Безумная любовь: Новое начало

      — Доктор Леланд, — поздоровалась Харли, когда вошла без стука в кабинет начальницы. — Я бы хотела подать апелляцию в Совет Справедливости и признать Памелу Айсли вменяемой.       Джоана поперхнулась кофе.       — Что, простите?       — Я считаю, что если у доктора Айсли будет правильная цель, то она больше не будет представлять угрозы для окружающего мира по причине безумия, — объяснила доктор Квинзель. — Она пришла к тому, чтобы понять разницу между добром и злом, и, что более важно, многократно доказала, что способна к сочувствию.       — Послушайте, уважаемая… — Леланд вытерла платком брызги кофе со стола. — Вы в восторге, я понимаю. Я тоже когда-то была в восторге. Но вы не могли вылечить Ядовитого Плюща всего лишь за два месяца.       Харли пожала плечами, усевшись в кожаном кресле напротив начальницы.       — Я не говорю, что вылечила её; я говорю: она должна считаться вменяемой с юридической точки зрения. То есть, если она снова кого-нибудь убьёт, то предстанет перед судом.       Джоан откинулась на спинку кресла, задумавшись над таким заявлением. Когда она, наконец, заговорила, её вопрос был прост:       — Как?       — Памела Айсли — азартная женщина. Как и Джокер, она хочет играть с нами в игры. Ей скучно, и она слишком умна для своего же блага. Так что, вместо того, чтобы просто признать игру и сказать ей не играть, я согласилась на неё и победила, возможно не сказать, что совсем честно, но определённо легко и просто.       Леланд вздёрнула бровь.       — И вы ожидаете, что Плющ увидит это в таком же ключе?       — Это займёт некоторое время, — призналась Харлин. — Нам просто нужно убедиться, что она будет чем-то занята. Ей нужно работать. Заняться чем-то, чем она сможет гордиться, что докажет её значимость. Она нарцисс, Джоан. Ей нужно, чтобы её похлопали по голове и что-нибудь, что она сможет подписать своим именем.       — У вас есть это «что-нибудь» на примете? — осведомилась Джоан.       Доктор Квинзель широко улыбнулась.       — Ещё как есть. /       Харли уверенно подошла к камере Айви, хоть и замедлилась под конец, заметив как стояла прямо у стекла Пэм. Её кожа была насыщенного тёмно-зелёного оттенка, которым, Харли когда-либо видела, она могла быть.       — Ой, ну может перестанешь уже? — она хлопнула по стеклу, но Айви даже не шелохнулась.       — Я прикончу тебя, — прорычала Ядовитый Плющ.       — А вот и нет, — психиатр и глазом не моргнула. — У меня есть для тебя предложение, и хочу, чтобы ты над ним подумала.             Глаза Айви блеснули кислотно-зелёным:       — Харли, ты ведь понимаешь, что я тебя терпеть не могу?       — Ну, Бож, ага! — рассмеялась Харли. — Но ты всё равно моя лучшая подруга! И я подумала, что я, несмотря ни на что, была твоей лучшей подругой тоже! Не так ли, Рыжик?       По коже Айви побежали мурашки, когда она смотрела на девушку, встревоженная тем, что только что сорвалось с её языка.       — Кто ты сейчас? — голос её был не громче шёпота.       — Я, — блондинка улыбнулась. — Харлин Квинзель, прямо как ты и сказала.       — Ты не могла дурачить меня всё время, — заверила себя Айви. — Ты недостаточно умна для такого.       — Нет, — вздохнула Харли. Но ты — умна. И всё, что мне нужно было делать, это смотреть.       Айви прищурилась.       — Объясни.       — Ну, во-первых… — Харли принялась расхаживать взад и вперёд перед камерой. — Твоя рутина соблазнения женщин и мужчин отличается. С мужчинами ты делаешь акцент на физиологии. Я сама видела. Я пересмотрела все твои записи допросов. Ты делаешь мужчине комплимент, заставляя его чувствовать себя хорошо, а потом представляешь своё тело, чтобы… — её голос стал на пару тонов ниже, чтобы передать карикатуру на Айви: — ему было на что посмотреть.       Доктор посмеялась собственной шутке.        — Но с женщинами… ты представляешь свою эмоциональную сторону. Потому что женщины — эмоциональные создания, верно? — Харли перевела взгляд на камеру, убеждаясь, что её всё ещё слушали. — То, что ты сказала в начале, когда впервые проанализировала меня… Я думала, ты просто играешь в мою игру, пытаясь доказать, что можешь победить. Но потом ты зациклилась на моей ориентации, и я поняла, что ты просто вслух начала своё обычное «предварительное соблазнение». А потому решив, что мне нужен властный партнёр, ты взяла на себя эту роль, но подогнала её под женский вариант. Ты позволила мне увидеть, как улыбаешься и как смеёшься, делала мне комплименты по поводу ума и одежды, а затем говорила что-то жестокое, чтобы я жаждала всего остального. Ты права: я не игралась с тобой всё время, но и ты не игралась тоже. В том-то и дело, — она засмеялась. — Тебе действительно стало плохо оттого, что ты обработала меня своими феромонами. И я правда хотела тем вечером поцеловать тебя, и ты могла бы за секунду засунуть меня тогда под свой каблук. Но ты отказалась от этой идеи, хоть она и была выигрышной, потому что не хотела сломить меня.       С широкой улыбкой на лице, доктор круто развернулась к Айви.       — Несмотря на то, что это был потрясающий прорыв, я поняла, что, отчасти, ты решила изменить подход из-за того, что с химикатами всё было слишком просто, и тебе было бы ужасно скучно. После чего ты бы стала искать проблему посерьёзней.       Айви уставилась на неё, переваривая всё услышанное.       — Проблема только в том, что хотя ты понимаешь, как работает терапия, ты не догадываешься почему она работает. И это нормально, гибридная физиология частично лишила тебя эмоций, или, по крайней мере, затруднила их отображение. Терапия — всего лишь безопасное пространство, чтобы поговорить о своих проблемах. И ты говорила о них, позволила мне рассказать о своих. Можешь сказать, что это было сделано сугубо в исследовательских целях, но также я считаю… что может… тебе на самом деле было интересно узнать как я сюда попала. Почему я здесь. И ты знаешь, кто таким интересуется, Пэм? Люди. Люди интересуются. И я думаю, что ты, доктор Памела Лилиан Айсли, кандидат наук, такой же человек, как и цветок.       Психиатр притворилась, будто поставила воображаемую точку в конце своего длинного объяснения.       Ядовитый Плющ смотрела ей прямо в глаза, подмечая каждое маленькое движение. Обдумывая слова, изучая каждую деталь.       — Ладно, — наконец заговорила она. — Твоя взяла       Харли захлопала в ладоши, как ребенок, только что выигравший приз на ярмарке.       — Однако, есть две вещи, — Айви скрестила руки на груди. — Во-первых, мои феромоны не действуют на женщин. А во-вторых, я правда думаю, что ты убила своего тренера.