Безумная любовь: Новое начало

      — С Шекспиром ты никогда не прогадаешь, — прошептала Ядовитый Плющ маленькому кактусу возле койки. — Его сонеты понятны даже тем, кто не шибко смышлён. — Она намотала прядь волос на палец и вздохнула, посмотрев на свою ладонь. Плющ уже так долго пробыла в Аркхэме, что все мозоли на них исчезли. Она желала что есть сил погрузить руки в землю. Прикрыв глаза, преступница почти что могла ощутить влажную почву между пальцами и то, как она забивается под ногти.       Плющ закатила глаза, услышав ответ кактуса.       — Она психиатр, таких едва ли можно считать врачами. Её работа пичкать нас транквилизаторами и притворяться, будто понимает всю глубину никчёмности чертогов, что представляет собой типичный человеческий мозг. — Она нежно огладила пальцами иголки растения. — Нет, я не говорю, что она глупая… но она беспечная. Я могу убить её менее, чем за секунду, а она даже не оказывает этому должное внимание.       — Айсли, с кем это ты там разговариваешь? — осведомился подошедший к её камере надзиратель.       — Сама с собой, — бросила пациентка так, словно это было самым естественным делом на свете. — Я же сумасшедшая, помнишь? Невменяемая преступница. Иначе, с чего мне быть здесь тогда?       Мужчина быстро окинул взглядом камеру и горшочные растения.       — Ладно, но если этот кактус ещё хоть раз косо глянет на меня…       Плющ тяжело вздохнула.       — Вы, сэр, говорите какую-то бессмыслицу. Разве ты не должен отвести меня на сеанс психотерапии?       Когда пациентка вошла в комнату, доктор Квинзель уже дожидалась её, сидя в кресле с блокнотом наперевес. Под белым халатом блондинка была одета в красную блузку с белым галстуком, и такой же белой юбкой-карандаш. Тогда женщина поняла, что, возможно, доктор выросла в бедной семье, потому что выглядела, как маленькая девочка, которой нравилось постоянно наряжаться в единственный сносный костюм отца. Хотя Плющу и пришлось признать, что наряд сидел на враче как влитой, в основном благодаря юбке и тому, как она облегала ноги, галстук же не был тем предметом одежды, годящимся женщине для повседневной носки.       — Выглядите сегодня как будто с иголочки, — произнесла Айсли настолько чувственно, насколько у неё получилось, когда её насильно ввели, скованную по рукам и ногам, в кабинет.       — Спасибо, Айви. Присаживайтесь, пожалуйста. Дальше мы сами, Кларенс, — улыбнулась врач, и мужчина выскользнул в коридор, а после повернулась к пациентке, решившей занять место в раскладном кресле. — Вы не против, если я буду называть вас «Айви»? Помнится, вы говорили либо Ядовитый Плющ, либо доктор Айсли.       Плющ улыбнулась. Дело было не только в галстуке, почему доктор Квинзель выглядела молодо, поняла она. Девушка в принципе была молода. И её глаза — такие большие и голубые — обладали врождённой нерушимой невинностью, что, откровенно говоря, разочаровало уголовницу. Это дело уже не было больше таким вызовом, каким казалось на первый взгляд.       — Айви — то, что надо.       Молодой доктор выглядела довольной. Как мило, подумала Айви. Она считает это победой.       — Прошу прощения, но я не расслышала ваше имя.       — Харлин, — ответила та. — Однако в интересах лечения, я бы хотела чтобы вы продолжали называть меня «доктор Квинзель».       — Справедливо, — признала женщина. — Мы же не хотим, чтобы у вас потом были проблемы с большим злым начальником.       Доктор Квинзель едва дала ей время договорить, когда заявила:       — Значит вам диагностировали биполярное расстройство с обсессивно-компульсивными тенденциями? — Она сформулировала это как вопрос, но риторический.       — О… — Айви приподнялась на локте. — И без прелюдии? Я разочарована, доктор Квинзель. Учитывая вашу миловидную фигурку, я надеялась на более деликатный подход.       — Вы всегда уклоняетесь от сложных вопросов с помощью намёков с сексуальным подтекстом? — бросила доктор в ответ и глазом не моргнув, но Айви могла заметить, как её щеки залились лёгким румянцем.       Айви вскинула бровь.       — Разве вы не читали мою карту? Обычно я выделяю феромоны, чтобы поддерживать рутину, но, к сожалению, они не действуют на женщин, так что, боюсь, мне придётся действовать всухую, — она усмехнулась собственной шутке.       Харлин ухмыльнулась.       — Это так обстояло с Джейсоном Вудроу? Вы соблазнили его? Потому что, судя по вашим данным, всё говорится об обратном.       Теперь настал черёд Айви заливаться румянцем, но от закипающего внутри гнева.       — Ты не знаешь, о чём говоришь, дитя, — как можно ласковей, настолько у неё получилось, произнесла пациентка. Даже приторно ласково, раз уж на то пошло.       — Почему для вас так важно отстаивать свое превосходство, путем унижения других? Я врач, Айви, мы уже это обсуждали. Я не цветок, и, уж тем более, не ребёнок. — Психиатр откинулась назад в кресле, то ли увеличивая между ними расстояние, то ли желая занять властную позу, Айви не могла сказать наверняка. — Та любимица учителя, о которой вы говорили на днях, которая заслужила имя «Памела», это были вы? Мне известно, что Джейсон Вудроу был вашим преподавателем в университете.       Айви закатила глаза. Все её сеансы были либо о Вудроу, либо об эмоционально отстранённых родителях. Доктора всегда желали выставить её жертвой, однако Ядовитый Плющ жертвой не была. Ей была Памела, но она оставила это давным-давно в прошлом.       — Да, — наконец-то произнесла Айви, понимая, что единственным способом закрыть тему и вернуться в камеру, было признать кое-какие факты, просто чтобы положить конец настойчивым вопросам, но не разбалтывать же попросту какой-то секрет. — Он был моим преподавателем и куратором докторской.       — И вы были в него влюблены?       Уголовница вздохнула. До чего же забавное предположение. И к тому же невинное.       — Я была очарована его проницательностью.       — Очарована… — повторила вслед за ней доктор Квинзель, делая заметки в блокноте. — Он поразил вас. Вдохновил.       Айви кивнула.       — Он был блестящим учёным, лучшим в моей области. Проявил ко мне интерес, чему я была польщена. На этом наши отношения заканчивались.       — И он попросил вас довериться ему.       Длинными, изящными пальцами Айви провела по штанине брюк, разглаживая на ней складки.       — На то время у меня не было причин отказывать. Помимо, разве что того, что он был мужчиной, — она снова усмехнулась. — Что, честно сказать, должно было стать для меня красным флагом с самого начала.       Доктор снова сделала заметки.       — И с того момента вы отреклись от всей мужской сексуальности.       Улыбнувшись, Айви промурлыкала:       — От всего секса, Нарциссик. Естественно, как психиатр, ты должна понимать разницу.       На этот раз врачу не удалось скрыть румянец на щеках. В нём улавливалось некое смятение, даже неуверенность.       — Думаю, это был всего лишь повод для вас сказать слово «секс», доктор Айсли.       Полные губы Айви растянулись в плутоватой улыбке.       — О, так значит теперь доктор Айсли, м?       Харлин разъярённо что-то зачертила в своём блокноте, и, проследив за движением её руки, Айви сделала вывод, что именно это она и делала — чертила каракули, а не вносила реальные записи.       — Не хотите спросить теперь о моём детстве или продолжим уже в следующий раз?       — Охрана! — крикнула доктор Квинзель, поднявшись с кресла и захлопнув блокнот. — Давайте продолжим в следующий раз, доктор Айсли.       — Опять-таки, — Айви прикусила губу. — Буду ждать с нетерпением вашего мнения.       В ответ Харлин только закатила глаза и постучалась в окно Кларенсу. Вскоре после этого Айви вывели из комнаты.