Virtuoso.

Полночи Томас провертелся. Тихий смех, забавная картавость, лёгкий блеск чужих глаз не выходили у него из головы. Так глупо, наверное, влюбиться, толком не зная человека. Но Итан был для парня уловкой, сладкой ловушкой с запахом кофе и книжной пыли, осевшей на пожелтевшие нотные сборники. Мысли забивались только его приятной речью, его рассуждениями и до жути наивным ощущением чужой мягкой кожи на пальцах, которое так и не проходило. "Пока, Томас." Уставившись на свою руку, Томас думал, прощался ли музыкант с ним на совсем, предпочитая оставить проведённый вечер в прошлом, или неописуемые чувства гоняли Раджи из угла в угол просто так, и нервничал он зря? Что вообще знает о новом знакомом? Он настоящий музыкант, как его представляют авторы романов и учебников, дети, простые люди. Итан грамотный и талантливый. Даже лёгкий спор он вёл размеренно, приводя вполне убедительные аргументы. Итану нельзя кофе, вероятно, у него аллергия или острая реакция на кофеин, это Томас уже видел своими глазами и теперь не знает, стоит ли нести что-то вроде шоколада. Вообще, тёплые кофейные оттенки сопровождали Итана. Его мягкие волосы, тёмные глаза, Томас припоминал, как ещё осенью видел парня в плаще карамельного оттенка, аккуратно накинутого на плечи. Кажется, Раджи отрыл моменты, когда парни сидели недалеко друг от друга на отчётных концертах прошлых годов. От Итана всё так же пахло чистотой и кофе с каким-то сладковатым сиропом. Почему Томас не вспоминал этого раньше? Почему не обратил внимание. Размышляя в полуночном бреду, парень осознавал, сколько раз проходил мимо нового знакомого, как часто они пересекались взглядами. Было столько возможностей познакомиться раньше, ведь они три года учатся в стенах одной академии. Томас находил это забавным, немного улыбнулся сам себе и не выдержал, потянув руку к телефону. Свет дисплея слегка резанул глаза. Томас поморщился и медленно перевернулся на бок, приглашая яркость экрана. Значок инстаграма парень нашёл быстро, хоть и не часто его вёл. Что ему выкладывать? Короткие кавера, фото своей домашней пираньи, кринжовые носочки. А его собственного лица почти не было. Только пару глупых сэлфи по праздникам, ради хоть каких-то воспоминаний. Переходя на страницу академии, Томас забил в поиске среди подписчиков знакомые имя и фамилию. Итан Торкио. На глаза сразу попалась единственная красно-черная фотография. Итан на ней ухмылялся, прикрыв один глаз. Прямо настоящая кокетка. Хотя выглядел он намного мужественнее, чем ожидал Томас. Перед глазами появилась целая лента фотографий Итана, на удивление, многие из них были, видимо, с настоящих фотосессий. Серьёзное лицо с выразительными скулами смотрело прямо на Раджи, а тот в свою очередь, будто стесняясь, старался не уводить взгляд вниз, с глаз на оголенный торс нового знакомого. Это было похоже на лёгкое помешательство. Томас не мог остановить себя, листая ленту к самому низу и находя фотографии ещё с 2017 года. Утонченные черты лица Итана сменились мягкими, почти детскими щеками, невинным взглядом, а роскошные волосы тогда были собраны в тугие мелкие косы. Наверное, таким Итан был в старших классах. Можно сказать, что, за какие три года, музыкант расцвел. Вновь пролистывая ленту вверх, к более интересным фотографиям, Томас кое-что заметил. На фото годовалой давности Торкио казался крепче. Его плечи покрывал симпатичный рельеф, грудь обтягивали разных цветов майки. Сейчас же парень схуднул, но не так значительно, чтобы волноваться, наверное. Задержавшись на последних фотографиях, Томас понял — на боку стало лежать не так уж удобно. Тяжкий вздох раздался в ночном покое, тихий скрип кровати мелькнул следом. Раджи чуть прикусил губу и решил попробовать всё же побороть бессонницу немного другими способами.

***

Наверное, Томас слишком долго любовался на чужие фотографии, ведь проспал все три будильника. Такое случилось впервые. Тяжёлые рок даже не напряг слух, парень продолжал размеренно посапывать, пока сам не осознал подвоха. Рука нервно водила по пустой половине кровати в поисках телефона, часы на нём показывали 9:29 утра. Учитывая, что пар нет уже как неделю, а в институт Раджи ходил только на отработки, эта цифра на часах не тревожила. Парень аккуратно сел на кровать и сдул волосы с лица, уже рукой более-менее прочёсывая их. И зачем торопиться, зачем ставить три будильника, если преподаватели свободны для отработок только в двенадцать. В комнате раздался тяжкий вздох. — Я что-то забыл...— ощущение того, что какая-то вещь просто напрочь вылетела из головы, не покидало парня. Может, он хотел сходить в магазин? С Итаном они договориться о встрече не могли, просто не успели. Кусочки особого корма медленно опускались на дно аквариума, пиранья лениво двигалась, но всё же не давала корму опускаться на самый низ. Сонными глазами Томас смотрел за своей любимицей, продолжая думать, что же не так. Чуть не уронив баночку корма в аквариум из-за неожиданного уведомления, Томас включил телефон и заглянул в беседу его группы в институте. Расписание? Какое расписание? Репетиций... — Вот чёрт! — парень убрал телефон и корм, тут же метнувшись к шкафу. Сегодня актовый зал расписан под студентов для репетиции их выступлений по номерам. Оказалось, Томаса поставили не в самый конец, что немного обидно. Стоило скорее натянуть первые джинсы, что попались под руку, и бежать, ведь до очереди парня осталось всего двадцать минут. Улица, вдоль которой всегда ходил Томас, была жутко живописной, особенно, например, осенью, в красках дождя. Учёба тогда только начиналась, парень часто старался встать пораньше, стук капель об стёкла помогал ему в этом. Раннее утро в дождливый сентябрь самое живописное, Раджи с удовольствием медленно вышагивал по пустой улице, но сейчас, уже весной, времени на это совершенно не было. Уже далеко не первые прохожие этим утром оборачивались, смотря в след бегущему парню с гитарой. Мятая футболка, на голове гнездо, но ничего лучше Томас подобрать не мог, его двадцать минут уже прошли, начал репетировать кто-то другой. Уже в дверях института Томаса будто настигло просвещение. Приглушённый женский вокал наполнял стены учебного заведения, перекликаясь с плавной мелодией рояля в актовом зале. На секунду вовсе стало страшно. Мало того, что мелодия была практически церковной, так ещё и солнце пускало свои размытые лучи сквозь окна на лестнице. Свет так ярко падал на пол, что отблескивал от него и слепил студенту глаза. В сопровождении академического густого тембра, исполняющего Ave Maria, можно и вправду поверить, что вот и всё. Свет в конце туннеля, а, точнее, коридора. Да, Томас опоздал, но в зал он всё равно ворвался, чтобы хотя да увидеть, кто занял место после него. По среди сцены стояла девушка, чуть выходя вперёд, ближе к зрителю. Но обращалась она вовсе не к пустым сидениям, её взгляд, жесты направлялись куда-то выше. Вокалисты такие драматичные. Но по-другому Шуберта исполнять нельзя, только с чувством и полным погружением. И девушка справлялась с этой задачей прекрасно, только вот это произведение обычно исполняли юноши, да и считалось оно детским. Только не стоит говорить об этом вокалистке. Нужно ещё как-нибудь договориться с ней, чтобы она уступила хотя бы пять минут. За это время мало что можно успеть, но Томас хотя бы сможет привыкнуть к залу, к этому огромному пространству. Его предстояло целиком окутать в мелодии романса, который парень, кстати, не успел отработать вчера. Гитара снова опустилась на одно из задних сидений, придавая владельцу чувство дежавю. Только никто не играл на скрипке, вместо милого знакомого парня на сцене стояла девушка. Она не могла так же привлечь внимание Раджи, просто окунуть его в свой мир музыки. Не хватало какой-то изюминки. В вызубренных партиях не было отдушины, а вот рояль издавал невероятно мелодичные звуки, отвлекая Томаса от основной вокальной партии. Из-за открытой крышки рояля гитарист еле мог разглядеть макушку сидящего. А вот и произведение подошло к концу. — Спасибо за быстрый прогон, Итан! — на ходу кинула девушка и схватила свою сумочку с сидения, когда спустилась со сцены. — Не за что, Марлена! — знакомый картавый говор заставил улыбнуться. Стоило девушке выйти, а Итану начать играть какую-то другую мелодию, Томас тут же схватил свой инструмент и рванул на сцену, перешагивая по две ступеньки. — Итан! Ты что тут делаешь? С каким пор ты концертмейстер? — из-за рояля показалась знакомая макушка, а за ней и два тёмных заинтересованных глаза. По одному взгляду Торкио можно было понять, он рад второй встрече. — Я помогал девочке, вот и всё. — пока Томас обходил рояль, Итан двинулся, уступая ему небольшую, но всё же половину места. — Почему она так быстро ушла? Нам же дают по двадцать минут? — Раджи присел рядом и оглядел клавиши, которые ещё со времён музыкальной школы ему не никак не давались. — Ей надо было вспомнить и бежать по каким-то делам, я не уточнял. — первым и третьим пальцем, как и учат пианистов, Итан ловко и быстро пробегался по хроматической октаве, собирая все полутона. Казалось бы, нажимать чёрные и белые клавиши подряд не сложно, но Раджи подобные темпы никогда не давались, так он ещё и постоянно сбивал пальцы с правильного расположения. А Итан не забывал, у него всё так чётко наработано, что он не забывал о провалах без чёрных клавиш и подставлял в него указательный палец, чтобы так же быстро продолжить идти по гамме. — Томас, а ты где был? Ты по списку над нами. — А? — парень оторвал зачарованный взгляд от чужих рук, которым подвластно, казалось, всё, и взглянул в глаза Итана, что было ошибкой. Гитарист тут же скучающе тыкнул в ноту си, будто его только что не пробило воображаемым током от одного только вида на улыбку Торкио. — Я просто забыл о прогоне номеров. У нас ещё пятнадцать минут, да? — Да, можешь взять гитару, я по списку следующий, но давно всё отработал. — Нет, не хочу, сыграй что-нибудь? — Итан заметно просиял и даже порозовел. Парень быстро и невесомо перебрал клавиши пальцами так, что они не издали ни звука, пока что, музыкант просто думал, медленно опуская голову на чужое плечо. — Томас, тебе правда интересно? — ненадолго глаза Итана закрылись. Он думал или ждал, надеялся утолить свою страсть к музыке, выплеснуть кому-то свои эмоции и знания. Именно Томас сейчас многое решал. Гитарист чувствовал, как у парня под его боком сбилось дыхание, забилось сердце. Неужели влюблён? — Ты играл с ней Шуберта. Я хочу, чтобы ты сыграл его и для меня, Итан. — музыкант тут же открыл глаза и оглядел клавиши. Руки встали в нужную позицию, и заиграла резвая мелодия одной из композиций Шуберта. Томас попросту не мог уследить, как пальцы Торкио скачут по клавишам, мелодия была слишком быстрой, чтобы понять, как парень её играет. А Раджи в это время не смел пошевелиться, он не хотел сбивать музыканта, особенно, когда его голова покоится на плече. Дыхание Итана иногда с трепетом замирало. То он резко глубоко вдыхал, не позволяя себе дышать несколько секунд в особо сложных местах, то он часто втягивал воздух носом, попадая прямо в ритм мелодии. Можно сказать, что под конец парень выдохся. Рояль издал последние ноты, и Итана устало сложил руки на колени, только сильнее опираясь на Томаса. После конца произведения прошло несколько минут, а парни всё молчали, вслушивались в тишину, в которой всё же ещё звенели последние нотки. — Я сегодня не выспался как-то, ничего не хочу делать... — Итан первый подал голос, но так тихо, что перешёл на шёпот. Парень попросту боялся разрывать столь идеальную тишину. — Я тоже не мог уснуть. У тебя это из-за кофе? — ощущая, как чужая голова чуть покачивается у него на плече, Томас понял - ответ положительный. — Тихо как-то. Расскажи что-нибудь? — Про Шуберта? — Итан приподнял голову, но парни всё продолжали перешептываться. — Давай про него. — убирая волосы Итана с его лица, Раджи потянул парня обратно к себе на плечо. Гитарист не хотел расставаться с этим теплом, да и Торкио сам пригрелся и снова удобно уложил голову. — С ним так нечестно поступили, знаешь? — Итан прикрыл глаза и невесомо провел носом по плечу парня. — В учебниках написано, что он прекрасно пел. — кивнув на сцену, музыкант как бы напоминал Томасу о том, что несколько минут назад перед ними пели одну из композиций этого композитора. — Но после ломки его выгнали из хора. Знали бы они, с кем так поступили. — Итан глухо усмехнулся через силу, будто ему было это знакомо. — Да и прожил он всю жизнь в бедности. Всего тридцать два года. Это потом его прорывные композиции нашли. Они почти основали жанр романтизма. Торкио снова затих и посмотрел на Томаса. Тот вовсе не видел, как внимательно на него смотрят. Глаза Итана блестели от одного понимания, что парня слушаю, не спят, не вздыхают тяжело. Больше всего музыкант боялся быть нудным для нового знакомого, наводить на него скуку и сон. Подобные страхи преследовали его со школы. Торкио привык запоминать всю информацию и делиться ей, но любое желание высказаться многими воспринималось как гордыня. — Томас, скажи честно. — длинноволосый медленно поднял голову, внимательно смотря в глаза собеседника. — Я тебя не достал? Не надоел? Может, ты не хочешь слушать мои нудные рассказы? — перечисляя вопросы, Итан забыл, как дышать. Под конец у него в груди всё сжалось, издавая что-то похожее на всхлип. Томас был искренне поражён сомнениям парня и даже не знал, что сказать. Может, слова вовсе были лишними. Раджи слова потянул музыканта к себе, только теперь в объятья, аккуратно поглаживая плечи парня и убирая его волосы в стороны. — Ты самый невероятный человек, которого я встречал, Итан. Больше не сомневайся в этом. Обещаешь? — не желая отстраняться, Торкио только качнул головой. Он не поднимал рук на плечи или спину Томаса, но позволял ему чуть склонить себя к его собственной груди. Пожалуй, это то, что больше всего было нужно Итану...да всегда. Ему нужен был слушатель. — Для меня ты гений, Итан. — переплетая пальцы с кистью Торкио, Томас чувствовал, как чужие ладони покрывались холодным потом. Волнение захватывало их обоих, будто что-то должно произойти, но оба парня медлили. Томас понимал, почему он не может двинуться на встречу. Парень просто не понимал, действительно ли Итан испытывает похожие чувства, или он такая тонкая эмоциональная натура. Его слегка сухие губы тряслись, передние зубы чуть выступали на розоватую кожу. Музыкант весь трепетал, будто сейчас потрескается от бурных чувств, подобно античной статуе. — Я никогда не видел таких талантливых людей, как ты. — Талант дорого обходится. — парень решил закрыть крышку рояля, встав из-за клавиатуры. Объятья и нежности кончились, но Томас всё ещё проживал эти моменты где-то глубоко в подсознании, почти чётко ощущая, как пару минут назад Итан тихо и тепло дышал на его кожу. — Как дорого? — от Торкио не хотелось отводить взгляда. Уже во второй раз он приводил инструменты в порядок невероятно тщательно. Парень не был обязан протирать крышку рояля, но он тщательно прошёлся тряпкой по лакированной поверхности. — Ну, душу я точно не продавал. — тихо посмеявшись, Итан пришёл в прежнее состояние. Он был счастлив и удовлетворён сегодняшним выступлением на такую небольшую, но важную публику. — Оно понятно. Слушай, не хочешь снова сходить куда-нибудь? — Томас поднял инструмент, что опирался на рояль, и подошёл ближе к музыканту. — Нет, не хочу. — Итан спокойно качнул головой, а Раджи растерялся, слегка раскрыв рот. Молчание больше не было лёгким и умиротворенным. Вся тяжесть этой паузы осела на плечи Томаса, когда он получил отказ. — Я хочу, чтобы ты пошёл ко мне в гости. — Твою мать, Торкио! — хотелось убить Итана за эту улыбку, но за неё же Томас был готов расцеловать нежные щеки, не оставляя ни одного пустого места. Раджи будто вновь крепко стоял на ногах, легонько пихнув музыканта плечом. — Не пугай так больше, пойдём.