Спасательный круг

Мы разные, сложные, вредные. Не знаем, к чему придём. Но так даже лучше, наверное. Прошу тебя: давай отдохнём. Майкл был в отчаянии, хотя те же Эйден и Мэдисон утверждали, что он просто жалеет себя. Уже полтора года прошло с тех пор, как Корделия принесла себя в жертву и ровно месяц с тех пор, как Антихрист никого не убивал. Теперь он просто калечил дворовых бедняг, а потом стирал им память и отпускал. Делия сказала бы, что это отвратительные полумеры, которые не делают ему лучше, но блондин таким образом учился чувствовать ту грань, когда переключатель щёлкает. Алкоголь никак не хотел исчезать из его жизни, потому что с ним было веселее и легче. Может, ему поэтому и удалось этот месяц не отправить ни единого человека на иной свет, потому что он нажирался так, что до дома еле доползал. До дома Амелии. В шабаш Майкл пьяным заявлялся редко или пил, закрываясь на замок, пока все спали. Его не ломало, если алкоголь не поступал в кровь, но он упорно настаивал на его важности. Майкла штормило: пару месяцев парень читал книжки, употреблял только перед сном, занимался спортом даже и держал в узде сатанистов. Но всё это разбивалось о глухую стену, выстроенную его обожаемой Верховной. Уже месяцев семь или девять они никак не контактировали, он оставил её в покое. Майкл столько всего наговорил ей, когда она выгнала его и перестала откликаться на зов, чуть ли не проклинал, разумеется, он перерезал последнюю ниточку, что связывала их отношениями. Вопросы, почему она так поступает, что она делает в Аду с Астаротом отпали в тот день, когда он передал Мисти письмо. Антихрист решил сначала забыть эту стерву нахрен, выбросить из собственной головы, но понял, что это всё ещё не представляется возможным. Тогда мужчина сосредоточился на собственном развитии, начал выстраивать план, как измениться. План, план, план, чёрт возьми, и никаких действий, чтобы привести его в исполнении. Даже сегодняшний жалкий месяц без убийств на этом фоне был невероятнейшей победой. Поиски ведьмы были временно приостановлены до того момента, пока он научится не заводиться от мыслей о ней, не впадать в отчаяние, не думать о девушке последними словами, не желать слёзно выпрашивать прощения. Майклу предстояло научиться быть мужчиной, и пока это давалось с огромным трудом. Он правда так настрадался, что начало казаться, что Делия права. «Если тебе нужен кто-то рядом, чтобы держать себя в руках, так, может, и не стоит меняться вовсе?». Наверное, она сказала то, в чём он сам себе не хотел сознаваться. И только её фотографии всё ещё подогревали желание исправиться. — А ты не думаешь, что она просто устала? — спросил Эйден, потягивая с ним пиво в пятницу вечером. — может, рыжий и ненавидел его, но сам Майкл давно уже считал писателя старшим товарищем. — Да блять, не трави душу, я всё это прекрасно понимаю. Но я ведь впервые в жизни влюбился, у меня не было опыта, я до сих пор не понял как это, отношения, и я старался, она должна и меня понять. — Вот из-за таких, как ты, из-за твоих «должна» Делия и подстраивается вечно подо всех, Лэнгдон. Ты не забывай, что у неё и до тебя был мудак, который попил ей крови. Она искала защиты в тебе, как в своём мужчине, а в итоге только и делала, что защищала тебя. Ты инфантильный, самоуверенный, не думающий о чужих чувствах… — Если ты продолжишь, я разобью бутылку тебе об голову, — предупредил Майкл, не желая в очередной раз слушать «комплименты» в свой адрес. — Я любил её, до сих пор люблю. — На одной любви далеко не уедешь, — разочарованно вздохнул Эйден. Макса он тоже любил, очень любил, как и Иена. И что в итоге? Один в могиле, а другой решил двигаться дальше, так и не оставив свои пристрастия. Хорошо, рыжему хватило мудрости в этот раз соскочить вовремя и не быть спасателем. — Любовь вообще разрушает. А твоя любовь, придурок, ей не нужна, я считаю. — Что значит не нужна? — ощетинился парень. — То и значит. Ты вынуждаешь её мириться с твоей натурой, Лэнгдон, а сам ни на сантиметр двигаться не желаешь, только кричишь, как хочешь стать хорошим. Думаешь, что такая великосердечная, как Делия, обязана это терпеть? Вот и она поняла, что не обязана. Ты, будучи пьяной свиньёй последними словами её проклинал. — Я был не в себе. Сам подумай, Корделия в Аду с другим мужиком, который только и мечтает выебать её. Мы не общались столько времени, вдруг они уже, — он пытался подобрать слово по приличнее, — вместе? Я знаю её, она тоже недолюбленная, как и я, и стоит ей показать, что она нужна, она сдастся. — Ты сейчас говоришь о любимой женщине, как о бездомной шавке, Майкл, что шарахается от одного к другому в поисках тепла. И в этом твоя проблема. Пока ты не осознаешь свои косяки, ничего не станет лучше. И вообще, оставь её уже в покое, вон, Амелия тебя и таких хлюпиком любит, вот и будь с ней, а Делия, если сможет стать спокойной с тем ублюдком, так это её выбор, он-то явно помужественнее тебя будет, Мисти говорила, что Делия рассказывала ей, что Астарот вообще не трогает её в этом плане и готов терпеть все её заскоки. А ему, между прочим, ему ничего не стоит уложить её на лопатки. Поучись выдержке у него, когда захочешь догнаться алкоголем ещё раз. — Да пошёл ты, — отмахнулся Лэнгдон. Писатель специально не жалел его и корил как можно сильнее, надеясь, что это будет его подстрекать, иначе, без каких-либо толчков, всё уже давно стоит отпустить и забыть. *** — Может, отвлечёшься от книжек и сходим в боулинг? — весело спросила Амелия, ставя только испечённый яблочный пирог в центр стола и садясь напротив. Она быстренько организовала небольшой обед из шарлотки и сока, пообещав помочь Майклу устроить детокс от алкоголя. — Зачем? — трезвый Антихрист вообще не хотел выходить из дома. — Все дети сатаны не понимают мирских развлечений или только ты, Майкл? — шатенка взяла из его рук книгу, намекая на то, что ему нужно поесть. — Амелия, я столько времени не вылезал из мирских развлечений, что хочу сейчас развлекаться на диване с книгой, ясно? — Ясно, — поникла девушка. — Тогда схожу одна. — Я тебе колени сломаю, если попрёшься куда-то, особенно если ночью. Ему не хотелось, чтобы она куда-нибудь встряла, а он её потом вытаскивал, ещё больше привязывая к себе и проникаясь самому. Сейчас между ними было холодно, как никогда. А всё из-за того случая, когда синеглазка вышла подышать воздухом и проветриться, оставив его одного напиваться у барной стойки. Антихристу показалось, что рядом стало слишком тихо, и её навязчивая задница не появляется слишком долго. Чувствуя какую-то привычную ответственность за девушку, парень пошёл посмотреть, что же с ней. Антихрист и сам не понял, почему его так сильно разозлил тот бугай, что вжал беднягу в стену и заткнул рот своей грязной потной ладонью. Она плакала и вырывалась, и у него будто переключатель в мозгу сработал. Майкл искалечил то животное до полусмерти. Амелия, разумеется, восприняла это по-своему и, когда парень в такси успокаивал её, даже найдя в себе силы обнять и прижать к груди, разрыдалась и полезла за утешительным поцелуем. Чёрт знает, на кой хер он ответил тогда, но теперь она катила к нему с тройной силой. Тоска по Делии, вынужденная привязанность к шатенке и чувство, что рядом с ней он может быть собой, а также банальные физиологические потребности начали твердить, что раз Гуд сама напрашивается на его счастье не с ней, то стоит забыться разочек или пару раз, но Антихрист понимал, что не настолько отчаялся, чтобы позволить себе такое. Он будет чувствовать вину перед Корделией и потеряет всякую надежду. Хотя ведьма уже дала понять, что воссоединения не ждёт. Упёртая горькая карамель. — Боишься, что меня могут увести? — кокетливо поинтересовалась голубоглазая? — Буду только рад, — хватаясь за сердце и устремляя взгляд вверх, ответил блондин. — Но в клубе или боулинге посреди ночи ты явно найдёшь кого-то похуже, чем я. — Нет. Все хуже тебя. Так что я могу найти лишь лучше, и то не факт. — Майкл цокнул. — Ты никогда не слышала о том, что с мужчинами нельзя быть столь откровенной в своих чувствах? Где твоя загадка, Джонсон? — Уж извини, что я не такая увёртливая, как твоя высокомерная Корделия, и не заставляю тебя жить наперекор собственным желаниям. — Заткнись.

***

Астарот постучался уже три раза, не меньше, но Корделия не отвечала, хотя он слышал какое-то копошение. Стало интересно, что такого делает ведьма, что не слышит его. Неужто козни строит? — Делия, котёнок, ты меня слышишь? — мужчина постучался громче. — Ты на что-то обиделась, сладость? Ответа не последовало. Демон нахмурился и стукнул в дверь ногой. Открылась. На пороге его встретила раздражённая ведьма. — Ты её выбить пытался?! — она явно испугалась такого напора. — Я к тебе пять раз стучался, что за игнор, малыш? — Астарот прошёл внутрь, оценивая обстановку. — Я не слышала, — девушка настолько увлеклась и задумалась, что сама удивилась, как могла пропустить его попытки достучаться. — Чем занимаешься? — мужчина обратил свой взор на явно напряжённую блондинку. — Да я пытаюсь прорастить цветок, но моя магия здесь настолько слаба, — с сожалением ответила девушка и прошла к столу, на котором была разбросана земля, что, кстати, миленько расположилась и на её щёчке. Делия выглядела сосредоточенной и запыхавшейся, когда коснулась маленько ростка и закусила губу. Астарот облокотился рукой о стол, застывая напротив девушки и с нежностью наблюдая за её стараниями. Ведьма начала шептать заклинание, и зелёный росток пошёл вверх, ещё выше и выше, она уже было обрадовалась, но стебель резко согнулся пополам, и Делия тяжело вздохнула. Блондинка смахнула с лежащей неподалёку книги землю и внимательно вчиталась в написанное. — Я же делала так, как написано. Чёрт возьми, тоже мне, биолог, — она поджала губы и поникла, опуская глаза. Астароту показалось, что ведьма стискивает зубы, чтобы не заплакать. Он подошёл сзади и опустил руки ей на плечи, разминая. Делия зыркнула на него укоризненно, но возникать не стала. — Ты мало кушаешь и мало спишь, котёнок. Может, в этом проблема? — мягким баритоном заботливо зачирикал демон. — И в свои силы надо верить, это тоже на многое влияет, — тихо, вкрадчиво, заставляя выдохнуть и успокоиться. Его дыхание обжигало шею и вкупе с умелым массажем расслабляло не меньше, чем раздражало. Она слишком многое ему позволяет. Астарот вынуждал её смягчиться по отношению к нему тем, что давал столько заботы, сколько она унести не могла. Расспрашивал о её состоянии, оставлял в покое, когда понимал, что ей надоела его навязчивость, заинтересовывал головоломками, делал маленькие подарки вроде завтрака в постель, что явно было лишним по её мнению, или нового светлого ковра в её покои, всё реже приходил с просьбой доставить удовольствие. — Давай я тебе помогу? — прошептал на ушко красноглазый, украдкой втягивая в себя запах её кожи и прикрывая на мгновение глаза. Она такая горячая, такая сладкая, ему так хочется прикоснуться к ней губами. Он страшно заводился рядом с ней, до дрожи хотел подчинить себе, обнять, обогреть, чувствовал себя оголённым проводком. — Нет, -отмахнулась девушка и собиралась отойти от него на приличное расстояние, но он настойчиво сжал пальцы на её плече. — Успокойся, Корделия, — одной рукой он всё ещё держал плечо девушки, а другой повёл по руке вниз, гладил, прикасаясь к бархатной коже тыльной стороной ладони. Ведьма застыла, желая уйти от таких открытых искренних прикосновений, чувствуя, как сильно наслаждается демон и насколько он привязался к ней за это время, только слепой не заметил бы, что Астарот по-настоящему влюбился. И как ни странно, чем сильнее были его чувства, тем больше хотелось его распалить, посмотреть, на что ещё он способен в таком состоянии. Мужчина дошёл до её костяшек и игриво обвёл их подушечками пальцев. — Астарот… — Сожми мою руку, Делия, — перебил мужчина уже более властным голосом, сразу показывая, что не стоит отказывать. — Зачем? Тогда он сам переплёл их пальцы обвил свободной конечностью талию. Она была готова задохнуться от возмущения, но вдруг почувствовала просто сумасшедший прилив сил. Тело стало таким наполненным, даже тяжёлым от переполняющей энергии. Демон отстранился. — Читай заклинание теперь. Ведьма очень яростно посмотрела на него, запоминая для себя, насколько наглым он был, хотя по факту ничего противоправного не сделал. Выдохнув, девушка полностью сосредоточилась на цветке, обращая взор на непримечательный серый горшок с грунтом. Она обвила маленький росточек ладонями и зашептала заговор. Ладошки стало слегка покалывать, а вскоре пальчики пощекотали маленькие листики на стебле. Ведьма открыла глаза, продолжая, и увидела, как над столом возвышается прекрасный белый пион. — Вау, — с детским блеском в глазах заключила Верховная. — Вот видишь, ты молодец, — мудро улыбнулся демон и подошёл к столу. Она скосила взгляд на него, не зная, злиться ей или благодарить, даже не заметив, как сжала от волнения край белого вязанного платья. — Это больше твоя заслуга. Как ты это сделал? — Ну во-первых, заслуга твоя, малыш, заклинание читала ты, старалась ты. — А сила? Ты же дал мне свои силы? — девушка ушла к полке с книгами. Она сама её повесила, и Астарот до сих пор не понимал, как эта коротышка такое провернула. — Делия. Я бы с удовольствием дал тебе нормальную самооценку, если бы ты почаще включала свои ушки, слышала мои комплименты и принимала их к сведению. А что до сил — я просто заставил тебя поверить, что делаю тебя сильнее. По факту я просто тебя согрел с помощью магии, но моя уверенность и превосходство в колдовстве уверили тебя, что это был специальный ритуал, а тепло — побочный эффект. Видишь, я всего лишь помог тебе поверить в свои возможности, — он смотрел, как она что-то осмысливала, как недоверчиво глядела на него, а на душе всё равно было паршиво. Её не хватало, и он устал с ней спорить и ругаться, хоть в последнее время такое наблюдалось всё реже и реже, но не изменяло привычным крикам и страстям. — А ты вообще зачем пришёл? — ведьма, конечно же, проигнорировала, что не удивило и не разозлило, он привык. Все её реакции были вызубрены наизусть. — Хотел позвать тебя на обед. — Я не хочу есть, — совершенно спокойно ответила блондинка, но Астарот заметил, что что-то не так. — Надо, милая, ты очень худая, уже подержаться не за что, — сыронизировал демон. — Вот и не держись, — слишком резко ответила девушка. Он уже не мог это терпеть. Разумеется, демон не ждал от неё какого-то послушания и покорных любящих глаз, не в его стиле жить в иллюзиях, но то, как упорно она борется со всеми его попытками быть ближе, било не только по самолюбию, но и по сердцу. Это всё выглядело так, будто он стучится не то, что в закрытую дверь, а в чёртов айсберг толщиной с планету. Последние полгода ведьма не была столь враждебной, казалась дружелюбнее, но одно не менялось никогда — она позволяла себя любить, не больше. Никаких минимальных попыток, хотя бы в целях собственной выгоды, ответить, показать, что она видит его старания. Астарот был умён и давал своей маленькой заразке чувство того, что она здесь главная, называя её миниатюрным тигром, а Делия велась и строила из себя хозяйку, всё грубее раздавая указания слугам, чтобы те буквально ослушивались его приказов и делали то, что нужно ей самой. Сначала ему казалось это чертовски милым и смешным, потому что он понимал, что может щёлкнуть пальцем — и идеальная картинка рассыплется. Но сейчас как никогда хотелось знать, что он делает это всё не зря, что она хотя бы чуть-чуть прониклась их отношениями. — Сядь, малыш, поговорить надо, — устало сказал демон, скрестив руки на груди. — Что? Сейчас? Астарот, мне нужно всё здесь убрать, этот бардак и… — Я сказал, сядь на кровать и поговори со мной! — с нажимом повторил красноглазый, и она цокнула, пройдя к постели. Уже даже не боится его грубого тона. Что же он натворил, что она с ним натворила. Мужчина подумал, что сейчас главное без резких движений, хотя очень хотелось вжать её в койку и высказать, что накипело. И хвала его выдержке и мудрости, он оставался с виду спокойным. Ведьма каким-то шестым чувством уловила недобрые флюиды, но опасности не почувствовала, зато с сожалением поняла, что будет какой-то нежелательный разговор. Мужчина сел напротив неё в паре сантиметров. — О чём будем говорить? — поинтересовалась блондинка, всматриваясь в напряжённое лицо. — О тебе, — он чуть улыбнулся, но быстро померк. — Корделия, скажи мне, — демон аккуратно накрыл её руку своей, — я изменился? — О чём ты? — Верховная опустила взгляд на их руки, подмечая, какая большая и тёплая его ладонь. Ей было неловко. — Ты попала ко мне полтора года назад. С тех пор моё поведение изменилось? Стало лучше? — Ну, — ведьма замялась и попыталась разъединить их пальцы, но он не позволил, с надеждой на неё посмотрев. — Да, — выдохнула Делия и отвела взгляд. — Ты…мы стали меньше ссориться. — Это всё, что ты можешь сказать? — разочарованно уточнил брюнет. — А что ты хочешь услышать? — ей было проще сделать глупые глазки, чем ввязываться в откровенный диалог, перерастающий в ссору. Возможно, если она скосит под дурочку, он бросит эту затею. — Не строй из себя дуру, — не получилось соскочить, Астарот быстро просёк её план. — Какой я сейчас для тебя?! — Да нормальный ты, нормальный, Астарот! — не выдержала девушка и отняла руку, чуть отодвинувшись. — Я вижу, что ты стараешься, если ты об этом. — Тогда почему ты ведёшь себя так, будто я тебя насилую, избиваю и пытаю? Бегаешь, как от прокажённого, Делия?! Ты ни на миллиметр к себе не подпускаешь, — крикнул демон и встал, расхаживая вдоль кровати и облокачиваясь на дверь в ванную. — А что, по-твоему, я должна делать? Трахаться с тобой?! — раздражённо выпалила она. — Да почему сразу трахаться?! Знаешь, сейчас озабоченным как раз выгляжу не я. Корделия, чёрт тебя дери, я разве похож на монстра? Я делаю всё, что в моих силах, чтобы тебе было комфортно. Скажи, для тебя хоть один человек делал столько, сколько делаю я? — Да что ты такого делаешь, ответь? — она вскочила и всплеснула руками, завелась даже больше, чем он, потому что брюнет всё ещё сохранял относительное спокойствие. — Думаешь, цветами и светлым ковром можно загладить свою вину? Этого мало, Астарот, ты пытаешься меня купить, но я не продаюсь. — Ах вот как? Цветы и светлый ковёр? А как же: «Астарот, пожалуйста, пусти Мисти ко мне завтра, если она придёт, я нашла нужное заклинание для её лягушек?». Пожалуйста. «Астарот, можно убрать картины из моей комнаты, мне страшно спать с ними?» Без проблем. «Астарот, а помоги чуть-чуть с Оциусом, у меня почти получилось восстановить ему глаза», — он копировал её жалобный тон, — сию минуту, милая. Астарот то, Астарот это. Не прикасаться к тебе, не прикасаюсь, тонны зелёного чая и трав, которых здесь отродясь не было, принёс, светлые ковры постелил, пирожные уже чуть ли не сам готовлю, потому что у слуг не вкусно, полностью отдал тебе библиотеку, слежу за твоим здоровьем, уже слово поперёк боюсь сказать, прошу прощения, если грубо шучу, всегда признаю свою вину. Да я тебе внушаю, что ты чёртова королева, стараюсь, чтобы наконец, в себя поверила, игнорирую все твои вольности, которые позволяешь в мой адрес и выделываешь в моих владениях. А сейчас ты говоришь, что я тебя покупаю? Корделия, да я в жизни так не старался! Ты ведь всю жизнь жила для других, неужели не помнишь, как паршиво чувство, когда это обесценивают? — мужчина подошёл к ней вплотную и внимательно заглянул в суженные от досады глаза. Он тяжело дышал, а в горле пересохло, он впервые так сильно кричал на неё. — Да что ты понимаешь вообще? Тебе полезно делать что-то для другого человека, хватит и того, что я тут против своей воли. Может, ты и лезешь сейчас из кожи вон, но это не отменяет того, что ты также лез вон из кожи, пытаясь меня сюда заманить. Нет, я вижу, я всё вижу, Астарот, и мне нравится то, что я вижу, честно, — девушка чуть ли не трясла его за плечи, — но мне нужно время, можешь ты это понять? У тебя целая вечность, так почему бы не потерпеть ещё? А она изменилась. Стала больше думать о себе, стала менее обходительной, более хитрой, стервозной, эгоистичной. Непробиваемой. Брюнет захотел побиться головой о стену, всё ж эффективнее, чем спорить с Верховной. Ещё захотелось швырнуть её на кровать и хорошенько выебать, чтоб неповадно было, но теперь он был вполне себе влюблённым, что накладывалось на никуда не исчезнувшее уважение к ней и приправлялось интеллектом вперемешку с эмпатией. Он понимал её частично, но не понимал одного: почему она так слепа? — Знаешь, — успокоившись, начал мужчина, опустив ладони на её лицо, — ты стала сильнее, и я действительно рад этому. В тебе многое поменялось, Делия, кроме одного, что, похоже никогда не измениться: я был и останусь чудовищем в твоих глазах. И я демон, мне не привыкать. Вот только быть демоном, пытать людей, решать, кому какой силы давать пытки, иногда вклиниваться в жизнь живых и помогать Сатане — моя работа. Я не выхожу за рамки и даже пытаюсь вести себя как обычный человек рядом с тобой. Я устал извиняться за те ошибки, что совершил в твои первые два месяца здесь, и мне стоит титанических усилий иногда не срываться на тебя. А ты всё никак не можешь меня не то, что просить, даже понять. Не пытаешься узнать меня поближе, ничего. Я знаю тебя до мелочей, вплоть до цвета помады, которую ты любишь. А ещё ты любишь Майкла. Майкла, который мечтал увидеть, как ты подыхаешь, который уничтожил целую планету, который бил тебя и который последними словами тебя обзывал, когда вы расстались. Майкла, который устраивает тебе эмоциональные качели и бухает как сука. И наконец, Майкла, для которого признать свои ошибки всё равно что умереть. А меня ненавидишь. Что же, твоё право. Мне не хочется тебя попрекать, я прекрасно знаю, в чём виноват, но если тебе противны мои попытки что-то изменить, хорошо. У меня не хватит сил забрать все свои старания обратно, вести себя с тобой, как с рабыней или начать насиловать тебя, ты для меня давно не игрушка и сомневаюсь, что когда-либо ею была. Однако и лезть со своими переменами и чувствами я тоже больше не буду. Я эгоист, и не найду запала позволить тебе вернуться на поверхность, прости. Так что будем просто соседями. А сейчас иди поешь, пожалуйста. Демон испарился, даже не дав ей ничего возразить, оставив наедине со всем, что они наговорили друг другу. Корделия упала в кровать, уткнувшись лицом в подушку и громко-громко вздохнула. Как же, блять, всё сложно! Её терзало совсем ненужное и иррациональное чувство вины. С одной стороны, раздражало его поспешность, но с другой… Она действительно могла бы дать понять, что видит его старания, а не воспринимать их как должное. У них, она думала, ничего не могло получиться, но всё же она и просто дружить с ним не спешила. А Астарот ведь по-настоящему делал её увереннее в себе, даже если это и хитрые манипуляции. Она, признаться честно, так расслабленно жила здесь, даже дышала легче, пусть иногда и сожалела о своём положении. Никаких качелей, никаких забот и проблем. Только вкусные ужины, бесконечные комплименты, споры в качестве разрядки и лавандовая, королевская, высокая постель. Девушка тут очень многое узнала, потому что было время на книги, научилась больше контролировать тёмную магию, научилась не делать чего-то, если не хочется, и налаживала отношения с Фионой. Фиона, кстати, тоже многому её научила и пусть в своей манере, но всё-таки пыталась восполнить своё отсутствие в жизни Делии. Блондинка слушала рассказы демона о людях, делала выводы, потихоньку избавлялась от навязанных ей когда-то стереотипов, стала шире мыслить. Что, по сути, было плохого? Ад? Но ведь Ад тоже огромный, как и поверхность, так что можно сказать, это просто смена локаций. И вот сейчас ей стыдно. Почему же? Может, это первые звоночки Стокгольмского синдрома, сочувствие жертвы к насильнику? Ведь пару месяцев назад, расстроенная и поникшая из-за Антихриста, девушка осознала, что от тошноты к демону осталась просто некая неприязнь и обида, но никак не то, что было вначале. Она привыкала к нему и воспринимала это с ужасом, но разве это так ужасно, когда не ты для кого-то, а кто-то для тебя. Или проблема в том, что Делия, дитя пожизненного абъюза и низкой самооценки, не умеет наслаждаться, когда спасают её, а не она? Ведьма запуталась, устала и не знала, как быть. Ладно, пускай он пропсихуется вдоволь, а там, будь что будет. Его вины её совесть не отменяет, а решил быть соседями — прекрасно. Вот он, её долгожданный покой.

***

Майкл курил на балконе дома Амелии, анализируя прочитанную только что книгу. Читал социальный роман, коими увлёкся в последнее время. По ним парень изучал человеческие характеры и жизни, учился проникаться и понимать. Пока получалось не очень, но разъяснять помогал начитанный мудрый Эйден, иногда даже доверяя ему свою писанину, так, забавы ради, и чуткая, эмпатичная по натуре Амелия. В крайнем случае, если он был трезв, мог позвонить Миртл, у той всё получалось разъяснить в разы быстрее, чем у вышеупомянутых двоих и та никогда не говорила о Корделии, понимая, что это может расшевелить в нём нешуточные разрушительные эмоции. Майкл часто вспоминал Верховную, часто анализировал их отношения и её саму и приходил к выводу, что отношения между ними вообще не должны были случиться. Они очень разные, между ними ментальная пропасть, и они, оказывается, были вместе только потому, что сумели друг друга каким-то чудом полюбить. Делия действительно его любила, сейчас он это понимает. Однако теперь он понимает, что отношения — это не секс и клятвы, а целая стройка, путь по дороге ошибок и компромиссов, решения не всегда в свою пользу и уважение к партнёру. Чтобы быть с Корделией, которая совсем не такая, как он, ему нужно понять — хочет он жертвовать своей циничной идеологией или нет. И когда Майкл абстрагировался от неё полностью, дышать стало легче, и в душе и мозгах появилось место для действий. Он буквально поставил свою любовь к ней на кон: сможет что-то поменять, повзрослеть, будет готов уступать и соглашаться, станет сильнее как личность — пойдёт к ней и будет настаивать на её возвращении. Не сможет — так и нечего быть обузой для взрослой уставшей женщины. Они оба достойны любви и понимания. Алкоголь пока оставался с ним, дозы уменьшались, но очень медленно, иногда накатывало. Зато было принято твёрдое решение: никаких убийств. Он жил на пожертвования сатанистов и изучал их же. Травил байки про Ад, проводил ритуалы, менял облик, в общем, театр одного актёра. Майкл пока искал своё призвание, и чья-то похвала была необходима. Сейчас было спокойно: он привык к шабашу, выровнялся в их глазах, его не выгнали, пусть и не принимали с распростёртыми объятиями, но он помогал девочкам, вёл уроки по контролю тёмной магии. Амелия как-то незаметно вошла в его будни, раздражала, бесила, но всё ещё была. И выгнать её он в ближайшее время не мог. В своих же глазах, в силу характера, сейчас Майкл видел пафосную картину: стоит на балконе, наблюдая за таким огромным, по-настоящему интересным миром, на заре нового себя. И смешно даже в какой-то степени, зато помогает. — Майкл, — вошла шатенка и закурила, опираясь на железные балки. — Красивый закат, да? — В первые с тобой согласен, — заключил белокурый, смотря куда-то вдаль. — Прогуляемся? — синеглазка взглянула на него и внутренне улыбнулась. Такой спокойный, уверенный. Он стал сильнее, и в какой-то мере она к этому причастна. — Можно, в принципе. Надоели эта социальщина с её сложными переплетениями. — Имеешь в виду Джона Стейнбека и Гончарова? — девушка уже давно могла понимать его мысли и недосказанные фразы. — Да. Почему они все уделяют так много времени морали? Хоть бы кто с нескольких сторон рассмотрел с нескольких сторон человеческие пороки. Нет, они тоже это делают, но блять…будто у плохишей вообще нет шансов. — Это тебе к Достоевскому, милый, — усмехнулась она, и он злобно на неё посмотрел. Никаких милый. Он не планирует подпускать её ближе. И то, что он позволяет обнимать себя по пьянке ещё ничего не значит. — Хотя и у него почти также. Хочешь с разных сторон, но попроще, почитай Стивена Кинга. — Это же вымысел. Он же ужасы пишет и мистику. — А что, люди у него нереальные, не проблемные? Всё то же самое, только концентрация на пороках и без розовых соплей. Я бы даже сказала, что там как раз злой реализм. — Странно слышать от тебя так презрительно про розовые сопли, — ухмыльнулся парень. — А я никогда за них и не была. Просто Вы, мистер Лэнгдон, кружите мне голову. Он цокнул на её кокетство. И всё-таки приятно быть любимым просто так.

***

Долгожданный покой? А может, тоска, одиночество и сжирающее чувство вины? Делия места себе не находила. Она настолько эгоистично привыкла к его вниманию, что этого начало, чёрт возьми, не хватать. Наверное, потому, что всю неделю демон не вёл с ней никаких интересных бесед, не интересовался её самочувствием, не водил в интересные места, вообще ничего. На завтрак, обед и ужин её снова звали слуги, библиотека, а он умён, была закрыта, а лилии, подаренные им год назад, к её неправильному сожалению, завяли. Демон, общаясь с ним, ограничивался короткими «Доброе утро», «Приятного аппетита», «Спокойной ночи». На её вопросы отвечал сухо и односложно, а сам выглядел не всегда даже холодным, а грустным и отстранённым. Делия, несмотря на всё, что он когда-то сделал, сочувствовала, испытывала стыд и вообще поняла, что все её преимущества и развлечения, по типу Мисти в её комнате и новых цветов в библиотеке, скоро пропадут. Даже о собственной выгоде думать её научил именно он. Сейчас было как-то паршивенько и одиноко. Она вошла на кухню, явившись на обед, кивнула демону и прошла к столу. Чуть поправив твидовое трапециевидное платье цвета поздней осени, с чёрными узорами на юбке, ведьма села и начала ковырять вилкой содержимое тарелки. Тушёная картошка с индейкой. Одно из её любимых блюд. Девушка благодарно посмотрела на него, но он даже не заметил, сидя с книгой в руках. — Мисти не приходила на этой неделе? — хотелось хоть о чём-то поговорить. Делия, в принципе, не привыкла к одиночеству, даже здесь. — Приходила. Сказала, что Миртл уехала к Николя во Францию, греть кости на лазурном берегу, — без эмоционально ответил брюнет. Она тепло улыбнулась, вспомнив тётушку. — Ко мне не пустил? — Ты спала, — наверное, врёт, но спорить девушка не стала. Корделия тяжело вздохнула и встала. Никакой реакции. Верховная, решившись, подошла к мужчине сзади и, подумав, приспустила с широких плеч чёрный пиджак. Блондинка начала поглаживать его шею массажными движениями своими тёплыми батистовыми пальчиками. Она сжимала его грубоватую кожу и хорошенько давила на мышцы под ней, замечая, что кожа не раскалённая и не сухая. Блондинка продолжила, увлекаясь, растирая плечи и задевая ключицы, массировала с опытом и старанием, иногда поглаживая затылок демона. Это молча продолжалось уже пять минут, а Астарот прикрыл глаза, удивившись и наслаждаясь умелыми мягкими, неприлично расслабляющими и успокаивающими движениями. Так приятно от простого массажа никогда не было. Вот только откуда и зачем такая щедрость со стороны её высочества? — Что ты делаешь, Делия? — его тон, в сравнении с последней неделей, заметно смягчился. Ведьма остановилась и начала неуверенно шагать пальчиками по его шее. — Прости меня, пожалуйста, — тихо прошептала она. Астарот ничего не отвечал, всё больше её пугая этим. Может, не стоило? Вдруг он только посмеётся над ней. Красноглазый долго думал, много чего хотел сказать, но всё же долго злиться на Делию он не мог. Мужчина поднял на неё глаза, ухмыльнулся и сказал: — Ты же знаешь, что я терпеть не могу твои извинения, прекрати. Точь — в — точь её слова и озорная улыбка. Делия тоже улыбнулась и, наверное, с целью шокировать его, обвила руками широкую мужскую шею и и прислонилась виском к его виску, шепча на ушко. — Чизкейк с вишней будет лучше? Они рассмеялись, и демон встал, подошёл к ведьме. Он заключил её в крепкие объятия и прохрипел: — Я соскучился, Делия. Девушка напряглась, слегка погладила его руки и отстранилась. — Не могу сказать того же, но всё же, я искренне извиняюсь. Астарот, я, наверное, хочу разглядеть получше твои старания, просто дай мне ещё немного времени. Ты очень терпеливый, я знаю, — Верховная с хитринкой улыбнулась и чуть огладила его грудь. — Вот же стерва, вертишь мной, как хочешь. Время так время, пойдём погуляем? — он выглядел вновь спокойным и привычно шутил, и вопреки разуму, Делия ощутила, что всё на своих местах.