разорви эту цепь (я не могу снова жить в замкнутом круге)

Всё было нормально. Ну, по большому счёту всё было нормально. Но хоть прозрение Тони и ясно прояснило род их отношений для него, для Стива-то ничего не изменилось. Это означало, что Стив продолжал точно так же ему улыбаться, точно так же целовать его, когда их пути пересекались, точно так же прикасаться к нему. Раньше Тони считал все эти моменты драгоценными, считал их доказательством чувств Стива, поэтому теперь это всё было… непросто. Но Тони был взрослым, мать его, человеком, так что он брал себя в руки и улыбался во всех надлежащих моментах. Возможно, вся эта ситуация была бы проще, если бы он не нравился Стиву как друг, но Тони был слишком эгоистичен, чтобы оттолкнуть его. Ему приходилось проделывать невероятную работу, чтобы напоминать себе, что хорошее отношение – это не то же самое, что романтическая симпатия, но эта работа была необходима. Стив хотел Тони, но то, чего он конкретно хотел от Тони, было не тем же самым, чего Тони хотел от Стива, и пора ему было принять этот факт. Стив хотел дружбы и секса, и сам по себе один этот факт уже являлся потрясающим. Тони нужно перестать воспринимать это как должное. В конце концов, эгоизм Тони был причиной №17 в его прекрасном новом списке. Когда он в четвёртый раз поймал себя на том, что чинит несуществующую проблему в левой перчатке костюма, Тони вздохнул и отложил свои приборы на стол. Было очевидно, что тихое присутствие Стива перешло из успокаивающего в отвлекающее. По крайней мере, завтра будет понедельник – Тони сможет остаться в своём офисе после утренних встреч и, возможно, избежать Стива на какое-то время, не возбуждая подозрений. Кстати, говоря о возбуждении… Тони глянул через плечо туда, где сидел Стив и хмурился на бумагу перед собой. Стив начал проводить время в мастерской Тони задолго до того, как они начали спать вместе, но это время значительно увеличилось в количестве за прошлые семь недель. Казалось, что в большинстве случаев, когда Стив рисовал или работал с бумагами, и это совпадало с часами работы в мастерской для Тони, он выбирал приходить к нему. Раньше Тони считал это милым, что Стив хочет быть рядом с ним, даже когда они не обращают друг на друга внимания, но теперь на эту мысль он тоже смотрел в другом свете. Тони выбрал информацию из своего мозга и обработал её под другим углом. Если верить его памяти, после работы они со Стивом в итоге залезали друг другу в штаны примерно в половине случаев, когда Стив проводил время в мастерской. Может быть, даже ближе к 70% случаев, хотя Тони придётся проконсультироваться с Джарвисом, чтобы получить какие-то точные числа, что не представлялось возможным, пока Стив был здесь. Так что: в 55-70% случаев, когда Стив работал или рисовал в мастерской, они занимались сексом в итоге. Из этого можно было сделать вывод, что именно поэтому Стив работал или рисовал здесь. Дело было совсем не в привязанности – дело было в эффективности. Мозг инженера мог это оценить. Если Тони даст Стиву то, чего тот хочет, раньше, а не позже, может, он уйдёт, и Тони сможет сосредоточиться на работе. Уголок его губ дрогнул в улыбке. О, какой же тяготой будет это занятие. Так что Тони взял под контроль своё лицо, нацепил спокойное и соблазнительное выражение и повернулся к Стиву, чтобы… Только чтобы обнаружить, что Стив не просто хмурился, пока рисовал – между его бровей залегла эта небольшая морщинка, которая появлялась, когда Стив по-настоящему на чём-то концентрировался, и он даже высовывал кончик языка изо рта. Тони затопила такая сильная волна нежности, что он чуть не задохнулся. Если бы это произошло только 24 часа назад, он мог бы ласково улыбнуться и просто смотреть на забавное выражение лица Стива долгие минуты. Но теперь Тони пришлось отвернуться, потому что это было слишком. Это было слишком. В голове Тони уже несколько недель раздавался этот тихий, но настойчивый голос, который твердил ты его любишь, но для этого было слишком рано, это было слишком сильно, и Тони терпеливо шикал на него и поджидал более подходящего времени. Но теперь, когда он узнал, что подходящее время никогда не наступит, этот голос вырвался на свободу, и Тони пришлось сесть на стул и отвернуться от Стива, когда он осознал всю серьёзность ситуации. Он был влюблён в Стива Роджерса. Это была любовь. А Стив хотел только тела Тони, он не хотел самого Тони, но Тони увяз слишком глубоко, чтобы что-то с этим сделать. Тони мог бы засмеяться, если бы это не было так чертовски грустно. – Эй, – услышал он голос Стива у себя за спиной. – У тебя там всё нормально? – Превосходно, – ответил Тони, с усилием делая свой голос ровным и уверенным. Может, Стив не купился на тон его голоса, а может, он заметил, как Тони практически упал на стул – какой бы ни была причина, он подошёл к Тони и слегка наклонился, чтобы заглянуть ему в лицо. Прекрасное лицо Стива было нахмуренно, но это больше не было выражением сосредоточенности. – Хм-м, – Стив поднял руку и прижал тыльную сторону ладони ко лбу Тони, что было совершенно глупым и устаревшим способом проверять температуру. – Какой-то ты бледный. Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? – Всё нормально, – успокоил его Тони, и на этот раз улыбка далась ему немного легче. Он убрал руку Стива со своего лба (где его температура была идеально нормальной, спасибо большое) и переплёл их пальцы, прежде чем его мозг успел обработать это решение. – Ты закончил? Стив легонько сжал руку Тони и отпустил, и Тони попытался не чувствовать себя разочарованным из-за этого, но попытка провалилась. Стив быстро подошёл к дивану и затем вернулся со скетчбуком в руках. Тони удивлённо поднял брови: – Серьёзно? Ты мне покажешь? – с восторгом спросил он. Обычно Стив тщательно скрывал свои скетчи от команды, не считая каракуль, которые он черкал на встречах в своём блокноте, чтобы рассмешить Тони. Это дошло до того, что Фьюри рассадил их, словно они были какими-то непослушными школьниками. Эти воспоминания – те, когда Стив рисовал крошечного мультяшного Фьюри, указывающего пальцем на скучающих мультяшных Соколиного Глаза и Чёрную Вдову – эти воспоминания были бесценными. Тони отказывался позволять предыдущим 24-ём часам как-то влиять на них. Стив делал это несколько раз даже до того, как они начали трахаться, даже в те времена, когда они едва ли вообще друг друга выносили. Первый раз, когда Тони подумал, что ему может хоть чуть-чуть понравиться Стив, случился тогда, когда Стив протянул руку и нарисовал явно скучающего и хмурящегося Железного Человека в полном костюме в углу листа бумаги, который Тони нетерпеливо вертел на столе. Эти каракули были драгоценными для Тони, и он всегда сохранял их, если мог, но что касалось того, что Стив рисовал в своём скетчбуке – рисунков, на которые Стив действительно тратил много времени – Тони не было позволено даже бросать на них взгляд. Он видел парочку, когда Стив не успевал спрятать от него страницу (однажды он рисовал и перерисовывал костюм Железного Человека в битве, будто у него не получалось изобразить движение как надо; в другой раз это были горы, в которые они загнали гигантского хамелеона во время битвы). – Он не закончен, – сказал Стив, передавая ему скетчбук. Тони улыбнулся ему и опустил взгляд. Это был рисунок всей команды. Они выглядели так, будто позировали для фотографии, но Тони не помнил такой фотографии, да и Стив работал только по своим воспоминаниям. Они все по большему счёту были в формах и выглядели немного уставшими, но было непонятно, это следствие тренировки или битвы. Соколиный Глаз вертел в руках стрелу и подмигивал Наташе, которая сложила руки на груди и невозмутимо смотрела на него в ответ, никак не реагируя. Тор стоял без молота и плаща, но в остальном на нём было его боевое снаряжение, и он явно над чем-то смеялся, забросив одну руку Брюсу на плечо. Брюс был самим Брюсом, но его волосы растрепались, а одежда помялась, будто он только-только её накинул, недавно вернувшись из Халка в человека. Он массировал переносицу, но тоже улыбался. А в центре и впереди стояли они со Стивом. Тони не мог точно сказать, что Стив до конца уловил свою собственную красоту, но его черты отчётливо отражали его внешность. Его щит был убран за спину, и он находился посреди того, что снимал свои перчатки, но не сводил глаз с Тони и ухмылялся так, будто только что пошутил. Тони на рисунке, похоже, смеялся в ответ, насколько сам Тони мог судить по его позе – он немного отклонялся назад и в бок, откинув голову и обернув руку вокруг руки Стива. И Тони был полностью в костюме Железного Человека. Даже шлем был надет. Тони не знал, как к этому относиться. Лица всех остальных были открыты – даже шлем Стива был снят. Все остальные выглядели так, будто готовили себя к реальной жизни после битвы или тренировки. Никто не носил полной экипировки и вооружения. Но Тони был полностью в своей броне. Небольшая несчастная часть Тони сказала он не хочет тебя рисовать, но он затолкал эту мысль куда подальше и сконцентрировался на остальном рисунке. – Это просто чертовки классно, – сказал он, улыбаясь Стиву. И это не было ложью – рисунок был хорош, и Тони был очень рад, что Стив захотел показать его ему. Это странное чувство из-за костюма могло идти нахер. – Ты обязан что-нибудь с ним сделать. Стив склонил голову: – Например? – Не знаю, отдать в картинную галерею, приклеить на холодильник – другие должны это увидеть, Стив! – настоял он. Стив улыбнулся, смущённо и по-мальчишески: – Оу. Бог ты мой. Эм, я подумаю, может, решусь повесить на холодильник, – пообещал он. Тони беззвучно повторил фразу “бог ты мой”, пока Стив до сих пор смотрел себе под ноги, потому что не хотел, чтобы Стив знал, что он над ним смеётся, но также ничего не мог с этим поделать. Просто иногда Стив был настолько искренним, что у него с трудом получалось воспринимать его всерьёз. (“Стив такой искренний, а ты ничего не воспринимаешь всерьёз” было причиной №26 в списке Тони). – Обязательно, – настоял Тони и убрал волосы с покрасневшего лица Стива, прежде чем успел дать своей руке разрешение двигаться. Ему действительно пора взять над собой контроль. Глаза Стива засияли, и он улыбнулся Тони и наклонился для быстрого поцелуя. Ну. Тони планировал кое-что, прежде чем чуть не свалиться на пол из-за осознания того, что он влюби… прежде чем осознать, что он влюбился в Стива Роджерса. Он планировал соблазнение. Тони положил рисунок на стол рядом с собой, поднялся и поцеловал Стива как следует. Тот легко ему поддался и положил руки на его бёдра, как Тони и ожидал. Тони прикусил нижнюю губу Стива достаточно сильно, чтобы тот рвано вздохнул, затем отстранился, чтобы бросить на него горящий взгляд и опустить его на стул. Стив моргнул на него, его глаза затуманились от поцелуя, что было – ну, довольно неплохим комплиментом, если спросить Тони. В этот раз, когда Тони наклонился, он нежно поцеловал его в челюсть, затем прямо за его ухом, где, как он знал, у Стива очень чувствительное место. Стив снова рвано вздохнул и схватил одной рукой рубашку Тони, чтобы удержать его на месте. Тони снова поцеловал его за ухом, просто чтобы почувствовать эту реакцию, и затем провёл губами выше и прошептал ему прямо на ухо, низко, и мягко, и сладко: – Сейчас я тебе отсосу. Стив кивнул: – Да, – сказал он, наблюдая за Тони расширяющимися зрачками, пока тот опускался на колени. – Да, ладно. *** Позже этим вечером Тони затащили в гостиную, потому что Тор хотел посмотреть Золушку. – Клинт сказал мне, что это мидгардская классика! – воскликнул Тор, потому что Тор только и умел, что восклицать. Самые Могучие Герои Земли собирались вместе, чтобы посмотреть фильмы и сериалы, практически на постоянной основе в башне мстителей (прежде башне Старка). Не то чтобы они это планировали, и Тони было даже удивительно думать, что у одних из самых сильных людей на Земле были свои любимые места перед телевизором, но он совсем не жаловался. Место Тони находилось строго рядом со Стивом с самого начала этой традиции, даже в те времена, когда они ещё ходили друг вокруг друга на цыпочках. Тони утверждал, что ему нравится именно это место именно на этом диване из-за доступа к телевизору, но он был практически полностью уверен, что его просто привлекало место рядом со Стивом. И с течением времени всё переросло из того, что они сидели так далеко друг от друга, как это было возможно, до того, что они начали сидеть чуть ближе необходимого, и закончилось тем, что явно можно было назвать лишь обнимашками (и, следовательно, за это их безжалостно дразнили члены их команды). Раньше Тони думал да к чёрту их, если они считают нас тошнотворными – мы счастливы. Теперь Тони более осторожно относился к местам перед телевизором. Бросался ли он на Стива, когда они садились смотреть фильм с командой? Он был вполне уверен, что бросался. Если память его не подводила, с начала их отношений – в смысле, с того момента, как они начали трахаться – Тони практически переехал в личное пространство Стива и предположил, что тот приглашал его одним движением, когда забрасывал руку ему на плечо и придвигал к себе ближе. Но сам факт того, что Стив мирился с этим, не значил, что он хотел этого. В конце концов, Стив ведь не хотел его. Очевидно, он хотел блондинку по имени Шэрон. Тони спрятал эту мысль где-то глубоко и запер её на замок. Он отказывался думать о том, как Стив пойдёт на свидание, потому что в тех водах таилось безумие. Ему ещё повезло, что свидание Стива назначено только на несколько дней позже, так что у Тони будет время как следует подготовиться. В настоящий момент он мог спокойно игнорировать этот факт. Когда Стив сел на диван рядом с ним, Тони не поступил как обычно и не придвинулся ближе к нему. Вместо этого он продолжил сидеть, выпрямив спину, пока Стив не бросил на него недоумевающий взгляд. – Иди сюда, – настоял Стив, приподнял руку, и Тони – с радостным облегчением – прижался к нему. Они устроились поудобней, и Тони увидел, что Клинт шутливо имитирует приступ рвоты перед Брюсом, который только улыбнулся в ответ и закатил глаза. И ты, Брут? Когда Золушка началась, Тони не мог оторвать взгляда от Брюса, а затем и от всей остальной команды. Они все сидели на своих обычных местах – Брюс с Тором на другом диване, Клинт в кресле-мешке, который нашёл бог знает где, а Наташа на полу, прислонившись спиной к дивану рядом со Стивом. И они все знали, что они со Стивом просто… ну, как бы Стив это назвал? “Развлекаются”, наверное? “Развлекаются” хорошее слово. Это звучит более похоже на Стива, чем “секс по дружбе” или “друзья для секса”. Команда знала, что они просто спят друг с другом, и они наверняка считали это странным, что Тони ведёт себя как осьминог, когда они смотрят фильмы. Они наверняка считали, что Тони знает об этом, и просто решили, что у него отсутствует понятие личного пространства. Это звучало правильно. У Тони ведь правда отсутствует понятие личного пространства. Разве что существовала ещё и проблема с Наташей. Тони перевёл на неё взгляд и наблюдал, как та взяла горсть попкорна, не отводя взгляд от экрана. Тони был практически уверен, что Наташа знала, что происходит в его голове. Она всегда знала. Когда Тони решил бросил пить после взрывного расставания с Пеппер, он не прикасался к алкоголю едва ли полдня, а Наташа уже это прокомментировала. Когда наступила годовщина смерти Оби, Наташа хмурилась на него весь завтрак, а затем подошла к нему через час, очевидно, погуглив, что это был за день. Конечно, была вероятность, что даже Наташа недооценила глупость Тони. Но это было маловероятно. Через секунду Наташа оглянулась и посмотрела Тони в глаза. Она слегка подняла бровь в вопросительном жесте, и Тони отвернулся. Наташа знала, но она не просветила Тони. Может быть, она думала, что Тони нужно понять всё самому. Может, ей просто было плевать. Стив провёл рукой вниз по его руке и снова вверх успокаивающим жестом, и только тогда Тони заметил, что напрягся. Он заставил свои мышцы расслабиться. *** Следующим утром Наташа сидела на кухне, когда Тони зашёл с заспанными глазами, проведя ночь на диване в своей мастерской. – Доброе утро, – сказала Наташа, пялясь на него из-за своей кружки чая. – Ты, что, работал всю ночь? Видите, Тони оказался прав. Она лишь один раз глянула на Тони и поняла, что он не спал сегодня в своей кровати. Сегодня Тони снова ушёл из спальни, когда Стив уснул, чтобы дать ему личного пространства и позволить проснуться одному. – Мм-хм, – утвердительно ответил Тони, решив, что если он соврёт через мычание, это будет сложнее определить. – Стив уже проходил? – Он скоро вернётся с пробежки, – ответила Наташа. Она молчала, пока Тони наливал себе кофе, и продолжила молчать, пока он делал первый глоток. Когда Тони начал чувствовать себя менее угрюмым, он оглядел комнату и осознал, что Стив в самом деле повесил свой рисунок на холодильник. Тони улыбнулся и подошёл ближе, наслаждаясь красотой рисунка и усиленно игнорируя ту часть, где был нарисован он. Ну, или ту часть, где был нарисован его костюм. – Это просто шикарно, да? – спросил он Наташу. – Стив так хорошо улавливает выражения наших лиц. Наташа промычала в ответ: – Он даже умудрился идеально передать тебя, хоть ты и в броне. Холод пробежал по телу Тони, но он быстро взял себя в руки: – Это точно, – сказал он, принуждая уголки своих губ продолжать улыбаться. – В общем. Мне нужно возвращаться к работе. Если он подготовится и ускользнёт достаточно быстро, он может даже не встретиться со Стивом. Это было бы здорово. И после этого он сможет остаться в своём офисе так долго, как ему будет нужно. Когда Тони уже рукой мог дотянуться до своего побега, Наташа подала голос: – Тони, – позвала она, из-за чего он остановился в дверном проёме. Она подождала достаточно времени, чтобы Тони повернулся и посмотрел на неё. Она пялилась на него своим жутким андроидным лицом. Из-за этого Тони всегда казалось, будто она смотрит прямо в его душу. – Да? – спросил Тони, внимательно следя за тем, чтобы тон его голоса оставался лёгким. Наташа моргнула, и какая-то часть пугающего равнодушия сменилась намёком на беспокойство. – Что-то случилось? – осторожным тоном спросила она, как будто не знала, на какую территорию ступает. А. Тони уставился на неё в ответ, осознав, что Наташа могла понять, что случилось. Наташа знала, что он теперь знает. Почему ты не сказала мне раньше, хотел сказать он. Почему ты меня не предупредила об этом? Но она не нанималась играть роль взрослого человека за него, просто потому что Тони не мог взять её на себя. Так что он подобрал последние ошмётки своей гордости, улыбнулся своей улыбкой на камеру и ответил: – Понятия не имею, о чём ты говоришь, дорогуша. И после этого, пусть ему и было стыдно это признавать, он сбежал.