***
Как и предполагалось, Дахил не пришёл на ночь, не явился переодеться и утром. После обеда Джозеф нашёл его в лаборатории, сосредоточенного за микроскопом. — Создаёт очередную химеру, — шёпотом объяснил его куратор.— Страшно подумать, что из этого получится. Совсем не в себе сегодня парень. Джозеф придвинул стул и сел рядом с Дахилом. — Ну зачем мучить невинное животное? Ты злишься на меня, а издеваешься над несчастным существом. — Какое мне дело до каждого несчастного? Меня тоже никто не спрашивал. Родили урода и живи теперь, как знаешь. Всем плевать! И мне тоже. Дахил увернулся от пытающейся погладить его руки Джозефа и грубо оттолкнул, когда попытка повторилась. — Дахил. Ну прошу тебя, прости. Не стоит меня избегать, мы всё уладим. Только, ночуй дома. — У тебя слишком много свободного времени, Джозеф. Вот ты и тратишь: то на развлечения, то на бесполезные уговоры. Сейчас ты должен, как и я, быть в лаборатории и продолжить исследования. — Вот об этом я хочу поговорить. Я не могу принять… — Можешь и должен… Не имеешь право говорить «не могу»… Почему труды многих поколений должны пропадать? Это ведь не моя работа, а целых династий. Прошу тебя — дай им жизнь. Тебе тоже будет от этого только польза. Дахил, что сейчас был в лаборатории, не знаком Джозефу: его Дахил потерянный мальчик, а этот жёсткий и чертовски убедителен. — Хорошо, при условии, что ты ночуешь дома, – пошёл на уступку Джозеф. Дахил кивнул и вернулся в свой запретный и непонятный для других мир исследования и редактирования ДНК живых организмов. Проблемы Джозефа его больше не волновали. Джозеф упустил из виду, что они не одни, и за ними пристально наблюдает куратор. — Подростковый бунт, — произнёс он с видом всезнающего знатока. — В этих лабораториях не может быть подростков, — возразил Джозеф. — Ты уже убедился в том, что это не так. Если парня вовремя не тормозить, он может зайти слишком далеко, вполне законно минуя этические нормы. Тяжело быть бунтующим подростком с таким интеллектом… Джозеф вздохнул. Слишком рано ему быть здесь… Эти лаборатории сводят с ума куда более зрелых, даже уже полысевших студентов. Здесь не место таким, как его сосед. Дахил пришёл на ночь, но это уже был другой Дахил. Он всячески избегал соседа, старался не попадаться ему на глаза. А все попытки Джозефа начать разговор, заканчивались презрительной ухмылкой или односложным ответом. Вечерами он запирался на кухне, и часами с кем-то беседовал по айпаду. Его речь, казалась Джозефу грубой. Возможно, это был немецкий язык. Из-за закрытой двери плохо слышно.***
Джозеф прекратил общаться с Уиллом. Беременность Саманты уже было трудно скрыть. Весьма болезненный опыт. Боль сравнима с той, что он испытал будучи маленьким, когда узнал что женщина которую он считал тётей, является его матерью, а не только его кузенам. Такое тонкое предательство: предают тебя, и виноватый вроде тоже – ты. Джозеф не считал себя лучшим Уилла. Он тоже предал его. Повёлся на мальчишку.***
В этом году лето долго радовало мягким теплом и сочной зеленью. А когда осень окончательно вступила в свои права, Дахил пропал. Его кровать была аккуратно убрана, а в ванной исчез второй набор банных принадлежностей. Полочки Дахила в шкафу опустели, а его собранный чемодан тоскливо стоял за шкафом. Нехорошее предчувствие закралось в душу Джозефа. Ему стало тошно. Нет ничего хуже неизвестности. — Похоже на предсмертную уборку, — прокомментировал пришедший поддержать приятеля Нейджел. Джозеф заметил на своей кровати толстый запечатанный конверт. В нём были ключи, документы на машину и записка. «Меня не будет больше двух недель. Машина твоя. Возражений не принимаю». И всё. — Ой, чует мое сердце, он куда-то влип, – сказал Джозеф. — Да с чего ты взял, что случилось плохое? На работе Дахил взял выходные. По учёбе он вырвался далеко вперёд. Оставил тебе записку. Значит, он знает, что делает. Нужно подождать две недели, — успокоил друга Нейджел.***
Прошло десять дней, как от Дахила не было никаких вестей. В его тесную комнатушку наведались гости. Первым был Симон. Властный и подавляющий. Только Джозефу показалось, что с ним что-то не так, он будто не на шутку взволнован. Джозеф на своей шкуре понял, почему его сосед так избегает свою биологическую семью и всех кто с ней связан. Больше часа он объяснялся с Симоном, отвечая на одни и те же, но по разному поставленные вопросы. Особенно делался акцент на разговорах Дахила с неизвестным на кухне, а также на встрече с Кевином. Джозеф морально устал, но искренне желал помочь и старался предельно точно отвечать на поставленные Симоном вопросы. Он чувствовал, что Дахил в опасности. Позже приехал Николас. Не сам, а с высоким стариком. Наверное, дедом Дахила. Он не был похож на своего улыбчивого внука, умеющего влюблять в себя одними лишь ямочками на щеках. Было в старике что-то жесткое, злое. Молча кивнув вошедшим, Джозеф продолжил беседовать с Симоном. Пока Николас не прекратил их разговор. — Я предполагаю, мистер Симон Мариньяк, вы услышали, всё, что вас интересует. Теперь оставьте нас. Симон вытер пот со лба, но не сдался. — Нет, мистер Палагн, мы ещё не закончили. — Раньше нужно было думать, мистер Мариньяк. Тогда бы у вас клиенты не пропадали. Это всё из-за излишней уверенности, что у мальчишки нет возможности сбежать, — сказал угрюмый. — Прошу вас, покиньте нас. Когда за Симоном закрылась дверь, Николас заговорил с Джозефом. — Как вы относитесь к тому, чтобы съездить в одно очень уютное место? — Нет, уж, спасибо. Без меня. – Джозеф подумал, что его хотят заманить в "опасное" место. — Вы меня неправильно поняли, мистер Алан. – оправдался Николас. – Я предлагаю вам поужинать. Заведение приличное. «Вишнёвый Аромат» называется. Кухня на высоте. — Знаю я их кухню, — сказал Джозеф. Николас держал в руке сиреневую книжицу. Именно её или ей подобную, Джозеф видел у Дахила. Николас объяснил. — Это его дневник. Он считает вас близким человеком. Нам нужно поговорить . Если вы мне не доверяете, мы можем поехать на вашей машине. — У меня нет машины. — Макс писал, что есть. — Если вы о том Мерседесе… Я не могу его принять. — Это зря. Вторая машина для Макса – обуза. Его опекун считал, что Мерседес можно продать. Только не учёл некоторые нюансы. Макс сможет продать машину лишь за небольшую часть той цены, которая была за неё уплачена. К тому же у него нет местного гражданства, а это добавит ему волокиты. Макс не будет во всё это ввязываться. Поэтому, предлагаю вам оценить удобство немецкого автопрома. Джозеф был не против немецкого автопрома, ему не нравилась, что Дахил излишне вмешивается в его жизнь. — Я думаю, Дахилу ещё рано дарить такие подарки, тем более в ущерб себе. — А, вы об этом! – рассмеялся Николас. – Бросьте. Макс не зарабатывал на Мерседес трудом, не брал на него кредит. В семье опекуна Макса считается, что машина хороший подарок. Ну, ещё верблюд. Это просто счастье, что Рахмону хватило ума не прислать ему верблюда. – Да уж, счастье, – пробормотал Джозеф. Ему Рахмон не показался настолько диким, чтобы присылать студенту живых верблюдов. Этим вечером Джозеф испытал чудо немецкого автопрома. Если сравнивать с тем, что у него было ранее, действительно удобно. Привыкнув к такой машине, уже не захочется возвращаться к тому, что было. Джозеф догадался, что Питер и Николас были завсегдатаями в «Вишнёвом аромате». К ним обращались по имени, знали их вкусовые предпочтения. В ресторане царила знакомая Джозефу атмосфера. В камине горел огонь. Столы украшали полотняные будничные скатерти с вышитыми пожухлыми листьями и гроздьями калины. Посреди столов в простых фаянсовых вазах стояли букеты из тех же веточек калины. Несмотря на вкусную кухню, еда мало интересовала собеседников. — Макс единственный внук Питера, — безучастно ковыряя еду в тарелке, сказал Николас. — Ребёнка не планировали, не ожидали и не радовались его рождению. Тем не менее, для нас он находка. Мы до сих пор ничего не знаем о первых годах его жизни. Вот, — Николас указал на книжечку, — он немного написал о том времени, совсем немного. — Вы читали его личные записи? — удивился Джозеф. — Это непорядочно. Откуда у вас его дневник? –Записи не личные. Макс знал, что их прочитает психолог. Не подумал, что психолог может работать на Питера. — Вы негодяи, джентльмены! Просто нет слов, – возмутился Джозеф. В разговор вмешался Питер, он был единственный за столом, кто имел отменный аппетит. Ситуация с внуком абсолютно не сбила его с толку. — Мальчишка намекает, что любит тебя, — ехидно улыбнулся старик, накалывая на вилку варёную морковь, — что ж, достойный выбор. — Да, у мальчишки есть вкус, — съязвил Джозеф. — Не нужно сарказма, – попросил Николас, – Питер уже потерял всю свою семью. Мы не можем вот так потерять ещё и Макса. — Почему раньше об этом не думали? – спросил Джозеф. – У него шрамы на теле. Панические атаки. Заметно, как вас волновало будущее Макса. Николас тяжко вздохнул. Он чувствовал и свою вину в тяжёлом детстве Макса. Но тогда, Питер был категоричен. Он раскритиковал предложение Николаса, отдать ребенка на воспитание дальним родственникам или в школу с более доброжелательной атмосферой. Родственникам старик не доверял. Никому. А школа с тепличными условиями уже испортила его сына, Лукаса. — Вопреки всему он жив, здоров и прекрасно образован. Значит, не так уж плохо ему было в школе, — отбил атаку Питер. Питер был из тех людей старой закалки, которые считают, что если ребенок сыт и не мёрзнет, то их долг, как опекуна выполнен. Паршивое детство своих детей, внуков он без зазрения совести сможет оправдать словами, «ну не мёрз же, не голодал». Макс мёрз и голодал. — Где он сейчас? — спросил Джозеф. — Симон занимается его поиском. Мы не знаем точно, где Макс, но я хорошо знаю, что, быстрые деньги легко не даются. Иногда, стоят жизни. Макс вляпался в плохую авантюру, — ответил Николас. — Он в опасности? — Джозеф чувствовал вину. — Да. Но он выдержит, — уверенно, тоном провидца сообщил Николас. — Никто другой, кроме него. Это всего лишь тупая игра. Я предупреждал Питера, везде, где есть никому не нужные дети – много непорядочных взрослых. Школа даёт хорошее образование. Её выпускники добиваются многого. Если выживают, конечно. В школе есть всё, что надо и больше: церковный хор, преподаватели музыки высшего класса, спортивные тренера, хореографы. Только крутится возле той школы много педофилов, авантюристов и, просто, мразей. Исключительно благодаря стараниям моим и Питера, Макс не попал в руки педофилам. Извращенцы из попечительского комитета школы устраивают бои между детьми. Делают ставки. Пацаны охотно идут на такое за деньги. Дети жестоки, за ними интереснее наблюдать, чем за взрослыми. Я знаю, Макс участвовал в детских боях. Чувства богатых быстро пересыщаются и они хотят ещё большей крови. Тогда попечители придумали квест с дикой природой. Сможет ли их ученик выжить в дикой среде? Макс ввязался в эту историю. Только теперь всё очень серьёзно – ставки слишком высоки. Мы не знаем где именно Макс. В Сибири, а может здесь в Канаде? Мы его ищем. Я знаю, всё будет хорошо. У Питера расплылась на лице язвительная улыбка. — Перестань, старый шарлатан. Ты не знаешь, что будет хорошо. Ты не знаешь, как будет. Не верь ему, Джозеф. «И ничего он не старый», – подумал Джозеф. — Мистер, у вас случайно нет сестры? — спросил Джозеф. — Нас в семье семеро. И конечно, есть сестра. Наверное, ты познакомился с Фейге? — догадался Николас. – Не самая приветливая особа. Но свое дело знает. — Я познакомился с ней на прошлое Рождество. — Макс тоже? Джозеф кивнул. – Палагны и Донованы родственники. – объяснил Николас. – Наши роды пересекались несколько раз за последнее столетие. У Макса есть частичка нашей крови. Он прекрасный. Просто пришёл к нам не вовремя. — Так зачем вы его мучаете, если он пришёл к вам не вовремя? – возмутился Джозеф. – Сделайте ему подарок – отстаньте от него! — Никто не собирается делать подобные подарки, — безапелляционно произнёс Николас. – У Макса есть свои обязанности и никуда он от них не денется, — Зря вы так. Макс будет делать одну ошибку за другой, пока не случится беда, – Джозеф был в этом уверен. — Пока не случилась. Но смерть рядом с ним, – согласился Николас. — Вы так спокойно об этом говорите, – удивился Джозеф. — Нет, мне не спокойно. Мне очень неспокойно, – Николас не врал. – Макса окружают неприятности. С семьёй ему будет безопаснее. — Кевин... Он тоже член вашей семьи? — поинтересовался Джозеф, — Макс боится его. И ещё, Магнус. Эти люди опасны? — Да. Опасны. Кевин – сын Лукаса, отца Макса. Кевин опасен сам по себе, не только для Макса. Лукас его выгораживает. В итоге, Кевин плохо закончит. Жаль, что успеет натворить беды. Мы должны помочь Максу. — Почему мы? — растерянно пробормотал Джозеф. — Вы считаете, что я и Макс вместе? Вы оправдываете его гомосексуальную связь? — Я оправдаю любую его связь, Джозеф,— ввязался в разговор Питер. — Двадцать первый век на дворе, а рассуждаешь, как викторианская бабушка. В случае с Максом, любая связь – хорошо. Питер взял у Николаса дневник Дахила и открыл на последней странице, подчёркнуто не позволив смотреть другие. — Макс о тебе заботится! На улице сгущалась ночь. Джозеф вдумчиво перечитывал короткий текст. В тот же час Макс боролся за своё существование.