Regen

      По одной из ухоженных тропинок к ним приближался ещё один лесной дух – с приятным округлым лицом, большими добрыми глазами, слегка вьющейся чёлкой, при мече и уже привычной взгляду белой ленте. Красотой и изяществом этот молодой господин не уступал своим собратьям; глаза Цзинь Лина уже устали от такого обилия существ с неестественно идеальной внешностью. Виски снова зашлись тупой болью.       – А игнорировать меня – вежливо? – по-детски надулся Цзинъи. – И вообще, он всегда первый начинает.       Жулань насторожённо наблюдал за подошедшим существом, которое держало в руках крупный свёрток, а существо смотрело в ответ и не спешило что-либо говорить. Тонкая-тонкая белая ткань доставшихся принцу одежд была настолько невесомой, что он едва сумел подавить желание прикрыться под этим взглядом.       – Это Лань Сычжуй, юная госпожа, – представил, наконец, первый из духов. – И это он должен был нянчиться с тобой с самого начала. Сычжуй, почему так долго?       – Извини, – с дружелюбной улыбкой ответил ему второй. – Родители наткнулись на интересный случай и решили, что я должен поучаствовать в этой охоте вместе с ними.       – А меня почему не взяли? – обиженно спросил Цзинъи. – Сначала просидел три дня на ветке на входе в Лес, а теперь вот, смотри, вожусь с принцессой.       – Да прекрати ты так обо мне говорить! – огрызнулся Его Высочество, всё не отводя взгляда от нового знакомого и пытаясь понять, чего ждать от этого духа.       – Я же сказал: мне нравится, – нахально заявила нечисть.       – Погоди, Цзинъи, – осадил наглеца его друг. – Как лучше обращаться к молодому господину?       – Я – наследник династии Ланьлин Цзинь и клана Юнмэн Цзян, – представился привычным манером принц. – Ко мне принято обращаться «Ваше Высочество Цзинь Жулань» или просто «Ваше Высочество».       Первый из духов сдавленно хихикнул в кулак; второй же лишь вежливо улыбался.       – В крайнем случае я готов стерпеть «Цзинь Лин», – добавил Жулань, немного стушевавшись.       – Лань Сычжуй приветствует Его Высочество в Облачных Глубинах, – неожиданно скромным тоном ответила нечисть с неглубоким поклоном.       Цзинъи стремительно зажал ладонью рот и подавился смехом.       – Чего ты развеселился? – возмущённо прошипел принц; он чувствовал, как его щёки пылали. – Лучше поучись у своего товарища манерам.       – Не нужно так гневаться, Ваше Высочество, – мягко произнёс Сычжуй. – У Лань Цзинъи живой и подвижный характер, не стоит так остро реагировать на его слова и действия. В нём говорят открытость и непосредственность, а вовсе не желание обидеть.       – Вот, умного человека послушай, юная госпожа, – воздел упомянутый дух палец к небу. – Прекрасные качества, правда? А главное – по нашим временам редкие.       – Да, редкие, – фыркнул Жулань. – Потому что не ценятся.       – Надеюсь на то, что Ваше Высочество проявит благоразумие и мудрость истинного монарха, – всё с той же вежливой улыбкой прервал их спор второй лесной житель.       И тут Цзинь Лин явственно услышал щелчок, с которым захлопнулась ловушка. Вот и что на это ответить? Скажет то, что хочется – тут же потеряет лицо. Или того хуже – спровоцирует. Кто вообще знает, что прячется за этим доброжелательным выражением лица и приятным тоном? Этот второй Лань легко загнал его в угол, безукоризненно подражая поведению благородного господина из любого приличного общества, сыграв на чувствах и слабостях противника, которые распознал за считанные мгновения. По спине пробежал морозец, и дело было вовсе не в том, что юноша стоял в неприлично тонкой одежде на ветру. Уж лучше наглый Цзинъи, чем вот этот.       – Постараюсь не разочаровать молодого господина Лань, – сквозь зубы процедил принц.       – Прямо как уличный спектакль, – фыркнул первый из духов. – Ну, кто из вас двоих прекрасная принцесса, которую в этой пьеске спасут от чего-нибудь? А, точно…       – Замолчи, – Его Высочество по привычке вцепился в рукоять Суйхуа, даже немного вытянул лезвие из ножен, и только после этого вспомнил вчерашнее.       – В Облачных Глубинах запрещены сражения, Ваше Высочество, – Сычжуй внезапно оказался совсем рядом, и его холодные пальцы легли на руку Цзинь Лина.       Тот отскочил от него как от огня; кожа в месте соприкосновения и впрямь ощущалась словно обожжённая.       – Не нужно ко мне прикасаться, – напряжённо выдавил он, глядя прямо в тёмные глаза нечисти.       – Прошу прощения, – невозмутимо извинилось существо и снова перехватило свой свёрток обеими руками. – На обратном пути я остановился на ночь в Цинхэ. Я знал, что к нам, возможно, прибудет гость из Ланьлина, поэтому купил там свежего мяса.       – Отлично! – оживился Цзинъи, моментально забыв о едва наметившейся новой перепалке. – Тогда на кухню?       – Ну нет, – хмыкнул Жулань, припомнив, что как раз в тот момент там мыли горы посуды. – Хватит с меня вашей кухни.       – Ты просто вытер пару мисок, – с убийственным весельем в звонком голосе протянул наглый дух, накручивая длинную чёлку на палец. – Неужели это нанесло тебе настолько глубокую душевную рану?       – Жаль, что я не могу нанести тебе ран телесных, – тихо, на пределе слышимости процедил Его Высочество.       Лесные твари, судя по всему, это услышали, и если Сычжуй лишь дёрнул уголком рта, то его бестактный друг залился хохотом. Цзинь Лину больше всего хотелось провалиться тотчас же на месте, но всё что он мог – это лишь сжимать до дрожи кулаки и гневно скрипеть зубами, пока его лицо, уши и шея наливались жгучим румянцем.       – Я и сам могу сходить до кухни, – спокойно проговорил Лань Сычжуй, принявшись копошиться в широком рукаве и стараясь не уронить одновременно с этим свёрток с мясом. – Вот возьмите, Ваше Высочество, свежий.       Нечисть протягивала светлую флягу из тыквы-горлянки, перемотанную в месте сужения голубым плетёным шнурком. Принц с опаской её принял, ожидая дальнейших действий от духа.       – Не нужно смотреть так подозрительно, это всего лишь чай с лесными цветами и яблоками. На западе Цинхэ как раз собирают первый урожай местного сорта, – доброжелательно пояснил тот.       Жулань хотел было сказать что-нибудь обидное, про яды и злую нечисть, например, но не успел рта открыть, как в голове снова ярко вспыхнул их короткий обмен фразами всего минуту назад – и оставалось только осторожно кивнуть.       – И ты успел приготовить? – задал глупейший вопрос Цзинъи, сжимая и разжимая пальцы, словно ему не терпелось отобрать у человека флягу с заветным напитком. – Ты не представляешь, какой грустной была жизнь без твоего чая.       – Представляю. Тебе пришлось целых четыре дня делать чай самому, – отозвался Сычжуй; в его мягком голосе звенел сдерживаемый смех. – Я на кухню.       – А мы тогда пройдёмся по тренировочным дворам, – кивнул его противный друг. Он, видимо, хотел схватить Цзинь Лина за запястье, но в последний момент передумал и только дёрнул за рукав. – Пошли, юная госпожа.       И они разошлись: Лань Сычжуй в сторону кухни, а Жулань и Цзинъи – в противоположную сторону. Они резко свернули к зданию с чёрной крышей, обогнули его и поднялись по тёмным ступенькам, войдя в длинную галерею; теперь с одной стороны были белые стены с простыми дверями, а с другой – ряд колонн, украшенных простыми белоснежными и небесно-голубыми полупрозрачными отрезами ткани. Чуть поодаль было видно, как земля уходит вниз, а напротив в ещё не до конца рассеявшегося тумана прятались очертания поросших зеленью скал.       – Юная госпожа, дай чаю, – попросил внезапно Цзинъи.       Принц опустил взгляд и обнаружил, что всё ещё держит ту самую высушенную тыкву-горлянку. Голос разума говорил, что следовало немедленно отдать её вместе с подозрительным содержимым и никогда больше не прикасаться. Голос вредности же имел своё мнение и звучал к тому же явно громче. Цзинь Лин, поражаясь собственному безрассудному ребячеству, выдернул из горлышка пробку и сам сделал первый глоток.       Чай был тёплый, хорошо настоявшийся; лёгкая цветочная сладость сменялась насыщенным вкусом кисло-сладкого яблока. Принц не удержался и глотнул снова: за всю свою жизнь, наполненную роскошью и излишествами, он не пробовал ничего столь совершенного в своей простоте.       – Ну же, принцесса, делись, не будь жадиной, – принялся доставать его Цзинъи.       – Сычжуй его мне дал, а не тебе, – не без удовольствия покачал головой Жулань.       Он бы даже поднял флягу над головой, не будь дух немного выше него самого.       – Что, так вкусно? – зашёл тот с другой стороны. – Каша с ягодами, тот чай, что я давал тебе вчера, теперь ещё и этот. А тебе у нас начинает нравиться, а?       – Вовсе нет, – моментально попался Его Высочество; он с силой впихнул несчастную тыкву в руки неприятного собеседника. – Сам пей эту гадость.       – А чего ж тогда отдавать не хотел? – принялся дразнить Цзинъи и тут же сам сделал глоток. – О! Сычжуй как всегда выше всяких похвал. Говорю же – как без солнечного света.       – Не хотел, потому что твой дружок повежливее тебя будет, – выдал первую пришедшую на ум отговорку принц. – Хоть один приличный че… хоть кто-то же приличный должен среди вас быть.       – Ты чуть не назвал его человеком, я услышал, – продолжала развлекаться нечисть.       – Потому что на лицо похож, и манеры больше на человеческие похожи, чем твои ужимки, – язвительно парировал Цзинь Лин.       – Хорошо, принимается, – легко согласился Лань Цзинъи, а после его глаза вспыхнули непередаваемо озорным огнём, а голос понизился почти до шёпота. – Ты правильно Сычжуя уважаешь, принцесса. Он же ведь и всякими необычными снадобьями занимается.       – Какое мне дело до его занятий? – фыркнул Жулань.       – Я к тому, что чаи чаями, юная госпожа, а изучение снадобий он начинал с ядов, – торжественно изрёк природный дух и снова приложился к фляге. – Ещё будешь?       Сердце ухнуло куда-то вниз. Ну вот зачем, зачем он это пил? Кто ж знает, что в этом чае намешано? Этот Сычжуй же сразу ему не понравился! Знал же, что надо было сразу отдать это проклятое пойло!       Цзинъи, поглядев немного гостю прямо в лицо, так и расхохотался, через секунду опомнившись и зажав рот ладонью. Проклятую нечисть, казалось, настигло безумие: высокий статный юноша в белоснежных одеждах вмиг растерял весь свой возвышенный и благородный вид, согнулся пополам и задыхался от приступа смеха.       – Видел бы ты свою физиономию, – простонал он невнятно, держась за живот и прикрывая порозовевшее лицо. – Юная госпожа, будешь такие гримасы строить – глаза выронишь!       – Ты! – воскликнул Жулань.       – Что я? – снова захихикал Цзинъи. – Да это просто чай, я его и сам пью, видишь?       И правда сделал ещё пару глотков.       – Кто ж знает, какие яды у вас тут делают, – сквозь зубы выговорил Его Высочество.       – Ох, ну и смешной ты, – тяжело выдохнул дух, вытирая влажные глаза и откидывая чёлку. – Сычжуй с детства учится готовить всякие целебные настойки и микстуры. А любое лекарство в большой дозе смертельно, ты что, не знал? Естественно нужно изучить правильные соотношения и количества, прежде чем всерьёз заниматься!       – Ты хочешь, чтоб я тебе поверил? – зло бросил Цзинь Лин.       – Чего ты заводишься из-за неудачной шутки? – возмутилась нечисть. – Ну да, может Сычжуй приготовить яд, и что? Надо ему тебя травить? Уймись уже, никому ты тут не сдался, не будут тебя убивать, принцесса.       – Так уж и не будут? – кулаки Жуланя сами собой сжались, а всё тело напряглось словно перед прыжком.       – Да сколько можно? – Цзинъи даже глаза закатил. – Я мог вчера просто наброситься на тебя, ты бы даже понять ничего не успел. Но вот мы здесь, и я с тобой нянчусь как с капризным младенцем – нет уж, дослушай – и почему-то терплю все твои выходки и очень, между прочим, обидные слова. Хотели бы мы что-то с тобой сделать – ты был бы уже мёртв, юная госпожа, давным-давно и безвозвратно. Раз тебе так здесь не нравится – уходи, я тебя даже провожу.       К концу этой тирады Цзинь Лин уже несколько раз попытался перебить духа, но его губы словно склеились – юноша мог только рассерженно мычать и размахивать руками. Как бы он ни старался – рта раскрыть не мог.       – Это достояние клана Лань, – уже спокойнее объяснил Цзинъи. – Заклятие молчания. Оно безвредно. Угомонись – и оно скоро само рассеется. А пока у тебя есть время подумать над своим поведением, а у меня – отдохнуть и допить чай, раз уж ты не хочешь.       Его Высочество чуть не задохнулся от возмущения. Обозвать его младенцем и вот так беспардонно заткнуть! Неслыханно! Уж лучше бы эта бессовестная тварь его побила! Принц стоял как вкопанный на месте, его трясло от макушки и до самых пяток, от унижения и обиды хотелось не то наброситься на лесную нечисть с кулаками, не то позорно разрыдаться – в носу уже нещадно щипало.       – Ты идёшь? – окликнул его проклятый дух таким голосом, словно ничего не случилось.       Хотелось закричать – нет, не идёт. Но губы словно срослись, и попытки их разомкнуть никак не желали увенчаться успехом – лишь приносили боль. Существо в белом приблизилось и крепко взяло Его Высочество за плечи. Тот протестующе замычал и рванулся назад, попутно изо всех сил ударяя по рукам. Тварь с бледным человеческим лицом снесла это молча, лишь немного поморщилась, а после всё равно вцепилась в плечи Жуланя и, повернув его, прижала спиной к стене.       – Успокойся, – голос Цзинъи внезапно стал глубоким и убедительным, вся дурашливость из него испарилась. – Я уже говорил: я понимаю, что тебе трудно. И я изо всех сил пытаюсь придумать, как помочь, если ты не заметил. А в ответ уже второй день получаю только оскорбления. И мне, если хочешь знать, обидно. Если что-то не так – скажи спокойно, решим это как взрослые люди.       Природный дух замолчал, словно задумавшись. Цзинь Лин так и стоял прижатый спиной к прохладной стене, ощущал сквозь неприлично тонкую ткань тепло чужих рук, видел прямо перед собой красивое нефритовое лицо, с которого исчезло всё обычное веселье. Посмотреть в глаза сил не было. Внутренности разъедали страх, обида и стыд. Больше всего на свете хотелось, чтобы тот чай всё-таки оказался ядовитым и убил его прямо сейчас.       – Я не ненавижу людей. И Сычжуй тоже. И Цзэу-цзюнь, – продолжил Цзинъи слишком искренне для ужасной южной нечисти. – Лес учит нас осознавать важность любой жизни. Твоя жизнь для всех нас ценна, как и любая другая. И мне правда хотелось бы, чтобы твоему дому стало легче, потому что когда страдает кто-то из моих людей – мне тоже больно.       Внутри поднялось смятение; все чувства перемешались и оглушили молодого принца одним мощным неожиданным потоком. Пожалуй, он был благодарен за то, что его лишили возможности говорить – необходимость что-то отвечать сама собой отпала. И почему только этот несносный его до сих пор не побил? С чего он всё это на него вываливает? В виски словно ввернули тупые гвозди.       – Цзинь Лин? – позвал дух; Жулань поднял взгляд. – Препираться из-за ерунды, конечно, весело, но от настоящих ссор толку не будет. Давай успокоимся и пойдём куда шли. Глядишь, придумаем, как быть и что делать с бедами Ланьлина. Ещё и Сычжуй вернулся – а он у нас умный, знаешь ли. И травить он тебя точно не будет, дурацкая шутка вышла.       Его Высочество пару раз втянул через нос прохладный воздух – глубоко, так, что аж голова закружилась и зашлась ноющей болью. Ещё через мгновение он просто кивнул. Цзинъи немедленно его отпустил и отдалился на почтительное расстояние.       – Насчёт этого, – поводил пальцем напротив своих губ, – не волнуйся. Оно быстро исчезнет.       Цзинь Лин снова кивнул и, когда его проводник отвернулся, чтобы пойти дальше, коснулся ладонями пылающего лица; оно было мокрым. Какой позор. Почему его только плаксой не обозвали? Было бы справедливо.       Они продолжили путь по длинной веранде, которая свернула, огибая здание по внутренней стороне; взгляду принца открылся небольшой ухоженный сад, ограниченный стоящими углом строгими строениями, а напротив них – изогнутым обрывом, у самого края которого обнаружилась беседка из тёмного дерева, простая и воздушная. В небольших деревьях щебетали невидимые глазу птички, а где-то далеко шумела вода – настоящая благодать. Проводник Его Высочества бездумно сделал пару глотков из фляги, а после сунул её в рукав.       – Сейчас пройдём вон там и выйдем уже во внутренний двор, – Цзинъи указал на чёрную дверь, к которой они приближались. – Там ничего особенного, после занятий собираются помузицировать. У нас все обязательно на чём-нибудь да играют.       В памяти Жуланя всплыло смутное воспоминание: один из наставников рассказал, что во времена войны против династии Вэнь один из лесных кланов использовал музыку в качестве оружия – вот и выяснилось, какой. Значит, тот, второй клан, который из Цинхэ – это свирепые воины с тяжёлыми саблями. Принц невольно поёжился: повезло же ему попасть именно в резиденцию клана Лань.       Они быстро прошли через небольшую скромно обставленную комнату и действительно оказались во внутреннем дворе: здания с четырёх сторон, а в середине – засыпанная округлыми белоснежными камешками площадка с маленькими водоёмами по углам и простыми скамьями в середине. Как и везде, в этом месте было много, много зелени: ухоженные аккуратные кустики, низкие симпатичные деревья. Всё же приятно, наверное, было в таком дворе собираться, чтобы сыграть пару мелодий – вслух, конечно, Его Высочество такого ни за что не сказал бы, но его мнения на этот раз не спросили, да и неприятное заклятие всё ещё держалось.       Вообще, поводов для жалоб было хоть отбавляй: виски противно ломило, уши всё ещё закладывало, да ещё и глупые тряпки приходилось постоянно трогать, чтобы убедиться, что они не растаяли – настолько невесомыми они были. Озвучить всё это возможности всё ещё не было.       Этот двор они тоже обошли по верандам, огибающим его по периметру; в этот раз в ровных стенах были ещё и окна с тёмными рамами, и сквозь них Цзинь Лин разглядел множество духов в белоснежных одеждах, сидящих за низкими столами и сосредоточенно пишущих что-то под присмотром ещё одного духа, чьи верхние одежды были небесного цвета.       – Эти адепты недавно вернулись с охоты. Теперь пишут отчёты, это часть обучения, – объяснил Цзинъи, уловив, куда было направлено внимание человека. – Не все живущие в Лесу существа безопасны, да и здешняя ци привлекает всяких чудищ извне. Те, кто не посвящают свою жизнь совершенствованию, едва ли могут сами управиться с сильным противником. Поэтому клан Лань и клан Не присматривают за порядком – мы охотимся по всей территории Леса.       Изумлению Цзинь Лина не было предела: значит, эта нечисть ещё и охотится на другую нечисть? Добавить сюда золотые ядра, настоящую, насколько можно было судить, школу заклинателей – не каких-нибудь головорезов, а именно настоящих совершенствующихся, со своими техниками и… своей философией? – а ещё это их участие в той давней войне…       Выходила какая-то бессмыслица. Принц тряхнул головой. Нечисть есть нечисть. Чего тут ещё думать? Если позволить себе искать полутона, то так вообще забудешь, где белое, а где чёрное – так ему всю жизнь мудрые учителя говорили. Так и до оправдания чудовищ дойти можно. С каждой минутой Жулань понимал всё меньше и меньше.       Тем временем они вошли в следующее здание – на этот раз внутри была кучка адептов, совсем ещё детей. Они сгрудились вокруг стола и что-то разглядывали, живо обсуждая. Когда их ушей достигли звуки открывающейся двери и шагов, мальчишки подскочили и мигом выстроились в ровненький рядок, явно нервничая и что-то пряча.       – Шисюн, – вежливо поклонились они Цзинъи, а после повернулись к Жуланю и замерли в нерешительности.       – Это – молодой господин Цзинь из Ланьлина, – старший дух важно представил всё ещё не имевшего возможности говорить гостя. – Вам бы лучше ему тоже поклонится, он – очень значительный человек.       – Приветствуем молодого господина Цзинь, – дети сей же момент сложили перед собой руки и все как один действительно отвесили глубокий поклон.       – А что это шиди тут делают? – вкрадчиво спросил Цзинъи; его глаза живо заблестели.       Маленькие адепты с виноватыми лицами переглянулись и, не найдя не то слов, не то смелости, промолчали.       – Уж не нарушаете ли вы правила? – продолжил дух.       – Шисюн, это всего лишь стихи, – пискнул один из мальчишек; на его ленте вышивки не было. – Ничего такого!       – Ну-ка покажите ваши стихи. Давайте-давайте, – строго потребовал Лань Цзинъи.       Другой маленький дух нехотя протянул небольшую книжечку в переплёте из узких бамбуковых полосок, которую прятал до этого момента в рукаве. Старший же её принял, раскрыл и, немного полистав, едва не расхохотался, скрыв в последний миг смех за кашлем.       – Какая похабщина! – с наигранным возмущением воскликнул он. – Вы читаете это непотребство, ещё и в Облачных Глубинах, ещё и в то время, когда должны быть на занятиях!       – Шисюн, Цзэу-цзюнь сказал, что должен ответить на чьё-то послание, поэтому он начнёт урок немного позже, мы правда не…       – А если я спрошу у Цзэу-цзюня? – прервал оправдания шиди Цзинъи, грозно нахмурив брови.       – Цзэу-цзюнь подтвердит, что это чистая правда.       Все мальчишки закивали, поддерживая товарища; что ж, их лица и впрямь выражали лишь чистейшую искренность.       – Хорошо, – покивал старший из духов. – Поверю на сей раз. Но всё-таки читать непотребные стишки в Облачных Глубинах… вы же понимаете, что так просто я вас не отпущу?       – Понимаем, – маленькие адепты повесили головы в ожидании наказания.       Говорить Цзинь Лин всё ещё не мог; в голове пронеслась полная недоверия мысль: неужели здесь всё так строго, что даже таких детишек заставят переписывать правила, стоя на руках? А он думал, что дядя Цзян был с ним суров.       – Так, после занятий сделаете три круга бегом вокруг Облачных Глубин, отчитаетесь мне и будет с вас, – распорядился Лань Цзинъи. – А вот это безобразие я вам не верну. Учителю, конечно, не покажу. На первый раз.       – Да, шисюн, – с явным облегчением отозвались младшие духи, почтительно кланяясь.       – Цзэу-цзюнь идёт, – взволнованно прошептал, поглядывая в окно, самый низенький мальчонка, тоже с простой белой лентой.       У Жуланя будто желудок в ледышку превратился; он проследил за взглядом мелкого духа и действительно увидел плывущий в их сторону высокий силуэт в небесно-голубых одеждах. Дрожащие пальцы он спрятал в широких рукавах, но Лань Цзинъи быстро и цепко его оглядел и, видимо, сообразил, что гость не в восторге.       – Ну так чего стоите? Давайте, идите, не заставляйте Цзэу-цзюня вас ждать, – распорядился он, помахивая рукой в сторону выхода. – И про наказание не забудьте, а то к Учителю пойду.       – Хорошо, шисюн, – детишки снова поклонились, причём второй раз – Его Высочеству, а после высыпали наружу.       – Чем тебе так не нравится Цзэу-цзюнь, юная госпожа? – задал вопрос Цзинъи, когда они остались одни. – Он же тебе ничего не сделал, даже слова грубого не сказал.       Жулань попытался было ответить, что в этом и проблема, но его губы не разомкнулись. Совсем забыл. Оставалось только раздражённо вздохнуть и всплеснуть руками.       – А, точно, – пробормотал противный дух, дёргая себя за длинную чёлку. – Цзэу-цзюня имеет смысл бояться, если ты его враг. А ты к нам в целом пришёл вроде бы с миром, разве нет? Значит, ничего он тебе не сделает.       Принц, не имея возможности возразить, лишь отмахнулся и демонстративно отвернулся. Его взгляд зацепился за вид из окна: во дворе, засыпанном белоснежными камешками, Цзэу-цзюнь что-то рассказывал окружившим его маленьким адептам, а в руках держал свою флейту и то и дело показывал на разные её части.       – А, эти ребята выбрали для себя сяо, – Цзинъи тоже обратил внимание на группу снаружи. – Отличный инструмент для совершенствования, да и как духовное оружие очень даже удобный. Цзэу-цзюнь достиг, наверное, пика мастерства в игре на сяо, так что теперь регулярно уделяет время обучению адептов и утром часто остаётся с ними.       Нечисть уставилась на Цзинь Лина, явно ожидая реакции. Тот только пожал плечами – сам к искусству музыки особой тяги за собой не замечал, так что сказать ему на эту тему было нечего. Он предпочитал заниматься вещами посерьёзнее, чем бряцанье струнами или облизывание кусков бамбука.       – Надо же, где только раздобыли, – дух переключился на отобранную у мальчишек книжку.       Переплёт выглядел простым, не слишком аккуратным, на его лицевой стороне корявым почерком было нацарапано «Весенняя ночь под сенью деревьев». Содержание сомнений не вызывало. Жулань не смог быстро сообразить, как ему на это реагировать, так что просто никаких эмоций не выразил, вместо этого тряхнул головой и потянул себя за мочку уха – заложило особенно сильно.       – Я, конечно, и сам такие таскал, когда помладше был, – поделился Лань Цзинъи, принявшись неспешно листать тонкие страницы. – Прятал только получше, ещё и Сычжуй меня прикрывал. Он-то всегда создавал впечатление паиньки, кто б его заподозрил?       Его Высочество поразило то спокойствие, с которым этот бессовестный держал в руках такое непотребство, даже, похоже, читал какие-то заинтересовавшие его отрывки – и это всё в присутствии другого человека. Неслыханно!       – Хочешь посмотреть? – предложил природный дух, поймав взгляд Жуланя. – Нет? Тогда что не так? А, ты осуждаешь меня за то, что я их наказал за то, что сам частенько делал?       Нет, он осуждал совершеннейшее отсутствие хоть какого-нибудь стыда. Хотя… пожалуй, сюда действительно входило и описанное самим Цзинъи.       – Ну так это моя обязанность как их шисюна – следить, чтобы шиди придерживались всех правил, – продолжила нечисть. – Да и три круга – это ещё ничего, легко отделались. Узнай об этом Учитель…       Окончание фразы не прозвучало, но это было и не обязательно. Чем больше Цзинь Лин слышал об этом их Учителе, тем больше тот ему не нравился. Вообще, принц и рад бы был сказать сейчас какую-нибудь гадость, но противное заклятие молчания всё никак не желало исчезать, так что последнего своего оружия – острого языка – он был всё ещё лишён. Однако с удивлением Его Высочество отметил, что молчать было в какой-то степени проще: от него не ждали и не требовали слов, да ещё и никаких подначек за последнее время в его адрес не прилетело – действительно, какой интерес спорить с тем, кто не ответит? Просто удивительно.       – Ну ладно, пошли, – Цзинъи сунул книжку с неприличными стихами за пазуху и сделал шаг в сторону выхода. – Пройдёмся ещё немного, скоро первые адепты выйдут на тренировку с мечами, может, тебе интересно будет.       Не будь заклятия, Жулань обязательно сказал бы, что ничего интересного в их практике в искусстве фехтования быть не может. Какой же всё-таки низкий, отвратительный приём – оставить его без единого шанса раскрыть рот!       Они вышли на веранду и обошли по ней тот двор, в котором стайка младших адептов сосредоточенно занималась делом под руководством самого главы; тот подходил к мальчишкам по очереди и, как успел заметить Цзинь Лин, что-то пояснял или показывал, самому мелкому – тому, что первым заметил его из окна – даже приложил инструмент к подбородку и пристроил его руку туда, где ей, видимо, следовало быть.       Надо же, сколько внимания к молодняку. Какая ещё нечисть так заботится о своём потомстве? Жулань на секунду даже почувствовал, что его эта сцена тронула, но немедленно отогнал неподобающие мысли: может, они и похожи на людей, но ими всё ещё не являются. Он сюда не дружбу водить пришёл. И уж точно не завидовать этому сопляку, который даже кусок бамбука удержать не может.       На душе стало совсем гадко: единственной его подругой была Фея. Ни в Пристани Лотоса, ни в Башне Золотого Карпа не было ни единого человека, с которым он бы хотя бы мирно общался. Теперь он с одной стороны беспокоился об оставшейся в одиночестве в гостевых покоях собаке, а с другой никак не мог примириться с мыслью, что здесь, в гнезде лесных духов, он за неполные два дня умудрился пообщаться с кем-то с пользой намного больше раз, чем за год в своих кланах. Объяснений тому можно было изобрести массу, но Его Высочество остановился на самом приемлемом для будущего Верховного Заклинателя: это всё хитрая уловка.       Не могла же нечисть со всей искренностью отнестись к человеку по-доброму? То, что здесь сгинул Вэй Усянь только подтверждало и без того очевидный факт: ничего хорошего в этих благородных господах в белом нет. Куда-то же они дели целого заклинателя, да ещё какого, раз он так и не вернулся домой, правильно ведь? Возможно, его так же обморочили всеми этими речами про желание помочь и очаровательными сценками с мальчишками. Ну, по крайней мере, с тварями, принявшими облик невинных детей. Жулань украдкой проверил кинжал за поясом.       Заклинатель и лесной дух снова миновали небольшое помещение, потом – ещё один двор, и опять здание. В какой-то момент, проходя по очередной веранде, Его Высочество услышал музыку. Заглянув в окно, он обнаружил больше десятка адептов Лань, судя по внешности – примерно того же возраста, что и Цзинъи. Те сидели ровными рядами на полу в безукоризненно благопристойных позах, вид имели спокойный и возвышенный; их словно вытесанные из нефрита благородные лики были расслаблены, а глаза – закрыты. Один дух расположился у самой стены, лицом к своим собратьям. На низком столике перед ним лежал обыкновенный семиструнный гуцинь из чёрного дерева. Нечисть точными и изящными движениями касалась струн, и те под тонкими белыми пальцами пели, словно живые. Мелодия, чистая и умиротворяющая, лилась ровным потоком, пульсировала в воздухе, проливалась бальзамом на душу. За спиной музыканта взгляд Его Высочества выцепил высокую подставку для курильниц и палочек благовоний; от неё замысловатыми завитками поднимался полупрозрачной лентой дымок, наполнявший комнату ненавязчивым ароматом сандала.       – Мы часто помогаем себе в медитации музыкой, – прошептал на ухо Цзинъи; его дыхание осело на коже, и принц невольно отшатнулся. – Можем присоединиться, если хочешь.       – Нет, пойдём дальше, – резко, но так же тихо ответил Жулань, и его ладонь тут же взметнулась к губам.       Наконец-то.       Уходить от места, где так чудесно играли на гуцине, совершенно не хотелось, но Цзинь Лин помнил: клан Лань использует как оружие в том числе и музыку. Никогда нельзя знать наверняка, играют ли они просто для практики или же для осуществления каких-нибудь коварных замыслов. Именно опасаясь влияния этой музыки принц и сумел заставить себя уйти, не дослушав, однако глубоко внутри он нехотя признал: звучала эта мелодия и впрямь восхитительно.       Кожа всё ещё горела там, где её коснулся чужой выдох. Слишком близко. Неужели здесь это в норме – подходить к кому вздумается вплотную или даже хватать без разрешения? Что за дикость. Жулань не удержался и потёр шею и ухо, будто пытаясь соскрести с себя это ощущение, а после оправил едва ощутимые одежды, поплотнее затянув ворот.       – Ты чай будешь, или я могу допить? – как ни в чём не бывало спросил Цзинъи, выудив флягу из рукава.       Очень, очень хотелось сделать ещё хоть глоток.       – Нет. Пей, – коротко бросил Его Высочество.       – Ладно, – просто пожал плечами дух, вынимая пробку. – Дело твоё.       Откуда-то из самой глубины души поднялось разочарование: если бы он начал уговаривать, то Жулань мог бы грубо отобрать флягу, притворившись, что пьёт исключительно ради того, чтоб от него отстали. Признавать, что ему просто хочется снова отведать здешнего напитка, который ему так понравился, гордый принц не собирался.       В конце-то концов, чай с редкими северными травами и золотой пылью точно не может быть хуже, чем какой-то там цветочный.       Человек и лесной дух остановились на очередной веранде, оперлись на перила из чёрного дерева. Раскинувшийся перед ними двор был больше любого предыдущего, и зелень на нём была только по самым краям. Всё остальное пространство было засыпано уже знакомыми Цзинь Лину белыми камешками. Из здания напротив неспешно вышло больше двух десятков существ в белом; лица у них были совсем юные, а на поясе каждый носил лишь по одному украшению.       – Что значат эти нефритовые подвески? – протянул Его Высочество самым безразличным тоном, какой сумел изобразить.       – На поясе? – живо отозвался Цзинъи и тут же отлип от перил. – Это пропуска.       Дух взял в ладонь гладкий нефритовый диск и протянул, будто бы предлагая потрогать; Жулань подавил в себе порыв и сложил руки на груди.       – Вот эта позволяет пройти защиту Облачных Глубин, – невозмутимо объяснил лесной житель. – Вторая – выйти из Леса или вернуться.       Другое украшение Лань Цзинъи продемонстрировал, приподняв его за шнурок, на котором оно висело. Крошечное, но выглядящее совершенно живым деревце оплетало своими корнями крупный кусок белого нефрита, который выглядел совсем как живая плоть. Цзинь Лин невольно вздрогнул и отвернулся.       – Что, даже не скажешь, какое это убожество? – разочарованно поинтересовалась нечисть.       – Крайнее убожество, – без особого энтузиазма отозвался принц; какое-то гадкое ощущение перебивало желание снова поссориться.       Боль, поселившаяся в висках, на мгновение протянула свои цепкие лапы к глазам; пришлось опустить неожиданно потяжелевшие веки, и только спустя несколько мгновений она отступила.       Тем временем молодые адепты – явно постарше тех мальчишек со стишками, но всё ещё, наверное, младше Цзинъи – выстроились ровными рядами и приступили к тренировке. Ещё один дух, повзрослее, который выполнял роль их учителя, носил бледно-голубые одежды с узкими рукавами. Они делали самые простые выпады – видимо, в качестве разминки. Их движения были чёткими, отточенными настолько, что казалось, будто все эти адепты были единым организмом, который одновременно шагал десятками ног, замахивался десятками рук, выдыхал десятками пар лёгких. Грация этих молодых господ завораживала.       Слишком идеальные.       Его Высочество не успел приметить и запомнить что-нибудь необычное: откуда ни возьмись к ним стремительным чёрным пятном подлетел ворон. Цзинъи протянул руку, и птица села на предплечье духа, смяв коготками тончайшую белую ткань и аккуратно сложив блестящие крылья.       – Что там? – спросила нечисть.       Ворон раскрыл клюв и к невообразимому удивлению Жуланя не каркнул, а тихо заговорил знакомым голосом:       – Вы где? И куда сейчас идёте? С собой возьмёте?       – О, это Сычжуй, – обрадовался лесной дух. – Слушай, принцесса, ты не против, если я тебя оставлю с ним до завтра? Я дома четыре дня не был, мне бы уладить кое-какие дела.       – Можно подумать, у меня есть выбор, – фыркнул Цзинь Лин; ему, вообще-то, было всё равно, кто конкретно будет его таскать по этому месту, всё одно – лесные твари.       – Да не бойся ты, что он тебе сделает? – закатил глаза проводник. – Тот гэгэ тебя не съест, принцесса.       – Ты когда-нибудь вообще затыкаешься? – моментально вспыхнул Его Высочество.       – Нет, – ухмыльнулся Цзинъи. – Ну так что? Ворон ждёт.       – Делай что хочешь, – отмахнулся Жулань и отвернулся, уставившись демонстративно в стену.       – Ладно, – дух тихонько свистнул, привлекая внимание птицы. – Слушай. Сычжуй, мы идём к старой беседке у обрыва. Приходи. Повтори.       Цзинь Лин скосил глаза, надеясь, что чёлка замаскирует его интерес. Ворон вновь раскрыл клюв и голосом Цзинъи проговорил:       – Сычжуй, мы идём к старой беседке у обрыва. Приходи.       – Вот умница, – похвалил лесной житель и приподнял руку. – Найди Лань Сычжуя.       Птица издала хриплый звук, будто бы показывая, что всё поняла, и взмыла ввысь.       – Пошли, юная госпожа, тут недалеко, – Цзинъи снова потянулся было, чтобы схватить за руку, на полпути опомнился и только дёрнул за рукав.       – Тебе обязательно это делать? – возмутился Жулань, но за своим провожатым всё же покорно последовал.       – Делать что? – переспросил тот.       – Постоянно тянуть ко мне руки, – раздражённо уточнил принц. – Сколько можно?       – Привычка, – пожал плечами природный дух, ведя его через очередную проходную комнату. – Ничего не могу поделать, забываюсь. Прямо как ты, когда кричать на все горы начинаешь.       – Ты! – зашипел, в последний миг понизив голос, Его Высочество. – Никто не смеет так со мной обращаться!       Никто не смеет его касаться. Он даже мальчишку-слугу, который изначально должен был помогать с одеждой, к себе не подпускает, чего уж тут говорить про всяких непонятных жителей южного леса?       – Как, юная госпожа? – устало спросил Лань Цзинъи. – Я не понимаю, что не так. Ну не нравится – напомни, я извинюсь и однажды запомню. Что ж ты бесишься?       – Чтоб запомнил быстрее, – запальчиво бросил принц. – Даже птица запоминает, что ей сказали, а ты что?       – А у меня забот больше, чем у птицы, – в тоне духа зазвенел азарт; он уже почуял, что эта перебранка будет для него весёлой, и Цзинь Лина это не радовало. – С птенцом вон вожусь: даже перьев нет, зато голосит – будь здоров.       Жулань на секунду застыл на месте с раскрытым ртом. Обозвать птенцом? Его?       – Я ему и червячка принёс, и погулять вывел, и научиться летать предложил – а всё без толку, – продолжала нечисть.       – Ты пытаешься заставить меня почувствовать себя виноватым? – фыркнул Жулань. – Так вот, знай: не получается.       Получалось. Если излагать всё так, как это сделал Цзинъи, то совесть действительно просыпалась – правда, ненадолго. В голове моментально всплывали какие-нибудь наставления учителей или дяди, и снимало как рукой.       – Я пытаюсь взывать к здравому смыслу, юная госпожа, – развёл руками этот нахал. – Только пока что-то он не откликается.       И снова ответить было нечего. Гадкая нечисть, как только ему удавалось это делать?       – Было б на чей зов откликаться, – опять попытка не уступать в споре вышла жалкой.       Проклятый дух, не останавливаясь, прикрыл бледной ладонью рот, пряча тихий мелодичный смех.       – Какой же ты отвратительный, – выдохнул почти шёпотом Жулань; получилось не зло, а беспомощно.       – Приму это за признание моей правоты, – довольно протянул Лань Цзинъи.       – Думай что хочешь. Почему меня это вообще беспокоит?       На этом моменте, конечно, лучше всего было бы эффектно развернуться и молча уйти, но вот незадача: Его Высочество был в Облачных Глубинах второй день, никого здесь кроме этого нахала и его странного дружка не знал, а уж о том, чтобы ориентироваться здесь, речи не шло вообще: Цзинь Лин с ужасом осознал, что резиденция клана Гусу Лань представляла из себя настоящий лабиринт из похожих друг на друга дворов и абсолютно одинаковых веранд; если подумать, только кухня более-менее стояла особняком, но принц не мог сказать, была ли она на отшибе, или разместилась в огромном дворе, а ограничивающие его здания просто спрятались в облаке.       Пришлось безропотно следовать за порядком надоевшим проводником. Он, конечно, считал по привычке повороты, но сбился очень быстро. Выходила какая-то бессмыслица: по ощущениям они уже наверняка должны были несколько раз сделать круг, вот только каждый следующий двор и каждая новая комната чем-то да отличались: то кусты другой формы, то водоём с беседкой; то ряды столов из чёрного дерева, то цитры на стенах.       Цзинъи же казался спокойным и уверенным. Он просто шёл, быстро, но довольно расслабленно, без малейших колебаний сворачивал, нырял в какие-то двери, иногда кланялся встретившимся им старшим товарищам. Жуланя это бесило: все направлялись куда-то, все знали, что им нужно, все превосходно ориентировались – кроме него самого.       Внезапно Цзинъи свернул с очередной веранды и спустился по ступенькам; его сапоги еле слышно зашуршали по белым камешкам. Двор, в котором они оказались, был сильно вытянут в длину, и с одной стороны виднелся просвет: там не было ни постройки, ни стены. Цзинь Лин хотел было задать какой-нибудь вопрос – не то об этом месте, не то о том, в которое они направлялись – но быстро прикусил язык. Опять заведёт свою песню о том, что всё-таки в Облачных Глубинах гостю интересно. Разговаривать не хотелось категорически. Уши всё ещё закладывало, голова болела от кружащих в ней мыслях, да ещё и порыв ветра просочился сквозь слишком тонкую ткань ханьфу, на секунду создав не на шутку пугающее ощущение нагого тела.       Они добрались до конца засыпанной белыми камешками тропинки; она огибала ровным кружком пышное низкое дерево, за которым спрятались ступеньки – на этот раз каменные. Идеально ровные, чуть шероховатые – наверное, специально, чтоб обувь не скользила, – они отчего-то напомнили о полуразрушенных плитах на выходе из центра Ланьлина. Его Высочество нервно вздрогнул: слишком, слишком идеальное место. Не может быть такого, хоть какая-то мелочь должна выбиваться, хоть что-то должно быть плохо или хотя бы так себе. Но вокруг – захватывающие дух пейзажи, чудесные животные, превосходные постройки, удивительные изобретения, вкуснейшая еда, красивейшие лица, прекраснейшая музыка…       Где-то должен быть подвох.       Виски пронзила особенно яркая вспышка боли – Жулань даже остановился, чтобы прикрыть глаза и переждать пару мгновений.       – Эй, юная госпожа, ты там как? – немедленно окликнул его Цзинъи.       – Какое тебе дело? – огрызнулся Цзинь Лин.       – Если ты тут вдруг помрёшь – мне будет грустно. Да и Учитель с меня шкуру живьём спустит, – протянул лесной дух.       – Звучит как отличный повод умереть, – язвительно бросил Его Высочество, но в конце фразы всё же поспешно умолк.       – Да что ты опять начинаешь? – закатил глаза Лань Цзинъи. – Я просто спросил, всё ли с тобой в порядке, что тут такого? Вот уж правда – характер как у юной госпожи.       – Знаешь что? – раздражённо начал принц. – Говоришь, что пытаешься мне помочь? Здорово. Прекрасно. Я рад. Но не надо притворяться, что тебе правда до меня есть дело. Я сюда не друзей искать пришёл, ясно тебе?       – Оно и видно, – снисходительно ответила нечисть. – А знаешь, тебе не помешало бы попробовать. С таким-то характером трудно с кем-то сойтись, но ты всё-таки постарайся.       Опять он учить принялся. Сколько можно лезть не в своё дело? Почему нельзя просто прямо сказать, наконец, что ему, Цзинь Лину, делать нужно? Чего они от него добиваются?       – Я не просил совета, – зло бросил Жулань; его рука по привычке сжималась на рукояти Суйхуа, но разум чётко осознавал: толку от меча здесь не будет.       – Хм, а возможно, что ты такой злой стал, потому что с тобой никто дружить не хотел, – наглец его словно и не слышал; стоял себе, наматывал на длинный палец свою проклятую чёлку и рассуждал о том, о чём ему вообще говорить не следовало. – Ты на всех обиделся, и теперь никого не подпускаешь.       – Нечего лезть мне в душу, – тихо процедил Цзинь Лин; ладонь, стиснувшая до боли оружие, задрожала.       – Ну тогда я на тебя не обижаюсь, – до омерзительного понимающе проговорил Цзинъи, снова проигнорировав собеседника. – Ты не виноват, просто боишься, что тебя обидят снова.       – Ничего я не боюсь, – прошипел принц.       – Ничего страшного, – заключила мерзкая нечисть. – Ты просто не можешь спокойно принять дружелюбное отношение, потому что ждёшь подвоха, я понимаю.       – Замолчи! – не вытерпел Жулань и бросился на эту бесстыжую тварь с кулаками.       Он даже не заметил, как бледные прохладные пальцы Лань Цзинъи сомкнулись на его запястьях. Лесной дух после короткой борьбы сумел развернуть отчаянно сопротивляющегося человека и зафиксировать его: прижал спиной к себе, а руки Цзинь Лина скрестил у него же на груди и сильно сдавил – Его Высочество едва не вскрикнул от ужаса, когда осознал, что едва может двинуться.       – Глупая принцесса, что ты делаешь? – зашипел прямо в ухо Цзинъи. – В Облачных Глубинах запрещено драться, нас обоих накажут, если кто-то заметит!       Принц дёрнулся, пытаясь вырваться из захвата, но чужие руки оказались слишком сильными. От внезапно накатившего осознания, что вся их борьба прикрыта широкими рукавами, и со стороны, наверное, это всё выглядит как объятия, Жулань едва не умер прямо на месте от накатившего стыда. Лицо, шея и уши немедленно вспыхнули, что, конечно, не украшало и без того отвратительную ситуацию. Его Высочество забился с новой силой.       – Да тихо ты, – снова шикнул дух. – Если хочешь, чтобы я тебя отпустил, то придётся успокоиться.       – Какой же ты гадкий! – принялся ругаться Цзинь Лин, не прекращая своей тщетной возни; тепло чужого тела сквозь тончайшую ткань жгло едва не до боли. – Впитал поганую силу этого леса, и теперь творишь что вздумается! Что за низость!       – Я сейчас не использую духовные силы, юная госпожа, – усмехнулся проклятый Цзинъи; его омерзительная длинная чёлка щекотала шею Его Высочества, и от этого ощущения хотелось прямо на месте позорно разрыдаться. – Просто руки сильные. Ты что, забыл, как тут наказывают?       – Мне плевать, – снова дёрнулся принц. – Отпусти немедленно.       – Ладно, – просто ответили ему.       Сдерживавшие его руки исчезли, а сама нечисть быстро отдалилась на пару шагов – ну и правильно. Сам Цзинь Лин от такой резкой смены позиции едва не упал, но вновь обретённой свободой остался доволен.       – Прекращай уже глупостями заниматься, принцесса, – посоветовал Лань Цзинъи. – Я, конечно, специально тебя дразню, но временами ты совсем нездорово реагируешь. Пошли, уже недалеко.       – И где же я нездорово реагирую, позволь узнать? – ядовито поинтересовался Его Высочество, на ходу лихорадочно оправляя сбившиеся одежды.       – Вместо того, чтобы отшутиться или поддеть в ответ, ты кидаешься драться, – Цзинъи тряхнул головой, сбрасывая с лица чёлку. – Ну в крайнем случае, если обидно, а возразить не можешь – просто скажи спокойно, что тебе неприятно, я перестану.       – Так я тебе и поверил, – фыркнул Жулань.       Они спустились по той самой ровной лестнице с шероховатыми ступенями; дальше дорожка была обозначена только большими камнями, верхушки которых были стёсаны до абсолютно плоской поверхности. Выглядело это так, будто сама природа показывала путь.       – А ты хоть раз попробуй, – посоветовал лесной дух, уверенно шагая по этим камням.       – Смысл? Ты не затыкаешься ни при каких обстоятельствах, с чего бы мне ещё и унижаться? – выплюнул Его Высочество.       – Что унизительного в том, чтобы сказать, что тебе что-то не нравится? – с искренним недоумением спросил Лань Цзинъи, подёргивая себя за чёлку. – Разве это не признак уважения как минимум к себе – выходить из неприятной ситуации самым изящным и благопристойным образом?       – А ты понимаешь, когда тебе говорят? – не желал униматься Жулань. – Я сколько раз повторил, чтоб ты меня не трогал, и что?       – И то, – цыкнул его собеседник, – если бы ты не сказал, то я касался бы тебя намного чаще, потому что не вижу никакой проблемы в этом.       – Что за дикость – лапать кого вздумается! – с отвращением заявил принц.       – Это нормальное проявление симпатии, что тут дикого? – не сдавался лесной дух.       – Какой ещё симпатии? – с неприязнью проговорил Цзинь Лин.       – Ты интересный, – Цзинъи озвучил это как очевидный факт. – Грубый, конечно, но интересный. Я, может, пытаюсь найти с тобой общий язык, а ты – сразу драться.       – Ты пытаешься втоптать меня в грязь как можно большее количество раз, – поправил Его Высочество. – Это что, потому что я тебя побить не могу?       – Нет, я тебя просто дразню, и это потому что ты интересный, – повторил дух. – А ещё ты иногда сам начинаешь, я просто отвечаю. Мне иногда обидно, но чаще всё-таки весело.       Жулань высокомерно хмыкнул и отвернулся. Вслух он, конечно, не признает этого даже под пыткой, но эти слова задели за живое. Обычно его называли глупым, невоспитанным, избалованным, высокомерным – да каким угодно. Но так о нём ещё никогда не отзывались, тем более прямо в лицо. Разум охотника твердил, что это ловушка, и что ни в коем случае нельзя позволять одурманить себя. Сердце человека отчаянно хотело снова услышать нечто подобное.       Неприятный ответ на последнюю реплику собеседника в голове был уже готов – но озвучить его язык не повернулся.       Сколько ещё грязных приёмов на нём здесь опробуют?       – А, Сычжуй уже здесь, – внезапно переключился проводник.       Только теперь Цзинь Лин обратил внимание на окружение. Где-то недалеко шумела вода – скорее всего рядом протекала горная речка. Тропинка вела вниз по пологому склону и оканчивалась у очередной каменной лестницы – на этот раз узкой и крутой. Дальше взгляд упирался в обрыв, от которого тянуло прохладой. У самого края расположилась небольшая беседка, украшенная небесно-голубой тканью – и что это за мода на беседки у обрывов? Его Высочество, конечно, предполагал, что всё дело в захватывающих видах, но всё равно считал, что подобным сооружениям место в саду в центре водоёма. Однако от его мнения ничего не зависело – здесь беседки строили у обрывов. В той, к которой они приближались, можно было разглядеть закутанный в белое силуэт. Желудок Его Высочества сделал кульбит.       К Цзинъи он, оказывается, уже привык.       Они спустились, и проводник принца пружинистой походкой вошёл в беседку, которую теперь можно было разглядеть вблизи. Хоть деревянный каркас и казался прочным, а голубая ткань была в приличном состоянии, выглядела она отчего-то довольно одинокой, будто бы даже забытой. Столбики и ограду из тёмного дерева обвивали растения; их побеги даже свешивались с потолка, что Жулань заметил, только войдя вслед за духом.       – Ты что, летел? – без лишних церемоний брякнул Лань Цзинъи.       – Нет, это вы не спешили, – отозвался Сычжуй, обернувшись. – Как Его Высочеству нравятся Облачные Глубины?       – Непривычно, – дал осторожную оценку Жулань.       – Наверное, Вашему Высочеству кажутся однообразными все дворы и комнаты, – понимающе покивал дух. – Всё же роскоши и пестроте здесь места не нашлось.       – Да, – отозвался Цзинь Лин, – и правда, довольно сложно сориентироваться.       – Ничего, – губы собеседника тронула мягкая улыбка, – это довольно распространённое первое впечатление. Смею заверить, что если Ваше Высочество погостит у нас ещё некоторое время, то очень скоро освоится.       – Вполне возможно, – отделался туманной фразой принц.       – Ох, какие расшаркивания, – захихикал Цзинъи. – Вы будто два главы кланов, которым кровь из носу надо поженить детей.       – Да что ты несёшь? – не сдержался Жулань. – Каких ещё детей?       – Ну как… ты – будущий монарх. Сычжуй имеет все шансы занять...       – Цзинъи, – прервал нахала его друг. – Не нужно. Его Высочеству, боюсь, может быть не до шуток.       – Это ты просто не слышал, как он отвечает иной раз, – дух с непередаваемо довольным лицом потыкал своего собрата в плечо. – Сколько пыла, сколько эмоций!       – Ваше Высочество, – вежливо обратился Лань Сычжуй. – Если шутки Цзинъи задевают Ваши чувства – скажите ему об этом, он прекратит.       – Примерно этим я занимаюсь со вчерашнего дня, молодой господин Лань, – хоть Жулань и старался изо всех сил держать спокойный официальный тон, его голос всё же выдал раздражение и досаду.       – Он поддаётся на мои провокации, а когда ответить нечего становится – говорит, что я противный, – лицо нечисти сияло таким удовольствием, что руки прямо-таки чесались снова наброситься с кулаками.       – Какой же ты всё-таки ребёнок, – покачал головой Лань Сычжуй.       – Поэтому меня все и любят, – радостно отозвался его друг.       Цзинь Лин наблюдал за этим диалогом, и внутри него отчего-то поднималось желание встрять. Как только спокойный Сычжуй сносил безобразного Цзинъи? Как только бесстыжий Цзинъи терпел поучения Сычжуя? Противное чувство закипело так стремительно, что Его Высочество с силой прикусил щёку, чтобы не выкинуть чего-то опрометчивого.       Нет, он не завидовал.       – Ваше Высочество, – позвал Лань Сычжуй, – Вам нехорошо?       Жулань поймал себя на том, что хмурился до боли в мышцах лица и сжимал кулаки так, что пальцы свело.       – Нет повода для беспокойства, – голос в этот раз прозвучал прямо как нужно, спокойно и официально. – Слишком плотно позавтракал.       – У юной госпожи всегда лицо такое, ещё и не говорит, что не так, привыкай, – отмахнулся Цзинъи. – Слушай, можно тебя попросить? Присмотришь за принцессой вечером?       – Конечно, – с прежней приятной улыбкой кивнул Сычжуй. – Давно дома не был?       – Да, – дух мотнул головой, смахивая чёлку. – Я даже думать боюсь, сколько всего там надо переделать.       – Тогда иди сейчас, – посоветовал его друг. – Тебя уже долго ждут.       – Спасибо, – нечисть хлопнула своего собрата по плечу, – полечу. Не скучай, юная госпожа, ещё увидимся.       – А если нет – я не расстроюсь, – неприятно улыбнулся Жулань.       Ответом ему был лишь смех; первый его проводник в этом мире лесных созданий покинул беседку и быстро скрылся за кустами.       На самом деле оставаться наедине с Сычжуем было до одури страшно. Цзинъи был непосредственным и открытым, давал волю эмоциям и языку, в то время как его друг казался слишком… взрослым? Да, второй дух вёл себя с Его Высочеством почтительно, и, будь за плечами принца хоть пара месяцев настоящего управления государством – с ним наверняка было бы проще. Но такого опыта у него не было, а дядя не так уж часто допускал его к действительно важным переговорам и встречам, и, будучи регентом, почти все ответственные дела улаживал сам. Теперь же у Цзинь Лина было лишь смутное представление о том, как ему стоит держаться, чтобы соответствовать статусу императорского наследника – и всё.       – У Вашего Высочества уже есть планы на сегодня? – безукоризненно вежливо поинтересовался Лань Сычжуй.       По всему телу принца пробежала дрожь. Слишком, слишком правильный.       – Нет, – честно ответил он. – Я действительно не знаю, чем стоит заняться.       – Этот адепт возьмёт на себя смелость посоветовать провести несколько часов в библиотеке, – предложил лесной дух. – Там собрано множество полезных свитков и книг, среди которых – и весьма подробные трактаты о Лесе и его жителях.       – Звучит разумно, – осторожно согласился Жулань.       Действительно, где ещё можно было узнать о том, как всё здесь работает? Его Высочество ненавидел копошиться в старых записях каких-то слишком умных стариков, но в этот раз речь шла не о заучивании каких-нибудь династий, а об устройстве жуткого южного леса, который, если верить его нечисти, мог ещё и обеспечить всему Ланьлину процветание на десяток лет вперёд. Ещё и одно из здешних существ само предлагало пойти и взять эти знания, что за удача. Просто мечта любого заклинателя!       – Библиотека находится в центральной части Облачных Глубин. Во время утренних занятий там почти никого не бывает, но после обеда многие идут туда, – спокойно рассказывал Сычжуй; бледное лицо было безмятежно. – Стоит ли нам пойти сейчас?       – Да, – без колебаний выпалил Цзинь Лин, но тут же себя одёрнул. – Я был бы премного благодарен молодому господину Лань, если бы мы пошли сейчас. Не хотелось бы мешать молодым господам после обеда.       Не хотелось бы оказаться в толпе неестественно-идеальных не-людей.       – В таком случае прошу за мной, – новый проводник, видимо, не собирался первым сбавлять градус официальности в их общении.       Жулань кивнул. На этом беседку они покинули и поднялись по крутой лестнице обратно к строгим зданиям. От перспективы снова плутать по этим одинаковым верандам его замутило.       – Ваше Высочество, всё в порядке? – поинтересовался Лань Сычжуй.       – Не в обиду молодому господину Лань, – начал с зазубренной с детства фразы принц, – мне всё ещё сложно ориентироваться здесь, и это… беспокоит.       Всё, о чём мог думать Цзинь Лин, ожидая ответа – это как бы оправдаться, если этому жуткому духу ответ не понравится, и он снова попытается загнать его в какую-нибудь ловушку своими почтительными стройными речами.       – Все наши приглашённые адепты тоже поначалу испытывают трудности, Ваше Высочество, – с лёгкой и дружелюбной улыбкой проговорил проводник, ступая на веранду. – В Облачных Глубинах все дворы и помещения оформлены строго и в одном стиле, излишняя пышность запрещена нашими правилами.       – Что ещё здесь запрещено? – уже после того, как вопрос сорвался с губ, Жулань осознал насколько грубо он прозвучал. – Могу ли я попросить молодого господина Лань пояснить?       – Этот адепт с удовольствием расскажет Его Высочеству обо всём, что он пожелает знать, – на неестественно красивом бледном лице оставалось всё то же приятное благожелательное выражение. – На данный момент свод правил клана Гусу Лань содержит четыре тысячи сто сорок одно правило. Они устанавливают нормы надлежащего поведения во всех жизненных ситуациях. Любой, кто находится на территории Облачных Глубин, должен следовать им. Адептам запрещается нарушать эти правила даже вдали от резиденции.       – Простите, молодой господин Лань, – неловко начал Его Высочество; в животе будто узел свернулся, – мне кажется, я ослышался. Скольким правилам следует клан Лань?       – Всего четыре тысячи сто сорок одно правило, – терпеливо повторил Сычжуй.       – И молодой господин Лань помнит все? – как можно мягче выразил своё недоверие Жулань.       – Это часть нашего обучения, – пожал плечами лесной дух. – Каждый адепт постепенно заучивает весь свод.       Принц почувствовал, как под неприлично тонкими одеждами по его спине скатывается вниз капелька ледяного пота.       Что он там думал про везение? Лучше бы попал в Цинхэ!       Нужно было срочно соображать, как же с таким количеством предписаний не вляпаться. Кто знает, какие тут наказания положены? Стойка на руках отчего-то не казалась самым строгим воспитательным методом, но и её Цзинь Лин, положа руку на сердце, ни за что не сдюжил бы. Куда он вообще попал и почему он всё ещё здесь? Неужели совсем никаких других вариантов нет?       – Его Высочество кажется невесёлым, – заметил Сычжуй. – Мои слова Вас расстроили?       – Я знаю только то, что нельзя шуметь и драться, и уже на грани того, чтобы получить наказание, – пробурчал Жулань; официальный тон снова самовольно испарился, так что принцу пришлось напомнить себе, с кем он говорил. – Не в обиду молодому господину Лань.       – Этот адепт в общих чертах осведомлён о целях Его Высочества, – а вот дух себе расслабляться не позволял, – и осмелится предположить, что их будет проще достичь, проживая за пределами резиденции.       – Что молодой господин Лань имеет в виду? – осторожно поинтересовался Цзинь Лин; что-то ему это всё не нравилось.       – Этот адепт просит простить его нескромность, – и слова Сычжуя ни капли не успокаивали, несмотря на мягкий тон, – однако берет на себя смелость предложить Его Высочеству погостить у него.       – Че… прошу прощения?       Что это ещё за «погостить»? В каком это смысле? Чего ему надо? Виски прошило такой болью, что глаза сами собой на секунду закрылись; если бы они не шли по прямой веранде, то это мгновение слабости не получилось бы скрыть никакими уловками, но принц своевременно отвернулся, сделав вид, что его очень интересуют стоящие на руках посреди двора адепты в одних только нижних одеждах.       Час от часу не легче.       – У некоторых старших адептов есть свои дома в Гусу, – пояснил безмятежно лесной дух. – Этот адепт просто подумал о том, что Его Высочеству было бы проще, находись он не в столь строгой обстановке. По крайней мере не постоянно. Примите мои извинения, если это предложение Вас задело.       Слова нового проводника звучали так, будто шли от сердца, да только будучи заклинателем, Цзинь Лин сомневался, что у него сердце вообще есть. Что бы он ни вздумал – поддаваться точно нельзя. Это существо опасно, опаснее даже чем Цзинъи, который уже успел наглядно продемонстрировать свою силу. Сколько принц себя помнил, дядя Цзян не уставал повторять: улыбающийся политик в тысячу раз хуже хмурящегося солдата. И ведь именно так всегда и оказывалось.       – Не хочу показаться грубым, – начал Жулань, тщательно подбирая слова и изо всех сил стараясь скрыть дрожь, – но с молодым господином Лань я знаком меньше дня. Было бы неловко так его стеснять.       – Если дело только в этом, то Его Высочеству не стоит переживать.       И снова этот приятный тон, от которого мурашки по спине. Чем-то этот дух напоминал Цзэу-цзюня – только от него самого хотелось улепётывать, а перед его главой в голове сами собой появлялись мысли о том, что сбежать получится разве что в иной мир.       Слишком уж они добрые, приятные и возвышенные.       У таких в подвале обязательно должна быть гора зверски истерзанных полуразложившихся трупов.       – Я понимаю, что Его Высочество отказывается по иной причине, – как бы между прочим обронил Сычжуй, будто бы случайно забыв про своё вежливое «этот адепт».       Цзинь Лину будто кипятка за шиворот налили – он чуть не подскочил. Он быстро глянул на собеседника и мигом отвёл глаза – но успел заметить, что красивое бледное лицо всё ещё сохраняло благородный и возвышенный вид добросердечного небожителя. Конечно, могло статься, что в этот раз проводник Его Высочеству попался действительно мудрый и рассудительный, но привычка не доверять всякой нечисти подсказывала и другой вариант: он просто не показывал истинных чувств, медленно заманивая в ловушку, которую человек, как ни пытался, пока не мог разгадать.       – Его Высочеству кажется странным подобное предложение от кого-то, кого он видит впервые, не так ли? – абсолютно серьёзно продолжил дух. – Его Высочество попал в затруднительное положение и не знает, кому можно верить, а кому – нет, поэтому защищается всеми доступными способами.       – Не мог бы молодой господин Лань сменить тему? – как принц ни старался смягчить тон, а получилось всё равно грубо, сквозь зубы.       – Этот адепт не желает задеть Его Высочество, – а вот голос Сычжуя звучал по-прежнему терпеливо и приятно. – Просто выражает готовность содействовать и надежду на благосклонность и благоразумие Его Высочества, только и всего.       Благоразумие, значит? А что, если Жулань его не проявит? Что будет тогда? Останется на этом круглом кукольном личике прежняя добрая полуулыбка?       – Я не совсем понимаю, – что на это ответить, при этом не нагрубив, Цзинь Лин не знал; оставалось лишь выиграть себе несколько мгновений на лихорадочные размышления.       – Поправьте, если этот адепт ошибается, – начал лесной дух. – Его Высочество, кажется, не рад здесь находиться и, кроме того, не слишком высокого мнения о Лань Цзинъи.       – Можно сказать и так, – Жулань выдал очередную расплывчатую фразу из тех, которые всегда использовали политики.       – Этот адепт не питает иллюзий по поводу возможности близкой дружбы, – не отставал от этих скользких типов Лань Сычжуй. – Однако смеет предположить, что и враждебные настроения ситуацию не улучшат.       Итак, теперь его учил ещё и этот. Разница заключалась только в том, что первая тварь делала это в виде насмешек, а вторая – облекая свои несомненно-очень-ценные советы в форму официальной беседы, щедро напичканной тайными смыслами и завуалированными намёками.       Какая гадость.       – При всём уважении, – Цзинь Лин едва смог подавить так и просящиеся на эти слова ядовитые интонации, – я всё ещё не понимаю, что молодой господин Лань хочет мне сказать.       – Лишь то, что Его Высочество здесь – желанный гость, и ему не от чего так настойчиво защищаться, – на этих словах нечисть изящным движением поскребла скулу довольно длинными для воина ногтями.       Принц тут же бросил быстрый взгляд на другую – левую – руку лесного жителя; на ней ногти были очень короткие и ухоженные. Что это ещё за безобразие? Забыл про половину пальцев, когда стриг? Неужели что-то в этом существе могло быть не идеально? От неожиданного открытия гора с плеч, конечно, не свалилась, но под ногами будто появилась опора. Следующий вдох дался легче.       Наверняка было что-то помимо нелепо подстриженных ногтей – и гораздо более существенное.       Они не идеальные. Неидеальный – не непобедим.       – Благодарю молодого господина Лань за гостеприимство, – уже спокойнее произнёс Жулань, – однако всё же осмелюсь отказаться от приглашения.       – Пусть будет так, – кивнул Сычжуй, нисколько не огорчённый, либо огорчение мастерски скрывающий, – но если Его Высочество передумает – этот адепт будет рад помочь.       – Буду иметь в виду, – отделался пустой фразой Цзинь Лин.       – Итак, что Ваше Высочество желает первым делом изучить в библиотеке?