Легенды Сонной Лощины

Икабод только взглядом мог выразить возлюбленной свой восторг и благодарность. Он был сам не свой от любви к Рэд. В эту минуту он любил всех: отца и мать Рэд, Волшебницу, гостей… А Бром теперь казался ему каким-то забавным и неуклюжим. Не зная, куда деться от счастья, учитель стал собирать в одну тарелку бутерброды, мясные стейки, клубничные пироги, думая хорошенько закусить. Но тут он нечаянно толкнул рукой солонку, и соль из неё просыпалась на стол. В страхе зажав рот рукой, Икабод опасливо оглянулся по сторонам, собрал просыпавшуюся соль и обошёл трижды вокруг стула: — Соль, соль, к нам не лезь, улети скорее в лес! И бросил щепотку через левое плечо в раскрытое окно. Бром, видевший всё это, вспомнил, что Икабод сильно суеверен. И коварный хулиган понял, что его час настал, ведь гости уселись за столы и начали по привычке рассказывать страшные истории. А уж в страшилках Бром был великий мастер! Бром доел бутерброд, вышел вперёд: — Рядом садитесь и слушайте сами, как куролесят духи ночами. Ближе к полуночи призраки разные даты свои таинственно празднуют. Все уверенно закивали, будто от страшных историй испытывали удовольствие. Икабод любовался своей избранницей, с наслаждением поедая еду с тарелки, и не смел смотреть куда-нибудь ещё. — Конечно, ночью у нас чудовищ много разгуливает, — согласилась тётя Клара. — Один-то толстяк… — Другой — хиляк, — поддакнула Куколка. — А третий — и вовсе звать-то никак… — сказал ещё кто-то. Икабод не слышал их, с удовольствием зажёвывая хлеб с укропом, и утираясь повязанной на грудь салфеткой. — Слушаешь, что я говорю? — сердито зарычал на Икабода Бром. — Ты загостился тут до позднего вечера, а чудовища, между прочим, в это время не дремлют. Вспомнив о самом страшном, учитель чуть не подскочил на месте и с трудом сдержал себя от крика. Теперь он невольно подслушивал разговорчики мужчин и женщин, поддакивающих Брому, и внимал им. — Ночь — время, когда недобрые существа действуют особенно активно. — продолжал хулиган, по-хозяйски расхаживая между столов, — Но бойтесь вы того, кто всадник без головы. Он — ужаснее всех чудовищ, встречающихся близ нашего городка… Для доказательства, он набросил на свою голову какое-то покрывало и поскакал вперёд на стуле. Икабод, у которого в горле от страха пересохло, всё ещё пытался налить себе чаю, но Бром на стуле проскакал мимо него, и учитель в страхе пролил всё мимо чашки. Рэд заметила его испуганную реакцию и засмеялась — бояться каких-то страшилок? Когда про всадника без головы рассказывать — обычное дело? Бром вещал, что всадник этот рыщет в поисках новой головы с живого человека, а люди подтверждали, что голова может быть любая. — Пусть даже и твоя, — Бром, разойдясь не на шутку, ткнул пальцем в Икабода. Тот от страха накрыл голову нагрудной салфеткой, а Рэд, видя это, изо всех сил зажала рот руками, чтобы не захохотать в голос. Волшебница, вынужденная смотреть на это издевательство, уже не потягивала чаёк из чашки и не хрустела печеньем. Она очень удивилась, когда Рэд засмеялась над своим другом, но больше сердце её сжималось от жалости к её уважаемому и доброму учителю. Ей не хотелось, чтобы какой-то хулиган с пивного двора его пугал, она была готова вскочить с места и разразиться истерикой: «Ты что к человеку пристал?! Он сам знает об этом всаднике и уж точно постарается его избежать!» Но она боялась так вступиться, ведь тогда ослушается наставника, нарушив правила поведения в гостях. — Мне доводилось один раз встретиться с этим призраком. — довольно говорил Бром, посмеиваясь над Икабодом, который затаив дыхание, сжимал свою тарелку. — Тогда я побежал прямо к мосту через реку, вытекающую из пруда. Мост этот не простой: перейдёшь его — призрак исчезнет, его действо пройдёт. Куколка и тётя Клара стали упоминать, что безголовый всадник обычно появляется, когда не светит даже луна, и если увидит перед собой человека, то тогда… В ужасе слушая их, Икабод насыпал на яйцо слишком много перца и, съев его, уже не мог сдерживаться больше. Зажимая рот рукой, он выскочил в окно. Собака Принцесса выпрыгнула за ним. А Бром смеётся-насмехается: — Хе-хе, ха-ха! Как никогда боится. Действительно, Рэд, на что тебе этот… этот… журавль, шарахающийся от лягушек? — Прекрасно, Бром. — похвалила Рэд. — Твои страшилки брали за душу лучше всего. На улице была уже темнота. Всё терялось в наступившей мгле, а деревья в лунном свете отбрасывали густые беспросветные тени. Икабод после порции острого яйца подбежал к колодцу и выпил целое ведро воды. Волшебница вышла во двор и спросила тихо: — Учитель, вам очень страшно? После её слов Икабод точно опомнился от затмения. — Что? Страшно мне? Да я сам не могу сказать, что со мной делается. — сказал он ей, подставляя Принцессу к ведру с водой. — Этот хищник Бром совсем замучил меня своими страшными историями. Только Рэд сможет меня утешить. Где она? — На втором этаже. — тоскливо ответила Волшебница. Напоив собаку, Икабод направился с ней в дом на второй этаж, и никто из гостей не узнал, какой разговор состоялся между ними.       Войдя в комнату Рэд он увидел, что она сидит за письменным столом и пишет что-то в тетрадке — пишет и говорит в слух: — «"Дневник любви": Бром рассказал удивительную страшилку, а Икабод, как всегда, боялся.» Я так и знала. Великолепно, Бром, несомненно, ты подействовал на меня. Мои родители рады, что я вожусь с тем, кто ничего не боится. И ты, надеюсь, понял, что мои заигрывания с Икабодом были для того, чтобы ты придумал новый трюк покорить меня. Теперь куда учителя деть — даже и не знаю… Рэд встала со стула, обернулась и столкнулась взглядом с обомлевшим Икабодом. Некоторые секунды они молчали, но наконец, Икабод с трудом выговорил: — Это что за приговор ты мне сейчас вынесла, а? — Он всё узнал… — прошептала Рэдди и безнадёжно опустила голову. — Я был лишь средством для заигрывания, ведь так? — спросил учитель в отчаянии. — Конечно, не так! — девушке вовсе не хотелось расстраивать его, но она чувствовала, что придётся сказать ему всю правду. — Просто ты чересчур суеверен и боишься того, чего не следовало бы, а в таком мои родители не видят хорошего жениха. Тем более, как учитель ты очарователен и мудр, но как фермер… — Довольно. — прошептал Икабод со слезами в голосе. — Ты всё это время использовала меня! Тебе не нужен даже такой учёный человек, как я, только из-за одного суеверия… А раз так, то я больше не намерен сопровождать вас, жемчужина Сонной Лощины. С этими словами он отвернулся и ступил на лестницу; Рэд испуганно воскликнула: — Нет! Ты понимаешь меня неправильно… — Не надо, не хочу слушать… — каким-то глухим голосом проговорил Икабод и сошёл вниз.                               * * * Учитель даже не пытался понять, что Рэд не хотела ему отказывать. Он считал, что всё это произошло неспроста, наверняка, из-за просыпанной соли… И всё же ему было горько, что девушка, которую он полюбил всем сердцем, нашла в нём препятствия воссоединению. Но он опасался открыть ей свои истинные чувства, так как думал, что от этого будет только хуже, что эта «своенравная женщина» снова найдёт в нём какую-нибудь неприятность.       Волшебница же после страшилки Брома тоже была мрачна. Хмурая и задумчивая, она сидела, понурив голову, за столом и как сквозь сон слушала неспешные сплетни гостей о монстрах, заходящих на время в Сонную Лощину. — Кхм-кхм, учитель! — кашлянула она, заметив сошедшего в столовую педагога. — Не пора ли вам, так сказать, домой? — Уже? — преисполненный тоски по любимой, спросил Икабод. — А когда же? Ночевать вы здесь, что-ли, собираетесь? Икабод в последний раз взглянул в сторону комнаты Рэд, и увидел, что она вышла и с сочувствием смотрит на него. Но учитель безнадёжно отвернулся и, сжимая больно бьющееся разбитое сердце, направился к дверям. Гостей на нижнем этаже стало уже гораздо меньше. Но Бром всё ещё оставался в столовой, и, увидев, с какой печалью Рэд глядит на Икабода, снова что-то задумал. — Не забывай, школьный учитель, всадника без головы! Чуть что — сразу бросайся к спасительному мосту. — безжалостно бросил он Икабоду. Учителю сразу сделалось не по себе, выходить на улицу стало боязно. Но тут вмешалась Волшебница. — Ты что привязался?! — резко оборвала она его. — Нету ночью никаких чудовищ, давно доказано! — В Сонной Лощине они до сих пор встречаются. — ответил Бром. — Я-то спасся от безголового, а вот спасётся ли Икабод? Дружки Брома довольно впились хитрыми глазками в учителя, а тот, не желая выглядеть трусливым в глазах людей, решил ехать и не бояться, несмотря ни на что. В ответ на злые усмешки Брома и пареньков, он лишь сложил руки на груди и надменно произнёс: — Да! Конечно, я спокойно доеду. Не пытайтесь меня запугать. И никакой всадник без головы меня не сцапает! И вышел за дверь, даже ни на кого не оглянувшись. Собака сердито рявкнула на Брома и ушла за хозяином. А Бром завёл карманные часики на десять минут и сказал: — Время пошло. Икабод въезжал в рощу на своей старой кляче, которая успела задремать, ожидая его. Время было уже далеко заполночь, а всем известно, что в такое время можно встретить в лесу кого-нибудь неприятного. Тьма сгущалась всё сильнее, звёзды исчезали одна за другою. Икабод посмотрел в небо — тучи, словно чьи-то огромные лапы, закрыли луну наглухо. Боязнь нашла на него; он стал что-то насвистывать, чтобы разогнать одиночество. В раскисшей просеке на сердце Икабода стало ещё тревожней: казалось, лес отрезал его от всего мира. А жуткая байка про безголового всадника завывала в голове, словно надоедливый сквозняк в тростнике. Никогда Икабоду не было так тоскливо и одиноко; старая Княгиня шла медленно, как верблюд по пустыне; Принцесса сзади на седле нервно поскуливала от нетерпения и отчаяния. Вдруг Икабод вскрикнул от страха: впереди стоял призрак и махал руками! Нет… Это не призрак, а всё лишь высохшее дерево, а его глаза оказались обычными светлячками. «Зачем я пустился через эту страшную рощу? — упрекнул себя учитель. — Поехал бы по другой дороге…» И вдруг он вспомнил, что дорога через рощу была на ферму и с фермы единственная. С другой стороны были расположены поля и огороды богатого фермера. Конечно, за фермой была ещё дорога, но чтобы попасть по ней в школу, нужно было этим путём чуть ли ни весь город огибать… Нет, другого пути у него нет. Учитель легонько побил зонтом Княгиню по спине, чтоб шла быстрей, и снова двинулся по жуткому лесу, вздрагивая от каждого шороха.       Где-то на болотистой местности квакала лягушка — сердце Икабода замерло от её голоса, и он сильнее постучал зонтом лошадь по спине. Где-то недалеко плеснула вода — Икабод в ужасе натянул на себя шляпу. Совсем рядом раздалось уханье филина — он ухал прямо над головой учителя. В то же мгновение суеверная мысль поразила его: слышен ночью голос филина — кто-то в ближайшее время умрёт. Он точно не знал, было ли это сбывающейся правдой, но так же верил, как и в чёрную кошку. Принцесса на седле рычала, недовольная его реакцией, Княгиня шла, как во сне — ей хоть бы что. Зато учителю каждое дерево начало казаться ужасным чудовищем. Страшилки Брома всегда производили должное впечатление. От страха учитель чуть ли не под седло залезть хотел, но одно дерево коснулось его спины веткой! Вслед за этим порыв ветра начал вздымать ему в лицо гнилые листья. В мнительной мысли, что рядом чудовище, Икабод с криком подскочил и замахал руками, уворачиваясь от гнилых листьев, летящих на него. Но ветер поднимал всё новые листья с земли, и их было достаточно, чтобы учитель вывалился на землю. Икабод упал возле поваленного дерева, и кто-то стукнул его по голове. От испуга он закрыл глаза руками, но собака успокаивающе лизнула его: «Здесь нет никого страшного!» Икабод оглянулся назад… и увидел постукивающие по дереву от ветра камыши! — Эй, смотри, Принцесса! — засмеялся Икабод. — Забавно, что я камыши за чудовищ принял! Страх сменил смех, который всё не унимался. Лошадь Княгиня, казалось, тоже засмеялась. Икабод сорвал камыши и, хохоча, обнял обоих животных, как вдруг… Как вдруг ему показалось, что с ними смеётся кто-то ещё… То были раскаты жуткого хохота, похожего на скрипучее верещание, какое могли издавать только призраки. Учитель быстро подобрал Принцессу, вскочил на Княгиню, и все они втроём медленно повернули головы… Перед ними, словно гора, возвышался всадник, держащий в руках голову, которую было бы естественней держать на плечах. Обмер Икабод, сердце камнем упало — ведь это был самый настоящий ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ! Княгиня на этот раз не медлила — тут же помчалась так, как никогда не мчалась, перед этим сбросив Икабода и Принцессу. Учитель схватил собаку за ухо и едва догнал лошадь. Судорожно сжимая в руках поводья, он кое-как удерживался в седле, а за ними уже на бешеной скорости летел чёрный конь безголового призрака. Он сам в одной руке держал меч, а в другой — свою голову-тыкву. Ужас!! Сюда погнал Икабод лошадь — на острый сук накололся. Туда кинулся — зонт потерял. Мыслей у него совершенно не было, а рассудок и вовсе бешено ускакал прочь. Была лишь одна-единственная, инстинктивная мысль: только бы убежать!! Когда лошадь Икабода пронесла его через овраг, то всадник хитростью перелетел на другую сторону; думая, что отбился, учитель обнял Княгиню за шею, но та уже, сама того не замечая, поравнялась с конём безголового всадника. Призрак взмахнул мечом, и учитель едва успел уклониться, чтобы не остаться без головы. Когда Княгиня спрыгнула в какую-то ложбину, Икабод не удержался и покатился куда-то вниз… Упав на сухой мох, он быстро вскочил на ноги и стал звать: — Княгиня! Принцесса! Где вы? Икабод пошёл сквозь деревья, но ему показалось, что они протягивают свои корявые руки, пытаясь схватить его. Икабод шарахнулся в сторону, и какое-то дерево цапнуло его за кафтан. Учитель с громким криком рванулся куда-то во тьму, и тут же бросился оттуда, не выдержав взгляд жёлтых совиных глаз. Он забежал в заросли, где страшный чёрный ворон каркнул злобно и жутко; бедный Икабод отступил ещё шаг и сорвался с крутого обрыва. На лету он ухватился за отвислую ветку, но она через несколько секунд обломилась, и Икабод упал в воду. В пруду было неглубоко, поэтому учитель сразу вынырнул и увидел брёвна, подплывающие к нему и тут же показавшиеся ему зубастыми монстрами. Он заорал, схватился за голову и кое-как выбежал из воды на сушу. Сверху послышалось ржание Княгини. Икабод поднял голову — лошадь и собака стояли на верху обрыва. — Вот вы где, мои милые!.. Выбравшись наверх за поводья лошади, несчастный учитель вскочил на неё и зашептал: «Княгинюшка, вынеси отсюда, или я пропал!» Только на дороге меж двух деревьев опять показался безголовый всадник. Икабод изо всех сил натянул поводья лошади, разворачивая её, и опять около его головы засвистел всадников меч, чудом не задевая. И вдруг он увидел тот самый мост, ведущий из рощи в город. Икабод сразу вспомнил слова Брома про этот мост и поспешил туда, но лошадь заскользила копытами по скользкой грязи и развернулась обратно. Остановиться она не могла, так как страх заставлял её бежать и бежать не разбирая дороги, поэтому Икабод на полном ходу столкнулся с всадником. В ходе столкновения учитель невольно взглянул на место головы призрака — а там действительно и нет ничего! Одна дыра! Учитель окаменел от ужаса, когда услышал, как из этой пустой дыры вырывается страшный злобный смех. Княгиня вновь понеслась не разбирая дороги, и Икабод зацепился за ветку. Когда ему удалось отцепиться от неё и сесть на свою лошадь, он снова стал, было, бить по ней кулаком, как вдруг нечаянно обернул голову назад и увидел, что его Княгиня бежит сзади, а на ней верхом Принцесса. Грозно так на него глядит, будто ворчит: «Ты что, не понимаешь, что не на свою лошадь сел?» Только тут Икабод осознал, что сидит на спине у чёрного призрачного коня, и мигом вернулся на Княгиню. Та перенесла, наконец, учителя и собаку через мост. Икабод остановил лошадь и, в надежде, что переход через мост подействовал, сказал собаке: — Ну вот, теперь призрак исчез, будто его и не было, и я могу позволить себе оглянуться. Не так ли? Довольно улыбаясь, он оглянулся назад… Всадник не исчез! Он мгновенно выпрямился в седле и швырнул свою горящую голову-тыкву прямо в Икабода! Учитель в ужасе вскрикнул и в последний момент, закрываясь рукой, попытался отклониться, но не успел. Тыква с силой ударилась о голову Икабода, повалив его в дорожную пыль вместе с визжащей от страха собакой Принцессой. Его лошадь сразу же куда-то убежала, а Принцесса, скуля от боли во всём теле, спешно залезла в кусты и дождалась там, пока стихнет страшнейший хохот всадника. Наконец, она выползла на дорогу и подошла к своему безмолвному хозяину. Откинув в сторону руку, он лежал на земле какой-то небывало спокойный и серьёзный. Жалобным визгом Принцесса позвала его и лизнула в закрытые глаза. Икабод не шевелился. Чувствуя неладное, собака нервно задышала и завертела головой во все стороны, как бы ища поддержки, но потом успокоилась и легла учителю на грудь под руку. Она надеялась, что он отдохнёт и поднимется. Но он не поднимался. Да и невозможно было. Ведь Икабода Журавля уже не было в живых. Бром сообщил, что время окончено, и Икабод благополучно доехал домой, но ни Рэд, ни Волшебница ему не поверили. Все эти минуты они просидели в напряжении и волнении, а когда парень перестал смотреть на часы, выбежали на улицу. В роще завывал ветер; ветви деревьев пригибались к земле и трепетали, словно говорили о чём-то страшном. — Да кто вообще придумал этого всадника без головы?! — в сердцах схватилась за голову Волшебница. Где-то раздалось ржание, затем у калитки фермерского двора остановилась Княгиня. Взбрыкнув передними ногами, подобно оленю, она ещё раз заржала и побежала домой к своему владельцу. — Это же лошадь Икабода! Не к добру это! — нахмурилась Волшебница. — Вы идите спать, а я всё разведаю. Узнаю что — вам завтра сообщу. — Эй, девочка! — окликнул её Балтус ван Тассел. — Тебе-то зачем одной в полночь по лесам таскаться? Незнамо куда! Но Волшебница уже была на полпути к мосту. Там послышалось шуршание, потом лай… а затем к Волшебнице выбежала Принцесса. Шерсть её повылезла, хвост дрожмя дрожал, лаяла она диким, страшным голосом. Она тянула девочку за длинную юбку. — Что? Это там было? — спросила её Волшебница. Собака потянула ещё настойчивей. Волшебница шла с ней на мост, тяжело ступая и почти зажмурившись — боялась увидеть вместо Икабода одни кости. Но… никого там не обнаружила. Только куски разбитой тыквы. — Как?! Он точно был здесь? Принцесса кивнула и положила голову в её ноги. Волшебнице даже показалось, что собака плачет горькими слезами. Она взяла несчастную и пошла прочь от этого опасного места. Ещё несколько часов назад носились она и её учитель, не чувствуя ног и себя, на балу. Но кто мог подумать, что яркие и праздничные краски бала сменяться таким мрачным лесом… с всадником без головы?! Да именно безголовый призрак убил её учителя, об этом Волшебница сразу догадалась. Не помнила она, как добралась до своей ветхой водонапорной башни. Там на соломе девочка долго ворочалась, подавляя плач, и, наконец, уснула, и то потому, что Принцесса на улице выла. Вой у собаки — что у человека рыдание, и это отважное, преданное животное Волшебнице было жаль ни меньше, чем Икабода.       На утро ученики валялись на траве возле школы и дышали полной грудью: уж теперь-то точно никто не будет их драть розгами и заставлять скрипеть железными перьями в тетрадках! Директор, как всегда пришедший в школу на работу, ничего не поняв, отослал учеников к родителям. И только Волшебница сидела под одиноким деревом и изредка вздыхала. Чижикова подошла к ней и шмыгнула носом: — А ведь он всё-таки хороший был. Жаль учителя… Волшебница, стискивая зубы, лишь прижала подругу к себе и устремила взгляд своих зелёных глаз — таких же, как у её покойного наставника — на солнце, словно силясь увидеть там кого-то.       И хотя Бром утверждал, что Икабода Журавля убил всадник без головы, среди женщин поползли слухи, что Икабод живёт и здравствует в далёкой стране, где женат на богатой девушке и имеет от неё шестерых детей, очень похожих на него… Но Волшебница сочла это за ужасающую мерзость и глупость, ей хотелось верить, что её учитель сейчас в другом, более прекрасном и светлом месте.