Питер ушёл в октябре. Совсем незадолго до своего ухода он ещё улаживал дела с Симоном, правил текст завещания и, в целом, был достаточно активным, как для умирающего. Дахилу даже показалось, что старику полегчало. Но вечером он сказал Симону, что земные свои дела уладил, а теперь очень устал и просит оставить его наедине с внуком. Категорически отказался от предложения Симона позвать других родственников или священника. Дахил остался с Питером сам на сам, если не считать скучающей в глубине палаты медсестры, присутствие которой было обязательным.
У Дахила было немало в жизни моментов, когда он был на грани отчаяния. Но всё это пустяки, относительно того, что происходило с ним сейчас. Это нельзя повернуть вспять — Питер теперь на пороге неизбежности.
Наступившая ночь самая тяжёлая. Умирающему было то жарко, то холодно, то он хотел пить, то просил отвести его в уборную, в которую приходилось чуть ли не тащить на руках. Дахил не позволил медсестре помогать ему, он ревниво никого не подпускал к своему ослабевшему деду. Когда Питеру становилось легче, он брал с внука словесные обещания, которые тот не собирался выполнять, но всё же обещал.
— Поговори с Лукасом. Ты сильный. А он нет. Он жалеет о том, что плохо с тобой обошёлся.
Дахил молча кивал. От того, что Лукас о чём-то жалеет, ему ни холодно, ни жарко. Зачем теперь отец? Лучшее, что он мог сделать для сына, отдать его под опеку государства. Тогда бы у него появились хоть какие-то права: право на базовые потребности, право защищать себя!
Питер на короткие промежутки времени впадал в беспамятство, а потом его сменяли гнетущие минуты беспокойства. Тогда старик напоминал суетливую многодетную мать, которая собирается с детьми на отдых: ничего ли не забыла, все ли дети накормлены и подобающе одеты, не остался ли в доме включенным утюг, не протекает ли кран?
— Ты оплатил счета? — спросил Питер.
Последние два года Дахил взял на себя все заботы по содержанию дома и загородного поместья. Денежные средства списывались со специального счета. Дахил молча кивнул. Он знал, следующую оплату будут совершать законные наследники Питера.
Неделю назад, собирая Питера в больницу, Дахил понимал, что больше не вернётся в его дом. Поэтому забрал все свои личные вещи, которыми он пользовался, когда оставался у деда. Также перевёз к себе Карагёза, выгул и кормление которого доверил догситтеру. Больше он в красивом и огромном донованском доме не появится.
Придя в себя, Питер потребовал от внука, чтобы тот не оставался одиноким (будто это от него зависит!). Требовал, чтобы он позаботился о продолжении его рода, причём в ближайшее время. «Иначе»… — Питер строго посмотрел на Дахила и пригрозил пальцем.
Стать отцом Дахил не был готов. Дело не в возрасте или отсутствии денег. Он не может иметь семью, потому что не видит в ней с смысла. Правда, по требованию Питера, он заморозил свой эмбрион в одной очень модной клинике. Не мог отказать деду. Было ужасно стыдно. Но Дахил привык чувствовать стыд. Симон поехал вместе с ним клинику и не отходил ни на шаг. Стоял за дверью, как надзиратель, когда… Сейчас биоматериал Дахила дожидается своего часа. Но он знал, что первый шаг будет последним. Ребёнок не появится на свет.
Пришел рассвет, а потом такой же тяжёлый, как минувшая ночь, день. Очень хотелось спать. Сон буквально валил Дахила с ног, но оставлять Питера на медсестру не хотелось. Уставший он укладывал свою голову на кровать Питера и на короткое время отключался. Такой сон не приносил облегчение. Мерещились разные тени, наподобие тех, которые иногда приходили к нему во сне. Они суетились, нашёптывали разные слова, и Дахил просыпался.
Ближе к ночи Питер начал рассказывать внуку о своей первой семье. О своих старших любимых детях. Он говорил, что ждёт предстоящей встречи с ними. На что Дахил печально вздыхал. Он не верил в загробную жизнь.
— Если встречу твою мать, обязательно попрошу, чтобы навестила тебя, — пообещал Питер. — Я вижу, что ты не держишь на нее зла.
Дахил чувствовал, как холодные руки Питера становятся ледяными.
— Макс, тебя зовут Макс. Не забывай. Я тебе дал это имя, а не Симон. Макс…
Дыхание Питера становилось всё тише и
наконец совсем ослабло. Дахил приподнял одеяло и увидел покрывающиеся трупными пятнами ноги Питера.
— Но он же ещё дышит… — испуганно крикнул Дахил.
***
У Джозефа был небольшой перерыв между операциями, когда к нему подошла медсестра, ухаживающая за Питером. Джозеф всё понял. В последнее время он был с ней на связи. После случившегося в курилке Джозеф не разговаривал с Дахилом, но следил за его жизнью.
— Когда?
— Около двадцати минут назад. Они разговаривали. Потом притихли. Мистер Сафари что-то пел старику. Потом лёг рядом и уснул. Мне кажется, он тогда уже был мёртв.
— Дахил там сам?
— Нет, сэр, с ним вторая сиделка. По правилам, мы не можем оставлять в палате тело больше, чем на два часа. Но мистер Сафари не просыпается. Мы не знаем, как его разбудить. Нужен психолог, а сейчас ночь — свободного нет, — сокрушалась женщина.
Джозеф бросил всё и побежал к Дахилу. Здание было огромное с множеством стеклянных переходов. Он спешил, нужно успеть вернуться.
Дахил уже проснулся и сидел возле усопшего. Он поглаживал его волосы, до конца ещё не осознавая, не принимая случившееся. Психолог сидела рядом на стуле и что-то внушала Дахилу, а тот равнодушно кивал.
Джозеф стал в дверях, думая зайти или нет. За него решил Симон. Он ворвался в палату и с силой протолкнул его внутрь.
Бегло посмотрел на Питера, потом обратился к Дахилу.
— Сейчас приедут родственники. Ваше присутствие, здесь нежелательно, мистер Сафари. Вам вызвать такси?
Дахил покачал головой и вышел из палаты. Он выглядел вполне себе спокойным, будто не потерял только что, того единственного, кого считал родным. Его не возмутило ни отношение семейного адвоката к нему, ни то, что его не причисляют к родственникам. А вот Джозефа, ещё как возмутило. Он готов был кричать, ругаться с чёртовой немецкой овчаркой. Это паскудное семейство использовало Дахила в очередной раз. Тот был единственным,
кто находился возле умирающего и ухаживал за ним. А теперь его прогнали за ненадобностью. Запахло наследством, большими деньгами.
Джозеф схватил за руку пытающегося уйти Дахила. Тот оказал слабое сопротивление, лишь для приличия. Он слишком устал.
— Не уходи, тебе нельзя оставаться одному в таком состоянии, — Джозеф увлек Дахила за угол, чтобы скрыть его от родственников, если те появятся.
— Судя по твоему виду, ты собирался идти в оперблок? — Дахил потрогал потрогал шапочку на голове Джозефа. —
У тебя операция? Так иди!
— Тебе нельзя оставаться одному в таком состоянии! Прошу тебя… Дождись когда я освобожусь. — Джозеф придавил непокорного Дахила к стене и смотрел на него умоляюще.
— Джозеф, я очень устал и хочу спать. Скоро приедут родственники, понимаешь!
— Поспишь в больнице. А утром поедем ко мне, — попросил Джозеф.
Дахил напрягся. К палате Питера шла процессия из четырех человек. Поняв, что случилось, Джозеф прикрыл Дахила своим телом, прижавшись к нему так близко, что было слышно, как бьётся его сердце
— Они несправедливы к тебе.
— Ещё как справедливы. Ты совсем меня не знаешь. Я мошенник живущий по поддельным документам. У меня нет имени, я не знаю сколько мне лет. Я никто, меня нет, — высказал Дахил.
— Ты не виноват в этом. К тому же, ты можешь себя реабилитировать. Тебе нужно найти родителей своей матери. Они должны знать, когда родила их дочь.
— Уже искал, — сказал Дахил. — Я нашёл адрес родителей моей ма... Той женщины. Приехал к ним. Они не захотели меня видеть и вызвали полицию. Я им не угрожал, ничего не требовал, но они посчитали нужным вызвать полицию. У меня теперь запретительное предписание. Если его нарушу, меня депортируют в Эмираты.
— Понятно, Дахил, — сказал Джозеф, — Дождись меня с операции. Я не прощу себе, если ты с собой что-нибудь сделаешь.
— Нет, я не собираюсь ничего делать, – твёрдо пообещал Дахил. – Я просто хочу домой и спать. Не волнуйся, у меня теперь собака. Мне нельзя.
— У тебя собака? — удивился Джозеф, как же много он не знает!
Дахил посмотрел вперёд, через плечо Джозефа. К Питеру пришли ещё родственники.
— Стервятники учуяли добычу. Может и мне заявиться на похороны? А, Джозеф? Увидеть их лица, — широко оскалился Дахил. — Это будет аттракцион!
Джозеф посмотрел ему в глаза и умоляюще прошептал:
— Прошу тебя, не делай глупости, пожалуйста. Он умер. Теперь ты никому ничего не должен. Оставь всё это. У меня плохое предчувствие.
Джозеф отпустил Дахила. Пришлось. Он успокаивал себя тем, что загруженность на работе не позволит ему думать о глупостях. Вынужденные прогулы по уходу за Питером, ему ещё отрабатывать.
***
В следующий раз Джозеф встретился с Дахилом через три дня. В самом неожиданном месте. Он был в гостях у Уилла и рано утром возвращался домой. Дахила заметил на декоративном мостике. Он стоял облокотившись на деревянные поручни. Рядом бегал большой пёс. Просто огромный. Джозеф знал, что он есть, но не представлял его размеров.
Дахил смотрел вниз на воду равнодушно, отстранено. Джозеф стал рядом и тоже посмотрел на воду, на течение, на проплывающие мимо листья.
Дахил дышал прерывисто. Джозеф по дыханию мог много рассказать о человеке. Как то, что Дахил плохо спал, а в последнюю ночь ему не удалось уснуть вовсе. Что он пил кофе. Несколько чашек подряд.
Джозеф также заметил, что Дахил повзрослел, заметно подрос. Ростом поравнялся с ним. Дахил отличался от своих сверстников: манерами, стилем, выглядел строже и намного дороже. Его одежда не была старомодной, она была иной. Дахил был одет в серое твидовое пальто, и он умел его носить. Это врождённое. Он не прибегал к услугам стилиста, но одежда сидела на нём великолепно и все аксессуары сочетались.
На запястье Дахила были часы, которые раньше принадлежали Питеру. Старые, потёртые. Их ценность была только в том, что верой и правдой служили прежнему хозяину. Теперь они осиротели. И часы, и новый владелец.
Джозеф накрыл своей рукой эти часы и крепко сжал, так, что почувствовал пульс часового механизма и Дахила одновременно. Толчкообразные колебания стенок артерий совпадали с тиканьем часов, а потом расходились, чтобы снова совпасть.
Белый пёс подошёл к Джозефу и вступил с ним в зрительный контакт. Слегка оскалился, показав краешек крепких белых клыков.
– Draussen, – строго сказал псу Дахил, и тот, не заметив опасности для хозяина, занялся своими собачьими делами.
Дахил вздохнул и положил свою руку поверх руки Джозефа. Погладил. Нежно потряс и отстранился.
— Мне пора, Джозеф… Прости, – сказал он и ушел.
Джозеф смотрел вслед гордой фигуре хозяина и величественной его питомца, пока те не скрылись из виду.
***
Дахил с трудом узнавал ту дорогу, которой ехал пять лет назад, настолько изменился ландшафт. В том посёлке он когда-то отметил самое счастливое Рождество в своей жизни. С Джозефом и красивой Агнес.
Погода портилась, холодный дождь налипал льдом на стекло, стало ужасно скользко, а тормоза плохо справлялись со своей работой.
«Иншаллах, – подумал Дахил, – если я удачно доберусь домой, то сдам эту машину в ремонт. С ней что-то не в порядке. А вчера всё было хорошо».
Он подъехал к знакомому храму. Вид у него был не такой торжественный, как в прошлый раз, а скорее даже зловещий. При непогоде его стены казались серыми и мрачными. Вокруг храма толпились люди. Дахил понял, что Питер находится внутри.
Он оставил свой автомобиль неподалеку от кладбищенских ворот, где уже скопилось немало автомобилей, и все класса люкс. Его Тойота, на фоне парада выпендрёжа казалась бедной родственницей с плохо работающими тормозами.
У ворот стояла охрана. Самый высокий из них посмотрел на него недобрым взглядом. Как только Дахил протянул руку, чтобы открыть ворота, сделал ему предупредительный жест. Дахил попятился назад, но не ушёл совсем, а решил войти в другие ворота, ближе к храму. Возле тех ворот лениво бродил всего лишь один человек из охраны. Дахил вошёл. У охранника было знакомое лицо.
— Здравствуй, Ульрих, – поздоровался Дахил.
— Вам туда нельзя, сер.
— Ульрих, пожалуйста! Мне нужно с ним попрощаться. Ты же меня знаешь. —
голос Дахила предательски срывался, а на глаза наворачивались слёзы.
Стали подходить и другие охранники. Дахил искал глазами лицо Николаса. Может он поможет? Но его не было. Наверное внутри с Питером.
– Проблемы? – спросил один из охранников.
– Мне нужно его увидеть. Всего две минуты, – Дахил не оставлял надежду договориться. Для него это важно. Если сейчас он не увидит его, то другой возможности уже не будет
– Убирайся отсюда. Если не хочешь иметь дело с полицией.
На Дахила смотрели чужие люди и среди них был тот, с которым Дахил не хотел бы иметь дела. Отец. Теперь, когда Питера больше нет, возможность пересечься с ним в миллионном городе стремится к нулю. Это к лучшему.
У Дахила не было выбора, как убраться. Он успокоил себя мыслью, что у человечества неправильное внимание к мёртвому человеческому телу. В принципе телу уже равнодушно, что происходит вокруг. Он в этом не раз убеждался. В анатомичке.
– Мне неравнодушно, – прошептал сам себе Дахил.
Пронзительный холод пробрался до костей, в каждую клеточку его тела. Дахил выехал на трассу и понял, что не может больше терпеть и готов расплакаться. Ухаживая за Питером, он ни разу не позволил себе подобного, а теперь едва сдерживался. Дахил попытался взять себя в руки и сосредоточился на езде (опасно с такими тормозами), но было уже поздно. Он почувствовал удар в бок…
