кривые зеркала

С утра Джемин ломает голову над тем, что им можно приготовить, листает целую кучу видео на ютубе, тяжело вздыхая где-то в промежутках, и решает, что легче всего будет приготовить рамён — единственное, в чём он точно уверен. В холодильнике, тем не менее, ни курицы, ни свинины, ни каких-либо морепродуктов не обнаруживается, как и других необходимых ингредиентов, и ему приходится сходить в ближайший продуктовый магазин. Мясо Джемин обычно ест редко — это слишком дорогое удовольствие для студента, который живёт на одну лишь стипендию и небольшие карманные деньги, которые отправляет ему бабушка каждый месяц на банковский счёт. Он уже как-то пробовал совмещать и учёбу, и вечернюю подработку, но подобная чрезмерная нагрузка чуть было не погубила его. По итогу он решил работать только лишь на каникулах, а в остальное время — по возможности экономить. Сегодня Джемин, тем не менее, на еду денег не жадничает, желая вкусно и сытно накормить своего парня, и возвращается домой с до верху набитым пакетом. Раскладывает всё по полкам и в холодильник, сверяется с рецептом и заранее начинает готовку. Промывает куриные голени, лук и морковь, крупно нарезает овощи и кладёт всё в большую кастрюлю, заполняя её холодной водой. После — ставит вариться на несильном огне в течение часа, попутно убирает грязную посуду в раковину, подготавливая новую для оставшихся пунктов из своего рецепта, и тщательно следит за приготовлением бульона. В какой-то момент ему приходится отвлечься на резкий звонок в дверь — и Джемин сразу же срывается с места. Бегло осматривает себя в зеркале, поправляя немного растрёпанные волосы, открывает впоследствии дверь и встречает Джено с улыбкой и кратким поцелуем. — Как тут вкусно пахнет, — подмечает тот следом, стягивая с себя джинсовку и обувь. — Ты уже всё начал без меня? — Да. Решил сделать нам традиционный рамён. Пока что почти готов только бульон. — Окей. А я тебе кексов испёк, — Джено протягивает ему пластиковый контейнер и, как только Джемин к тому тянется, сразу же одёргивает свою руку. — Это будет стоить тебе... Хм-мм, пятьдесят поцелуев? — Ничего себе нынче цены пошли, — он усмехается и с силой выдёргивает из чужих пальцев желаемое. — Заплачу позднее, а то у меня сейчас там всё выкипит. Джемин убегает на кухню, ставит коробку с кексами на стол и следом проверяет бульон, сверяясь со временем. Через пять минут тот нужно будет процедить, но входящего в помещение Джено он запрягает иной работой: вымыть с мылом руки и нарезать мелко имбирь. Их командная работа, на удивление, выходит довольно похвальной. Они с лёгкостью распределяют друг между другом обязанности, пусть и командует в основном всё равно именно младший: добавляют в приготовленный бульон соевый соус, имбирь, чеснок и щепотку сахара, одновременно готовят лапшу, обжаривают кусочки куриного филе и варят два яйца, яростно сражаясь за место на небольшой кухне и особенно на плите. Затем, когда всё оказывается наконец-то готовым, они раскладывают лапшу по тарелкам, заливают её немного остывшим бульоном и выкладывают поверх кусочки жаренной курицы, две половинки разрезанного яйца, с которых аппетитно стекает желток, зелёный лук и немного кунжута. — Выглядит круче, чем я себе представлял, — довольно подмечает Джемин и тянется за телефоном. — Сфоткаю своей бабушке. Она офигеет, что я наконец-то приготовил что-то съедобное. — Ну, во-первых, не факт, что съедобное, — Джено из-за этого сразу же получает несильный удар в плечо, — а, во-вторых, мы приготовили. — Мы, — вторит ему Джемин несколько завороженно, пробуя данное слово на вкус будто впервые, и вновь приподнимает уголки своих губ. Тепло расстилается по нему приятными мурашками, а затем и объятием, в которое Джено бережно его заключает. Тот, видимо, тоже осознаёт, как это звучит. — Ты рассказал ей о нас? — парень довольно быстро отстраняется, позволяя всё-таки запечатлеть приготовленное на камеру. — Да. Она сказала, что рада за меня, а ещё попросила твою фотографию, ну и, конечно же, предохраняться, — Джемин срывается на смешок. — Сфоткаемся для неё, кстати? — Давай. Они совершают несколько быстрых снимков и наконец садятся поесть. В процессе Джемин отправляет всё наснятое своей бабушке и Джено следом, наблюдает за тем, как его парень с аппетитом поглощает еду, и радуется раскрывающейся перед глазами картине. Как оказывается, готовить не для себя, а кому-то — любимому — очень приятно. Определённо лучше, чем мыть затем всю грязную посуду, но и это они совершают совместно. Ближе к двум часам дня у них в результате появляется свободное время на развлечение — и они решают провести то за джеминовой игровой консолью. Из-за этого впоследствии друг на друга ругаются (естественно, только лишь в шутку), подкалывают за глупые проигрыши и много-много смеются. Время вновь летит для них незаметно, но Джено, к счастью, не уходит быстро домой. Они ещё успевают перекусить его кексами со стаканом холодного молока, обсудить все любимые видеоигры и в конце концов переползти с пола на постель. Джемин налегает с поцелуями первый. Лёжа на боку, как и Джено, укладывает ладонь поверх чужой щеки, зарывается в процессе пальцами в мягкие волосы и непроизвольно сжимает их. Губы податливо раскрываются и пропускают старшего внутрь, а тело постепенно охватывают приятные мурашки и жадные языки трепещущего пламени. Внизу живота довольно быстро образуется тяжесть, однако Джемин старательно ту игнорирует. Продолжает целовать — то медленно, с наслаждением смакуя каждое их соприкосновение, то более требовательно — и в какой-то момент непроизвольно закидывает свою ногу на Джено. Тот тут же подхватывает её под коленом, прижимает к себе чуть выше и по-хозяйски скользит по бедру, сминая то пальцами сквозь плотную джинсовую ткань. Новая предательски сладкая дрожь и ощутимый жар проносятся по всему телу — и Джемин вынужденно отрывается от чужих губ, осознавая, что слишком возбуждается из-за всего этого. — Я так долго не выдержу. — Извини, — Джено ласково гладит его по щеке, поддевает кончиком носа и виновато улыбается. Джемин же на это никак не реагирует, а просто рассматривает чужое лицо вблизи. За окном лениво опускаются сумерки, и его спальня так же погружается в относительную, но чертовски уютную темноту, разбавляемую только лишь не выключенным экраном телевизора. — Ты такой красивый, — произносит он шёпотом, практически в губы. — А ты самый красивый, — Джено оглаживает его кожу немного шершавой подушечкой пальца и в этот раз не срывается на тёплую улыбку. Говорит будто бы и впрямь на полном серьёзе. — Смотрю на тебя и не верю, что ты действительно существуешь. — Мне укусить тебя, чтобы ты убедился в обратном? — Можешь делать со мной всё, что захочешь. — Я обязательно воспользуюсь этим правом. Они загадочно и практически синхронно приподнимают уголки своих губ, задумываясь каждый о чём-то своём, — и Джемин первым прикрывает глаза. Ему так хорошо, когда Джено с ним рядом. Приятное молчание пробирается в их идиллию и на самом деле только лишь дополняет её. Размеренное дыхание — небольшое совместное сопение — превращается в убаюкивающую колыбель, а тёплые и обоюдные поглаживания — в главный источник внутреннего трепета. — Я сейчас усну, — произносит приглушённо Джено и щекочет его губы своим горячим выдохом. — Ты можешь остаться у меня. Места хватит. — Я бы очень хотел, но… — Не получится. Знаю, — Джемин догадывается об ответе и резко раскрывает глаза. — Расскажи что-нибудь о себе. О своей истории. Просьба кажется, наверное, неожиданной, но, по его мнению, вполне справедливой. Доверие, ведь, необходимо начинать строить хотя бы с самого малого. — В отличие от тебя, я не знал своих родителей. Видел свою маму только на фото, — начинает Джено и отводит взгляд куда-то в сторону. — Она вроде как умерла при родах, потому что рожала не в больнице, а дома. Меня потому вырастил её отец, мой дедушка. Три года назад он, правда, тоже от нас ушёл. — Вас? — Это я образно, — парень приподнимает уголок своих губ. — У него случился сердечный приступ. Спасти не удалось. — Это… ужасно. Я искренне сожалею твоей потере, — Джемин прижимается к старшему чуть сильнее и стискивает в своих объятиях. — Прости, что спросил об этом. — Всё нормально. Это позади, да и я не один. Он не знает, на кого именно тот намекает последним — на него или на своего загадочного сожителя, но, так или иначе, испытывает облегчение. Главное — с Джено теперь всё хорошо. Тот любовно целует его в волосы, затем приглаживает их ладонью и уже шёпотом на ухо добавляет, что пора идти домой. Джемин соглашается на это неохотным кивком и выпускает старшего из объятия. Прощаться — самое ненавистное из того, что им приходится делать, но он убеждает себя, что не должен сильно навязываться и что уже завтра они всё равно будут рядом друг с другом. Поцелуи в такие моменты, тем не менее, отдаются неприятной горечью, а во взгляде Джемина так и читается отчаянное «не уходи». Джено, правда, не уйти всё же не может и, так или иначе, покидает его, оставляя наедине с дерущим изнутри чувством одиночества. Пусть это и является очень нелепым, но ничего толкового поделать с данными ощущениями Джемин неспособен — ни избавиться, ни хотя бы в себе подавить. Новая неделя, однако, проходит в хорошем настроении: по учёбе всё идёт гладко, на скалолазании никаких новых ушибов никто из них не получает, а Джено всячески его радует — то своими дурацкими шутками, то какими-то неожиданными тёплыми словами (комплиментами или признаниями), то просто своим существованием в целом. Его жизнь откровенно бьёт ключом. Без каких-либо предательских «но» и исключений. Первый выходной день, как и второй, Джемин, естественно, планирует провести вместе с Джено. Они договариваются устроить прогулку на велосипедах и встречаются ровно в десять в центре города. Разрабатывают на телефоне с мини-картой маршрут, одновременно решают, где и соответственно чем потом пообедать, и довольно быстро начинают своё, как оказывается, чертовски изнурительное приключение. Буквально через два длинных подъёма Джемин срывается на откровенный мат из-за боли в ногах, а ещё через один упрямо настаивает на перерыве. Жадно глотает воду из своей бутылки, удивляется, как Джено так хорошо держится, и продолжает чертыхаться на весь этот несправедливый мир. — Нам ещё сорок минут так ехать, — никак не утешает его старший. — Мы проехали только треть?! — Увы. Джемин в ответ лишь громко воет и повисает тяжёлым грузом на Джено. — Я думал это будет проще… — Не волнуйся. Завтра будет ещё хуже, когда всё начнёт уже болеть, — тот явно над ним издевается и, тем не менее, приятно поглаживает по мокрой от пота спине. Без всякой брезгливости. — Хреновая у тебя поддержка, знаешь ли. — Ну, не быть же мне во всём идеальным. — А мог бы! — Джемин резко бьёт того по ягодицам ладонью, демонстративно обиженно отталкивает от себя и возвращается обратно к своему велосипеду, одиноко брошенному у обочины. Злостно поднимает его, забирается на сидение и возобновляет движение. Чуть больше, чем через час — из-за частых перерывов и медленного темпа, они всё же достигают финишной прямой, останавливаются у какой-то небольшой закусочной рядом с рекой Хан и набивают желудки лапшой. Ехать никуда больше не хочется, пусть и всё же приходится через какое-то время — вечно сидеть на набережной и любоваться размеренным течением воды, увы, невозможно. Джемин привычно предлагает отправиться к нему домой, чтобы снова во что-нибудь поиграть или просто посмотреть какой-нибудь фильм, и Джено тому никак не препятствует. Добираться, правда, опять же приходится на велосипедах, отчего весь путь сопровождается недовольным кряхтением и ответными смешками. В квартиру они по итогу буквально вваливаются, оставляя своих двухколёсных друзей в небольшом гараже рядом с домом, и первые несколько минут попросту валяются на полу прихожей. — В следующий раз предлагаю нам выбрать что-нибудь менее утомительное, — произносит Джемин, окончательно восстанавливая своё сбитое дыхание. — Завтра я точно не смогу ходить без боли. — И причиной этого буду даже не я, — Джено осуждающе покачивает своей головой, а после хохочет, потому что он ударяет того носком куда-то в ногу. — На самом деле если принять горячий душ, то это должно уменьшить боль в мышцах. — Ну, тогда хватит нам тут валяться, — Джемин находит в себе остатки сил и всё же поднимается с пола. Протягивает Джено руку, помогает точно так же встать и улыбается, потому что в благодарность тот целует его в губы. Вся усталость практически сразу же отходит на второй план. Не то из-за приятной близости, не то из-за чужого предложения принять вместе душ — горячим шёпотом на ухо, вызывающим колючие мурашки по шее. Они не раз совершали совместные мыльные процедуры, но ещё никогда — наедине друг с другом без чужого возможного вмешательства. Низ живота потому мгновенно оживляется и отдаётся резким сокращением мышц. С довольной ухмылкой Джемин утягивает Джено в ванную комнату, находящуюся от них в паре шагов, одновременно пытается не отрываться от губ, пусть и выходит это вполне несуразно, и впоследствии торопливо и хаотично избавляет то своего парня, то самого себя от ненужной одежды. Они забираются в тесную душевую кабину, включают воду, награждающую их поначалу только лишь неприятным холодом, и в промежутках жарких поцелуев смеются друг другу в губы. Держать глаза открытыми из-за сильных струй не выходит, как и, в принципе, нормально дышать, — и Джено прижимает Джемина к стене, подальше от прямого потока воды. Скользит ладонями по бокам, сжимает пальцами его обнажённые бёдра и подаётся своими собственными вперёд. С губ обоих тут же срывается шумный вздох. — Я так долго не смогу, — вновь предупреждает Джемин остатками пока ещё не до конца опьянённого разума. — Сегодня можешь не сдерживаться, — хрипит Джено в ответ и новым уже явно намеренным толчком заставляет его понять, почему. Слишком отчётливо позволяет себя ощутить. Джемин в тот же миг жадно налегает на чужие губы, оглаживает ладонями напряжённые рельефные плечи, грудь и живот и опускается ниже, ловко проскальзывая между их тел. Прикасается к самой чувствительной части желанного тела, с лёгкостью заводится от осознания, что наконец-то может сделать Джено по-настоящему хорошо, и позволяет всем своим изголодавшимся внутренним демонам временно выбраться наружу и впоследствии столкнуться с чужими. Первая их близость проходит в лихорадочном рваном ритме, с шумным дыханием и сдавленными гортанными стонами. Джемин скатывается по мокрой стенке с чертовски довольной улыбкой, прижимается своим боком к устраивающемуся рядом Джено и устало прикрывает глаза, прислушиваясь к окружающим успокаивающим звукам. Чувствует себя ужасно счастливым, любимым и сытым. — С этим шумом воды можно представить, что мы где-то недалёко от водопада. — Ты уже бывал в таких местах? — интересуется Ли, в свой черёд. — Нет, но хотелось бы. Я вообще хотел бы много путешествовать. По городам, по всяким странам… А теперь ещё и именно с тобой, — Джемин раскрывает глаза, улыбается и тянется к Джено за очередным поцелуем. — Мы обязательно это сделаем. Звучит не просто как слова, а настоящее обещание. Это вдохновляет и заставляет всё же по-настоящему принять тёплый душ. Они смывают с себя всю грязь гелем для душа, попутно дурачатся, игриво щекочут друг друга и в промежутках много-много целуются. После — устраиваются на постели Джемина, включают на фон первую часть Гарри Поттера, решая устроить небольшой марафон, и, как и обычно, вынужденно прощаются под поздний вечер. В этот раз никакие тягостные ощущения не заполняют отсутствие Джено. Джемин чувствует себя чертовски хорошо. Напевает себе под нос какую-то мелодию, готовит себе ужин, приплясывая при каждом своём перемещении по кухонной комнате, и созванивается с бабушкой, делясь с ней всякими новостями. Та, естественно, интересуется про его парня — и он с особым воодушевлением рассказывает про него. Про всякие забавные ситуации, про то, какой Джено замечательный, и про то, как ему невероятно повезло встретить этого человека в своей жизни. — Обязательно приезжайте ко мне на каникулах, — предлагает она, в свой черёд. — Накормлю вас хорошо, а то вы оба такие дохлые! Совсем не кушаете, бедные. — Ой, не начинай, — Джемин непроизвольно закатывает свои глаза, потому что бабушка вечно упрекает его за несколько худое телосложение. — Нормально мы питаемся. Не переживай. А Джено про каникулы я расскажу. Думаю, он обязательно согласится к тебе приехать. Его слова, кажется, всё-таки утешают — и разговор на этом по итогу заканчивается. Джемин быстро прощается, откладывает телефон в сторону и садится за уже почти что остывший ужин. Только берётся за палочки, с аппетитом оглядывая содержимое своей тарелки, и тут же вынужденно откладывает их, потому что ему кто-то звонит. На экране всплывает «Джено» с двойным сердечком — и Джемин встревоженно пропускает в грудной клетке удар. Тот никогда ему не звонит, но он, тем не менее, не раздумывая, отвечает и непроизвольно хмурится, нервно сглатывая накопившееся слюни во рту. — Ало? Ответом ему служит напряжённое молчание, шумное дыхание и какое-то непонятное копошение. — Джено? Ты меня слышишь? Чужой голос так и не звучит. Только лишь сильный кашель и кряхтение. — Что случилось? Где ты? — Я… — Боже, что происходит? — Джемин начинает весь дрожать и бегать растерянным взглядом по всевозможным окружающим предметам. — Куда мне приехать? Я тебе помогу. — Ты не можешь, — сильно хрипит Джено в ответ и вновь срывается на кашель. — Я… просто… хотел тебя услышать. — Ты меня слышишь, — он вцепляется в телефон так сильно, будто через тот возможно вцепиться и в Ли. Шмыгает носом из-за накапливающейся в глазах безысходной влаги и трясётся ещё сильнее. — Я с тобой. Я приеду к тебе. Пожалуйста, только скажи мне, где ты. — Я… люблю тебя. Но это не трепетное признание в искренних чувствах. Это звучит как какое-то грёбанное прощание — и Джемин начинает сходить с ума. — Я тебя тоже. Я так сильно тебя люблю, мой хороший, мой самый лучший. Джено, пожалуйста, скажи, что случилось. Где ты? Однако звонок резко обрывается — и его сердце мгновенно замирает, так и оставаясь без каких-либо объяснений.