***
Сэм и Баки прилетают в Ваканду забрать международных преступников, пойманных на территории Черной пантеры. — А давай покрасим его в белый? Белый байк для Белого Волка. — Нет, — в который раз повторяет Баки, следуя за Шури по коридорам дворца. — Добавим пару деталей, и он сможет летать, — не унимается принцесса. — Нет. — Откуда вообще у тебя этот раритет? — Это подарок, — уклончиво отвечает Баки. «От убийцы твоего отца» — мысленно добавляет он. Эта часть поездки самая неловкая. Баки нравится в Ваканде, он безмерно благодарен им за помощь, дом, поддержку. Они чудесные люди, а он скрывает убийцу их отца, мужа, короля. При всем этом Баки искренне считает правильным то, что Земо на свободе. Баки смотрит на Шури. Для всех будет лучше, если барон и дальше будет оставаться мёртвым. — …Я научилась у неё новому приёму, — Барнс понимает, немного отвлёкся от разговора с принцессой. — Смотри-ка… — Шури молниеносно бросается в атаку, целит в живот, но в последний момент меняет направление удара. Баки ловит её руку, бережно отводит удар, аккуратно ставит младшую Удаку на пол. — Откуда ты знаешь этот приём? — обиженно спрашивает Шури. — Это он меня ему научил, — раздаётся в зале девичий голос, и Баки разворачивается, готовясь встретить вдову. — Здравствуй, Елена. — Ну здравствуй, — усмехается Белова. — Рада встретить того, о ком столько умалчивают. И как тебя теперь зовут? — Джеймс, — слетает с языка раньше, чем Баки успевает обдумать ответ. Шури подлетает к вдове, обнимает сзади за плечи. — Представляешь, они не просто их поймали, они буквально отрубили голову змее, ребята уничтожили сеть торговцев детьми от ваканды до восточной Европы, всех сдали властям, а верхушка досталась вам. Чисто и изящно. Брат в таком восторге от команды Елены, что всем подарил по исполнению одного желания, которое в состоянии удовлетворить король Ваканды. Здорово, да? — Просто не люблю торговцев детьми, — улыбается Белова принцессе. — Я рад, что ты смогла найти себя, — тихо говорит Баки. — Взаимно, — пожимает ему руку Елена. — Рада наконец познакомится, Джеймс.***
Поздно вечером Баки достаёт книгу с верхней полки, и со шкафа на него сыпется стопка документов о работе тунисской террористической организации и боевая граната. — Хель, Святый Боже, заведи себе уже сейф! — ругается он, собирая бумаги. — Я заведу себе сейф, — послушно отзывается барон, не отрываясь от работы, но потом морщится, устало потирает переносицу, захлопывает ноутбук и идёт налить себе выпить. Садится за стол. Среди рассыпавшихся бумаг Баки замечает старую фотографию. На ней ещё молодой тринадцатый барон Земо в военной форме. — Смотри-ка что нашёл, — он относит фото Гельмуту, садится напротив. — Академия, — с ностальгией разглядывает снимок барон. — Мне здесь столько же, сколько было тебе когда ты ушёл на фронт. Вертит фотографию в поисках надписей, не находит. — Как думаешь, мы бы поладили встреться тогда? — Когда меня призвали, ты ещё не родился, — напоминает Баки. — Ты понял о чём я, — отмахивается Земо. Барнс разворачивает к себе фотографию, долго смотрит на паренька на ней. — Готов поклясться, ты был той ещё занозой. Из этих всезнаек, что с невинным видом морально уничтожают преподавателей и командиров. Всегда всё знал лучше, чем они. Со свертниками сходился плохо, они тебя считали выскочкой и ханжой, но подчинённые тебя уважали. Потому что ты действительно всё знал лучше. А друзей — настоящих друзей — у тебя были единицы, но ими ты дорожил. А других презирал, особенно закостенелых консерваторов в руководстве, но они только через пару дней понимали, что милый мальчик вытер о них ноги на очередном скучном приёме. Или что всё равно поступил по-своему на миссии. — А что ещё делать, если они узколобые тупицы? — улыбается Гельмут. — А ты… — он наваливается на стол, смотрит в голубые глаза напротив. — Ты всегда говорил им что думаешь, и куда они могут засунуть свои узколобые головы. И в конце ещё добавлял «сэр», чтоб у них аж дым из ушей шёл. Ты за это получал конечно, но солдаты тебя любили, ты их защищал. Наверняка был душой компании, весёлым рубаха-парнем. — Мы бы не поладили, — качает головой Баки. — Мы бы переспали. — Отвечает Гельмут. — Ты самонадеян, — хмыкает Баки и поднимается со стула. — Я неотразим. Барнс ещё раз смотрит на фотографию, потом на барона. — Мы бы подрались, а потом переспали, — заключает он. — Любишь пожестче, Джеймс? — Земо подносит стакан к губам. — Спокойной ночи, Гельмут. — Бросает Баки уже на лестнице. — Какая уж теперь спокойная ночь, — бормочет Земо себе под нос, допивая виски, но Баки слышит, и на его лице появляется самодовольная ухмылка.***
Баки возвращается с миссии, приезжает в свою бруклинскую квартиру, открывает дверь. Здесь всегда было мало вещей, мало личного, но сейчас Барнс особенно остро чувствует насколько эта квартира пустая, блеклая, не-жи-ва-я. Баки быстро бросает в сумку немногочисленные вещи и уходит не оглядываясь. Он окончательно перебирается в Льеж.