Aнгиак

Переодетый в пижаму Дахил выглядел измученным и больным. У него на лице отразились все те проблемы, с которыми он столкнулся в последнее время — это и недавняя болезнь, и недостаток сна, и недоедание, а также буллинг со стороны студентов и преподавателей. Только сейчас Джозеф увидел насколько истощен его сосед. Рахмон суетился возле своего воспитанника, как наседка. Видно, что для него это привычное дело. Закутанный по шею в одеяло, Дахил сидел на краю кровати и покорно пил из рук Рахмона горячее молоко. — У Дахила что-то наподобие панических атак, — объяснил Рахмон, — он не обследовался по этому поводу, пока справляется сам. — Рахмон машинально погладил влажные косички своего воспитанника. — Я точно не знаю, когда у него начались приступы. Он приехал к нам уже таким. Это нельзя было не заметить. По истечению времени приступы становились всё реже, а последние два года их не было. Рахмон поставил пустую чашку на стол и вынул из блистера две таблетки. Дахил запротестовал, но не сильно. — Ты поспишь и тебе станет лучше, — сказал Рахмон, обняв за плечи воспитанника. — Мне не станет лучше, мне никогда не станет лучше. Это не то, что ты думаешь… — Ты каждый раз так говоришь, — улыбнулся Рахмон. Не обращая внимание на слабое сопротивление, Рахмон заставил Дахила проглотить таблетки. — Вот так… Хорошо. — убаюкивал он его как маленького — Я знаю, что у тебя не то. Кое-что другое. У меня тоже так было. Смешно сказать, после моего первого раза. Рахмон задумался, будто вспоминая. — Это правда, Дахил? Дахил покачал головой и отвернулся, свернувшись калачиком. Рахмон терпеливо его распутал, повернул лицом к себе и посмотрел в глаза. — Не стоит его мучить, я сам всё расскажу, — вмешался Джозеф, но Рахмон проигнорировал его. — Ты вчера пил, Дахил? — (Утвердительный кивок). — Ты ведь знаешь, что за это может быть в той стране, гражданином которой ты являешься? — Я не имею никакого отношения к той стране. Вообще, ни к какой стране отношения не имею. — Я тебя воспитывал, как истинного мусульманина, и будь добр веди себя достойно. — А ты сам? Когда начнёшь вести себя достойно? Рахмон посмотрел неодобрительно на Дахила и вспылил. — Тогда придерживайся законов той страны в которой сейчас живёшь и учишься. Несовершеннолетним запрещено пить алкоголь. Тебе ещё нет двадцати одного года. — А сколько мне? Может у Рашида есть какой-то документ, мой настоящий? — в надежде спросил Дахила. — Я уже тебе говорил — нет. — Тогда ответь мне, почему я много лет достаточно взрослый, чтобы работать, но не имею права выбирать, чем мне заниматься? Рахмон держал Дахила за руку и нежно поглаживал его шрам. Это было чем-то вроде доверия своему воспитателю, трогать шрам никому нельзя. Рахмон не знал, что ответить. Он просто тянул время, выжидая когда препарат подействует и его воспитанник заснёт. Действительно, скоро веки Дахила начали подрагивать, а его взгляд стал туманный. После нескольких попыток воспротивиться неизбежному, Дахил оказался отключился. — Вот так. Не знаешь, что делать? Спи. Попал в непонятную ситуацию? Спи! — сказал Рахмон уже спящему Дахилу. Следующую фразу он адресовал его соседу. — Дахил проспит несколько часов. А я чертовски голоден. Может покажешь, где здесь можно поесть?

***

Снег ледяной крупой сыпался за воротник Рахмону. Хмурое серое небо навевало тоску. — Не хотелось бы остаться тут жить навсегда, — Рахмон поёжился и поднял воротник своего пальто. Возле машины скучало несколько человек из охраны и это напрягло Джозефа. Он не понимал их целесообразность в такой безопасной стране. Один из охранников услужливо открыл перед Джозефом дверь, и тот впервые оказался внутри автомобиля такого класса. В салоне было просторно, пахло кожей и дорогими сигарами. Красавчик Рахмон в этой обстановке смотрелся более органично, чем в дешёвой комнате общежития. Богатство уже срослось с ним. — У меня глупое предположение, что вы поставили над Дахилом чудовищный эксперимент, — сказал Джозеф. Рахмон приподнял черную бровь. — Вы словно поспорили, справится ваш подопытный с ситуацией, в которую вы его поставили. Выживет или нет. — Рашид говорил мне подобное, но иначе, — ответил Рахмон. — Он рассказывал о птенце, которого, чтобы научить летать, нужно выбросить из гнезда. Выживет — хорошо. Но ты не думай, Дахил выживет. Мы же не звери. Машина остановилась у милого ресторанчика, под названием «Вишнёвый Аромат». Джозеф никогда там не был, но Дахил рассказывал, что провёл в нём несколько приятных вечеров до того, как поселился в общежитии. Он там оставил немалую часть своего бюджета, но был доволен и считал, что оно того стоит. «Там живая музыка», — говорил Дахил. Атмосфера действительно была приятная. В камине, облицованном индийским мрамором «Rosso Levante», весело потрескивал огонь. На столах лежали белоснежные льняные скатерти с вышивкой ручной работы — ярко красные ягоды в обрамлении зелёных листьев. Рахмон заказал свиную вырезку с овощами, а ещё красное вино. «Всё, что положено мусульманину. А ещё учат Дахила», — подумал Джозеф. — Мой воспитанник стал мужчиной? — Рахмон хищно нарезал мясо. — Скорее нет, чем да. — Очень жаль. Я хочу, чтобы у него кто-то был. Но, боюсь — это невозможно. У меня чувство вины, что я воспитал его таким. — Каким таким? — Неправильным, Джозеф. Таким, как я. И таким, как ты. Я имею доступ к разным женщинам, но меня к ним не тянет. Я быстро устаю от них. Особенно от жён моего… Ну, ты понял. Неважно. — Он не такой, как мы, – не согласился Джозеф. – Оставили бы вы его у себя, подобрали пару. Дахилу не подходит эта страна. Почему вы не спросили, что он хочет? — Потому что он не в том положении, чтобы хотеть. Есть вещи, которые мы не можем выбирать. Я тоже не выбирал брать мне ответственность за подростка или нет. Когда мне его подсунули, я был примерно в твоём возрасте. Не нужно меня осуждать. Ты не знаешь, что это такое, когда срываешься с вечеринки, потому что твой воспитанник подхватил корь. Когда в голове шумит от алкоголя, а нужно возиться с чужим мальчишкой. Он же никого к себе не подпускал! А обрезание в подростковом возрасте? Сколько я натерпелся, думал, не переживёт! — Рахмон перевёл дух. Вспоминать такие моменты ему тяжело, — А что мне пришлось пережить, когда Дахил стал проявлять характер! Как я боялся, что он разозлит Рашида, что сделает что-то не так. Рашид ведь злопамятный. Я очень сопереживаю Дахилу, но поверь, не имею права делать для него больше, чем делаю. Это только навредит. Если хочешь, могу сказать, что с ним произошло вчера. Джозеф кивнул. — Дахил убедился в своей гомосексуальной сути! Ему трудно себя принять. Надеюсь, он с достоинством вынесет то, что уготовал ему Аллах, — Рахмон в несколько глотков осушил бокал с вином, запивая свинину. — У него ещё не было отношений? — спросил Джозеф. — Нет. Я присылал ему разных девушек, он не понимал, что с ними делать. Рашид отправил к нему свою младшую жену, предварительно объяснив задачу. И, ничего. — Молодая жена так просто согласилась? — Младшей жене не принято возражать своему мужу. Это позволено только старшей жене, и то в мягкой форме. — А если он ей не нравится? — Почему? — пожал плечами Рахмон. — Дахил всем нравится. К тому же, с ним у девушки был шанс на здоровое потомство. — И что бы сделал Рашид с этим потомством? Рахмон многозначительно улыбнулся. — Думаю, тоже, что и родной дед с Дахилом. Избавился бы. Но так, чтобы при случае можно было вернуть. Джозеф посчитал такой отношение к детям мерзким, неправильным. — Странные вы люди, арабы! Никогда не стану богатым, чтобы не очутиться с вами в одной компании.

***

Рахмон пробыл в Канаде ещё неделю. Он посетил все ночные клубы в Эдмонтоне, не минуя и единственный гей-клуб. Заявился туда с Нейджелом. Пришёл в восторг от драг-шоу и решил в своих клубах сотворить нечто подобное. Неверный любовник Рашида был на удивление удачен в бизнесе. Он имел немалый доход от ночных клубов. Но, когда Джозеф ему намекнул, что Дахил очень экономит, Рахмон отмахнулся. Его воспитанник почти уже мужчина, может сам позаботиться о себе. Тогда Джозеф попросил оплатить хотя бы питание Дахилу в студенческой столовой до конца семестра. Это ему поможет сохранить здоровье. Рахмон оказался категоричен. Джозеф понимал, дело не в отсутствии денег или банальной жадности. Дело в другом. Может не позволял Рашид. Может другое. Если Рахмону и было тяжело отказывать, он пытался это скрыть. Единственное, чем он мог помочь– это прислать личные вещи Дахила. Речь шла о двух машинах, которые ему подарил Рашид: одну, когда он досрочно закончил бакалавриат; вторую, за помощь на конюшне (Дахил принимал участие в разведении племенных жеребцов). Ещё были кое-какие ценности и дизайнерская одежда. Всё эти вещи были собственностью Дахила и могли ему пригодиться. Джозеф понятия не имел, сколько стоит транспортировка машин. Понятно же, проблема не в деньгах. Он сделал вывод, что арабы вычеркнули воспитанника из своей жизни. Рахмон рассказывал, что через четыре месяца у него родится сын. В отличии от Рашида, его генетика была хорошая. Может, богатые люди нашли себе замену надоевшей игрушке?