Our side

Баки просыпается, потягивается, смотрит на спящего рядом Земо. Гельмут спит близко-близко, спокойный, тёплый. Свой. Под взглядом Барнса барон просыпается, хмыкает, тянется куда-то Джеймсу за ухо. Баки мягко перехватывает руку, целует в запястье, выжидает. Гельмут не ударяет, не отстраняется, только дыхание учащается. Баки оставляет следущий поцелуй на предплечье, потом на сгибе локтя. Перекатывается, нависает над Земо. Ждёт любого признака несогласия, но их нет. Гельмут в его руках такой… Гельмут. В его. Руках. Земо поддаётся, тянется ближе, ведёт тонкими пальцами по пояснице. Губы встречаются с губами невесомо, почти призрачно. Металлические пальцы ложатся на шею — не угрожая, лишь считывая сердцебиение. У людей обычно учащается пульс в присутствии Зимнего Солдата, но только у барона это никогда не происходило из-за страха. Живая рука повторяет путь за губами: шея, ключицы, грудь. Земо ведёт руками по спине Баки вверх, проходится по плечам, скользит по шее, зарывается пальцами в волосы, тянет вверх. Тянется ближе сам. …— Объект нестабилен. Обнуление. — Чужие пальцы цепляют отросшие пряди волос, тянут голову вниз, щелкают крепления кресла, разряд электричества впивается в мозг. — Смотреть на меня, солдат! — волосы зажаты в кулак, голову рывком поднимают вверх, фиксируют лицо… У Баки перед глазами красная пелена, в груди зарождается глухой рык, против воли сжимаются кулаки. Человеческая шея ломается легко и привычно, мягкий щелчок отдаёт в ладонь. Баки рывком садится на кровати в своей спальне в башне. Долго умывается, но паутина кошмара так легко не отпускает. Он спускается на кухню, выкуривает три сигареты подряд, но легче не становится. — Не спится? — появляется на пороге Сэм. Баки наливает себе виски, выпивает залпом. Морщится — несколько месяцев с Земо приучили его к алкоголю получше. Барнс садится за стол, упирается лбом в сложенные руки. — Вы поссорились? — спрашивает Уилсон, садясь напротив. — Хм? — Поднимает голову Баки. — Ты о чем? — Брось, — хмыкает Сэм, — все уже в курсе, что у тебя кто-то есть. Кто-то, к кому ты спешишь домой, с кем переписываешься с дурацкой ухмылкой, «Hells Bells», на чьи звонки ты подрываешься. Да ты в жизни бы не купил тот синий свитер сам. А теперь ты сидишь в башне, хотя раньше и часа лишнего здесь не проводил. Баки молчит. Хмуро смотрит изподлобья, царапает ногтем край стакана. — Мы не… — начинает он. — Мы просто соседи. — Разве? — хмыкает Капитан Америка. А потом добавляет уже серьёзно. — А ты хочешь оставаться соседями? Барнс откидывается на стуле, с неприязнью смотрит на металлическую руку, сжимает-разжимает пальцы.  — Это не только мне решать. Сэм пытается поймать взгляд съежившегося напарника, тяжело вздыхает, накрывает ладонь Баки своей. — Я последние годы имею дело с чудесами, богами, магами, живыми роботами, инопланетянами и черт знает чем ещё. Тор мечет молнии, Ванда способна менять миры, Кэрол летает по космосу без корабля. Но я до сих пор считаю, что одна из самых главных суперспособностей — говорить словами через рот. Если не знаешь что думает другой человек — спроси его, Бак. Просто спроси.

***

Разница между Нью-Йорком и Бельгией шесть часов, поэтому в Льеже почти всегда вечер, когда Баки приезжает. Земо выглядывает со второго этажа, убеждается в сохранности периметра и возвращается к своему телефонному разговору. Барнс скидывает куртку. Осматривает до дрожи знакомую квартиру. На кухне висит плакат, куда они с Гельмутом записывают блюда, что хотят попробовать и вычеркивают неудачи. В шкафчике — его огромная чашка с символикой Сокола — он купил её чтобы побесить Сэма, но как-то привязался. Проводит живыми пальцами по корешкам книг на стеллаже — здесь две полки его собственных книг. Поправляет плед на диване — Земо вечно мёрзнет. Баки не обязательно включать телевизор, он и так знает, что там на паузе «Лицензия на убийство» — они с Гельмутом как-то шутили про марафон Бонда и теперь дело принципа дойти до конца. Баки проходит мимо двери в гараж, где стоит подаренный бароном мотоцикл. Коллекция пластинок выросла с тех пор, как он сюда переехал. Джеймс поднимается на второй этаж — третья снизу ступенька скрипит, но её не чинят, ступенька — как дополнительная сигнализация — все живущие в квартире просто перешагивают. Баки замирает перед дверью своей спальни. Там никакого армейского порядка, но всё на своих местах: важные вещи из прежних жизней, инструменты, одежда не только чёрного цвета, любимое оружие, фотографии… Доказательства его существования. Джеймс разворачивается, стучит в дверь спальни Земо. Барон открывает. — У меня вопрос. — выдыхает Барнс. Земо вопросительно поднимает брови. Баки притягивает Гельмута к себе и целует. Мягко. Зло. Отчаянно. Трепетно. Земо накрывает его руки своими, чуть отстраняется. — Да, — выдыхает он. — Если так ставишь вопрос, то мой ответ — да.

***

— Сегодня утром ты уже не столь категоричен к синякам? — Блять, Хель! — Баки бросает в барона подушку.