Regen

      Возможно, Цзинъи считал, что бесчисленное количество ступеней смутит или напугает капризного чужака, но Его Высочество уже много лет жил в Башне Золотого Карпа, парадная лестница которой едва ли уступала по высоте этой. Принц без колебаний зашагал в нужную сторону, стараясь не думать о том, что же его ждёт на самом верху. Сердце всё равно билось быстрее обычного.       Дышалось здесь просто необыкновенно: теперь Цзинь Лин больше не считал выражение «пить воздух» какой-то поэтической глупостью, ведь он именно что пил его, вкушал нежнейшие ароматы чистоты и природы словно редчайшее лакомство, вдыхал долго и с упоением, выдыхал чуть быстрее, желая поскорее вновь втянуть в себя эти драгоценные запахи.       Которые так отличались от всего того, что он знал. Кожа на затылке онемела, а по спине пробежал холодок. Его Высочество с ужасом обнаружил, что так легко забыл, где он находился, и что за тварь непринуждённо шагала рядом с ним. Забыл, что оставалось за его спиной. Что лежало неподъёмным грузом ответственности.       – Чего это ты больше по сторонам не пялишься, юная госпожа? – ехидно бросил Цзинъи; Жулань обнаружил, что они уже преодолели не меньше пары десятков ступеней.       – Тебе какое дело? – грубовато ответил принц.       – Интересно, – беззаботно отозвался лесной дух. – Ты так внимательно осматривал окрестности, пока мы ехали, а теперь уставился под ноги. Неужели здесь нет совсем ничего достойного внимания?       – Отвяжись, – цыкнул Цзинь Лин.       – Ладно-ладно, забудь, – Цзинъи, наверное, активно жестикулировал, но Его Высочество не удостоил нечисть взглядом. – Мы идём в резиденцию клана Гусу Лань, и там есть куча правил, которые нельзя нарушать никому, даже самим небожителям.       Он, наверное, ждал вопроса, возмущений или какой-то ещё реакции, но его просто проигнорировали.       – Ты слышишь, принцесса? – дух попытался ткнуть спутника пальцем в плечо, но принц увернулся. – В Облачных Глубинах запрещено шуметь, бегать, сражаться, быть неопрятно одетым… ты слушаешь вообще?       Жулань решил, что проще один раз мрачно угукнуть, чем потом отбиваться от новых попыток привлечь внимание: вспомнилась поразительная ловкость этого нечеловеческого существа.       – Кстати, гостям приводить животных тоже запрещено, – продолжил Цзинъи. – Фея, мне очень-очень жаль, прости, пожалуйста, не я придумываю правила!       – Как это – запрещено? – Его Высочество остановился как вкопанный и сжал кулаки. – Без Феи я никуда не пойду, понятно?       – Я знаю, что тебе это не нравится, – закатил глаза лесной обитатель и дёрнул себя за чёлку. – Но ничего не могу с этим сделать. Даже младшим адептам запрещено заводить животных. Без причины заводить животных запрещено даже самому главе. Этим правилам несколько столетий, и…       – Мне плевать, – огрызнулся Цзинь Лин, присев на ступеньке и схватившись за ошейник любимицы. – Либо мы идём вместе, либо ты возвращаешь нас назад, понял?       Нечисть с непередаваемо раздражённым лицом отвернулась и громко свистнула. Из растущих вокруг лестницы кустов выпорхнула крупная чёрная птица и ловко уселась на плечо юноши в белом. Тот ей что-то прошептал, потом тихо-тихо присвистнул, что-то добавил – и ворон сорвался с места и устремился вперёд.       – Это что сейчас было? – Его Высочество положил ладонь на Суйхуа.       – Послание, – нехотя бросил дух. – Я попросил этого ворона передать Цзэу-цзюню, что правитель Ланьлина явился, но входить в Облачные Глубины без своей собаки отказывается. К тому времени, как поднимемся, он решит, что с вами делать.       – Надо же, – скривил губы Его Высочество, – ты вспомнил, что я – правитель.       – Да, это было трудно, но я старался, – едко ответил Цзинъи, продолжая свой путь наверх. – У нас, знаешь ли, правители обычно – скромные и мудрые господа, так что сразу я и не понял.       – Да тебя высечь надо! – моментально вспылил оскорблённый Цзинь Лин. – Знаешь, что сделал бы с тобой мой дядя…       – Полагаю, он сделал бы со мной не больше, чем сумела сделать его принцесса, – снова поддел нахал, даже не оборачиваясь.       – Как ты смеешь! – выкрикнул Жулань, выхватывая из-за пояса парализующий талисман. – Я – Сын Неба! Уже через пару месяцев официально взойду на трон!       – Если от злости не лопнешь, – хихикнула лесная нечисть.       Принц резко взмахнул рукой, вкладывая в бросок все силы; талисман устремился к закутанной в лёгкие белоснежные одежды твари впереди, но та, даже не вздрогнув, ловко перехватила его на лету.       – Неплохо, – тоном знатока произнёс Цзинъи, разглядывая киноварные линии. – Но могло быть лучше. Обратись к Цзэу-цзюню, может, он…       – Не буду я ни к кому из вас обращаться! – взбесился Жулань, швыряя ещё один талисман и даже не глядя, что на нём начертано.       – Уже обратился, – довольно напомнило существо, снова поймав летящий в него жёлтый прямоугольник.       – Да как ты это делаешь, ты… – задохнулся от унижения принц.       – Очень просто. Я тебя научу, – лесной дух повернулся и продолжил шагать по каменным ступеням спиной вперёд. – Если попросишь.       От бессилия Его Высочество едва не закричал во весь голос. Никогда ещё не было такого, чтобы он не мог сделать с неприятной ситуацией ровным счётом ничего. Что бы он ни сказал, этот негодяй всегда находил, что ответить. Побить его возможным не представлялось. Наказать иным образом – тоже; Цзинь Лину с самого начала чётко давали понять, что здесь у него власти нет. И, что самое ужасное, этот мерзкий нахал в белых тряпках абсолютно и ни капельки его не боялся и не уважал; более того – даже не пытался делать вид. Его Высочество шагал вверх по лестнице и всё никак не мог смириться с тем, что в этот раз придётся молча глотать любую обиду и сносить все оскорбления – здесь даже не было дяди, который явился бы в самый подходящий момент, чтобы разогнать всех Цзыдянем.       – Да ты так не переживай, – посоветовал дух. – Искажение ци ещё заработаешь. Разве не печально в твоём-то возрасте скончаться от такого?       Только теперь Жулань осознал всю ценность совета старых учителей по поводу молчания: иногда слова и впрямь не способны ничем помочь. Приходилось считать ступени под ногами, контролировать дыхание и повторять про себя раз за разом: это испытание. Он должен быть сильным. Он должен это вынести. Ради Ланьлина, но в первую очередь – ради себя самого. В конце концов, хороший правитель не только искусен в бою, но ещё и мудр и рассудителен. За непочтение этим тварям воздастся сполна, когда он вернёт процветание в свои земли и взойдёт на престол.       Лестница всё не кончалась. Полдень минул уже давно, и солнце начинало медленно клониться к заснеженным пикам гор на западе. Когда они вышли из тени ущелья, Его Высочество отметил про себя, что, несмотря на безоблачное небо, он не сходил с ума от жары: видимо, они поднялись достаточно, чтобы ощутить слабые отголоски вечной зимы, господствующей на вершинах. Ноги гудели от неудобной поездки и долгой ходьбы, но жаловаться принц не собирался. Нет, он просто молча выудил из своих запасов булочку, намереваясь перекусить, и продолжал шагать наверх.       – Эй, а что за начинка? – поинтересовался Цзинъи; с неприязнью Цзинь Лин заметил, что тот дышит ровно и совершенно не устал от подъёма.       – Мясо, – неохотно бросил принц и впился в мягкое нежное тесто зубами.       – Дашь попробовать? – безо всякого стеснения попросил лесной дух и, пошарив за пазухой, извлёк плоскую белую флягу. – А я тебя угощу холодным чаем с горными ягодами. Мой друг делает самые вкусные напитки на свете, я вызнал этот рецепт у него.       – Так уж и самые? – скептически хмыкнул принц, вспоминая поражающее воображение разнообразие драгоценных сортов чая, которые может позволить себе будущий император.       – А ты попробуй и скажи мне, – соблазняла нечисть, протягивая сосуд. – Это, конечно, я сам сегодня утром сделал, но учитель-то у меня – мастер этого дела! Жить без его чая – что без солнечного света!       Цзинь Лин хмыкнул и хотел было отказаться, сославшись на очевидную причину, но проводник словно прочитал его мысли:       – Не бойся, не отравлю, – он вынул пробку, отпил и вытер горлышко. – Даже думать нечего, попробуй.       Природное любопытство всё-таки пересилило осторожность и гордость, и Жулань с некоторой опаской взял из бледных рук Цзинъи флягу и, не останавливаясь, поднёс её к губам и наклонил самую малость, позволив лишь паре капель попасть на язык. Напиток был прохладным, с ярким вкусом ягод и приятной кислинкой; распробовав, Его Высочество не удержался и сделал большой глоток, после чего вернул сосуд хозяину и полез в рукав за ещё одной булочкой; в первом мешочке она оказалась последней.       – Ну, что скажешь? – с озорной улыбкой поинтересовался дух.       – Сносно, – соврал принц, притворно кривя губы и отдавая выпечку.       Сколько напитков он за свою жизнь перепробовал – не счесть. Чего в них только не добавляли торговцы и мастера, желая удивить богатых и искушённых покупателей: где-то на кухне даже был небольшой кулёк чая с травами с далёкого севера и крупинками чистейшего золота. А вот с чем-то совершенно обыкновенным и незатейливым Жулань познакомился впервые: наверняка в этом рецепте не было ничего хитрого, но именно эта простота делала вкус незабываемым и каким-то тёплым и домашним, уютным и радующим сердце.       – Вот видишь, а ты не хотел, – рассмеялся Цзинъи, и, слушая этот искренний беззастенчивый смех, Его Высочество на секунду позабыл о своей неприязни.       Тем страшнее был следующий момент, когда он вновь напомнил себе, где он, с кем он, и ради чего он пришёл сюда. Здесь, в южных горах, всё было мирным, тихим и очень красивым – словно исполнившаяся мечта. И всё же было в этой идеальности что-то неестественное и неправильное, что-то такое, что снова прогнало табун мурашек по спине Жуланя. Он огляделся по сторонам, окидывая взглядом великолепные пейзажи этих мест, но его глаз так и не нашёл, за что зацепиться, так и не выцепил чего-то, что разрушило бы иллюзию благоденствия и покоя – и от этого вновь поднялся и усилился затаившийся в глубине души страх перед чем-то неизвестным, но невероятно могущественным.       – Ох, вот это да, – снова бесцеремонно вернули Его Высочество в реальность. – Тесто просто волшебное. И начинка!       – На императорской кухне чего попало не готовят, – буркнул Цзинь Лин.       – У нас еда с мясом – редкость, – принялся зачем-то рассказывать Цзинъи, продолжая наслаждаться угощением и размахивая свободной рукой, словно пытаясь подкрепить жестами свои слова. – В Облачных Глубинах запрещено отнимать любую жизнь, даже у насекомого. А жители Гусу не слишком-то любят охотиться, потому что мы все совершенствуемся через единение со всем, что в Лесу дышит – от червей и до самых больших деревьев. И если плоды можно забрать, не отнимая жизни, то мясо… сам понимаешь.       – И как же ты ешь тогда мясное? – безразлично спросил принц.       – Я стараюсь не думать о том, как это сделано, – юноша пожал плечами. – Лично я ничью жизнь ради этой булочки не отнимал и не просил об этом, а раз уж это сделал кто-то другой – мой отказ ничего не изменит.       – Ловко, – презрительно покривился Жулань. – Хотя и понятно, чего ты так хитришь: жизнь без мяса – это не жизнь.       – Именно поэтому я и люблю ездить в Цинхэ, – согласился с последним Цзинъи. – Клан Не несколько отличается от нас, их методы совершенствования больше связаны с землёй, водой, камнями и воздухом – в общем, с тем, что не дышит. Так что у них нет никаких предубеждений по поводу охоты, а Лес совсем не против того, чтоб его дети ели честно добытое мясо. Ещё чаю?       Принц показательно скривился, но флягу почему-то принял. Отправив в рот остатки быстрого перекуса, Жулань запил его по-прежнему невероятно вкусным напитком.       – И зачем ты мне всё это рассказываешь? – поинтересовался он.       – А просто так, – подёргал себя за чёлку проводник. – У тебя явно неправильное представление о Лесе и о его духах. Может, если получше разберёшься что к чему, то поймёшь, что всё совсем не так ужасно, как ты думаешь.       – Хочешь сказать, младенцев вы тут не едите? – брякнул, не подумав, Его Высочество, а природный дух согнулся пополам от хохота.       – Каждый день едим, юная госпожа, – выдавил он, держась за живот и едва карабкаясь вверх по ступеням. – На завтрак, обед и ужин, жареными или варёными, но лучше всего – сырыми и без специй. Чушь это всё.       Цзинь Лина тоже разбирал смех, но он старательно держал его в себе, не позволяя этому чудаку в белом увидеть своё веселье. Ему вдруг стало очень, очень стыдно за то, что он так легко общался с легендарной жутью из южных лесов – с его естественным, если подумать, врагом. Его Высочеству приходилось раз за разом повторять себе: они не друзья и не товарищи, и ему никогда и ни за что не должен ни капельки нравиться этот лесной дух, равно как и все его сородичи. Это попросту неприемлемо и неслыханно – будущий правитель и Верховный Заклинатель не может забыть о своём долге перед своим народом и спутаться с какими-нибудь тварями.       – Тем временем почти пришли, – Цзинъи кивнул в ту сторону, куда они так упорно двигались. – Смотри, уже и ворота видны.       Проводник Его Высочества с озабоченным лицом осмотрел свои одежды, разгладил несуществующие складки и ощупал белую ленту с узором из облаков, охватывающую его нефритовый лоб.       – Цзэу-цзюнь, конечно, милосердный и великодушный господин, но за нарушение правил наказывает без колебаний и по всей строгости, – пробормотал он, и в голосе проскользнули нотки чего-то, что удивительно походило на обиду. – Сложи плащ поаккуратнее, очень тебя прошу, не могу я тебя такого неопрятного в Облачные Глубины привести.       Жулань намеревался бросить какую-нибудь гадость в ответ, но передумал, быстро придя к мысли о том, что будущий правитель Ланьлина должен выглядеть наилучшим образом. В конце концов, не босяк же он какой-нибудь. Его Высочество послушно оправил все слои ткани на себе, начиная с плотно запахнутого ворота нижних одежд и заканчивая простым тёмным плащом за спиной.       В этот момент на плечо Цзинъи приземлился крупный ворон и от души каркнул, обращая на себя внимание. Когда дух повернул голову и дал понять, что слушает, птица принялась издавать тихие звуки, словно нашёптывала на ухо. Брови лесного жителя удивлённо поползли вверх, он сосредоточенно кивнул, и посыльный взмыл в небо и исчез среди невысоких деревьев и скал.       – Учитель не пустит в главную часть резиденции, но Цзэу-цзюнь убедил его позволить Фее пройти до отведённых юной госпоже покоев и оставаться там при условии, что весь уход за ней возьмёшь на себя ты, – озадаченно озвучил послание Цзинъи. – Не припомню, чтоб кому-то раньше делали послабление.       – Может, потому что раньше сюда не являлся Его Императорское Высочество? – высокомерно хмыкнул Жулань, победно косясь на Фею.       – Лянфан-цзунь у нас бывал, – внезапно возразил дух. – И в стенах Облачных Глубин он следовал всем правилам неукоснительно.       – Дядя? – Цзинь Лин ошеломлённо остановился, и спустя секунду его внутренности обожгла ярость. – Да быть не может! Не знаю, откуда тебе известен его титул, но уверен, что ты всё врёшь. Он не мог…       – У Лянфан-цзуня были пропуска, позволяющие миновать барьер снаружи и пройти через защиту Облачных Глубин, – уверенно покачал головой Цзинъи. – Он приходил к Цзэу-цзюню примерно раз в месяц, всегда один и в простых одеждах. Оставался на пару дней и потом уходил.       – Хватит морочить мне голову! – Жулань отпрыгнул и схватился за рукоять Суйхуа.       С самого начала он подозревал, что что-то здесь нечисто, и вот, пожалуйста – лесная тварь пытается убедить его в том, что его почивший царственный дядюшка водился с южной нечистью! Надо же, этот нахал в белом казался вполне разумным существом, но теперь стало совершенно очевидно, что либо он совсем потерял стыд, либо был бездумным болванчиком, имеющим лишь одну задачу: обморочить и затащить как можно дальше в свою чащу. Во второе перепуганному и взвинченному молодому принцу поверить было гораздо легче.       – Опять, – устало закатила глаза тварь. – Тебе не надоело ещё впустую оружием махать?       – Я не знаю, что ты такое, – прорычал Жулань, вынимая лезвие из ножен, – но обманывать себя и дальше я не позволю!       Существо в белом развернулось и сделало несколько решительных шагов вниз.       – Идём, – позвало оно. – Отведу тебя назад, вышвырну за барьер, а потом иди куда хочешь и не мотай мне больше нервы.       – Откуда мне знать, куда ты меня заведёшь? – подозрительно бросил Цзинь Лин, принимая защитную стойку и косясь на расслабленно обнюхивающую что-то на ступеньке собаку. – Не знаю, как ты обманул Фею, но…       – Но ты-то разгадал мои злодейские замыслы, да-да, – раздражённо дёрнул свою чёлку обманщик в белом. – Все вокруг – мусор и грязь, и один ты тут такой святой и непревзойдённый, я это уже понял. Ты идёшь уже куда-нибудь?       – Ты меня не надуешь, – опасно сощурился Его Высочество. – Ты повернул назад, чтобы заставить меня возразить, так? Чтобы я сам пошёл туда, куда нужно тебе.       – Нет, это тебе нужно туда, – повысила голос нечисть, тыча пальцем в виднеющуюся впереди верхушку ворот. – Мне, если хочешь знать, нужно сбросить пляски вокруг капризной принцессы на кого-нибудь другого и пойти домой. Мне что, заняться нечем больше? Хотел бы куда-нибудь утащить – давно силой утащил бы!       – О, ну так попробуй! – гневно выпалил Цзинь Лин, приподнимая оружие.       На что он рассчитывал – сам не знал. Наверное, хотел, чтобы вся эта непонятная и неприятная ситуация уже как-то разрешилась, к чему-то пришла, а скопившееся внутри напряжение нашло выход. Лесной дух воспринял последние слова как руководство к действию. Парой широких шагов он поравнялся с принцем, ловко пригнулся, увернувшись от режущего удара мечом, а в следующий миг налетел, так и не распрямившись, на Его Высочество, врезавшись в его живот. На секунду Жулань потерял связь с закружившейся вокруг него реальностью, а потом обнаружил, что его ноги оторвали от земли, и теперь он висит, согнувшись пополам, на плече проклятого Лань Цзинъи, а тот, преспокойно подбирая с земли упавший Суйхуа, выпрямляет спину и расправляет плечи, будто и не держит на себе уже почти совсем взрослого мужчину.       – И куда тебя тащить, принцесса? – насмешливо и как-то недобро усмехнулся дух.       Его рука крепко схватила Его Высочество за ноги повыше колен и жёстко зафиксировала на месте. Между его грудью и спиной наглеца оказались ножны меча последнего, больно давя на те места, где кость была близко к коже. От такой хамской бесцеремонности, от такого бесстыдного прикосновения, от противного тона, которым с ним разговаривали, а главное – от бессилия Цзинь Лин едва не расплакался. Он чувствовал, как горят лицо, уши и шея, и как кровь приливает к обращённой к земле голове. Его огромная гордость, великолепные волосы, на уход за которыми принц тратил столько времени, сил и средств, мотнулись по не слишком-то чистым ступеням, по которым ступали ноги бесчисленного множества лесных тварей.       – Что ты себе позволяешь?! – взревел не своим голосом Жулань, подхватив метущую по лестнице шевелюру и принявшись сучить что есть сил ногами и колотить свободной рукой по чём попало. – Отпусти! Сейчас же!       – А то что? – невыносимый Цзинъи даже плечами не повёл, будто на него не обрушивался град хаотичных ударов. – Принцесса пожалуется дяде?       Его Высочество не ответил и лишь продолжил тщетные попытки освободиться. Он бился, ругался, звал Фею, но та лишь беспокойно прыгала вокруг, будто не понимая причины такого расстройства хозяина.       – Замолчи уже, – дух перехватил ноги отчаянно сопротивляющегося человека покрепче. – Отнесу тебя к Цзэу-цзюню, вот пусть он с тобой и разбирается.       И он и правда пошёл наверх, преодолевая последние несколько десятков ступеней. Цзинь Лин обзывал его последними словами, поносил как только мог, бил везде, докуда сумел дотянуться, сам больно ударялся грудью о твёрдые ножны, но к его ужасу ничто не могло остановить проклятую лесную тварь.       – Что это у тебя, Цзинъи? – послышался спустя какое-то время звучный незнакомый голос, и принц напряжённо замер.       – Да вот, изловил тут очень занимательного молодого господина, – полушутя ответил дух. – Вернее сказать, госпожу. Несу Цзэу-цзюню. Собака с нами.       – О госте с собакой нас предупреждали, – прозвучал ещё один голос, весёлый и звонкий. – Что-то грубо ты с ним, не слишком ли?       – Он меня по дороге тысячу раз попытался вот этим проткнуть, – фыркнул Цзинъи, явно показывая двоим другим Суйхуа. – Так безопаснее для нас обоих.       – Знаешь, куда нести? – спросил первый из незнакомцев.       Цзинь Лин выругался и попытался разглядеть хоть что-то, но увидел только подолы лёгких белоснежных одежд да носки сапог в цвет.       – В самый западный из гостевых домов, – отозвался дух, не обращая внимания на брыкающуюся ношу.       – Цзэу-цзюнь к нему сам придёт, – добавил звучный голос.       – Цзинъи, точно необходимо нести его? Как-то это неправильно, – с сомнением протянул второй, тот, что звонкий.       – Он сам сказал – «попробуй». Я и попробовал, – Жуланя в очередной раз поудобнее перехватили за ноги. – Что не так?       – Иди уже, – закончил беседу первый, и одна пара ног сделала шаг в сторону.       Его Высочество притих и насторожённо замер, когда старые каменные ступени перед его обращённым к земле лицом сменились на аккуратно вымощенную чистую дорожку. Он понятия не имел, где оказался и куда его тащат, но сердце колотилось как бешеное, в ушах шумело, а руки с вспотевшими от нервов ладонями мелко подрагивали. Фея спокойно шла рядом и смотрела будто бы уверенно и спокойно. Представить, как вся эта картина выглядела со стороны, Жулань не решался.       – Может, поставишь меня уже на землю? – насколько мог сдержанно проговорил принц; те места, где его держали за ноги, словно огнём жгло.       – Ты меня снова поколотить попытаешься, – с напускной обидой ответили ему. – В Облачных Глубинах драки запрещены.       – Не попытаюсь, – соврал Его Высочество.       – И почему я тебе не верю? – вздохнула нечисть, не прекращая шагать.       – Да отпусти же, неумный! – зашипел Цзинь Лин и попытался пнуть лесного духа.       – Вот видишь, ты даже так меня бьёшь, – продолжил вздыхать мерзкий Цзинъи.       – Потому что ты меня тащишь как мешок редиса! – возмутился принц.       – Ты сам разрешил, – довольно ответил наглец, снова перехватывая ноги наследника престола. – Мы почти на месте, хватит крутиться.       Его Высочество ещё пару раз трепыхнулся для приличия, а после обречённо сложил руки на груди, чтобы защититься от больно упирающихся ножен и затих, всем своим видом излучая недовольство. Цзинъи вскоре поднялся по ступеням из тёмного дерева и внёс принца на крытую веранду; по одной стороне шли светлые стены, по другой – простое, но аккуратное ограждение, за которым виднелась зелень.       Веранда оказалась длинной – Жулань честно пытался считать шаги, но после трёх десятков сбился. Фея весело цокотала когтями по полу и следовала за попавшим в неловкую ситуацию хозяином неотступно, но помогать явно не намеревалась.       Когда Цзинь Лина снова перевернули в естественное для человека положение, усадив на деревянные перила, мир вокруг неистово завертелся, и Его Высочество едва не опрокинулся вниз; если бы не твёрдая рука Цзинъи, то лежать бы ему со свёрнутой шеей. Голова кружилась, перед глазами плясали пёстрые пятна. Мутило. Ноги в тех местах, где их касалась чужая бесцеремонная ладонь, словно горели.       – Какие мы нежные, – едва расслышал принц сквозь шум в ушах.       Едва он немного пришёл в себя, его тут же сдёрнули с перил и протащили за руку через открытую дверь напротив.       – Да не трогай ты меня, – Жулань возмущённо вырвался и спрятал вспотевшие ладони в широких рукавах. – Никогда не смей ко мне прикасаться, слышишь?       – Что ты так нервничаешь? – покосился на него Цзинъи, но руки теперь держал при себе. – Я же тебя не бью, так чего шуметь?       – Не. Трогай, – Цзинь Лин, глядя исподлобья в светлое лицо напротив, почувствовал, как щёки и уши опаляет жаром.       – Ладно-ладно, не буду, – дух озадаченно дёрнул себя за чёлку. – Пришли, юная госпожа. Если выйдет так, что ты задержишься, то жить будешь здесь. Фея тоже – но ей выходить запрещено.       – Ты ничего мне вернуть не хочешь? – Жулань сложил руки на груди, пытаясь изобразить холодное и высокомерное выражение лица.       – Что вернуть? – Цзинъи замотал головой и пару раз переступил с ноги на ногу, прежде чем его взгляд упал на Суйхуа, который он так и не отдал назад хозяину. – Ну уж нет. Ещё на Цзэу-цзюня набросишься. Вот поговорите – тогда и получишь обратно.       – Ты! – уже в который раз за этот долгий день вспыхнул Его Высочество. – Как ты смеешь отбирать у заклинателя его меч? Это неслыханно!       – Ну я же нечисть, – с ядовитой улыбкой припомнил принцу его же слова дух. – Страшный-страшный враг, который только и думает, как бы тебе насолить. Вот и меч отнял.       – Прекрати! – Цзинь Лин едва не топнул ногой, как делал в детстве, но вовремя спохватился.       Юноша в белом только рассмеялся ему в лицо: расслабленный и непринуждённый, он лихо закинул длинное лезвие на своё плечо и дёрнул головой, чтобы смахнуть длинную чёлку с глаз. Через мгновение, однако, он моментально сменил позу, вытянувшись и расправив плечи.       – Если я не ошибаюсь, ты держишь в руках Суйхуа, – раздался за спиной Жуланя приятный бархатный голос.       Принц резко развернулся на месте, открыв рот, чтобы выпалить что-нибудь резкое, но так и застыл, не издав ни единого звука. Совсем недавно Лань Цзинъи показался ему нечеловечески красивым, но рядом с вошедшим он смотрелся, пожалуй, весьма обыкновенным. Мужчина, стоявший в дверях, выглядел так, будто все мыслимые божества мира сошлись в один день вместе, чтобы создать прелестнейшее существо на свете.       – Цзэу-цзюнь! – несносный проводник Его Высочества немедленно словно обратился в податливый шёлк и склонился почтительно и грациозно.       Так это и был тот самый Лань Сичень, с которым Цзинь Лин должен был встретиться. Принц осмотрел его с головы до ног придирчивым цепким взглядом; первая оторопь слегка ослабла, чтобы спустя пару вдохов сковать снова. В Ланьлине было много людей более чем симпатичной наружности. Тот же регент Цзян считался очень, очень привлекательным мужчиной, и только по причине весьма сложного и специфичного характера ему посвящали стихи не так часто, как могли бы. Но теперь Жулань увидел господина гораздо более прекрасного – и притом совершенно отличного от всего ему знакомого. Весь облик главы Лань дышал скромной простотой и сдержанным благородством: белоснежные с небесно-голубым одежды не были вычурными, пара подвесок и светлые ножны на поясе не изобиловали громоздкими пафосными деталями, высокая серебряная заколка в блестящих волосах была столь изящной, что казалась хрупкой, точно первый лёд. Роста он был хоть и высокого, но всё же вполне человеческого – но казался при этом гигантским, заполняющим каждый крошечный уголок пространства, великим и недостижимым, и даже местная ци его словно обнимала, извивалась вокруг него, шла рябью в чистейшем благоговении. Выражение совершенного бледного лица было мягким, в уголках тонких губ пряталась лёгкая приятная улыбка, а тёмные глаза лучились добротой. Лоб главного из духов проклятого леса пересекала лента с плывущими облаками – такая же, как и у его подчинённого. В красивой руке с длинными пальцами он держал простую серебристо-белую бамбуковую флейту; Его Высочество не мог похвастаться обширными познаниями в музыкальных инструментах, но, похоже, это была сяо – благороднейшая из всех флейт.       В животе Жуланя свернулся ледяной узел, и он едва не потерял сознание от внезапно пронзившего его страха.       – Раньше он принадлежал молодому господину Цзинь, Цзинь Цзысюаню, не так ли? – спокойно продолжил Лань Сичень, и по спине Его Высочества побежал холодок.       – Это был мой отец, – едва выдавил юноша, вцепившись изнутри в свои рукава, и нервно прикусил изнутри щёку.       – Цзинъи, верни молодому господину Цзинь его меч, – мягко произнёс глава.       Это прозвучало как ненавязчивая просьба, но растерявший всю наглость дух немедленно протянул оружие двумя руками – почтительным, почти торжественным жестом. Цзинь Лин вернул Суйхуа в ножны и замер в ожидании развития событий, не решаясь даже вздохнуть.       – Приветствую молодого господина Цзинь в Облачных Глубинах, – Лань Сичень слегка опустил подбородок.       В любой другой ситуации Жулань устроил бы скандал из-за того, что к нему, наследнику престола, обращались как к любому самому заурядному мальчишке. Но под этим спокойным взглядом добрых глаз его спина сама собой согнулась в неловком неглубоком поклоне, а мелко дрожащие ладони соединились перед грудью. Стоя перед этим существом он чувствовал себя ничтожно маленьким и слабым, и, хоть оно пока ещё не успело толком ничего сказать или сделать, Его Высочество уже был перепуган и обездвижен.       – Раз уж молодой господин Цзинь прибыл в Облачные Глубины, почему бы нам не присесть и не побеседовать? – Цзэу-цзюнь указал плавным сдержанным мановением бледной руки вглубь комнаты.       Принц хотел что-нибудь ответить, как-то отреагировать, но вместо этого просто развернулся на месте и заприметил под круглым окном с резной рамой низкий столик из тёмного дерева, к которому его, видимо, и приглашали. Цзинь Лин словно во сне сделал пару неуверенных шагов к нему, изо всех сил стараясь унять дрожь в ослабевших коленях.       – Цзинъи, не спеши, – послышался за спиной тихий оклик. – Ты, наверное, устал. Посиди с нами, отдохни.       – Да, Цзэу-цзюнь, – отозвался младший дух и быстрым шагом приблизился к столу, но первым устроиться за ним не посмел.       Лань Сичень проплыл, казалось, не касаясь пола ногами, через всё помещение и бесшумно сел, приняв самую благопристойную позу из возможных.       – Прошу, – позвал он.       Жулань занял место последним; Фея улеглась рядом, пристроив тяжёлую голову на согнутом колене хозяина. Они оказались напротив главы Лань и слева от его подчинённого. Кисти рук единственный в комнате человек всё ещё старательно прятал в расшитых золотом рукавах, не желая выдавать их дрожи.       – Думаю, нет смысла спрашивать о цели визита молодого господина Цзинь, – спокойно начал разговор главный из духов – вот так просто, без лишних церемоний и светских пустых бесед на отвлечённые темы. – Тебя беспокоит судьба Ланьлина.       Его Высочество не смог набраться смелости для нормального ответа и лишь с трудом кивнул.       – То, что молодому господину Цзинь достало мужества отправиться в неизвестность ради спасения его народа – признак хорошего правителя, – похвалил Лань Сичень, и в этих словах не было ни тени фальши или лести. – Лес тесно связан с землями вокруг него, и, если его попросить – он может на них повлиять. Например, обогатить землю, чтобы она всё будущее десятилетие давала урожаи, достаточные для процветания.       Пальцы Жуланя свело от того, с какой силой он сжимал их на ткани одежд. Он чувствовал, что от него ждут реакции, но боялся даже раскрыть рот. Вся смелость, с которой он набросился недавно на посланника, с которой пустился утром в путь, с которой, наконец, пытался порезать Цзинъи на ремни – вся эта безумная, слепая и себялюбивая отвага испарилась к этому моменту без следа.       – Как нужно просить? – едва выговорил он, чувствуя, как пересохло во рту и как язык постепенно превращается в распухший неподвижный кусок тяжёлой плоти.       – Думаю, молодому господину Цзинь уже передали описание этого способа, – Цзэу-цзюнь доброжелательно улыбнулся, отчего затылок принца вмиг онемел, и начало неприятно подташнивать.       – Я не очень понял, – честно признался принц, избегая взгляда собеседника.       – Ничего страшного. Я готов ответить на любые вопросы, – всё поведение и весь образ духа можно было сравнить со спокойной гладью тёплого озера под чистым безоблачным небом: он говорил мягко и терпеливо, никуда не спешил и не подгонял, его нефритовое лицо словно светилось изнутри мирным и согревающим сиянием.       И всё же, Его Высочество никак не мог успокоиться в его присутствии. Сердце пульсировало где-то в глотке, а живот сводило беспощадным спазмом; лесная нечисть казалась исполинской, необъятной и непостижимой, всесильной и неукротимой, и от этого сам себя Цзинь Лин ощущал ничтожным муравьём, слабым и ни на что не годным. Это чувство собственной незначительности и полнейшей, абсолютной беспомощности было новым для избалованного наследника престола, и эта его новизна лишь усиливала замешательство и подступающее кипучей влагой к глазам отчаяние. Рёбрами юноша отчётливо ощущал несуществующий капкан, в который он сам и пришёл.       – Молодой господин Цзинь плохо себя чувствует? – с едва уловимой ноткой сострадания спросил Лань Сичень, но вразумительного ответа не дождался, так что истолковал происходящее с гостем по-своему. – Не оттого ли это, что тебя перевернули головой к земле? Лань Цзинъи, не хочешь ли ты чего-то мне сказать?       – Да, я нёс его на плече, Цзэу-цзюнь, – смиренно признал невыносимый молодой дух. – Но должен заметить, что юная го… молодой господин Цзинь всю дорогу пытался меня ранить, я просто не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал.       – Мотив, несомненно, благородный, – Цзэу-цзюнь кивнул. – Но решение ты подобрал неподходящее.       – Причинил вред молодому господину, – безо всяких возражений признал юноша, понурив голову.       – И, что не менее важно, показал его всем Облачным Глубинам в не самом выгодном свете, – добавил глава Лань; в голосе его не звучало ни единой нотки осуждения или угрозы, но слова не оставляли надежды на то, что про случившееся просто забудут.       – Раздел о надлежащем поведении? – как-то тоскливо и обречённо спросил Цзинъи.       – Дважды, – кивнул Лань Сичень. – Пока что.       – Будет исполнено, Цзэу-цзюнь.       Цзинь Лин украдкой наблюдал за диалогом, конец которого показался ему не слишком понятным. Старший дух ни капли не изменился в лице, в то время как младший заметно поник.       – Но это после. Сейчас сиди, – глава Лань вновь повернулся к гостю. – Если молодой господин Цзинь не знает, какой вопрос задать первым, то я просто объясню всё с самого начала.       – Премного благодарен, – хрипловато и без особого выражения ответил принц, на время избавленный от необходимости мучительно выдавливать из себя слова.       – Учитель поручил посланнику передать правителю Ланьлина старинное описание сотрудничества между Лесом и человеком, – начал Цзэу-цзюнь. – Возможно, оно тебя напугало, но на деле всё не так страшно.       Его Высочество скользнул рукой к лежащей без движения собаке и обнял её за сильную шею. Фея чуть переместила голову и покосилась на хозяина умным глазом. Безмолвная поддержка впервые за всё время не принесла моментального облегчения.       – Лес полон жизненных сил, и ему не жаль отдавать их на благо всего живого, – продолжал тем временем Лань Сичень. – Однако он очень велик, и ему сложно самому найти цель, которая лежит за его пределами. Поэтому энергию Леса нужно направить.       Цзинъи повернулся корпусом к своему предводителю и слушал рассказ внимательно, только что рот не раскрыл. Жулань поскрёб свою любимицу за ухом, стараясь утопить свою панику в знакомом ощущении густой шерсти под пальцами.        – Для этого и нужен молодой господин Цзинь, – главный из духов улыбнулся: мимолётно, но по-доброму. – Ты можешь просить Лес о процветании твоей земли. Если ты соединишь свои духовные силы с силами Леса, то он непременно поможет.       – И что будет со мной? – слетел с губ вопрос, и под конец голос позорно сорвался.       – Всё зависит только от тебя, – доброжелательно сказал Цзэу-цзюнь. – Каждый получает то, чего ожидает. Но нужно понимать: возвращение плодородия на такие обширные земли – дело сложное, и Лес заберёт всю энергию из твоего тела.       – Я умру? – в груди принца внезапно разверзлась бездна, поглотившая всё, что было на душе; даже страх перед лесной нечистью ослаб.       Дрожь внезапно прекратилась, а дыхание выровнялось само собой.       – В Лесу нет смерти, – глава Лань вновь безмятежно улыбнулся. – Молодой господин Цзинь не умрёт, если сам того не захочет. Не будет ранен, если этого не пожелает. Лес любит всё живое и никогда не позволит себе забрать, не дав взамен троекратно.       – Я не понимаю, – глухо произнёс Цзинь Лин; его пальцы стали холодными и неловкими, но внимания юноша не обратил.       – Ты станешь частью Леса. Никто не может объяснить лучше, чем он сам, – просто произнёс Цзэу-цзюнь. – Если ты не хочешь, чтобы на этом твой путь кончился – он не закончится. Впрочем, если молодому господину Цзинь не нравится такое решение, то он может уйти в любой момент.       Вот так. Всё и впрямь очень просто. Жулань втянул воздух в лёгкие. Бегущая кровь шумела в ушах. Сердцебиение казалось оглушительным. Ему просто нужно лечь на алтарь. Всего-то. Это же совсем несложно. Не нужно никуда идти, никого уговаривать, ни с кем драться. Только отдать все свои жизненные силы.       На первом месте должен стоять народ, на втором – государство, на третьем – достойные мужья. Так учили старые наставники.       Правитель должен быть, вне всяких сомнений, достойным мужем. Жизнь Его Высочества Цзинь Жуланя, как и всякая другая, несомненно, ценна – но выше неё стоит Ланьлин, а ещё выше – его люди. Он же пришёл сюда, чтоб снискать славу великого героя, так? Выходит, ему повезло – возможность просто идеальная.       Но от этого не легче.       – Прежде чем мы сможем приступить к необходимым ритуалам, молодой господин Цзинь должен научиться общаться с Лесом без чьей-либо помощи, – нарушил установившуюся неуютную тишину Цзэу-цзюнь. – Не могу сказать, сколько времени на это уйдёт, но не думаю, что меньше десяти дней. Этого будет достаточно, чтобы всё обдумать, и если в самый последний момент молодой господин Цзинь изменит решение, то никто не посмеет его задерживать.       Лань Сичень плавным движением поднялся из-за стола, и Цзинъи тоже подскочил на ноги.       – В любом случае, я предлагаю погостить у нас пару дней и попробовать пообщаться с Лесом, – произнёс старший дух. – Хуже от этого не будет.       Цзинь Лин с большим трудом встал на затёкшие ноги, потревожив задремавшую на его колене Фею, а после снова неловко поклонился.       – Благодарю за гостеприимство, – бесцветным голосом проговорил юноша.       – Цзинъи, ты не получал вестей от Ханьгуан-цзюня? – обратился глава Лань к младшему духу.       – Сегодня утром был ворон от Сычжуя, – ответил тот. – Он вернётся завтра, а его родители останутся ещё на несколько дней. Возникли небольшие осложнения, но беспокойства ситуация не вызывает.       – Хорошо. Тогда поручаю тебе помочь молодому господину Цзинь освоиться, – кивнул Лань Сичень.       – Но Цзэу-цзюнь, – с удивлением и лёгкой обидой возразил юноша в белом, – простите этому адепту его дерзость, но юна… мы с молодым господином Цзинь не слишком-то поладили. Боюсь, Цзинъи не сможет достойно справиться с этой задачей.       – Трудности закаляют, Цзинъи, – с ласковой улыбкой покачал головой предводитель здешней нечисти. – К тому же, из всех духов Леса ты знаком с нашим гостем лучше всех. Ты справишься. Своё наказание можешь принять здесь и принести мне результат утром, если так будет удобнее. Я замечу, если ты сжульничаешь.       Голос Цзэу-цзюня был мягким и добрым, но сомнений не оставалось: решение он уже принял, и изменить его никому не под силу. Цзинъи тяжко вздохнул, но сложил перед собой руки и поклонился:       – Как прикажете.       – Хорошо. Теперь я вас оставлю, – попрощался Лань Сичень и бесшумно выплыл из комнаты.       – Что, очаровал тебя Цзэу-цзюнь? – ехидно бросил оставшийся с гостем лесной дух, убедившись, что глава отошёл достаточно далеко, чтобы не слышать происходящего в гостевых покоях.       – Да как он вообще может кого-то очаровать? – огрызнулся Цзинь Лин; когда это неземное существо вышло из его поля зрения, дышать стало в десять тысяч раз легче. – Он же жуткий! Да ты и сам его боишься!       – Я? – удивлённо похлопал глазами Цзинъи. – Я не боюсь Цзэу-цзюня! Цзэу-цзюнь – талантливый лидер, бесстрашный воин, великолепный музыкант и просто очень добродетельный и великодушный господин! Я им восхищаюсь!       – Никто не может быть настолько добр! – воскликнул Жулань; в секунду нахлынувшие на него чувства накрыли с головой. – С ним точно что-то не так.       – За языком следи, – холодно посоветовал природный дух, и его глаза опасно сузились. – Ладно ещё я, но главу моего трогать не смей.       Цзинь Лин не стал отвечать. Вместо этого он прошёлся по покоям, в которых ему предстояло жить. Обстановка была простой, если не строгой. Из мебели здесь были только уже знакомый принцу низкий стол, узкая постель, застеленная белым бельём, тумба рядом, ещё одна – под окном, ширма без росписи да шкаф – всё из тёмного, почти чёрного дерева, без украшений и изысков, зато опрятно и гармонично. Небесного цвета ковёр не мог похвастаться шикарным ворсом, а шторы явно не были шёлковыми. Глаз здесь цеплялся только за круглое окно, выходящее во двор; Его Высочество отметил, что он выглядел примерно так же, как в Ланьлине или Юнмэне: аккуратный, с чисто выметенными дорожками, ухоженными растениями.       – Цзэу-цзюнь сказал, тебе нужно общаться с Лесом, – прервал знакомство с помещением Цзинъи. – Как насчёт начать с одежды?       Жулань обернулся и увидел, что невыносимый дух вынул из шкафа длинное белое одеяние, почти такое же, как и его собственное.       – С чего бы мне носить ваши тряпки? – хмыкнул принц. – Я всё ещё наследник Ланьлин Цзинь и Юнмэн Цзян. Мои цвета – золото и пурпур.       – Юная госпожа, – вредная нечисть мотнула головой, сбрасывая с лица чёлку, – скажи мне, как ты собрался налаживать связь с Лесом, если ты не хочешь даже попытаться его понять? Эти одежды сделаны из того, что дал нам Лес. Может, надев это, ты станешь ближе к нему? Не спеши отказываться, вдруг решишь всё-таки остаться.       – Давай сюда, – нехотя закатил глаза Его Высочество. – Стой тут.       Всё-таки в рассудительности этому наглецу не откажешь; именно это и бесило больше всего.       Белоснежный ханьфу наощупь был не таким нежным, как драгоценный шёлк, но при этом ткань казалась совсем невесомой. Юноша зашёл за ширму, убедился, что в окно его тоже не видно, и только тогда выложил все свои вещи на заправленную постель и ослабил пояс.       – Может, помочь тебе, принцесса? – послышался голос с другой стороны от преграды. – Вас же, благородных, другие люди одевают-раздевают как детей малых, так?       – Я что тебе сказал? Стой где стоишь, иначе ноги переломаю, – испуг окончательно отступил; хоть этот мелкий дух и раздражал до ужаса, а с ним всё-таки было проще, чем с величественным и непостижимым Лань Сиченем.       – Ладно, стою, не заводись, – шикнул Цзинъи, а потом в его голосе прорезался намёк на злорадное предвкушение. – И вообще, шум в Облачных Глубинах запрещён. Что-то я сомневаюсь, что Цзэу-цзюнь тебя не накажет, если ты нарушишь хоть одно правило.       – Никто не посмеет сечь наследника престола, – фыркнул в ответ Цзинь Лин, хоть и немного испугался; не мешкая, юноша сбросил верхние одежды и принялся за завязки на нижних.       – Да кто про порку говорил? – цыкнул Цзинъи и наверняка дёрнул себя за прядь волос. – По мне – так лучше б уж секли.       – И какими же карами здесь запугивают? – Жулань старался звучать насмешливо, но ждал ответа насторожённо.       – Увидишь, – туманно пообещал лесной дух и замолчал.       Нижние одежды принцу тоже выдали здешние. Сначала он снял с себя дорогие штаны, пошитые специально на него, сменив их на предложенные, наверняка состряпанные по усреднённым меркам, а потом то же самое проделал с рубахой, старательно глядя в потолок. Любому другому эти одеяния показались бы мягкими и очень приятными к телу, но изнеженный и привыкший только к лучшему принц почувствовал себя неуютно, когда белая ткань не скользнула по коже словно вода, а легла на неё лёгким и неплотным, но всё же ощутимым слоем. Верхние одежды и пояс Его Высочество нацепил моментально, перевесив безо всяких раздумий на законное место колокольчик с фиолетовой кистью и лотосом; висевшую рядом на его собственном поясе кисточку для каллиграфии, однако, подвешивать не стал, оставил на тумбе. Из своего на нём оставались только обувь да перчатки.       Когда Жулань вышел из-за ширмы, он обнаружил своего проводника сидящим на ковре и держащим в руках сапоги и белые наручи с серебристой вышивкой.       – Держи вот, – подал он вещи. – Для полноты образа. Ленты положены только членам клана и приглашённым заклинателям, так что точку твою трогать не будем.       – Я бы и не позволил, – возмутился Цзинь Лин, но всё же уселся на ковёр, чтобы переобуться.       – Успокойся, ничего с ней не будет, – Цзинъи выставил перед собой ладони в примирительном жесте. – Что в ней такого?       – Киноварные точки наносят всем детям династии Цзинь, – горделиво поведал Его Высочество. – «Распахнуть двери навстречу мудрости и стремлением, осветить мир алым светом» – так о них говорят.       – Мудрости, говоришь, – задумчиво пробормотал лесной дух, а потом в его голосе снова зазвучало неприкрытое ехидство. – Иронично.       – На что это ты намекаешь? – вскинулся принц; в руках у него всё ещё был сапог, и если бы этот наглец выдал что-нибудь обидное, то непременно получил бы подошвой по лицу.       – Да ни на что, – Цзинъи поднялся. – Убрать твою одежду?       – Я сам. Ещё стащишь что-нибудь, – отмахнулся наследник, заканчивая с обувью и с сожалением стаскивая с себя дорогие перчатки.       – Ой, да больно нужно мне твоё барахло, – нечисть сложила ширму, чтобы человек видел все её действия, и принялась сворачивать роскошные расшитые золотом одежды. – Пион – это узор твоей династии?       – Да, – просто ответил Цзинь Лин, не зная, что ещё добавить.       – А у Юнмэн Цзян? – продолжал любопытствовать дух.       – Лотос о девяти лепестках, – нехотя поделился принц. – Все заклинатели носят на поясе колокольчик с таким.       – У нас самое важное – это ленты, – зачем-то начал Цзинъи, указывая на свой лоб. – Они символизируют самодисциплину, и их никому трогать нельзя, кроме ближайших родственников и супругов. С ними вообще куча правил связана, например…       – Ты правда думаешь, что мне интересно? – Цзинь Лин закатил глаза и поднялся, управившись, наконец, с наручами.       – Это часть культуры одного из кланов Леса. К тому же, поверь, лучше бы тебе сразу знать, что трогать их нельзя никогда и ни под каким предлогом, – повторила, пожав плечами, нечисть и попыталась поднять аккуратно сложенные одежды принца. – Ого, какие тяжёлые! Как ты только ходишь в этом?       – С величием и грацией императора, – вздёрнул подбородок Жулань, вызвав ещё один смешок в свой адрес. – Это вы одеваетесь непонятно во что.       И правда: белоснежный ханьфу был настолько лёгким и так хорошо пропускал воздух, что принцу казалось, будто он стоит посреди комнаты нагишом. Чувствовал он себя при этом как любой нормальный человек – крайне неуютно.       Цзинъи рассмеялся, складывая чужие вещи в шкаф.       – Мне отойти надо, – произнёс он, отсмеявшись. – Возьму кое-что и вернусь. Тебе поесть принести?       – Своё поем, – презрительно скривился Его Высочество.       – Как знаешь, – дух пожал плечами и действительно быстрым шагом удалился.       Цзинь Лин убрал обувь и перчатки, осторожно прикрыл дверь, а после рухнул на постель. До заката ещё оставалось достаточно времени, но он уже едва чувствовал своё тело от навалившейся усталости. Ложе было непривычно жёстким и неудобным, а подушка обнаружилась всего одна. Его Высочество с тоской в сердце подумал о мягчайшей перине, на которой лежал ещё этим утром. Жаль, что её захватить было никак нельзя.       Фея кружила по крошечным в сравнении с их собственными покоям и обнюхивала всё, до чего могла дотянуться. Её мерный топот был единственной знакомой и привычной вещью во всей окружившей юношу обстановке. Жулань подавил очередной приступ меланхолии и заставил себя подняться, чтобы заглянуть в тумбу.       В нижнем ящике обнаружилась стопка превосходной бумаги, рядом с которой прятались простая круглая тушечница и тонкая кисть с обыкновенной деревянной ручкой. В глубине принц нашёл множество пустых талисманов цвета слоновой кости. К ним он добавил и почти все свои, ярко-жёлтые, спрятав за пояс одежд всего несколько штук. В пустой верхний ящик Его Высочество сложил все припасы с императорской кухни, а всё оружие, кроме притаившегося в мягких складках белых одежд кинжала, решил оставить прямо в своей постели.       Закончив обустраиваться, Жулань достал из одного из своих мешочков чистую тряпицу и средство для чистки оружия, вознамерившись протереть лезвие Суйхуа. Для этого он присел подле стола и церемонно вынул оружие из роскошно украшенных ножен, которые положил перед собой на тёмную столешницу. Хоть этот меч и был уже совсем не новым, хороший и добросовестный уход своё дело делал: безукоризненно чистое лезвие без единой царапины блестело так, что в него можно было смотреться как в зеркало. Его края были столь острыми, что могли бы рассечь волосок вдоль. Цзинь Лин относился к Суйхуа с особым благоговением и трепетом: чистил после каждой тренировки или стычки, с особой скрупулёзностью обрабатывал все сложные узоры на ножнах до последнего изгиба. Было в этом что-то успокаивающее, помогающее привести мысли в относительный порядок. Когда-то эту рукоять обхватывала рука Цзинь Цзысюаня. Теперь она лежала в ладони его сына.       Цзинь Лин понятия не имел, как бы поступил отец на его месте – он даже не помнил лица этого человека, что уж говорить о характере. Но, невзирая на это, он часто слышал, что Цзинь Цзысюань был смелым и прославленным воином, который во время войны, прозванной Низвержением Солнца, сражался, не жалея себя, против диктатуры зарвавшейся и забывшей своё место династии Вэнь. Жулань не знал, что сделал бы этот герой – но хотел быть достойным носить его фамилию и держать в своих руках его меч.       Его Высочество со всей осторожностью натирал сверкающее лезвие специальным составом, наполнявшим помещение с детства знакомым специфичным запахом. Если он струсит сейчас, когда план действий предельно прост и абсолютно ясен – разве сможет он назваться потомком Цзинь Цзысюаня? Куда же это годится – сбежать, поджав хвост? Правильное решение очевидно.       Вот только он ещё даже до шпильки в причёске не дорос. Как досадно. За такими мрачными мыслями его и застал вернувший Цзинъи.       – Скучал по мне, принцесса? – бросил он прямо с порога и ловко закрыл за собой дверь ногой: руки были заняты.       – А я уже понадеялся, что ты поскользнулся и свернул шею, – ядовито ответил Жулань, не отрываясь от своего занятия.       – Не дождёшься, – жизнерадостно хмыкнул дух, сгружая свою ношу на пол там, где ковра не было. – Помнишь, ты спрашивал о наказаниях, что хуже порки?       – Ну? – будто бы без интереса пробубнил принц.       – Вот и смотри, – Цзинъи одним движением сбросил верхние одежды и поднял внушительных размеров книжку. – Здесь собраны все правила клана Гусу Лань. Цзэу-цзюнь приказал дважды переписать раздел о надлежащем поведении.       – Ну и что в этом такого? – фыркнул Жулань, стараясь не смотреть в сторону неожиданно раздевшегося наполовину юноши. – У тебя что, всё настолько плохо с грамотностью, что для тебя это хуже порки?       – Ты не дослушал, юная госпожа, – лесной дух опустился на одно колено и ловко вытянул вперёд оба конца своей ленты. – Есть строгие требования к позе, в которой это делается.       После этого проклятый Цзинъи закусил расшитые облаками полоски белой ткани и оттолкнулся носком от пола. Через миг он уже стоял на руках, а его длинные ноги устремились изящной линией кверху. Жулань разрывался между стыдом от взгляда на едва одетое тело и желанием следить за каждым движением – в надежде уловить мельчайшую ошибку, конечно же.       Лесной дух тем временем осторожно перенёс весь свой вес на левую руку, а в правую взял лежащий рядом брусочек туши и принялся возить им по тушечнице – и когда только намочить успел?       – Если я буду писать сидя, то Цзэу-цзюнь легко поймёт это по почерку, – прокомментировал он невнятно из-за зажатой в зубах ленты, а после взялся за кисть. – Вот смотри и любуйся, юная госпожа. Будешь нарушать правила – тоже на руки встанешь.       Его Высочество не нашёлся с ответом и вернулся к своему делу; брови его сходились у переносицы с такой силой, что лоб уже начинал болеть. Он и на двух-то руках как следует стоять не умел, а что до происходящего рядом с ним прямо сейчас – так и в самой бредовой выдумке представить себе не мог.       Фея осторожно подкралась к застывшему кверху ногами существу и аккуратно ткнула его носом в лопатку.       – Не надо! – пискнул едва не уронивший кисть и себя самого Цзинъи, изумив Жуланя до крайности.       Собака отпрянула, но любопытства своего сдержать не могла: спустя какое-то время снова подобралась поближе и в этот раз ткнула в лохматый затылок.       – Фея! – голос нечисти звучал обиженно.       – Ко мне, – скомандовал Цзинь Лин, и его любимица нехотя послушалась, всё не отрывая заинтересованного взгляда от необычной картины. – Не трогай его.       – Спасибо, – пробормотал дух облегчённо.       – Я не хотел, чтоб ты, неумный, упал на мою Фею, – надменно бросил Его Высочество, приступая к чистке ножен. – Потому и отозвал.       – Всё равно спасибо, принцесса.       – Заткнись.       Существо фыркнуло, но наконец-то замолкло, сосредоточившись на наказании. Собака, всё так же пожирая его глазами, поёрзала на месте и издала нетерпеливый скулёж.       – Нет, – терпеливо запретил принц.       Цзинъи, судя по скорости, с которой выводил на листе иероглифы, почти не подглядывая в книгу, наказание принимал далеко не в первый раз: Жулань едва успел привести в порядок ножны Суйхуа, а тот уже вновь опустился на ноги и сел на пятки с ярко-розовым от натуги и прилива крови лицом.       – Ты ко сну готовиться собираешься, юная госпожа? – спросил он. – У нас отбой в девять и подъём в пять, и лучше бы режим не нарушать.       Не привыкший к таким ограничениям Его Высочество вскинул голову с возмущением.       – Что это за способ издевательства над людьми?       – Вообще-то, – дух воздел к потолку длинный палец, – такой распорядок дня способствует крепости тела и духа, а ещё – здоровому цвету лица.       – Хороший сон способствует крепости и здоровью, – возразил принц.       – А ты попробуй поспать в горах, – весело предложил Цзинъи. – Лучше ты никогда не спал, точно тебе говорю.       Цзинь Лин хотел было высказаться и по поводу доставшегося ему ложа, но только ему не позволили.       – Скоро прозвонят ко сну, и в это время я должен быть в постели. Если ты спать не собираешься – твоё дело, только постарайся, чтоб никто не заметил, и будь готов вставать со всеми. Темнеет в горах рано, так что давай, на бочок и закрывай глазки, принцесса.       Дух поднялся, подхватил исписанные листы и направился на выход. Уже открыв дверь, он остановился.       – Спокойной ночи. Не волнуйся ни о чём. Всё нормально будет.       И ушёл, будто его и не было.       По правде говоря, Жулань не собирался сидеть долго: день выдался длинный и во всех смыслах тяжёлый, он прошёл долгий путь и морально вымотался, так что теперь подозревал, что даже жёсткое ложе не помешает уснуть. Оставшись в одиночестве, принц внезапно осознал, что сил у него не осталось ровным счётом ни на что, даже на очередную пару печальных мыслей.       Его Высочество разложил ширму, отгородив постель от двери, повесил на неё неприлично тонкие верхние одежды и забрался под лёгкое одеяло, положив Суйхуа к стене. Юноша подозвал Фею, и та взобралась на узкую кровать; устроиться вместе с крупным зверем на такой было весьма сложной задачей, но изменять привычке Цзинь Лин не собирался. Он обнял, как и всегда, собаку, пристроил поудобнее голову на твёрдой подушке и, как и обещал Цзинъи, забылся крепким сном, едва солнце скрылось за горным пиком.