шаг навстречу, доверчиво ему улыбаясь и разжимая кулак. На секунду ей показалось, что Дарклинг и правда расслабился, будто она была для него сродни успокоительному. Сила, сейчас вытекающая из Заклинателя Теней с гневом, наполнила Алину неумолимой волной, заставляя ладони ярко светиться. — Я нисколько не умоляю твоих заслуг. И даже ими восхищаюсь. — Дарклинг завороженно следил, как на её ладони возникает маленькое солнце — И я осталась здесь не потому, что схожу по тебе с ума.       Он на это фыркнул, все ещё не отводя глаз от проявления ее силы и взывая к своей. — Мои родители погибли в пограничной войне, а все потому, что Равка слаба и разделена. Раз уж мне дана эта сила, я хочу использовать её не только для       полуночных пикников, но и для своего народа.       Маленькое солнце отправилось в полёт под потолком, а Дарклинг наконец-то перевёл взгляд на неё, и Алина смогла разгадать эмоцию в его глазах — надежду. Почти ту же, что питала она сама, надеясь не упасть в бесконечную пропасть с его именем. — Значит, ты не имеешь ничего против моих планов? Поэтому не ушла, несмотря на предательские речи Багры? — Твоя мать тебя любит. И все ещё надеется на твоё спасение.       Глаза Дарклинга вновь наполнились тенями, заиграли желваки, а ладонь Алины оказалась в крепком плену его руки. — Старуха столь цинична, разве это не она меня всему учила? За свои предательские речи она ещё поплатится. А ты значит осталась спасать мою грешную душу?       К последнему вопросу Алина была готова, а вот к столь неприкрытой ненависти к собственной матери — совершено точно нет. — На вопрос я отвечу так же, как ответила твоей маме. Разве можно от вечности убежать?       Дарклинг глубоко вздохнул и ослабил хватку, сразу же начиная растирать её онемевшие пальцы, будто извиняюсь за несдержанность. Когда-то Алине казалось, что он подобен скале — такой же невозмутимый и бесчувственный, таким он и был среди гришей, но рядом с ней все его чувства будто в раз оголялись.       Он резко подался вперёд, сжимая теперь её талию и намереваюсь её поцеловать. И, Святые свидетели, Алине понадобилась вся её выдержка, чтобы увернуться поцелуя, в ответ обхватывая лицо Дарклинга ладонями и заставляя смотреть глаза в глаза. — Я осталась здесь, потому что верю в Судьбу и предназначение, раз уж мы, две противоположности, встретились. Но я не согласна с ролью пешки. Если хочешь, чтобы я осталась — заслужи мое доверие.       Глаза Дарклинга опасно прищуриваются, и не будь Алина Заклинательницей Солнца, Чёрный генерал ни за что бы не простил ей такой дерзости. Но его черты смягчаются, а ладонь Алины плавно спускаться к его груди — туда, где бьется сердце. И она правда чувствует слегка ускоренный ритм его сердцебиения, несмотря на заверения крестьян, что сердца у Дарклинга нет. — Я сделала первый шаг тебе навстречу — осталась, а не убежала. Теперь твоя очередь.       Заклинательница резко отстранилась, улыбнулась и зашагала к двери, останавливаясь в полушаге от своей цели. — Но имей в виду, — сказала она, обернувшись через плечо и намеренно растягивая слова. — Обманешь ещё раз или навредишь Багре — будешь ловить меня по миру до скончания веков. Поверь, я очень хороша в бегстве.       Вместе с ней ушло и горевшее до этого под потолком солнце, бывшее до этого почти единственным источником света, оставляя темную фигуру в полутьме почти догоревших свечей.       Буйный ветер за окном наконец-то стих, погружая личные покои Дарклинга в давящую тишину, а вот покоям Алины, наоборот даря блаженную тишину наконец-то затихших мыслей.       Чернильные розы так и остались на небольшом столике в комнате советов, недалеко от огромной карты. И если бы Дарклинг мог убивать взглядом, то и так мертвые цветы погибли бы ещё раз, но на этот раз — от холода его кварцевых глаз.