Aнгиак

Здравствуй, Хезер! Я видел, что ты интересуешься моей жизнью. Ты ищешь меня в соцсетях? Случайно не обо мне, ты написала статью в научном журнале? Интересная статья, но ты ничего не знаешь. Никто не знает. Я вновь решил вернуться к дневнику, и в этот раз буду писать понятно для тебя. Хочу компенсировать те неудобства, что тебе причинил. Прости меня за то, что был настоящим мудаком. Я пережил свою первую зиму в университете. Если тебе, конечно, это интересно. Учиться сложно. Сложнее, чем где-либо было. И очень холодно. Я уже забыл, как это, когда холодно. С переменным успехом я осваиваю быт. И это тоже мне нелегко даётся. Оказывается, для меня легче добыть еду в дикой природе, чем купить в супермаркете. Ещё сложнее контролировать свои финансы и не влезть в минус. Но я учусь. Мне нельзя делать ошибки. Я ещё хорошо помню, что такое голод. У меня до сих пор в рюкзаке припрятана коробка с галетами. Та самая, жестяная. Немало проблем мне доставляет Питер. Этот человек считает, что по праву родства или по другим, только ему известным причинам, он может нарушать мои личные границы. Я ищу способы избавиться от его внимания. К сожалению, безопасных для моего здоровья и жизни не знаю. Но свобода стоит того, чтобы рискнуть. Я должен ему компенсировать то, что он вложил в меня материально. Приблизительная сумма потраченных на меня средств известна. Хочу после расчёта получить ограничительное предписание в отношении всей родни Питера. А пока предписания нет, я обязан каждую пятницу играть с ним в шахматы. Почему он не хотел со мной играть, когда я учился в школе? Тогда я был бы счастлив получить от него хоть одно письмо. Выглядят наши встречи примерно так: в семь вечера меня забирает водитель и отвозит к Питеру. Я с ним играю, точнее, он со мной жёстко разделывается, и я уезжаю к себе. Униженный, но не сломленный (много смайликов). Мы почти не разговариваем друг с другом. Нам не о чем говорить. Ладно, признаюсь тебе, Хезер, у меня к нему странное чувство: с одной стороны, я обижен, но с другой — у меня нет к нему негатива. Он мой единственный родственник, других нет. Да, возможно, он не самый разговорчивый со мной, и относится ко мне, как к чему неодушевлённому, но со временем я привык к нашим встречам и даже стал радоваться им. Иногда мне кажется, что он и есть моя семья, что я приезжаю на выходные погостить к своему дедуле (много смешных смайликов). Конечно же, это всего лишь моя фантазия. Никаких родственных чувств между нами нет. Единственный человек, который для меня хоть немного родственник — это Рахмон. Даже если он теперь так не считает. Это нельзя просто так вычеркнуть. То что он делал для меня. Если бы не он, я никогда больше не смог бы играть на фортепиано. А музыка для меня важна. Питер тоже не считает меня своим родственником. Стыдится. В мае у него был юбилей. Страшно подумать, сколько ему лет! К нему приехало много родственников, чтобы поздравить. В тот вечер за мной не прислали машину, и я, подумав, что неправильно договорился с водителем, приехал на своей. Естественно, меня к нему не пустили. Я увидел, что во дворе суетятся люди. Всё прибрано к торжеству, накрыты столы. Конечно, к подобному отношению мне не привыкать. Я не обиделся. В следующую пятницу Питер прислал за мной машину, будто ничего не случилось. В тот раз, я впервые выиграл у него в шахматы. Нет, он не поддался мне, как ты можешь подумать. Питер сам не ожидал подобного исхода. Это было для него неожиданно. Он долго сверял ходы, выискивал, что сделал не так, а потом сказал, что это была случайность. Нет, не случайность! Я взломал его. Теперь такая случайность будет происходить с ним каждую пятницу. Пока не надоест. И тогда, возможно, он отстанет от меня. Я не такой кровожадный, как Питер и не собираюсь измываться над столетним стариком, но поддаваться ему не стану. Что касается того, как я лажу с другими людьми, скажу так: как всегда — плохо. Я их всё так же не понимаю. Ни на одном языке. Мне непонятны их шутки. Им непонятна моя персона. Я умею вызывать к себе негатив. Считаю, мне нужно быть одному. Ближе к весне мне стало легче физически и морально. Удлинился световой день, не так сильно хотелось спать. Наличие машины делало меня мобильным. Только зачем Рахмону было присылать две моих машины? Одной я пользуюсь, а за вторую оплачиваю стоянку. Продать их не могу – лишняя возня и траты. Я хочу отдать машину моему соседу Джозефу, но не знаю, как это сделать и не уверен, что он захочет её принять. Признаюсь, я очень привязался к Джозефу. И к его маме Агнес тоже. Она воспитала Джозефа, и они настоящая семья. Ещё Агнес самая красивая женщина, которую я только видел. Мне нравится проводить субботнее утро с ними, но понимаю, что я там лишний. Джозеф заслужил такую мать. А у меня есть то, что заслужил я — злобный старикашка Питер. Он даже ни разу чай со мной не пил. Брезгует. Когда я работаю в пятницу, то не успеваю поужинать. А по приезду домой, ложусь спать голодным, так как уже нет сил. Ладно, (зачёркнутое слово) чёрт с ним! Я успешно закончил первый курс. Джозеф второй — тоже неплохо. Это событие он решил отметить походом в ночной клуб. В гей-клуб, Хезер! Поехали вчетвером: Джозеф, Уилл, Нейджел и я. Странно всё это. Несмотря на то, что у Рахмона есть клубы в Европе и на Востоке, я никогда не был в клубе с такой узкой спецификой, как «гей». О, Аллах! Меня окружают одни геи! Не считая Питера. Тот настоящий п…с…

***

Прости, я отклонился от темы. Летом Джозеф и Уилл уехали отдыхать в Калифорнию. Я остался на некоторое время один. Потом решил и себе отдохнуть. Сел за руль и ехал куда глаза глядят. Надеялся увидеть те места, где меня нашли, и ещё, краем глаза, увидеть то место, где прошло моё детство. Я не помню названия того городка, откуда меня привёз Питер. Да и это незачем. Я не был уверен, что это мне нужно. Вот если бы увидеть краешком глаза мой дом детства и поехать дальше. Узнать, кто те люди, которые меня окружали? Не является ли тот человек моим отцом, а Питер и Лукас, лишь ошибка экспертизы. Статистическая случайность. Та миллионная часть процента, которая указывается на случай совпадения. От Него я хоть иногда видел какие-то проявления неравнодушия к себе: когда Он учил меня играть на фортепиано и когда качал на своих коленях, потому что у меня болело ухо. А когда Он подбрасывал меня вверх – я смеялся. Но зачем Он это сделал? Что случилось? Когда я сбежал, Он травил меня собаками. Я прятался в траве, а они видели меня и пробегали мимо. Что со мной бы случилось, поймай Он меня тогда? Убил бы? Как мою мать? Ехал я долго, искал место где можно ловить рыбу так, как решил питаться рыбой и тем, что найду в лесу. Думаю, у меня неплохие навыки выживания в дикой природе. Ты, Хезер, знаешь. Ночевал я в машине или, просто, под открытым небом. Животных я не боюсь, по крайней мере, не так сильно, как людей. Животные предсказуемы. Я много гулял в лесу. Через восемь дней мне это всё надоело и я вернулся домой. Джозеф всё ещё отдыхал с Уиллом. Было непривычно оставаться в комнате без него. Я даже не представляю, как буду жить отдельно. Очень к нему привык. За две недели до занятий, я занялся переводом и оцифровкой той работы о боли, которую обещал Джозефу. В это время лаборатории в университете были пусты, а доступ у меня к ним имелся. Это дало мне возможность спокойно работать и самому убедиться насколько научная или псевдонаучная моя теория. Когда приехал Джозеф, я хотел кинуться в его объятия, поцеловать его, Как же я по нему скучал. На миг мне показалось что это взаимно, показалась радость на его лице… Показалось! Уилл коршуном вился вокруг Джозефа, у нас не было возможности поговорить. Когда я работал в ночные смены, они ночевали вместе. Даже после того, как я встретил Уилла у себя на работе в центре репродуктивной медицины. Он был с соседкой по комнате Самантой. Она беременная. Я совсем запутался, Уилл что то скрывает от Джозефа? Или они все трое заодно, и решили родить ребенка? Только зачем это Джозефу сейчас? Думаю, Джозеф не знает. Потрясения продолжались. Если в первом случае я не знал поздравлять Джозефа или посочувствовать. То во втором, хотелось посочувствовать себе. Когда начались занятия, я встретил ещё один призрак прошлого. Точнее, он меня нашёл. Я стоял на остановке и ждал автобус. Рядом был Джозеф и несколько знакомых нам студентов. Меня кто-то позвал. Позвал по имени «Макс», но я обернулся. Видимо, это имя приросло ко мне сильнее, чем я думал… Он был огромен, тёмные кудрявые волосы обрамляли его лицо, губы стали ещё толще, на лице появился второй подбородок. Он не похож ни на Питера, ни на Лукаса — нет в нём их породы. Красоты Паулы тоже в нем нет. Лишь капризное выражение лица напоминало Паулу... Это был Кевин! — Эй, иди сюда, сын шлюхи! — зарычал он. Говорил громко, слишком громко, чтобы слышали студенты ожидавшие автобус. Кевин устраивал мне сцену. Джозеф внимательно посмотрел на меня. Не вмешивался. Мне было стыдно перед ним. Кевин подошёл ближе. Рядом с ним, я казался худым подростком. — Знаешь, что? Ты, уродливая мразь! — Кевин отчётливо произносил каждую букву, отчего его толстые губы вибрировали, а изо рта брызгали слюни. Дальше из него полился поток ругательств в мой адрес. Он не забыл упомянуть и мою корысть по отношению к Питеру, и повышенное либидо моей матери, и мое уродство, как физическое так и моральное. Всё это он проговаривал так, чтобы было слышно окружающим. Он хотел меня опозорить. Мне надоело это слушать. Я решил не ждать автобус и пройтись пешком. Тогда он вдогонку мне крикнул: — Привет тебе от Магнуса. Та фраза меня сильно задела. Я думал, что больше не услышу это имя. Они знакомы! — Что надо? — спросил Джозеф у моего обидчика и обнял меня за плечи. — Ничего. Ты его плохо знаешь. Возьми. — Кевин протянул Джозефу деревянную шкатулку, расписанную оранжевыми птицами. Я знал что там, не нужно было ее открывать. Но Джозеф открыл, и показал мне иглу. Мне стало дурно… Я весь день пытался сосредоточиться на учёбе. Не получалось. Призрак прошлого воскрес и притянул за собой гадкие воспоминания. Мне казалось, что все окружающие знают, кто я и бросают презрительные взгляды на меня. Было паршиво. Ночью ко мне наведались кошмары и вдобавок к ним – паническая атака. Мне стало больно дышать. Я с трудом добрался до кухни, чтобы не мешать соседу спать. Там силы покинули меня и я сполз по стене на пол... — Тебе плохо? — послышался сверху голос Джозефа. "Нет, мне хорошо. Зачем спрашиваешь? И так понятно". Джозеф включил свет и дал мне воды. Хезер, у меня был секс. Не совсем секс, но всё же! С Джозефом. Я не предполагал, что способен на такое по своей воле. Он сел рядом и повернул меня лицом к себе. Моё тело безвольно подчинилось. Оно стало, словно тряпичная кукла. Я чувствовал поцелуи на своей макушке, лбу, щеках, а рука Джозефа оказалась у меня между ног. Он трогал меня через пижаму. У него есть надо мной власть. Он может делать с моим телом, что ему угодно. Я понимал, что это неправильно, но в тот момент мне было всё равно. Когда Джозеф остановился и прекратил меня ласкать, я хотел, чтобы он продолжил. — Ты можешь кончить сейчас, прямо на кухне. Я не хочу так. Пошли в комнату, – предложил Джозеф. Мы продолжили в моей кровати. Джозеф достал из шкафа полотенце. Я догадался для чего. Может это не совсем правильно и романтично, но очень предусмотрительно. Спать в луже из спермы не так уж приятно. Джозеф поцеловал меня в живот, опустился ниже. Я понял, что он собирался делать и попятился. Джозеф остановился. Он понял, что к такому виду близости я не готов. Мы разделись, и я ждал пока он у себя в вещах искал тюбик с маслом. Я подумал, что он хочет проникнуть в меня. Мне не было страшно. Я так его хотел, что готов был пойти на это. Ради него! Но Джозеф считал иначе. Он выдавил немного масла на мой член и размазал. Джозеф всё время поддерживал зрительный контакт со мной, изучал мою реакцию. Потом он взял мою руку и положил на свой член. Я сжал его. Он убедился, что я не боюсь его трогать, и пошёл дальше. Касаться Джозефа мне не противно, наоборот, приятно. Пока не знаю, меня возбуждает любое мужское тело или только тело Джозефа. Машаллах, он прекрасен. Мне кажется, со мной что-то не так. Я слишком быстро кончаю. Утром я проснулся с осознанием того, что у меня есть человек, которому не всё равно. Он помогал мне, просто так, по собственному желанию и у нас была близость. Мы вместе? Весь день я доделывал работу для Джозефа. Сделал даже больше, чем планировал. Вечером позволил Питеру обыграть меня в шахматы. Получилось малоубедительно, и он посмотрел на меня недоверчиво. А Николас, которого я редко видел в доме, но всегда чувствовал его присутствие, спросил, что случилось. Не заболел ли я? У меня было настолько счастливое лицо, что он недовольно покачал головой и сказал, что нельзя так заранее радоваться. Я ответил, что он не знает. Похоже, он знал… Утром я завтракал с Агнес. Джозефа не было. После завтрака я её обнял и поспешил по своим делам. Вечером собрал все электронные носители будущей работы Джозефа, её бумажные черновики, а также коробку с лабораторными исследованиями. Я поднялся к себе. К нам… Что-то насторожило меня прямо с порога. Из комнаты раздавались странные звуки, воздух словно сгустился. Я заглянул внутрь. Нет! Я никак не мог заставить себя вдохнуть… Хорошо, что Джозеф не видел меня. Что не знает, что я знаю. Он был спиной ко мне и не почувствовал меня. Лицо Джозефа было напротив расстёгнутой ширинки Уилла. Не буду писать, чем они занимались. Уилл меня видел, и это его возбудило. Он прижал Джозефа лицом к своему паху. Я аккуратно поставил коробку на пол и вышел, как можно тише, чтобы не мешать. А на что я рассчитывал? Ему со мной интересно? Что я могу кому-то дать, кроме своих проблем? Они с Уиллом пара, вместе уже два года. А я только сделал больно себе. Джозефу с Уиллом тоже. Своим появлением в их жизни. Какое я имел право? Мне так стыдно. С чего я решил, что заслуживаю любви? Он и так слишком хорошо относится ко мне. Незаслуженно хорошо. Какой же я дурак! Всю ночь я колесил по ночному Эдмонтону. Раньше у меня не было возможности изучить как следует город. Под утро я охладил свой пыл в холодных водах Северного Саскачевана, погрузившись как можно глубже, и как можно дольше оставаясь под водой. Настолько долго, насколько мне позволил мой инстинкт самосохранения. Интересно, у меня хватит силы воли покончить с собой? Ладно, Хезер. Если ты когда нибудь вернёшься в родные края, у тебя всегда будут клиенты. Члены одной гадкой и отвратительной семейки. Все поголовно, начиная с того самозванца, который называет себя моим дедом (я обязательно это проверю), и до толстого, избалованного Кевина. Я же надеюсь, что скоро избавлюсь от них всех. Я готов рискнуть. Теперь о главном. У меня к тебе просьба, Хезер. Как ты уже поняла, я очень привязан к Джозефу. И Агнес мне не чужая, тоже. Ближе них у меня никого нет. Далее речь пойдёт о моём завещании. Я хочу, чтобы ты исполнила мою волю, если со мной что-то случится. Имущества у меня особого нет. Только две машины подаренные Рашидом. Мерседес-Бенц S- класса мне и сейчас без надобности, так как я привык к своей Тойоте Ленд Крузер. Он в любом случае его. Что касается остального имущества, в случае моего финала, я хочу всё передать Джозефу. Это поможет ему благополучно закончить университет, не влезая в ещё большие кредиты, а Агнес начать жить своей жизнью. Повторю: я хочу передать своё имущество Джозефу, если оно (по понятным причинам) станет мне без надобности. Кроме машин из ценного у меня: часы, (Рахмон купил мне их в Швейцарии, стоимости их не знаю, но они чего-нибудь стоят); мои личные сбережения (десять тысяч евро) и моя интеллектуальная собственность, мои наработки. Позднее этот счёт пополнится при любом исходе. Две трети от поступившей суммы автоматически переведутся на счёт Питеру. А остальное, (в случае плохого исхода) хочу передать Джозефу. Себе за работу возьмёшь пять процентов от всех денежных средств. Я подписался на опасную авантюру, но оно того стоит. В любом случае, мне не страшно покинуть этот мир. Меня здесь ничто не держит. Банковские реквизиты, копии расписки и доверенности заверенные у нотариуса вложены в блокнот, который я тебе посылаю. Когда ты это будешь читать, всё уже определится. Искренне твой, Эттвелл.