***
Утром Баки с удивлением обнаруживает, что проспал больше шести часов, почти рекорд за последние годы. В комнате витает едва ощутимый запах одеколона Земо, но возможно в этой квартире он повсюду. Сам барон обнаруживается на кухне, он готовит завтрак и пересказывает историю изобретения кленового сиропа. После завтрака Земо исчезает по своим загадочным (и Баки очень надеется что не противозаконным) делам. Барнс приводит в порядок оружие, отчитываться Сэму, смотрит игру на огромном телевизоре Земо и думает, что жить здесь не так уж плохо. Барон возвращается вечером, падает на диван, устало прикрывает глаза. — Давай закажем ужин в марокканском ресторане и не будем больше сегодня двигаться, — предлагает он не открывая глаз. — Никакой марокканской еды, — просит Баки, у которого Марокко неприятно ассоциируется с миссией в восемьдесят шестом. — Я не в состоянии готовить. — Я могу, — пожимает плечами Барнс. Земо заинтересовано приподнимается на диване. Баки понимает, что влип, но отступать поздно. — Я могу пожарить стейки. — Отлично, — потирает руки барон, — ужин сегодня на тебе. Гельмут достаёт к ужину бутылку вина, но её отбирает Баки и всучает взамен бутылку пива. — Но к красному мясу идёт красное вино. — Раз я отвечаю за ужин, значит я отвечаю за весь ужин. Вот взгляде Земо что-то очень похожее на гордость. — Пусть так, — соглашается барон и сноровисто сбивает крышку бутылки об угол раковины. — Ты недооцениваешь католические школы, — поясняет он, видя потрясенный взгляд Джеймса. Ужин проходит на удивление мирно, почти по-дружески. Проблемы начинаются позже, когда Земо чуть засучивает рукава, убирая посуду в посудомойку. Баки замечает синяки на предплечье барона, которых точно не было вчера. Он цепляет его ладонь живой рукой, а бионической закатывает рукав выше. Прикладывает руку. Металлические пальцы идеально накладывают на свежие гематомы. Сегодня ночью он удержался над пропастью. Баки смотрит на нечитаемое выражение лица Земо. Нет, не так: его удержали. — Ч-чёрт, — отшатывается Барнс. — Джеймс, — зовёт барон, одергивая рукав, — всё хорошо. — Просто чудесно, — огрызается Баки. — Чуть не сломал тебе руку, ерунда какая. — Джеймс, это просто случайность, — вкрадчиво уговаривает Земо. — Ты не хотел причинить мне вред. — Думаешь, я хотел причинить вред другим?! — почти кричит Барнс, и разворачивается чтобы уйти. — Хотел. — Бьет его в спину как молот. — Не причинить боль, но нанести урон, выполнить задание, — поясняет Земо. — Тебе нравится, когда план сходится, нравится успешно выполнять миссии, нравится быть эффективным. И ты до смерти боишься признаться в этом самому себе, до смерти боишься признаться в этом своему крылатому дружку и до смерти боишься, что об этом узнает святой Роджерс. Баки не уходит, пойманный в ловушку слов барона, лишь сжимает кулаки и бросает хмурые взгляды исподлобья. — Ты сосредоточился на эффективности, а не на смаковании чужой боли, и это не делает тебя монстром, — продолжает Земо, — это делает тебя человеком. Ты не можешь стереть Зимнего Солдата, вычеркнуть из своей жизни, забыть, потому что это — часть тебя. Ты был Зимним солдатом, как был когда-то Баки Барнсом. Но люди меняются. Я уже не тот человек, что был пять, десять, двадцать лет назад. И ты уже не тот мальчишка, которого призвали на войну, и не тот, кто проломил голову Говарду Старку. Потому что мир меняется. Потому что ты меняешься. Ты сейчас — Джеймс Бьюкенен Барнс, и ты сам решаешь, что ты такое и как поступать. И я не собираюсь гнать тебя из-за случайного синяка, но и удерживать не буду. — Земо заканчивает свою отповедь и тихо добавляет, — Это всё ещё твой дом, если хочешь. Земо поднимается в спальню. Баки — злой, задыхающийся, сбитый с толку — даже не смотрит ему вслед. Он остаётся.***
В следующий раз Баки ночует у Земо, когда в результате очередных семейных разборок Тора половина Нью-Йорка остаётся без электричества. Потом — когда возвращается с миссии в Восточной Европе, а воздушное пространство Атлантики закрывают для полётов. У Баки теперь есть собственный ключ от квартиры — Земо просто положил его в карман Баки, как когда-то телефон, а в комнате остаются кое-какие личные вещи. — У меня кое-что для тебя есть, — заговорщицки улыбается барон в этот приезд. Баки тянется к пистолету. Земо в ответ только цокает языком и тянет Барнса в гараж под квартирой. Там чисто и светло, хотя огромные ворота на улицу закрыты. Баки не убирает руку с пистолета. Барон проходит вперёд и сдергивает покрывало с монстра посреди помещения. Баки замирает. — Это оригинальный BMW R 71? — спрашивает Барнс, с благоговением рассматривая мотоцикл. Трепетно касается руля, стирает пыль с бензобака. Мотоцикл явно побывал в паре передряг, но выглядит неплохо для своих лет. — Да. — Откуда?! — Это часть моего наследства, — пожимает плечами Земо. — Я не уверен, что он на ходу, и на ремонт может уйти уйма времени и сил, но если хочешь — он твой. — Ты серьёзно? — Баки отрывает сияющие глаза от машины. Подарок слишком серьёзный, чтобы просто принять, будто потрепанный экземпляр «Хоббита», но Барнс уже мысленно прикидывает план работ. — Мне он без надобности. — Это… — Баки пытается подобрать слова, найти ответ, примиряющий сердце и разум. — Я беру его, — выдыхает он и улыбается. Оба незаметно выдыхают, потому что у Баки теперь есть вполне веская уважительная причина мотаться в Льеж.***
В квартире барона появляются едва заметные изменения: в холодильнике теперь есть пиво, в комнате Барнса новая одежда, на книжных полках — потрепанные томики фантастики и фэнтези. «Поддерживаю букинистический магазинчик на соседней улице» — отмахивается Земо, и Баки делает вид, что верит. Баки просыпается из-за фейрверка за окном, убирает руку с пистолета и замирает, обнаружив Земо на соседней подушке. Обычно, в плохие ночи барон исчезает из комнаты Барнса до того, как тот проснётся. Но сейчас Земо спит, его волосы в беспорядке, на лице нет привычной ухмылки, ядовитый язык спрятан, а рука всё ещё на предплечье Баки. Джеймс не успевает насладится мирной картиной, видимо Земо тоже слышит залпы фейерверков, но реагирует по-своему. Барон начинает дышать глубоко и сипло, зрачки вращаются под веками, пальцы вцепляются в руку Барнса, царапая короткими ногтями. Баки садится и трясёт Земо за плечо. — Земо, — зовёт он, — Гельмут. Барон не реагирует. — Гельмут, проснись! — зовёт Баки громче. Земо садится на кровати, осоловело ведёт головой, пытаясь понять где находится. Окончательно просыпается, и тогда его начинает бить крупная дрожь. Гельмут охватывает себя дрожащими руками и издаёт звук, больше подходящий смертельно раненому зверю, чем человеку. Баки не знает куда себя деть и что делать. Он думает — как бы поступил на его месте настоящий человек? Кто-то, чья душа не выжжена, а сердце не оледенело. Как бы поступил Баки из тридцатых? Его мама? Сэм? Стив? Баки толком не знает, но оставить всё как есть не может. Поэтому неловко притягивает барона к себе, обхватывает руками. Земо безвольно утыкается лицом ему в плечо, вой постепенно стихает. Надо что-то сказать — думает Барнс, но ничего не подходит. «Всё будет хорошо» — слащаво и лживо, «это просто сон» — откровенная неправда. — Я держу тебя, — шепчет Баки в волосы Земо, — я тебя держу.